***
Здание оперного дома сияло, вокруг толпились дамы в атласных и бархатных платьях, мужчины в костюмах оправляли верхнюю одежду. Легкая надменность сквозила во взглядах, она была неотъемлемой частью подобных вечеров, объединяя этой эмоцией собравшихся людей. И все они стремились к арочному входу, словно за ним таился небесный Эдем. И внутри, за тяжёлыми дверями, ключом к которым было пригласительное из дешёвенького картона, на самом деле расположился совершенной иной мир, что являлся не более чем эфемерной мечтой. Драгоценности, что имели мировые имена на пальцах, переливались в теплом свете, боа из страусиных перьев струились по тонким шеям девушек, перекатывался звон хрусталя и изящных смешков. Даже лестницы, укрытые красными дорожками наводнились гостями. — Так это он самый. Оперный дом. — уточнил Рэймон, когда они вошли в здание, его с порога потрясла помпезность, что источалась ото всюду, от витиеватых балясин до хрусталя, словно стекающего с изящных плафонов и крупных люстр. Но не успевая толком что либо рассмотреть, молодые люди стали спускаться к гардеробу, когда Рэй вновь оторвался от созерцания роскоши.— Знаешь о чем я думаю, чтоб купить одну такую ступень — мне бы пришлось продать тебя, причем вместе с ребятами. В ответ Джерард же лишь усмехнулся, он вел свою игру, разглядывая людей, насколько же интересны они в разных жизненных обстоятельствах, что до обстоятельств, даже здание, в котором находится человек, может жестко повлиять на его повадки или привычки. В подобных местах люди словно выставляют напоказ всю роскошь и богатство, неохотно отказываясь от его частей по ходу, ибо где ещё увидеть дам до того неохотно расстающихся со своими мехами как не в гардеробе оперных театров.***
— Так что же мы знаем об этой самой ,,Раймонде’’ — Саркастично выдал Джерард, разворачивая цветную программку. — Русский балет все ещё держит планку. И так; Композитор — Александр Глазунов, автора либретто — Либретто Мариуса Петипа и Ивана Всеволожского по сценарию Лидии Пашковой, что основан на рыцарской легенде. — Так в чем же содержание!? — Прервал тираду Джерарда Рэймонд, которому явно не нравились взгляды, направляемые на его спутника, а манера говорить громко с жестикуляцией привлекала ещё больше внимания. Юноша же закатил глаза, ибо примерно понимал беспокойство друга, но все же продолжил: — Действие первое: Раймонда, племянница графини Сибиллы де Дорис, празднует именины в средневековом замке графини. Пажи веселятся: кто-то практикуется в фехтовании, кто-то играет на музыкальных инструментах. Привлеченные звуками музыки, подруги Раймонды присоединяются к пажам. Появляются графиня Сибилла и придворные дамы... — После он о чём-то задумавшись передал программку компаньону и стал вглядываться в толпу, словно ища кого-то. И спустя секунду он расплылся в улыбке, объясняя. — Впрочем, читай сам, у меня тут немного другие задачи, но прошу, будь рядом, мало ли я ошибся с расчетами. Юноша взглянул на своё отражение в часах и обаятельно улыбнувшись оправил волосы, что были весьма неуместно растрёпаны в разные стороны. Но учитывая контингент собравшийся тут — пришли поглазеть на балет скорее представители золотой молодежи, нежели интеллигенты и ценители, потому разговоры о уместности и сами были глупы. Джерард направился к буфету, и ожидая свой бокал шампанского, поглядывал на людей. Взгляд его плавно остановился на женщине, что была одета в платье темно-зеленого шелка, с виду ей еще не было сорока, но во взгляде уже угадывались довольно жесткие и деспотичные нотки, что свойственны женщинам, проживающим в легко доставшимся им богатстве. Светлые волосы ее были завиты в крупные букли и убраны ближе к затылку, но не столько они заинтересовали Джерарда, как ювелирный цветок, что почти светился жемчугом в его глазах. Одинокий театральный бинокль вместе с бокалом вина дали юноше понять, компании у этой дамы не предвидится и главное — кольцо, из тех, что богатые мужчины любят преподносить под венцом тоже говорило многое, только вот оно расположилось на указательном пальце. Забрав свой бокал, Джерард ещё раз взглянул на женщину, но в этот раз встретился с ней взглядом. Отведя глаза с напускной робостью, он спустя мгновение вновь бросил короткий взгляд, она же все ещё смотрела на юношу. И мышеловка захлопнулась. Резко переменившись в лице, Джерард направился к даме, подмечая Рэя, что был неподалёку. — Прошу прощения. — Юноша улыбнулся, когда подошёл к незнакомке, стоя на достаточном расстоянии, чтоб не нарушать личные границы. Выражение лица его сквозило сладостью, но при этом в голосе пробивалась фальшивая неловкость. — Я совершенно не понимаю куда мне идти! — Не выдержал он, слегка истерично завышая тон, после