Sixteen tons

*** — У него жар. — Отнимая руку от лба юноши, голова которого лежала на ее коленях, что в бреду пытался что-то промычать, констатировала девушка, протягивая руку, немо указывая на то, чтобы стоящий рядом протянул ей смоченную холодной водой ткань, и бережно укладывая ее на лоб юноши, темноволосая выдохнула. — Рэй, это правда нужно прекратить, я ведь уверена, это не просто рисунок, это стало клеймом и пыткой, я не уверена, что он сможет в скором времени оправиться. Так ещё это животное осмелилось отправить письмо, что Джерард должен явиться сегодня, не позднее семи вечера. — Он справится. — Смотря на юношу, что в мелкой тряске неспокойно дышал, проговорил стоящий. — Ты знаешь, он не ребёнок. — Да ему только девятнадцать! — Вскрикнула девушка так, словно оскорбили ее. — Нет, Линдс, тут дело не в возрасте, он слишком уж много перенёс, но судьба к нему всегда была благосклонна. — Благосклонна? — Насмешливо уточнила девушка, выгибая бровь. — Мне порой кажется, что он мышка, с которой просто для своей забавы играет кот, в желании сожрать ее. И на мгновение воцарилась тишина, грузом падая на плечи присутствующих и чуть не давя вынуждая их тяжело выдохнуть. — Нет. — Послышался сдавленный шёпот лежащего, что доселе не решался ничего сказать, но все же слышал каждое проронённое слово. — Подавится. — Дополнил он, все не раскрывая глаза и смеясь, после вновь умолкая, но не прекращая посмеиваться. — Идиот. — Выдохнула Линдси, усталым жестом убирая прилипшие к вспотевшему лбу красные пряди, после глядя на стоящего рядом, лишь взглядом пытаясь спросить, что же ей делать дальше. — Оставь его, правда. Ты ему не мать. — Помедлил Рэй, хоть и сам до того беспокоился о юноше, что не был уверен, что сможет уйти до того, как убедится о нормальности здоровья его, будь оно физическим или духовным. — Протестую, моя мать гораздо хуже. — уверенно констатировал Джерард, поднимая указательный палец вверх, после того тут же отключаясь. *** Повторяющиеся у двоих сны, пусть утопающие в своём цинизме критики и расскажут, что это только мелкие заговоры людей, склонных все мистифицировать, но явления подобные реальны и притом до пугающего цикличны. И если уж для Джерарда, склонного верить в мистицизм, сегодняшняя ночь принесла лишь очередной кошмар с оттенком магии, мистеру Айеро же, что, несмотря на популяризацию астрологии и спиритизма в кругах высшего общества, относился к подобным вещам с откровенной насмешкой и скептицизмом, стало многим не по себе от самой представленной ему картины, что до того факта, мол, сон его — то, что по большому счёту должно принадлежать лишь одному единственному человеку, был разделён и отдан ещё кому-то. Естественно, если бы он узнал об этом, то был бы разгневан, удивлён, а может и вовсе напуган. Тёмное пространство, словно колеблясь и вибрируя, окружило утопающие в нем две фигуры, смотрящие в упор лишь друг на друга, что впрочем было не удивительно, ведь более во тьме ничего не было. Словно играя в глазах младшего, из них поблёскивал красный свет, как это бывает с отражением в зрачках человека, смотрящего на огонь. Второй же был мертвенно бледен и более ничем не отличался, кроме того, что в руке его был крепко сжат кинжал, украшенную рукоять которого нельзя было рассмотреть в темноте. Молчание становилось звенящим, казалось, словно ещё секунда, и оно затянется на вечность, но его завесу обрушил Джерард, словно не своим голосом, но в привычной манере полной сарказма, заговорив: — Ты стал слаб, Айеро. Сочувствие, неужели, будь это кто другой, ты бы мучительно уничтожал этого человека многие дни, пока тот не испустит последнее дыхание. Мытьё посуды, рутинная работа, ты думаешь это унижение? Ты смешон. Отвратителен. Тому ли хотели тебя научить, вышвыривая из дома? Ох, неужели, этот идиот так похож на тебя. — Театрально поднимая глаза и прикладывая ладонь ко лбу, проговорил мужчина. — Все просто, убей его, убей! — Уже закричал юноша, продолжая. — Скольких ты убил, скольких уничтожил, убирая с дороги? И теперь это ничтожество в твоих