Любви не существует

Хес рассказывает на стримах, как провёл время в Европе, где был, вспоминает какие-то весёлые происшествие, говорит о Вове, но не больше необходимого. С ним он не видится, старается целый месяц даже не думать о нём. Ужасно злится, что смех Братишкина возбуждает его сильнее чем порно, на которое он дрочит. Но месяц, проведённый в одиночестве, ему очень помогает, у него почти не болит сердце, когда все начинают говорить о новой девушке Вовы, и смеётся он вместе со всеми, когда они расстаются так же быстро, как сходятся. Хесус снова начинает видеться с друзьями, хоть особой болтливостью и не отличается, никто этого не замечает, потому что никогда и не отличался. Братишкин звонит однажды вечером. — Привет, Хес. — говорит он, едва слышно в трубку. — Привет. — Хесус прекрасно знает, почему тот звонит. Через неделю у Вовы день рождение, а он до сих пор не ответил на его приглашение. — Ты же придёшь? — А нужно? — Конечно, дядь, я буду ждать тебя. — Хорошо, Вов. Хесус принимает это как проверку для себя. Вова уже явно пришёл в себя, Хес не устраивал день рождение в реале, но тот залетал к нему на стрим с донатом и поздравлением. День всё ближе, успокаивает только то, что там будет полно людей и затеряться в толпе или свалить под шумок легко. Хес ощущает непонятное волнение, собираясь вечером, но старается не обращать на это внимания. Он привычно опаздывает на час, а видеть счастливую улыбку Вовы, когда тот его встречает, даже почти не выбивает почву из-под ног. Хотя больше Хесус его лицо вообще не видит, Братишкин постоянно где-то, ходит от одного гостя к другому, сверкает улыбкой и подливает всем алкоголя, сам почти не пьёт. Хес следит за ним, но не специально, просто Вова будто везде, куда бы он не посмотрел. Братишкин и правда в порядке, Хесуса это неожиданно успокаивает, сам он в относительном порядке. Увидев его спустя столько времени, он шлёт попытки подавить чувства нахуй и собирается хорошенько подрочить на его фотки с поездки, которые до сих пор хранятся в телефоне. В какой-то момент Вова пропадает, времени уже много, скоро рассвет, большинство людей расходятся, а его нигде нет. — Я хотел попрощаться. — вздыхает Вася, останавливаясь рядом с Хесусом, который сам не знает, почему ещё не уехал. — Он же вроде не особо много пил, чтобы завалиться спать неизвестно где. — Устал, наверное. Езжай. — говорит Хес. — Я найду его и передам. — Ты уверен? Ты один остаёшься тут. — Ну, если этот дурак умудрился глотнуть лишнего, упоролся и уехал, кому-то всё равно придётся остаться и сдать дом. Не проблема. — Ты такой хороший друг, Хес. Тогда я пойду, там Жора ждёт. Хесус остаётся один в пустом коттедже, проходится по комнатам, но там пусто, он начинает думать, что его догадки верны, и Вова действительно уехал. Телефон у него выключен или разряжен неизвестно. Машина так и стоит припаркованная у дома, хотя он мог вызвать такси.

