Дневники Затишья

      Отец снова ругался. Ругался на брата. Тот, несмотря на обостренную обстановку с кланом Учиха, продолжал перечить отцу. Отказывался идти в охрану наших границ. Открыто критиковал приказы от главы.       — Я не хочу больше это делать! — Хаширама швырнул свой меч на землю. — Это бесконечная порука, так не должно быть, ты же сам понимаешь!       Мы стояли во дворе усадьбы перед главой вместе с другими воинами деревни. Отец озвучивал новый план к действию в отношении Учиха, которые этой ночью снова убили кого-то.       — Подними.       Я стоял рядом с братом. Беспрекословно. Готовый идти и защищать свой клан. Но Хаширама был другого мнения, и сейчас я чуял неслабый конфликт, что назревал между ним и отцом. Все, кто были на площади смотрели на Хашираму, как на дикаря. Он даже не шелохнулся поднять свое оружие.       Я нахмурился.       — Нет. Это дикость. Я знаю, что они миролюбивые! И не хочу драться снова и снова. Кто-то должен быть умнее…       — Ты выводишь меня из себя, сын. — Я узнал этот тон. — Сейчас я умнее, потому что вижу всю картину целиком. А ты, щенок незрелый, будешь наказан за свои предательские речи, — разговор у отца был короткий.       Я в мгновение отбил руку, что хотела схватить брата за плечо. Наверняка бы поволок его наказывать. Не мог этого допустить.       — Не трогай его, — я сердито сверлил родителя и главу клана. Хаширама не заслуживал наказания только за то, что был добр. И сколько бы отец его не колотил, он не выбьет это из его головы.       Меня тут же схватили за волосы и потянули вниз, заставляя склониться.       — Если ты его защищаешь, то может тебя следует наказывать вместо него? — смотрел на меня, хмурил взгляд. Я видел брезгливость в его глазах. С самого детства она там, с самого детства я был у него бельмом. — Раз ты такой добрый, то будешь смотреть как наказывают Тобираму за твое непослушание. Может так до тебя дойдет, — теперь он смотрел на брата.       Толкнул меня грубо в центр площади. Я по инерции сделал несколько широких шагов вперед, чтобы не упасть в пыль, под ноги зевакам.       Обычно Хаширама так отчаянно не выступал против отца. Вероятно что-то случилось. Этот дурень любил мечтать, рассказывал мне сказки, что они придумали несколько лет назад с Мадарой. Я слабо верил, что все, что он мне говорил возможно, но то, как он подавал эти свои мечты завораживало. Из нас братьев остался только он, и пусть я и ставил под сомнения все эти его загоны, но в той же степени хотел чтобы они были правдой.       — Раздевайся, — отец шел к дереву, что росло посреди двора.       — Остановись! Папа, это несправедливо!       Дурень, молчи.       Я развязал пояс на хакама, и высмыкнул майку, стянул через голову. Остался в одних трусах.       У того дерева были закреплены веревки с петлями, в который один из помощников главы сунул мои кисти и затянул. Я стоял, обнимая дерево.       Сечь будет.       Было сложно не съеживаться под каждым таким ударом. Поэтому руки вытягивали вперед.       — Смотри и запоминай, будет тебе уроком, — и по спине прошла первая розга.       Я стискивал зубы, уткнулся лбом в дерево, стараясь молчать. Терпел. Слезы скатывались сами собой.       — Взрослые мужи, а мозгов как у детей, — продолжал он бить.        Я слышал размеренный свист тонких длинных прутов, что ложились поперек спины, мягкими кончиками жаля аж ребра.       Хаширама тихо шмыгал носом в стороне, боясь даже слово вставить. Знал, что будь он на моем месте, отец бил бы не так сильно.       Повзрослев, ударов становилось все больше. На Хашираме они затягивались быстро, благодаря его особым талантам, а вот на мне зияли красочно. Особенно на светлой коже.       Я не считал сколько было ударов в этот раз. Просто в один момент почувствовал, что веревки на руках ослабли, и появилась возможность сделать шаг назад. Я отступил от дерева и ноги подкосились.       — Вставай тряпка, — меня пнули ногой по бедру.       — Хватит! — Хаширама сорвался со своего места с моими вещами, и теперь я видел его штаны возле себя.       — Пусть не строит из себя жертву, раз вызвался защищать тебя! А будешь лезть, сейчас и ты схлопочешь!       По мне еще пришлось несколько ударов. Почти безобидных по сравнению с розгами.       Я закрыл глаза, чувствуя, что жжение на спине застилает мозг болью и безразличием. Не хотел терять сознание. Но открыть глаза было сложно.       И даже так пинки не заканчивались.       Да сколько можно…       —…Вставай, урод!       Еще один увесистый удар пришелся по заднице.       — Да прекрати ты уже! — Неунимающийся Хаширама уже не хныкал, а скорее успокаивал.       Я открыл глаза. Лежал у себя в комнате, на своем матрасе.       Меня пытался пнуть ногой Мадара, которого всей своей недюжей силой старался удержать брат. Пинал и наступал на меня, куда дотягивался.       Я слегка ошалел, подумав, насколько сон оказался правдоподобным. Сон ли… Меня разбудили эти двое.       Поняв, что нахожусь еще в опасной зоне, отодвинулся от этого брыкающегося подальше. Вспомнил, что где-то тут должен был быть еще один Учиха, но его в комнате не оказалось.       — Что тут происходит? — я хмурился спросонок. Все еще не понимал ничего.       — Сука, убью тебя!       — Мадара, это же смешно, пожалуйста, не тронь его. — Хаширама то ли плакал, то ли смеялся. — Пощади, он один у меня остался.       — Изуна тоже мой последний оставшийся брат! Я его сейчас так потрогаю! — и он снова предпринял попытку наступить на меня, но только топнул по матрасу.       — Что этот дикарь хочет от меня, — я обращался к Хашираме. Смешно, но сейчас он, кажется, был самым вменяемым в этой комнате.       — Кажется, он хочет расторгнуть мир, — неловко ответил мне. — Да?       Мадара успокоился, и его выпустили из хватки. Поправил одежду. Смотрел на меня, сидящего на полу с высоты своего недороста, презирал.       — Имеешь что-то против меня, так и скажи, — я поднялся ему навстречу и стал напротив. Был выше и даже только что проснувшись готов был втащить ему, пусть только попросит. Правда я так и не понимал в чем была суть конфликта.       — Да это ерунда, — Хаширама встал рядом, готовый втиснуться между нами, если что-то пойдет не так. — Просто Мадара сегодня утром в банях увидел… — брат замялся. Поджимал губы, чтобы не заржать.       Я все еще непонимающе хмурился, пытался уловить эти полунамеки. Выходило так себе.       —…твою печать пространственной техники. На ягодице у Изуны. — быстро скороговоркой закончил он и снова замолчал, весело смотря на меня.       — Поясни мне, Сенджу, как у моего брата на заднице оказалась твоя печать! — Мадара тихо бесился, и я видел по его глазам, что он был готов порвать меня.       Я стоял как громом пораженный. Впервые был согласен с вопросом этого мохнатого дикаря.       Да, как, вашу мать, моя печать могла там оказаться?!