глазах может жить? Все просто, ты не боишься закона о неприкосновенности семьи, просто никто и никогда не убьёт такого же мерзкого и мелочного ублюдка, верно? — И он расплылся в улыбке, полной ехидства. — Давай же, убей, убей, убей, это так просто. — Словно вводя в гипнотический транс, вторил голос. Все это время молчавший мужчина резко подошёл вперёд, не проронив не слова, он с откровенной злостью воткнул нож в живот юноши, после с остервенением продолжая наносить ранения одно за другим, глядя на кровь и слыша непрекращающийся смех. Когда почти бездыханное тело упало, он нанес последний удар, в шею, не вытаскивая нож и слыша сдавленный хрип. — Что бы ты не пытался доказать — ты слаб, Айеро. *** Резкое пробуждение, сопровождаемое криком, заставило вздрогнуть уже почти уснувшую девушку, что сидела в кресле, и только увидев подорвавшегося юношу, она бросилась к нему. — Ты в порядке? — Она протянула руки к его лицу, разворачивая его к себе. — Джерард, что случилось, чем тебе помочь? Но лицо юноши озарила знакомая ухмылка, когда он протянул: — Мне нужны перчатки, выпить и три тома сравнительных жизнеописаний Плутарха. — Джерард… — С осуждением протянул стоящий в дверном проеме Рэймонд. — Что ты удумал? — То, что начал уже очень давно. И если мне суждено умереть — подпортить жизнь одному ублюдку будет хорошим наследием. — Констатировал он. — И скорее, скорее, ты в библиотеку, ты в галантерею, а я наведаюсь к Семми в бар. У меня осталось всего четыре часа. — В глазах юноши загорелся азарт и энтузиазм, затмевая те воспоминания, что приносили ему жуткую боль при каждом взгляде на собственную кисть и страх от недавно ушедшего сна. Он ещё не знал,что собирается сделать, но точно решил, что это должно быть феерично. *** Позднее же пробуждение Фрэнка поставило в ступор многих, ибо хозяин дома часто ранним утром выезжал на конные прогулки, или же сидел, неспешно наслаждаясь минутами покоя в зимнем саду, но когда в комнате прислуги и в седьмом, и в десятом, и даже в двенадцатом часу не раздался звонок, находящиеся в доме забеспокоились, но осмелиться нарушить покой мистера Айеро все же никто не решился. Очнувшись с жуткой головной болью из-за слишком продолжительного сна, вышеупомянутый герой первым делом направился к зеркалу, словно выискивая в ровной глади что-то, но безуспешно, выдохнув и отвернувшись, он какое-то время смотрел в окно сквозь полупрозрачные шторы, когда услышал отдаленные звуки звучания рояля, которые с каждой секундой стали пробуждать в нем невесть откуда взявшееся, но от этого не менее кислотное раздражение. И мужчина, даже не удосужившись сменить ночной халат на что-либо более презентабельное или хотя бы вписывающееся в нормы приличия, поспешил направиться к источнику раздражающего его звука. Войдя в одну из гостиных, он увидел ту картину, которую по большому счёту и ожидал увидеть, двое мужчин, находящихся в комнате, были увлечены: один процессом игры на рояле, второй же, стоя у окна и держа развёрнутую книгу, неосмотрительно решился прокомментировать вслух: — Нет, ну даже пытаясь читать между строк, я не понимаю, где тут та химия, о которой ты гово.. — но не успев закончить, он обернулся, видя застывшего в дверях хозяина дома, на лице которого и без того виделось негодование, а после слов, произнесённых одним из его вечных гостей, в нем и вовсе вскипела злоба. Двое успели лишь нервно переглянуться и попытались удалиться, когда услышали громкое ,,Стоять’’ позади, только вот от уже привычного для них гнева и угроз их уберегло появление одного из лакеев, уведомляющего о прибытии гостьи. — Кого принесло на этот раз?! — С явным раздражением уточнил хозяин дома, когда ему лишь протянули письмо, обёрнутое темной бумагой с изображенном на нем черным орлом, в лапах которого были серп и молот, а голову его венчала корона, на груди же был изображён флаг Австрийской республики. Письмо содержало в себе извинения за визит без уведомления о нем и просьбу явиться на встречу по делу личного характера. — Черт… — Прошептал мужчина, оглядываясь