Мать моя Орочимару, отец мой Цунаед! Пресвятые Дейдрачанушки, что, мать его Кагую, это было? © Ками
— Не могу поверить! — Шизуне резко захлопнула ящик стола, чуть не прищемив пальцы Цунаде, — Вы обещали сначала закончить с этими документами, — она указала на стопку бумаг, что начиналась на столе Пятой и заканчивалась где-то около соседней стены, — а потом уже … По кабинету разнесся аромат алкоголя, заставив помощницу резко замолчать. — Ну вот, — Каге разочарованно цыкнула языком. Те несколько драгоценных бутылочек саке, что Цунаде удалось спрятать от загребущей Шизуне, судя по всему, всё же перевернулись в ящике стола. — У меня перерыв! Уже давно за полночь, а эти, — женщина посмотрела на ненавистные отчеты, документы, сметы, расписания и прочее и прочее, — не хотели уменьшаться. Ты не даёшь мне снять эмоциональную нагрузку! И как мне работать? — Резко крутанувшись на стуле, Цунаде уставилась в окно. У Шизуне начался дергать глаз от наглости наставницы. — Это уже… — девушка собиралась высказать ей всё, что она думает про такие вот «перерывы», как в дверь кабинета торопливо постучались. — Войдите! — приказала Пятая, так и не повернувшись обратно к столу. — Ками, ни минуты спокойствия! — одними губами прошептала она, так, чтобы никто не расслышал. Косясь на ящик стола, женщина надеялась, что может хоть одна бутылочка саке осталась цела после напора её ученицы. — Хокаге-сама, срочное донесение! — парень поспешно ввалился в кабинет. Шизуне взяла запечатанный свиток и кивнула тому, что он может быть свободен. Низко поклонившись, парень вышел из кабинета и плотно закрыл за собой дверь. Девушка уверенным движением распечатала послание и по мере прочтения её выражение лица менялось с собранного на тревожное. — Что там? — Цунаде откинулась на спинку кресла, созерцая ночную деревню. Но, не получив ответа, собралась и резко развернулась, — Шизуне? Девушка еле оторвалась от послания и протянула свиток Пятой. Забрав послание, женщина погрузилась в чтение. — Думаешь, Акацки? — Цунаде нахмурилась. Ох, как саке ей сейчас было нужно! — Сказано, что люди в чёрных плащах с красными облаками появились в деревне, в крайнем случае, одного точно видели местные, а затем — два трупа и пожар. Акацки всегда ходят парой и свидетелей после себя не оставляют. — Это еще ни о чём не говорит, — Цунаде ещё раз пробежалась по посланию. Пару месяцев об Акацки не было ни слуху ни духу. Те шпионы, которых Цунаде разослала во все страны под видом продавцов, бродяг, музыкантов и прочих, обычно докладывали о слухах. А про происшествия с их участием всегда узнавали слишком поздно, чтобы получилось тех отследить. А тут: то ли удача, то ли отвлечение внимания от чего-то более важного, в общем — подозрительно. Прикусив палец и сложив печати, Пятая использовала призыв. Из облачка дыма появилась миниатюрная копия её слизня. — Здравствуйте, Цунаде-сама, Шизуне-сан, — Кацую самым елейным голосом обратилась к женщинам. — Можешь найти Джираю и передать ему послание? — Каге оторвала от бумаг, лежащих на столе, кусочек и принялась торопливо что-то на нём набрасывать. — Как и всегда, хотя Джирая-сама всегда мастерски убирает за собой следы. — Вот, — Каге протянула короткую записку своей призывной, на что она аккуратно поглотила послание и, коротко попрощавшись, растворилась в дыму. — Может, отправить в ту деревню ещё людей, чтобы аккуратно разузнать подробности? — Шизуне начала расхаживать по кабинету, прикидывая, что ещё можно сделать. — Не мельтеши, — Цунаде открыла многострадальный ящик стола и выудила оттуда одну уцелевшую бутылочку драгоценного саке. — Это вражеская страна, недоброжелательно настроенная к шиноби из других стран, в особенности к шиноби из Конохи. Будем наблюдать. За окном разгоралась заря.***
За несколько часов, прошедших с момента её пробуждения, и пару литров того, что влил в неё — всё же сжалившись? — Сасори, Ками пришла в себя, по крайней мере, физически. Кое-где ещё побаливало при резких движениях и желудок отзывался спазмами, но жаловаться был бы грех с учетом того, чем вообще могла закончится их с Акане вылазка. Практически так и произошло: их чуть не убили. С мыслями о возможных исходах дрожь пробегала по телу и неприятно скручивала все внутренности. Успокаивать девушку никто не стал: оставили наедине с ещё не пришедшей в себя Акане, своей фантазией и мыслями. И больше, чем страх перед непроизошедшим, её переполняли благодарность и ужас перед Акане. Ужас. Акане