***

Каким-то чудом Хесус находит его, совершенно случайно заглядывает в дальнюю часть двора в беседку, Братишкин дремлет на скамейке, обнимая свои коленки. Хес садится рядом с ним, стараясь не тревожить сон, молча смотрит как ветер гуляет в листьях дерева. — Хесус? — Хес резко поворачивается на голос Вовы. Братишкин трёт заспанные глаза, спуская одну ногу с лавки. — Сколько времени? — Пять утра. — наугад отвечает Хесус и снова смотрит вперёд на дерево. — Все уже разъехались, хотели с тобой попрощаться, но не смогли найти. — А я… Мне захотелось побыть одному. — говорит Вова, садясь ровно, и смотрит в ту же сторону. — Почему ты не уехал? — Подумал, что тебе нужна помощь. Да и просто волновался, как и все, когда ты пропал. — Как будто тебе не похуй. — Не похуй. Они молчат некоторое время, пялясь на одно и то же дерево. — Тебя всё устраивает? — спрашивает Вова. — А тебя? Что это был за прикол с девушкой? — Хес не собирался упоминать это никогда в жизни, но что-то дёргает, будто сам себя бьёт. — Не сошлись характерами. Смешно тебе было? — А мне плакать что ли? Куча людей решили, что ты нашёл её в поездке или вообще скрывал. — Мы что-то сделали не так. — Неужели? — Хес… — Вова придвигается к нему, и им приходится наконец посмотреть друг на друга. — Ты смог забыть обо всём? — Я… — Хес нутром чует, как всё катится туда, откуда ему не выбраться. — Нет… Нет, не смог. — И я тоже. А всё потому что мы неправильно порвали. — И как же правильно? — Нужно заняться прощальным сексом. — воодушевлённо заявляет Вова. — Каким, блять? Ты ебанулся? — Хесус чуть не хватается за голову, выдёргивая волосы от глупости этого парня. — Нет, я серьёзно, чтобы отпустить друг друга. — Ты просто хочешь секса. — А ты не хочешь? Они замолкают, смотря друг другу в глаза. Хесус не знает кого просить остановить себя, поэтому никто его не останавливает, когда он протягивает руку и касается мягкой щеки, проводит вниз по шее, оттягивая ворот футболки, трогает острые ключицы пальцами. Он вообще не уверен, что когда-нибудь перестанет его хотеть. — Это нет? — с ухмылкой спрашивает Братишкин, откидывая голову набок и открывая больше пространства. — Это да. — Хесус отдёргивает руку, буквально силой заставляет себя, и так хочется коснуться его плеча языком. Вова хмурит брови, прожигая взглядом. — Хес, пожалуйста, это самый последний раз. — Не уговаривай меня. Не работает это так. — А как? Ты мне, нахуй, снишься, я больше так не могу. Мы должны окончательно разобраться, так чтобы не осталось сожалений. Хоть один раз сделать всё правильно. — Но секс не поможет. — Откуда тебе знать? — Это ведь идиотизм. — у Хеса нет достаточно аргументов против, все мысли поплыли, и Вова смотрит так, что отказать сложно. — И так глупо. Братишкин сжимает его плечо, поворачивая на себя, тянется к его лицу и замирает в ожидании, позволяя Хесусу решать самому, смотреть в его глаза и видеть всё горящее в них желание. Хес снова касается его щеки, нервничая, будто они делают это впервые, хоть и спустя столько времени, наклоняется так близко, что их носы трутся друг об друга. Он прижимается к его губам, о которых буквально мечтал, сейчас целуясь так нежно и медленно, они наконец понимают насколько раньше всё было неправильно. Хесус прижимает Вову к себе и скользит по его языку своим, они подрагивают в объятиях. Братишкин приподнимается, разрывая поцелуй, поверхностно дышит и открывает глаза, пересекаясь взглядами, они почти что дышат друг другом. — Хес… — Вова облизывает губы, стоит, упираясь коленкой в лавку, и смотрит сверху вниз. — Пошли в дом. — предлагает Хесус, не прекращая гладить его щёку, и целует в уголок губ.