одергивая себя в немом испуге, затараторил. — Простите, я так бестактен, не стоило мне к вам подходить. — Он сделал половину шага назад, однако в ответ он услышал добродушный хохот, и женщина ответила: — Нет-нет, я могу тебе помочь, дорогой. — Она оправила волосы, вглядываясь в собеседника. Джерард готов был вскрикнуть от радости триумфа, но лишь поднял взгляд, в этот раз подходя к женщине ещё ближе, и поставил свой бокал на стол, как бы указывая на намерение остаться. — Простите, я правда не знаю кого спросить, а вы, как мне показалось, человек, что часто бывает в театрах. — Он ослепительно улыбался, смотря чуть не навязчиво в глаза собеседнице. — Я опять сказал глупость, так? Она же только усмехнулась, смотря куда-то в сторону, после отвечая: — Нет, совершенно. *** Когда свет в зале погас, зрители утихли, в неком исступлении ожидая голос оркестра. И словно спасением, пусть и ожидаемым, но не менее перехватывающим дыхание им послужили первые ноты увертюры, что заполнили зал, привнося нечто неуловимое и сказочное. Словно нехотя тяжелый занавес открылся, оголяя иной мир, в котором нет ни слов, ни чего-либо кроме музыки и совершенства человеческого тела. Нет ничего кроме легкости и неуловимых образов, сияния декораций и костюмов, что словно въедались в души зрителей, вымещая все, что было до них. Но увы, не все из находящихся в зале были способны увидеть метафоры в кротких жестах или же глубокие образы в голосах оркестра, скучающие взгляды и тихие перешептывания ядовитыми пятнами окрашивали зал. Только вот, что они стоили на фоне музыки, что не давала вздохнуть от страха разрушить нечто неуловимое, на фоне невероятной грации балерин, для которых гравитация, казалось, не так много и значила, на фоне единения человека с его собственной душой, через созерцание, созерцание чего-то до того прекрасного и неуловимого, уничтожающего остатки мыслей. И человек остаётся совершенно один, пленённый этим миром, миром иным, чарующим, что прибился сквозь глаза, уши, что там, даже через каждый сантиметр кожи, он словно заполняет человека изнутри, но исчезает так же скоро, угасает, развеиваясь в аплодисментах и нелепых вскриках ,,браво’’. Он исчезает, ведь его никогда и не существовало, жестоко оставляя человека с пустотой, которую он не так давно занимал. А что остаётся людям? Заполнять эту пустоту заново, или же бежать на звуки протяжной ноты ля, с трепетом ожидая первого вздоха оркестра. И сейчас, когда юная Раймонда раскланявшись превратилась в утомленную, но не менее прекрасную девушку, когда сарацинский царь перестал излучать ненависть и лишь устало улыбался, когда принц смотрел на недавнюю ,,невесту’’ с каким-то приторным самолюбованием, Джерарду было как-то до нелепого пусто, однако скоро оправившись, он взглянул на новую знакомую, мысленно поблагодарив джентельмена, что согласился сменить место. — Так что же? — Начал он, отставляя локоть в приглашающем движении и продолжил уже идя с женщиной под руку. — Отправимся в один из ресторанов или за этими ребятами на. — Он бросил взгляд на выходящую из зала компанию молодых людей, прекрасно понимая, что его знакомую мало интересуют подобные мероприятия. В антрактах он только тем и занимался, что набивал себе цену, втираясь в доверие, но не разрушая образ взбалмошного и избалованного юноши. И Джерард был почти уверен в приглашении со стороны женщины. Когда они вальяжной походкой покинули театр, юноша остановился, вглядываясь в чужие глаза, почти неслышно произнося: — Я не хочу потерять тебя, Элиза. Только не сейчас. — И это подействовало, не то чтобы подобные слова могли хоть как-то растрогать собеседницу, но ей на самом деле было невыносимо одиноко, потому, поддавшись секундному порыву, она двинулась вперёд, обнимая Джерарда и шепнув ему на ухо просьбу о вызове такси, отошла от него, ослепительно улыбаясь. А что ж ещё делать нашему герою, он неспешно подошёл к дороге, приподняв руку в известном жесте. Он дал своему импровизированному телохранителю все те же наставления, по тому, как не запутаться на дорогах. — Только будь осторожен. Я, конечно, поеду следом, но ты ведь сам знаешь какого уровня охрана в подобных домах. — Смотря куда-то сквозь собеседника отметил мужчина. Тот же лишь язвительно искривил бровь, отвечая: — Поздно давать заднюю, так что не дрейфь… Раймонда. *** — И куда же ты дел своего надоедливого дружка? — Усаживаясь на диван, обтянутый чёрной кожей уточнила женщина. Юноша же, не сводя с неё взгляда, ответил: — Ну, если ты про того идиота, что ко мне приставил отец — просто дал ему шанс погулять. — Он отошёл от мраморной столешницы, на которой чуть не сидел и рассматривал место, где оказался и задал решающий вопрос. — Невероятный дом, темное дерево, кожа, и я безошибочно угадываю в картинах значимые для искусства имена, сдержанно и элегантно, то богатство, что не каждый оценит. И не тоскливо тебе тут жить, в одиночестве? — Он медленно подошёл к дивану, вальяжно на нем рассевшись, но все ещё держа дистанцию, пока собеседница не ответила. Женщина подавила лёгкий смешок прежде чем ответить: — Послушай, Уилл, ты человек не глупый, пусть и смотришься вызывающе, пусть ты и мальчишка совсем, ты понимаешь.