лежала так же в комнате-мастерской Сасори, бледная в свете единственной лампочки. Ками и ждала, и опасалась того момента, когда подруга придёт в себя. Хотя она и была в мареве отравления, но помнила тот пробирающий пустой взгляд. Помнила неестественный ветер и смерч из железа, ужас — не свой, а того ублюдка, который держал её, — крики людей, запах крови и звуки падающей наземь плоти. Её ужас пришёл позже. К тому моменту, как она смогла, не шатаясь, стоять, вернулись Хидан и Итачи, Сасори ушёл с ними — их голоса были слышны где-то в глубине убежища. Но к ней никто не приходил, и она не желала выходить, хоть и курить хотелось нестерпимо. А с благодарностью было и просто, и сложно одновременно. Она не могла даже в своей голове обличить эмоции в слова, посему ею было принято решение отложить это на потом — время на это непременно найдётся. Акане тихо застонала. Ками замерла возле неё, но ближе, чем на пару шагов, не решилась подойти: она боялась увидеть те пустые глаза. Девушка немного завертелась и пришла в себя, недоуменно нахмурилась, а затем заплакала. — Настя… — тихо позвав подругу, она не решилась до неё дотронуться. Акане повернула голову на звук своего имени. Из её голубых, осознанных глаз текли слезы, и столь печален и растерян был взгляд, что сердце Ками сжалось и, не помня себя, она бросилась к ней, сжала в крепких объятьях и заплакала вместе с ней. — Я убила, убила человека… — в тихом шепоте, наполненном чистейшим ужасом, сложно было разобрать слова. И что-то в Ками умирало, больно оседая в душе. — Да, но ты нас спасла, — ответила она на шепот Акане и сжала подругу сильнее, роняя слезы ей на волосы. Они оплакивали потерянную невинность и чистоту своих душ.***
Утро наступило неожиданно. К тому времени, как всё было закончено в деревне и обговорено с лидером, боль вернулась. Итачи понимал, что с той скоростью, с которой его состояние ухудшается, у него осталось мало времени, чертовски мало. Время утекало, как песок сквозь пальцы, а сколько ещё не было осуществлено. Итачи думал о младшем брате, надеясь на то, что тот к скорому времени будет готов. Перед тем, как пойти отдыхать, Учиха решил проверить своих подопечных: смутная тревога не отпускала, а задавать вопросы Сасори не имело смысла. Он не сомневался, что кукольник лишь смерит его пустым взглядом и проигнорирует. — Ты не понимаешь! Не понимаешь! Это… это… — голос Акане был истерически высоким, наполненным болью и чем-то ещё, чему Итачи не мог дать определения. — Не смей! Слышишь? Не смей! — Что-то упало и закрытая дверь, за которой и происходила ссора, дрогнула. Мужчина остался стоять, не смея зайти в комнату. — Я не понимаю? О, нет, я прекрасно понимаю, что сдохла бы там, если бы не произошло то, что произошло. Это, кажется, ты не понимаешь, что происходит вообще и где мы находимся. Сидеть сложа ручки можно только в пределах этих стен, а за ними либо твои руки по локоть в крови, либо чужие — по локоть в твоей, — Ками кричала. Ками злилась. Ками была потеряна. — Я не знаю, как докричаться до тебя! Брюнетка выскочила из комнаты и со всей силы хлопнула дверью. Застыла напротив и начала утирать слёзы. — Боже… боже… боже, — она дышала прерывисто на грани истерики. — Что происходит? Девушка дрогнула и заплаканными глазами уставилась на парня, затем утёрла нос дрожащими пальцами и сказала: — Слом психики. — Итачи молча продолжил смотреть, давая возможность Ками собраться и продолжить. — Она… она, — указала на дверь, за которой осталась её подруга, — это впервые с нами произошло и я понимаю, что не в последний раз, но Акане… Она сильная, но это… это слишком для неё, и как помочь я не знаю. Я старалась разделить с ней боль, старалась её поддержать, но всего несколькими словами она обесценила всё, всё… что было. — Настолько всё плохо? — Не знаю, такой её никогда не видела. Судя по её словам, она помнит, как убила одного, но она не знает, что сделала дальше, и я не посмела рассказать. Боюсь за неё, — Ками глубоко вздохнула и окончательно пришла в себя. — Охуенный день рождения у Акане, ничего не скажешь. — Послушай, — мысли крутились с бешеной скоростью в голове у Итачи, усиливая боль, лёгкие скручивало спазмами, новый приступ был не за горами и до него надо было разобраться с этой ситуацией, — ты не скажешь ей, что произошло. Пусть будет так, как помнит она. Я скажу, что мы успели вовремя и разобрались с теми, кто напал на вас, а ты и сама мало что помнишь о той