на часы. — Подайте кофе, обязательно с корицей, ни в коем случае не посыпайте сверху, в эспрессо, и отправьте одного из этих идиотов сыграть Штрауса, но только не венский вальс, головы поотрываю. — Только успел крикнуть он и после скоро удалился в сторону гардеробных комнат, по пути подзывая за собой двоих людей, бросив скорее себе. — Только бы этот идиот опоздал. *** В уже знакомом читателю месте, что совмещало в себе прихожую и один из гостевых залов, за столом сидела юная девушка, чьи волосы были туго собраны в высокую прическу, венчалась она золотым гребнем с изображением двух рафаэлевских ангелов. Ее чёрное, доходящее до колен платье, контрастирующее с белым жакетом без воротника, что вместо классической тесьмы был вышит жемчугом, у горловины венчалось тройной ниткой все того же минерала, в руках, скрытых полупрозрачными чёрными перчатками в горох, она держала чашку с еще свежим кофе, пена на котором даже не успела осесть, и медленно осматривала помещение, мысленно отмечая, что многие детали в интерьере стали явно лишними, и каждый взгляд гостьи на часы сопровождался легким раздражением, из-за долгого ожидания собеседника. Ещё недолго оглядывая мраморные стены, она остановила взгляд на драгоценном головном уборе, стоявшем в стеклянной подставке, и когда все это ей наскучило, обернулась на сидевшего за роялем юношу, заговорив с ним: — Тяжелый день, не так ли? Удивившись обращению к нему, играющий даже забыл об одном из бемолей, вызвав резонанс в мелодии, что в данный момент играл, когда девушка продолжила, оправляя обористый край перчатки: — Можете перестать играть, право, в Вене я все это слышала около сотни раз. Да и на клавиши так агрессивно давить тоже не обязательно, не думаю, что Фрэнк будет рад слишком частым вызовам настройщика. — Прошу прощения. — Опустив глаза, прошептал ещё до недавнего времени играющий, намереваясь уйти. — Успокойся, эти формальности ни к чему. И где же ваша великая американская прогрессивность и толерантность, о которой я так много слышала. — Она закатила глаза, поджимая при этом губы. Скоро указав стоящим у дверей людям, чтобы они покинули помещение, она продолжила. — Присаживайся. Как твоё имя? Я слагала о тебе от твоего друга, это было где-то год назад, или более, не могу быть уверена. Недоверительно глядя на сидящую, собеседник все же присел на соседнее кресло, тихо назвавшись Станиславом. — Так где хозяин дома? Очень занят, или же потерял вещицу, переданную мной? — Простите, но мне этого никак не знать. — Потупив взгляд, ответил юноша. — Ради всего святого, дорогой. Мне ли не понимать, как быстро расходятся слухи? Ты жил когда-то при дворце? Уверена, что нет. Но я в этом балагане провела долгое время, потому выкладывай все. — На самом деле, — Он начал, после слегка запнулся, когда девушка легко ему улыбнулась, объясняя, что это останется между ними. Ещё немного колеблясь, он продолжил. — Ваш визит спас меня от гнева мистера Айеро, в последнее время, после ухода леди… — И тут он резко осекся, понимая, что сказал лишнего, когда девушка, сняв солнцезащитные очки, от чего в карих глазах блеснул золотой свет от люстр, рассмеялась. — Если ты думаешь что мне не известна истинная причина ухода Джамии, — ты заблуждаешься, когда-то это должно было случиться, но я думала, что первой любовников Фрэнка не выдержит она, продолжай же. — После ухода леди Джамии тут все перевернулось вверх дном, впрочем, нам не привыкать к вечным угрозам, да и грех жаловаться, ведь мы не на улице остались, но все же, сегодня мистер Айеро был зол как никогда, я даже не знаю, в чем причина. — И вновь мне удалось всех спасти, как удачно. — Только успела закончить девушка, лучезарно улыбнувшись скорее себе, когда дверь открылась, и из-за неё явился хозяин дома, учтиво поклонившись. — Ваше высочество, не ожидал вас сегодня увидеть, прошу простить за ожидание. — К чему формальности, ты ведь знаешь, что по-хорошему мой титул уже даже не легален. — Улыбнувшись и подойдя к хозяину дома, отбивая ровный ритм короткой шпилькой лодочек по