***

— Ложись, я всё сделаю сам. — говорит Братишкин, толкая Хеса на кровать, и садится на него сверху. Они успели сбросить одежду у двери в комнату, пока целовались, прижавшись к стене. — Уверен? — спрашивает Хесус, неспособный оторвать от него взгляд, когда тот от нетерпения неловко вертит в руках флакончик, и улыбается, проводя руками по мягкой коже вниз по животу и сбивая ещё больше. — Ты ведь доверяешь мне? — Конечно. У Вовы всё же получается вылить смазку себе на пальцы, флакончик он бросает на пол и чуть наклоняется вперёд, упираясь рукой Хесу в грудь, заводя другую за спину. Хесус наблюдает за ним, как он закусывает нижнюю губу, прикрывая глаза, как выгибается сильнее от своих же действий, как краснеют его щёки, и какой же он соблазнительный. Хес тянется вперёд, прижимаясь к его шее, и прикусывает чувствительную кожу, вызывая у Вовы хриплый стон. — Бля. — шепчет Братишкин и толкает его в плечо, заставляя снова лечь. — Я так не смогу закончить, Хес. Хесус послушно ждёт, но не упускает возможность провести пальцами по напряжённым мышцам, заглянуть в потемневшие глаза и сгорать от желания. — Вов, я хочу тебя. — Наконец-то ты это признал. — смеётся Братишкин, хотя ему самому невыносимо горячо. — Знал бы ты, как я хочу тебя. Хес не успевает ничего ответить, Вова быстро скользит по его бёдрам, обхватывает член и направляет в себя, резко насаживаясь, опускаясь до самого основания. Им нужно несколько секунд, чтобы прийти в себя, справиться с головокружением от эйфории. Братишкин делает первое движение и зажимает рот рукой, мыча сквозь ладошку, Хесус помогает ему двигаться, придерживая за ягодицы. — Мы тут только вдвоём. Ты можешь не сдерживаться. — говорит Хес, ему ужасно хочется его поцеловать, и он снимает его руку со своего плеча и прижимается губами к запястью. Вове приходится опустить вторую руку, чтобы не упасть, двигается он всё быстрее и резче. — Хес. — зовёт он, начиная дрожать и наклоняется вперёд, быстро прижимаясь к его губам. — Я люблю тебя. У Хеса в голове фейерверки от неожиданности взрываются, он не знает, что сказать, сделать, ему так стыдно, что он умудрился кончить от этого. Вова молча лежит у него на груди, обжигая дыханием влажную кожу, и боится двигаться. Проходит минута и начинается суета, Братишкин ватным телом пытается отползти в сторону или вовсе сбежать, Хес хватает его за руки, притягивая к себе, они возятся так пару секунд. В конечном итоге Хесус прижимает Вову к кровати, не давая двигаться. — Заткнись! Только попробуй спиздануть какую-нибудь хуйню! — орёт Братишкин, извиваясь под ним. — У меня мозги в сперме были, я вообще не ебу что я там выдал! — Я молчу, Вов. — спокойно отвечает Хес, улыбаясь, гладит его по лицу, стараясь успокоить, и ласково целует в губы. — Скажи что-нибудь. — угомонившись, просит Вова. — Ты же сказал молчать. — Сука. — Вов… — Хес чмокает его в шею, в щёку, трётся носом об его нос, заглядывая в испуганные глаза. — Я тоже люблю тебя. — Что? — удивляется Вова. — Что слышал, блять. — Мне казалось, тебе плевать на меня. — Потому что я пытался сделать, чтобы так и было. — отвечает Хесус и слезает с него, они садятся рядом. — Получилось? — Нихуя. — У меня тоже. — Вова притягивает к себе коленки и непонимающе хмурится. — Тогда мы что? — Влюблены друг в друга. — Охуеть. — Реально. — ухмыляется Хесус, сползает по подушкам и смотрит на ошарашенного Братишкина. — А что теперь? Мы ведь парни и… Нет, я конечно всё одобряю, но… — Ты ведь это затеял, скажешь нет? — Знаю, я ещё тот уёбок, я всё подстроил. — вздыхая, признаётся Вова и тоже ложится на подушки. — Когда меня начало тянуть к тебе, я решил использовать отпуск для проверки себя. Я не знал, чем это обернётся, но в какой-то момент я мог думать только о тебе. — Я был уверен, что ты найдёшь себе женщину, как только вернёшься в Москву. И мне было так страшно влюбляться. — Прости меня. Хотя ты тоже виноват! Ты ни разу не попытался меня выслушать. — А что ты собирался сказать? — Я уже не помню и это не важно. — Важно, я готов слушать тебя. — Уже поздно. — Не хочу ругаться из-за такой хуйни. — Хесус поворачивается набок и прижимается к Вове, обхватывая его рукой. — Я рад что, хотя бы в этот раз, ты не сбежал, оставив меня спать одного. — хмыкает Братишкин, перебирая короткие волосы за его ухом. — Времени на поспать всё равно уже нет, во сколько приедет хозяин? — Часов в семь. — А сейчас сколько? — В душе не ебу. — Вова уже начинает засыпать, греясь в чужих объятиях. — Мой телефон должен быть в штанах. — А мой умер, кажется я бросил его на кухне. — Ты отпустишь меня сходить за ним? — спрашивает Хесус, поворачивая голову и чмокая его в щёку. — С каких пор тебе нужно разрешение? — хмыкает Вова, переворачивается набок и закидывает на Хеса ногу, уткнувшись носом в его макушку. — Ты крепко держишь меня. — Хес, мы вместе? Хесус поднимает голову, крепче прижимает парня к себе и улыбается. — Вместе. — Как же это непривычно. Я тебя заебу, хочу быть рядом с тобой постоянно. — Вов, не скатывайся в ваниль, мы же не подростки. — Тогда почему чувства настолько сильные, что я больше ни о чём не могу думать? Хес перестаёт дышать от его слов, с ужасом понимая, что у него всё точно так же, он прижимается к Вовиным губам, пытается найти какой-то лимит, возможно же как-то насытится друг другом. Любви не существует, тогда почему его она переполняет?