ситуации. — Зачем это тебе? Зачем врать? Не будет лучше сказать ей правду? — Мир и так начал вас ломать под себя, время ещё придёт для разбитых надежд, — Итачи положил на голову Ками свою руку, — ты молодец, ты хороший друг. Лучше подумай, как можно Акане отвлечь от этого и помочь придти в себя, — и, ни секунды не задерживаясь, парень зашел в комнату к Акане, а Ками так и осталась стоять в коридоре, застывшая от неожиданной мягкости и чуткости своего псевдородственника. — Бля, да тут точно всё по-другому, — девушка, улыбнувшись, помчала в комнату Хидана на поиски планшета, в её голове уже зрел план. Акане всё так же лежала на кушетке, уткнувшись в неё лицом, содрогаясь всем телом в плаче. На полу были разбросанные металлические инструменты, видимо, их Ками перевернула в приступе ярости. Итачи обошел их стороной, приблизившись к рыжей. — Эй, — позвал он тихо, не зная, как успокаивать девушек, такое с ним впервые, и логику своих дальнейших действий он не мог объяснить даже сам себе. Просто чувствовал, что должен. Что, если не помочь Акане выйти с этого состояния, то… то что — он не знал. Просто должен. Девушка встрепенулась, медленно приподнялась и уставилась на Итачи заплаканными, покрасневшими глазами. Лицо опухло от долгих рыданий, а сопли и слезы были размазаны по нему, придавая Акане сумасшедший вид. Единственной мыслью у парня было лишь то, что это всё довольно паршиво. — Что случилось? — парень обвел взглядом мастерскую и, найдя чистую на вид колбу, взял её и наполнил водой из фляги, после чего достал из-за пазухи бумагу, свернутую в несколько раз, а содержимое высыпал в колбу. После всех проделанных манипуляций, он обернулся вновь к девушке, которая никак не могла собраться. — Как жить дальше? — голос был хриплым от рыданий, — я убила человека… ха-ха, убила человека, — рыдания начали переходить в истерику. Итачи подошел к ней и схватил за скулы, заставив смотреть в свои глаза. Смех Акане оборвался: — Как ты живешь после всего? Как все живут тут после такого? — её проникновенный шёпот мог пробрать до костей кого-то другого, но не Итачи, не после всего того, что было в его жизни. — Привыкают, Акане, ко всему привыкнуть можно. Но точно никто себя не жалеет. Ты спасла себя и Ками. — Она так же сказала. Но разве спасла? Там я оставила, кажется, себя… — Прекращай. Ками права. Но… — Но… Но! Ха-ха! — парень встряхнул её, что аж клацнули зубы. — Да, представь себе, — боль давила на виски и глаза, в лёгких что-то влажно булькало, у него не было времени для этого дерьма. — Хочешь жалеть себя — жалей! — теперь он шептал зло, вглядываясь в её глаза, — Но у тебя нет времени, и, как бы это банально ни звучало, что было, то прошло. Жизнь движется дальше. Твоя, Ками — жизнь, которую ты защитила, которую ты спасла. Дай себе час, два, три, но не всю свою жизнь. Соберись и выйди, а как переступишь порог этой комнаты, будь благодарна себе, что решилась на убийство. — Я не хотела… Акане попыталась скинуть руки Итачи с себя, но тот лишь усилил захват. — Я тебе примерно накидаю варианты, которые могли быть дальше. Первый: вас избили бы, а потом пустили по кругу, пока им бы не надоело, и, о нет, не убили бы, о смерти вы сами бы молили, а затем они бы попытались продать на черном рынке остатки того, что раньше было вами. Второй вариант, Акане: начало то же, но могли бы отдать в дом какого-нибудь местного феодала и, если ты думаешь, что там закончились бы ваши мучения, то хочу тебя разочаровать. В лучшем случае, проведя остатки своих жалких дней в дурмане, вы были бы согласны на всё. На всё, чтобы только получить дозу. И ты бы с радостью молила бы о дурмане, а не о свободе. Потом, то, что осталось от тебя, от твоей личности, скинули бы в кучу отходов догнивать, и смерть не пришла бы к тебе быстро, не спасла бы, а только продолжила бы твои муки. Третий… — Итачи остановился. По тому, как прояснился взгляд, как у девушки в шоке распахнулись глаза и как приоткрылся рот, он понял, что и этого было достаточно, — Смерть или жизнь, только тебе решать. Радуйся, Боги были на твоей стороне. Итачи отступил, а голова Акане без сил опустилась. — На столе вода, выпей залпом, как решишь выйти из комнаты, но не мешай с алкоголем. Развернувшись, парень направился к двери. — Что там? — её голос уже был спокойнее, но всё так же надломлен. — То, что поможет принять себя новую. — Открыв дверь, он услышал её голос: — Ты так же себя успокаиваешь? — Спиной он чувствовал её взгляд, но, не обернувшись, он вышел. Он еле успел закрыть дверь своей комнаты, как приступ его нагнал. Легкие скрутило огнем, выжигая гортань, в голову будто вбивали гвозди, отчего он сильно ударился об дверь, по которой сползал, но эту мизерную боль уже не почувствовал. И вместо вздоха полилась кровь, черная от сгустков. И раз за разом вместо драгоценного кислорода, которого так жадно не хватало сейчас, проливалась кровь. Итачи повалился наземь, царапая пол, ломая ногти и считая секунды до того, как его отпустит хворь. «Нет, Акане, для меня нет спасительных слов». Его сознание померкло.***