мрамору, ответила девушка, позволяя поцеловать свою руку. Выпрямившись, мужчина оглянулся, увидев сидящего в кресле юношу, и лишь одним взглядом приказал ему встать и отойти. — Что же ты, опять издеваешься над этими бедными ребятами? — уточнила девушка. — Но ведь, вы… Эрцгерцогиня, а он… — мужчина помедлил, даже не подбирая слов. — Беженец. — После колебаний все же констатировал мистер Айеро. А находившийся рядом юноша, услышав о титуле, вмиг побледнел, словно пытаясь вжаться в стену. — Титул мой уже несколько лет упразднён, потому просто герцогиня, и мне каждый раз при встрече повторять, что мы давно перешли на ты? За все семь лет нашего знакомства ты каждый раз начинаешь с этого. — Проговорила девушка, откровенно не скрывая удовольствия от подобного уважения к своей персоне. — Да, прости, Диана. Позволь этому юному джентльмену уйти, все же, судя по твоему письму, разговор должен стать личным. — Позволю. — Ухмыльнулась девушка, — вот только пообещай им больше не докучать, это просьба от твоей прекрасной женушки, а если это не достаточно весомо — вспомни ваш визит в Вену, и кто помог тебе избежать тюрьмы, за эту услугу я прошу немного. — Об этом можешь не переживать. Вновь лучезарно улыбнувшись, девушка подошла к Станиславу, протягивая письмо и тихо говоря: — Возьми это письмо, оно послужит вам бессрочным билетом в Австрию, Францию, Венгрию или Швейцарию, любой оперный театр будет рад вас принять. Но все же, не оставляйте Фрэнка, он что-то совсем плох стал. — Докончила она, после шутливости отмечая. — Ну и если вновь будет докучать — пишите. Крепко сжав письмо, юноша только откланялся, скоро попятившись назад и вовсе удалившись. Проводив его взглядом, девушка вновь села на кресло, беря в руки уже остывший кофе. — И как тебе Нью Йорк? — Поинтересовался хозяин дома, усаживаясь напротив. — Мрачновато и скучно. — Честно ответила девушка. — Есть интересные места, да и люди необычные, только вот, души нет. — Она на мгновение притихла, — Кстати, о душе, на кой черт ты поставил сюда этот бонсай? Он ведь совершенно не сочетается с интерьером? Но, как бы то ни было, я пришла не за этим. В Париже я встретилась с Джамией, ты ведь слышал об открытии нового подразделения Parfums Chanel, впрочем, это не важно, она попросила передать тебе это. — Вальяжно махнув рукой, девушка подозвала сопровождающего, что держал в руках маленькую деревянную коробку. — Она вложила часть ваших денег в национальный банк Швейцарии, естественно, не без моего влияния. И поверь, однажды ты мне скажешь спасибо, Америка взлетает, за взлётом будет падение, да и центральная Европа сейчас в смуте, потому, более чем столетний нейтралитет и безупречная репутация пойдут вам на пользу. — Она помедлила, ожидая реакции, но мужчина лишь ошеломлённо на неё смотрел, после ответив: — Благодарю, это довольно неожиданное решение, но в любом случае, от этого мы ничего не потеряем. Но раз уж ты стала моей гостьей — не думаю, что тебе принесёт большое удовольствие нахождение лишь в этой комнате. Возможно ты хочешь отправиться в конную прогулку, говорят, в лесу сейчас тихо и соседей не встретить. — К сожалению, с нашей последней встречи езду верхом я так и не полюбила. А вот ещё от чашки кофе я не откажусь, да и я слышала, ты всерьёз занялся расширением зимнего сада. Но у меня есть ещё один вопрос. Моя тиара, ведь она у тебя? Не то чтобы я тебе не доверяла, но ценность подобных реликвий стоит уточнять ежеминутно, а письма… Впрочем, ты сам знаешь. — Конечно, хранится там, где ее не найду даже я. — Не совсем удачно пошутил мужчина. — Слышал, ее по всей Вене ищут. — Что же, это презабавная история, что за идиоты. — Вздохнула девушка, ставя с тихим звоном чашку на блюдце. И этот звон в тишине стал ироничным призывом к бою, так как через мгновение послышался звук открывающейся входной двери, после чего в сопровождении двух высоких мужчин появился красноволосый юноша, приветственно и нагло проговорив: — Милый! Я дома. После чего хозяин дома зажмурил глаза, только измученно и гневно процедив: — Кстати об идиотах…