— Она наклонилась вперёд, беря его за руку. — Естественно я замужем, дорогой, но кого этим удивишь? Я более чем уверена, что невеста и у тебя появится, года через два. Услышав самые важные в его ситуации слова, Джерард расплылся в бесстыдной улыбке, придвигаясь все ближе к женщине, все держа ее руку . Он сбивчиво прошептал; — А если узнает? Хотя это неважно. Совершенно неважно. — На мгновение отдалившись, он оправил волосы, вглядываясь в женщину. — Я очень надеюсь, что служители твоего дома умеют держать рот на замке. Но у нас слишком мало времени, чтоб отвлекаться, прости, но я слишком хочу тебя поцеловать. Это было неким итогом, после юноша вновь сократил расстояние между ними, позволяя женщине обхватить его шею руками, он вовлек ее в поцелуй, какой-то уж слишком откровенный, но имело ли это значение, учитывая истинные намерения юноши. Тяжело дыша он отстранился, словно желая что-то сказать, но забыл об этом сразу же, прикасаясь к затылку женщины, тем самым разрушив кропотливую работу сразу нескольких парикмахеров. Но спустя долю секунды двое были слишком увлечены друг другом, чтоб думать об этом. Юноша уже было прикоснулся к гладкой ткани платья на спине женщины, с понятным намерением, когда они вновь остановились. — Погоди, погоди, дорогой. — В этот раз уже Элиза отвлеклась, слегка хихикая, и легко оттолкнула юношу, что уткнулся в ее шею. — Диван, конечно, прекрасен, но не зря в поместье два гектара парковой зоны, да и тройка этажей. В общем, это не лучшее место. — Женщина не спускала взгляд с Джерарда, когда встала с дивана, губы же юноши венчала нахальная улыбка. Вальяжно рассевшись, он все же спросил, не пряча вызова в голосе: — Неужто ты решила мне их всех. — Он встал с дивана, приближаясь к женщине. — Показать. — Подытожил он, уже стоя возле неё и вглядываясь в глаза напротив. Ещё несколько мгновений они простояли неподвижно, когда женщина, заправив прядь красных волос юноше за ухо, удалилась, попросив ждать ее в той же комнате. Джерард проводил ее взглядом, но когда Элиза скрылась за дверью — резко переменился в лице, хмыкнув под нос ,,Подожду, дорогая’’, он последний раз окинул взглядом малую гостиную и схватил верхнюю одежду, ища выход. Он подбежал к стеклянным дверям, ведущим в сад, и приоткрыв, вышел, уже спускаясь по мраморной лестнице и ежась от холода. Когда он пересекал аллею, усаженную виноградом по обе стороны, откровенно говоря недоумевая, зачем садить его недалеко от Нью-Йорка, но мысли эти улетучились, ведь времени было мало. В голове пронеслась шутка, что если не успеет — садить будут не только виноград. Но ее флёр рассеялся, когда в условленном месте, как и всегда западной стороне поместий юноша завидел знакомую фигуру. — Джерард! Ты в порядке, как же я счастлив! — Вскрикнул Рэй, бросаясь к другу, что лишь махал руками в неизвестном жесте. — Тихо, тихо, быстро к машине, у нас есть где-то три минуты до полного переполоха. — Шептал юноша, уже открывая дверь пассажирского места. И спустя несколько мгновений ни следа от присутствия кого-то около виноградной аллеи не осталось.***
— И ты уверен, что она не скажет мужу, что тебя не найдут, красноволосых парнишек не так много на весь Нью-Йорк будет. — Вжавшись руками в руль, поинтересовался Рэймонд. Джерард же лишь закатил глаза, явно не получая удовольствие от нагнетания обстановки, но все же объяснил: — Она даже отправила охрану спать пораньше, дабы никто ничего не видел, муженёк ее явно не особо будет рад подобным новостям, а без него она — никто, потому не стоит переживать. Ах! Как же люди неосмотрительно выдают информацию, если ты кажешься идиотом. — Юноша взглянул в окно, чему-то улыбаясь. — А у нас с тобою теперь имеется золотой браслет и вот эта вещица. — он держал в руке то самое изделие, что походило то ли на камею*, то ли на аграф*, венчавшее причёску его новой знакомки. — Но все же пару дней я пережду у Линдси или у тебя, ты будешь рад меня видеть, я знаю. — С иронией заметил юноша. — Но вернёмся к вопросам насущным, как тебе сегодняшний балет? Мне вот Абдерахмана жаль, влюбился ведь, да и он богаче, царь. О чем Раймонда думала?!— Джерард сказал последнее с излишней экспрессией. Однако уже через секунду машина заполнилась добродушным хохотом.