Это оказалось легко. Даже как-то неестественно просто. Нет, сначала было сложно: отодрать голову от койки — почти невозможным, подавить желание зажмуриться и расплакаться — чуть проще, слёз просто уже не осталось. А встать — понадобилось собрать последние силы воли. Оставленный Итачи своеобразный стакан воды был очень кстати, вода в нем хоть и горчила и отдавала химией, была лучше, чем ничего. Акане надеялась, что там яд, совсем чуть-чуть. А дальше… а дальше с каждым вздохом было легче. Легко было сделать шаг к двери, легко её открыть, а переступить порог и оставить всё лишнее — до смешного просто! И почему она убивалась? Акане не понимала. Точнее, понимала, но… но Ками была права, как и Итачи, это другой мир, с другими правилами. А оплакивать она себя начала слишком рано. — Акане, — Ками стояла около их комнаты, — как ты? — она окинула подругу взволнованным взглядом. Что-что, но брюнетка не ожидала увидеть её улыбающейся. Та быстро сократила расстояние и обняла Ками. — Извини, не люблю с тобой ссориться, — девушка аккуратно отстранила Акане от себя и внимательно её осмотрела. — Точно? — Ками сбивала с толку столь резкая смена настроения девушки. — Да, — та легко улыбнулась, — я пережила это и переродилась. — Вовремя. Ты в курсе, что сегодня твой день рождения? — В смысле? — Сейчас вечер второго февраля, ты проспала весь день. — Уверена? — Это мне планшет сказал. — Прям сказал? Он ещё не сдох? — Хидан ходил в город, там подзарядил. Сам предложил, подсел на мини-игры, напоминает мелкого Алёны, так же ноет: «Ну ещё пять минуточек». Девушки рассмеялись, и Ками поняла, что не хочет разбираться, что произошло, отчего у её подруги так резко изменилось настроение. — Я шла тебя будить, — Ками открыла дверь в комнату Хидана, — но ты меня опередила. На кровати свежая одежда. Освежись и пиздуй на кухню. У меня для тебя кое-что есть. Сердце Ками наконец-то отпустили те тревоги, что мучали её целый день. И не давая Акане, как обычно, слиться, она упорхнула на кухню. Но сначала покурить. Настроение, хотя и улучшилось, но состояние подруги вызывало подозрение. Камилла часто отмечала про себя, что её настроение напрямую зависит от настроения близких ей людей, и, как бы ей ни хотелось, ничего с этим поделать она не могла. Любой раздор мог довести её буквально до слёз, а порой грусть её близких вызывала в ней чувство вины за то, что так происходит, даже не смотря на то, что её вины вовсе не было в тех или иных аспектах жизни. И, тем не менее, она всегда пыталась восстановить баланс во взаимоотношениях с близкими, как можно быстрее. Вот и сегодня утром, пока подруга была не в себе, Ками, превозмогая боль, лень и саму себя, решила, что ждать, пока всё само собой наладится, особенно в такой день, она не будет. Тяжело вздохнув, Ками прислонилась к стене логова и прикурила сигарету. Измученный, хоть и подправленый, организм дал о себе знать. Девушка сильно закашлялась, в лёгком будто бы что-то сильно кольнуло тупым предметом, а горло сильно обожгло едким дымом, и всё равно, не смотря на это, она не выбросила сигарету, а постаралась делать затяжки поменьше, вновь привыкая к пагубной привычке. — Смерти своей хочешь? — с усмешкой спросил блондин, внезапно вышедший из логова. В правой руке у него была чашка, вероятно, с чаем, но про себя Камилла отметила, что чай и Хидан — немного несовместимые понятия. — Опохмел? — взглядом она указала на чашку. — Правильнее сказать, первый глоток живительной водицы в этом месяце, — поправил парень, приседая на корточки. — Как новый год встретишь, так его и проведешь, да? — брюнетка сладко зевнула. — О, как. Знал бы, наебенился бы где-то в баре, попиздился бы с местными и расчленил бы парочку пиздюков в соседнем поселке, а то чёт тухловато получается этот год пройдет, но, блять, тут явились вы и немного приукрасили его, — усмехнулся Хидан, почухав затылок. — Давай без обсуждения расчленёнки, — попросила девушка. — Та я и не планировал, я не обсуждать люблю, а расчленять, — гоготнул он. — Вообще, хули ты киснешь? — Да я-то чо? Мне пофиг, — Ками потушила сигарету, — это всё Акане. — Ну раз тебе пофиг, как ты говоришь, тогда двигай, замути пожрать, а я, так и быть, налью тебе целебной водицы, — подойдя вплотную к девушке, Хидан закинул ей руку на плечи и повёл в сторону кухни. — Прям как в старые-добрые, — улыбнулась девушка и, заметив некое недоумение во взгляде собеседника, продолжила, — Понимаешь, у нас так заведено с Акане было всегда, во время готовки на застолье —накидаться. Готовить и пить, пить и готовить, — слегка приободрилась Ками. — Блять, так нас ждёт сегодня застолье, да? — слегка сжав кистью плечо девушки, блондин ещё шире улыбнулся, — а чо, есть повод? — Ну, — вальяжно протянула девушка, — у Акане день рождения, хотя я сомневаюсь, что она передумает и захочет его отмечать. Сам видел её состояние, — вздохнула Камилла, — но кое-что я подготовила, — коварно улыбнулась та. Блондин пропустил девушку вперёд на кухню и, зайдя следом, закрыл за собой дверь.***
Ками посчитала, что прошло достаточно времени, чтобы Акане привела себя в божеский вид. Но та так и не появлялась, а мужики, собравшиеся на запах еды, начинали заинтересованно поглядывать на стол. Дейдара, который явился около обеда, уже кое-что спиздил, Ками была в этом уверена. Спустя ещё пару минут, Акане зашла на кухню с ещё влажными волосами и в простой футболке со штанами. — Хеппи пёздей ху ю, хеппи пёздей ху ю! — запела брюнетка, — Жаль, не было торта, он был бы кстати. — И не дожидаясь, пока подруга даст задний ход, потянула её к столу. — Ты об этом говорила? — Акане указала на стол и на уже жующих мужиков, которые не стали дожидаться хотя бы мнимого разрешения пожрать. — И давай без хуёв и пёзд обойдёмся? — шёпотом добавила девушка, покачав головой. — Героем можешь и не быть, но благодарным быть обязан! — воскликнула Лера и, заметив недопонимание на лице подруги, попыталась объяснить, — У тебя праздник. Я решила тебя накормить. Может, ты и не хочешь отмечать, но поесть обязана хотя бы потому, что в принципе сегодня ничего не ела. Давай, пока наши мужики ничего ещё не сожрали. — Ты и мёртвого уговоришь, — усмехнулась Акане, слегка наклонившись ближе к подруге, и шёпотом добавила: — всегда поражалась твоему умению из всех мужиков сделать «своих», нафига тебе столько? Ками невольно рассмеялась, усаживая подругу за стол и оставляя вопрос без ответа. На самом деле компания получилась довольно маленькой: всего пять человек было за столом, и с одной стороны, это радовало, а с другой стороны, ближе всего Акане подпустила к себе Итачи, и именно он почему-то отсутствовал. Нельзя сказать, что он был компанейским человеком, но с ним хотя бы можно было поговорить о чём-то важном, а не о какой-то ерунде, лишь бы «попиздеть». Акане на минуту прикрыла глаза, пытаясь понять, чего ей на самом деле хочется в данный момент: вернуться в кровать и продолжить пиздострадать, не подпуская к себе никого, или поговорить с кем-то серьёзным и отвлечься от всего произошедшего. — Ками назвала это компотом, — из размышлений Акане вывел голос Хидана, который буквально стукнул дном стакана рядом с тарелкой девушки. Акане резко повернулась в сторону Хидана, провела по нему изучающий взгляд, будто бы ища подвоха, но ничего такого не заметила: он открыл бутылку с каким-то алкоголем и стал наливать себе и Камилле, которая в этот момент, улыбаясь, кивала на рассказ Дейдары о том, как он подорвал какого-то головореза, пытающегося его поймать за вознаграждение. Прислушавшись, рыжая нахмурилась и мысленно представила себе рассказанное, как часть аниме, а затем, словно опуская линию фильтра в приложении телефона, представила всё то же самое, но с реальными людьми, реальным взрывом, кровью… Скривившись, девушка сжалась, закрыла глаза, выдохнула и стала считать до пяти, глубоко дыша и откидывая мысли подальше от себя. Взяв стакан, девушка залпом выпила содержимое. — Попробуй, — в то же мгновенье, Ками буквально впихнула в подругу отсумами, — это темпура кальмар, — уточнила она, на что Акане с недоверием обвела подругу взглядом, — Хидан достал из нычки. Оказывается, всё это время у него был нормальный закусон, представляешь? Акане с осторожностью прожевала лакомство, про себя подумав, что заедать сладкий компот солёной рыбой — такая себе затея, но ничего не возразила. Несмотря на резкую смену вкуса, у девушки появилось желание что-то съесть, о чём через мгновение дал знать желудок, негромко заурчав. Осмотрев стол, девушка решила взять немного рисовой лапши с овощами и мясом. Тем временем, пока она наполняла тарелку, Хидан долил в её стакан ещё так называемого компота. Изголодавшийся организм дал о себе знать, и Акане то и дело пробовала разные блюда, понемногу запивая компотом. Ками с Хиданом переглянулись, понимая, что план удался, а его фирменная настойка, созданная специально для случаев, когда нужно кого-то незаметно споить, зашла на ура. Благо, ещё с детства у Насти была привычка запивать еду водой, и буквально каждую трапезу девушка выпивала минимум стакан воды, а тут целое застолье, плюс ко всему сладкий напиток только разжигал жажду выпить ещё и ещё. — Давайте выпьем за Акане, — воодушевилась Камилла, уже чувствуя, как её тело расслабилось от выпитого алкоголя. В тот же миг бессмертный начал откручивать крышку бутылки с алкоголем. — Я пить не буду, — отрезал Дейдара, который и так не особо был заинтересован в подобных мероприятиях. — Простите, без меня, — ответила рыжая, — я чисто символически, — подняла стакан Настя. Все, кроме подрывника, чокнулись стаканами и выпили, после чего Ками начала уговаривать Дейдару хотя бы пригубить чутка, ведь день рождения — лишь раз в году, да и неизвестно, будет ли подобная возможность через год. Слушая уговоры подруги, рыжая успела попробовать роллы с треской, крылышки в медовом соусе, усыпанные кунжутом, датемаки и даже моти, не забывая при этом попивать сладкий напиток, что так щедро ей все это время подливал Хидан. После очередного агрумента Ками о том, что если не выпить за удачу, то его ждёт невезенье целый год, Акане вдруг повернулась к парню и спросила: — Слабо тебе, да? — она взглядом скользнула по Дейдаре сверху-вниз, затем вернула взгляд на его лицо, наблюдая за движением его тела в попытке анализировать его реакцию. — Ничего мне не слабо, — парировал он, бросив холодный взгляд из-за плеча на именинницу. — Думаешь, сможешь меня на слабо взять? — Не, — Акане всей мимикой показала, что её подобные вопросы не интересуют, — заняться мне нечем, как малолеток на слабо брать, — добавила она, сделав очередной глоток. — Воу, малыш Дейдара не пьет, — Кисаме подал голос, решив тоже вступить в эту игру. — Ты не умеешь пить? Блондин покраснел, недобро обвел взглядом присутствующих и схватил бутылку. Смотря, как подрывник давится, но продолжает пить обжигающий алкоголь из горла, Акане истерически рассмеялась. Ками схватила подругу за плечи и развернула к себе. Зрачки той были расширены, практически затопив всю радужку, на щеках появился нездоровый румянец и её мелко начало потряхивать. Девушка скинула с себя руки подруги и начала сползать под стол: — Ха-ха-ха, мы уходим в подстолье, — Акане утащила за собой удивлённую Ками. Перемещение девушек никто не заметил, потому что пьяный в говно Дейдара начал чудить. — Настя, — над головой что-то бахнуло, и послышался гогот. — Настя умерла и переродилась в Акане, называй меня теперь только так! — Что?.. — И Леры нет, она осталась там, — девушка куда-то в сторону махнула рукой, — тут только Ками. Ками и Акане, ха-ха-ха. — Девушка смеялась и плакала, а Ками боялась вздохнуть. Рыжая резко замолчала и прижала ладони ко рту. — Что-то мне не хорошо… Вдруг появились чьи-то руки, схватили Акане и вытащили из-под стола. Ками рванула следом. Итачи удержал шатающуюся Акане, запрокинул её голову и всмотрелся в глаза. — Я говорил тебе не пить, — зло шептал ей. — Она не знала, что пьёт… — решила вмешаться брюнетка. Итачи окинул ту не менее злым взглядом и потащил Акане к выходу. Тут плечи Ками обхватили сильные руки и повернули к столу. — Смотри, что Дейдара делает! — Хидан указал на блондина, над которым смеялся Кисаме.***
— Да отцепись ты! — Стоило Итачи только вытащить Акане из убежища, как та начала вырываться. — Не трогай меня! — Как скажешь, — не имея больше опоры, девушка рухнула на колени, где её и вырвало. Учиха скривился, но не отошёл. — Хоть бы волосы подержал! — те падали на лицо и только удача помогала им оставаться всё ещё чистыми. — Ты сказала тебя не трогать. — Теперь трогай, — и желудок вновь вытолкал еду из себя. Тяжело вздохнув, он завёл её волосы за спину и придержал, пока всё новые и новые порции желчи не оказались на земле. Когда это прекратилось, девушка скинула руку Итачи и вместо того, чтобы встать, откинулась на спину и растянулась на прохладной земле. — Не лучшее место для отдыха ты выбрала. Ох, брюнету многое хотелось ей сказать. Про то, как только стоило ему выйти из комнаты, он услышал шум на кухне, который был ни ко времени, ни к месту. Про то, как застал пьяных — ну, это не точно — членов организации, которые могли повести себя непредсказуемо. Про то, как вытащил Акане из-под стола, абсолютно невменяемую и пьяную. Про то, как сейчас ему хотелось её хорошенько встряхнуть, чтобы остатки того, что можно ещё было назвать мозгом, встало на место. Но пока не мог найти в себе силы. Акане, пошатываясь, встала и на ватных ногах начала взбираться вверх по склону, в котором находилось убежище. — Что ты делаешь? — окликнул её Итачи. — Хочу быть ближе к звёздам, — камни под её ногами были неустойчивыми, скатывались вниз и тянули её за собой, заставив выругаться: — Блять! В очередной раз глубоко вздохнув и призвав себя к терпению, Учиха в несколько быстрых движений оказался рядом с ней, подхватил её и уже через мгновение поднялся на вершину холма, с которого тут же слетел ворон. Акане, недолго думая, снова распласталась на земле и уставилась на звёзды, что мириадами россыпей сверкали на чёрном, как бархат, небосводе. Итачи, отпустив ситуацию, прилёг рядом с ней, хотя это последнее, что он хотел после приступа: холодная земля не способствовала восстановлению. Он бездумно уставился вверх, но пленительную красоту звёзд не видел: сказались годы использования мангекё шарингана, который, хоть и давал превосходство над соперником, но также подтачивал остроту зрения. В голове была блаженная тишина. Прошли долгие минуты, которые, на удивление, не были усыпаны вопросами от Акане. Стоило только Итачи подумать о том, не заснула ли девушка, и повернуться, дабы проверить свою догадку, как он встретился с ней взглядом. Акане в смущении приоткрыла губы и растерянно произнесла: — Тот свет звёзд, что мы видим, может быть иллюзией. — Итачи нахмурился в недоумении, а девушка проложила, — Они так далеки от нас, — и указала пальцем вверх, но свой взгляд не отвела, — звёзды — это газовые гиганты, словно шары огненных техник, значительно больше нашего мира по размерам. И, как у любой техники или человека, у них тоже есть свой срок. И может случиться так, что в один момент они прекратили своё существование, но свет их долгие годы будет виден нам. — Я не очень понимаю, но это интересно. Откуда ты это знаешь? — Извини, я плохо могу это объяснить. Возможно, я прочла когда-то в свитке, я не помню, — Акане отвернулась, чтобы спрятать взгляд, но румянец не сходил с её скул. — Ты помнишь что-то ещё? — Учиха хотел промолчать, но слова сами сорвались с его губ. — Эм… солнце настолько большое, что если бы было мешком, то понадобились полтора миллиарда штук миров, как наш, чтобы его заполнить. — Хм, с трудом верится, — Итачи это веселило, он давно не слышал ничего, чтобы могло его позабавить, лет с тринадцати, если точнее. Акане ничего не ответила, погрузилась в свои мысли. — Слышал от Ками-чан, что сегодня твой день рождения. Девушка рассмеялась. — Точнее день перерождения. Да я гребанный феникс! Знаете, Итачи-сан, если уж и решили меня поздравить, то давайте, как положено, с подарком! — под конец она уже кричала. «Опять накрывает», — поднявшись, он подал девушке руку, но та её оттолкнула. — У меня его нет. Может, ты чего-то хочешь? Не став обращать внимание на вялое сопротивление, он подхватил Акане, спрыгнул на землю и понес её в убежище. По коридору раздавались пьяные возгласы в перемешку со смехом. Отнеся её недовольную в комнату, уложил на кровать. — Спи, Акане-чан, утром станет легче, — он уже развернулся, когда почувствовал, как она вцепилась в рукав и требовательно потянула на себя. — Я придумала, что хочу. — Он вопросительно приподнял бровь. — Поцелуй меня, Итачи. Его дыхание сбилось от неожиданности, но он быстро взял над собой контроль. — После того, как тебя вывернуло минут пятнадцать назад? По взгляду девушки было понятно, что она хотела что-то ответить, но Итачи не дал ей такой возможности и, покинув комнату, направился к себе. Не прошло и десяти минут, как тихий скрип двери разрушил тишину его спальни. По тихим шагам он понял, кто. Ему было интересно, что она предпримет дальше. А она, недолго думая, взобралась на кровать, перекинула ногу через его торс и села на его бедра сверху. В темноте комнаты загорелся шаринган. — Что ты делаешь? — Я пришла за своим подарком, и я почистила зубы.***
А той же ночью, где-то в километрах ста от пьяных Акацки и бедного Итачи, в таверне не самого высокого качества, но там, где достаточно девиц, что могли послужить вдохновением для его рассказов, Джирая осушал очередную чарку саке. Пара девиц низкой социальной ответственности сладко жались к нему своими выдающимися прелестями и жарко гладили его мужской интерес. Но мечты о сегодняшней ночи, которые ярким румянцем окрасили его скулы, прервал предательский мочевой пузырь. Извинившись перед девицами, он, насвистывая веселый мотивчик, отправился в уборную. — Джирая-сама, прошу прощения, — тоненький шепот Кацую резко вырвал его из неги, заставив отскочить, тем самым обоссав стены, и только выдающиеся навыки шиноби помогли ему уберечь собственные ноги от той же участи. — Твою… — второпях поправляя завязки и пряча то, что сразило на повал не одну куртизанку, Жабий отшельник смущённо поглядывал на призыв Цунаде, — Кацую-сан, Вы не могли выбрать другого подходящего времени для своего появления? — Обстоятельства не терпят промедления, у меня записка от Цунаде-сама, — Завибрировав всем телом, она вытолкнула на ладонь мужчины короткое послание. Пробежав по нему глазами, Джирая ответил: — Благодарю, передайте Цунаде, что я получил послание, — коротко попрощавшись, призыв исчез в облачке дыма. Раздумывая о том, где сейчас найти своего ученика, мастер романов сомнительного содержания вернулся в зал. А там уже его ждал разгневанный Наруто. — Эро-сенсей, ты опять меня обманул! — кричал он на весь зал, неприлично тыкая в него пальцем. — Повесил на меня пятнадцать скучных миссий в этом городе, а сам отправился тратить деньги! — Он потряс пустым кошельком в форме жабы, с которого выпала последняя монета, хотя с утра там было их полным-полно. Музыка замолчала, посетители начали поглядывать на них, а пьяненькие куртизанки, прикрывшись яркими веерами, хихикали. Не выдержав позора, нанесённого своим учеником, мужчина схватил парнишу за руку и вытащил на улицу. — Вот сколько пытаюсь тебе объяснить, ты никак не поймешь. Это всё сбор информации! — Это трата денег, которые, между прочим, зарабатываю я. И не надо прикрываться, ты просто извращенец! Не дослушав блондина, Джирая развернулся и зашагал к воротам города. — Эй, куда ты?! — заорал на всю улицу Наруто, взбешённым тем, что его проигнорировали. — Муза меня зовет дальше. Всё, что я мог тут познать, уже познал. Надо двигаться дальше! — Посреди ночи? — догнал его Узумаки. — Нет времени, столько всего прекрасного в мире надо изучить, — пошленько захихикал мужчина. Наруто лишь тяжело вздохнул: — Куда мы? — Аямори но куни, прекрасный город к юго-востоку отсюда, расположенный на пересечении пяти больших караванных путей. Тысячи людей, сотни заведений, уйма миссий, где ты сможешь стать сильнее, и вдохновение, которое можно почерпнуть в местных банях. — Я и не сомневался, а то слишком красиво стелил, чтобы это был просто «прекрасный город». — Там точно можно найти пару рамённых, — решил схитрить Отшельник. — Скоро у них главный праздник, будет шумно и весело. — Ура, — просиял Наруто, — Тогда жди нас, Аямори но куни! — Только надо будет тебе спрятать свой протектор и всем, кто спросит, откуда мы, отвечать, что просто странствующие шиноби в поисках подзаработать. Город остался позади со всеми своими зазывно светящими фонарями, а впереди их ждали многие километры пути. — Почему? — Наруто почесал макушку и недоуменно нахмурился. — В последнюю войну шиноби этот город взял под свой контроль гарнизон из Конохи, — Джирая разом стал серьёзнее, а блондин почувствовал смену настроения учителя и стал слушать внимательнее. — Страшные вещи они там творили, почувствовали себя там хозяевами и богами. — Печально вздохнул он, ибо сам стал свидетелем тех зверств, — когда слухи о происходящем дошли до Третьего, то он послал группу шиноби разобраться, в чём дело. Хм, — протяжно вздохнул он, — Гарнизон отказался сдавать город, при штурме многие погибли, а те, кто выжил, во главе со своим капитаном Ренгу Каримори отправились навечно гнить в тюрьму. Это страшный и постыдный эпизод в истории Конохи. И с тех пор город нанимает только бродячих шиноби или самураев. — Так зачем нам идти туда, где нам не будут рады? — Потому, что надо постичь не только друга, но так же и недруга, — умно закончил учитель и сам восхитился тому, что сказал, — надо запомнить для следующей книги.