ты — моё «но»

Взгляд Таи зацепился за небольшой пакетик, качающийся в пальцах Платона, точно часы для гипноза. Её новоиспеченный знакомый улыбался одними губами, всем своим видом подталкивая девушку принять его предложение. В целом, история её отношений с марихуаной была достаточно скудной (в отличии от её бывшего парня), но в данный момент девичий мозг слишком уж сильно нуждался в разрядке. — Буду. Золотова удивилась собственной смелости, но отступать не хотела. Ничего критического от одного косяка произойти не могло, даже не смотря на тот факт, что последний раз она употребляла что-то подобное только с Филом. Кажется, это было у него дома, в один из обычных вечеров, когда за окном было слишком пасмурно, чтобы гулять, а в объятьях любимого слишком уютно, чтобы уходить. Тая сморгнула тонкую пелену появившейся картинки и решительно последовала за Платоном. Коридоры сменяли друг друга, пока парень даже не глядя вперед печатал что-то в своем телефоне. — Куда мы идем? — спросила шатенка, когда они вошли в самое отдаленное крыло здания. — Там туалет есть, почти заброшенный, — не отрываясь от гаджета, ответил Платон. — Туда никто не ходит. Ну, кроме нас. Лицо юноши снова озарилось широкой улыбкой, когда он открыл дверь уборной, предлагая Таяне войти первой. Та не позволила себе замешкаться и вошла в небольшую комнатку. В нос сразу же ударил запах сырости, и девчонка поморщила нос, но все же оперлась спиной на противоположную к выходу стену и постаралась не думать о том, что она здесь делает. — Тебе повезло, можешь выбрать самый лучший, — Платон снова достал веселящий пакетик и повернулся к шатенке. — Пока эти шакалы не… Прежде чем Золотова сообразила, что, Платон не собирался разделить этот момент только с ней, в комнату под негромкое бурчание голосов ввалилось четыре юноши и Яна. Девушка сдержала порыв закрыть глаза и громко выдохнуть, когда Фил закрыл за собой дверь, не прекращая ругаться на тему уборки. Брюнет выглядел раздраженным — Тая подметила морщинку между его бровей и скривившиеся губы. Помимо выражения его лица, вокруг Фила будто летала сама аура недовольства, и девушка подумала о том, что если бы они действительно были незнакомы, то она первым делом бы захотела узнать, что именно его так раздосадовало. Но они были слишком хорошо знакомы, чтобы шатенка могла позволить себе хоть немного заинтересованности. Поэтому когда Белов столкнулся с её стеклянными глазами, его брови сдвинулись ещё ниже. Он оглянулся для того, чтобы уловить настроение сложившейся ситуации. А, может быть, и для того, чтобы не буравить её взглядом, а после не спросить, что она тут, черт возьми, делает. Если Филу не изменяла память – а такого уж точно быть не могло, не по отношению к Золотовой, — то вот эта шатенка, так отменно игнорирующая его, терпеть не могла запах марихуаны, ненавидела, когда накуривался он сам, а употребляла она её только несколько раз, и то только потому, что Белов настаивал. Всё это прокрутилось в голове юноши за одно короткое мгновение, но ему не удалось соединить уже известные ему факты с тем, что Таяна прямо сейчас тянется к прозрачному пакетику и вытаскивает из него небольшой скрученный косяк. Голоса парней, обсуждающие путь Платона в центр, пролетали мимо, а Фил все пытался понять какого, блять, хрена, она даже не смотрит него. Возможно, это было своеобразным предательством для него, потому что вынудить Таю скурить с ним хотя бы одну банку было более, чем невозможным, а тут ей даже зажигалку подавать не надо — та уже красуется в тонких девичьих пальцах. — Бери, давай, — поспешно кивает ему Никита, и брюнет глядит на Даню, Яну и Макса, которые уже разобрали себе по штучке, и теперь содержимое чикета в руках костлявых руках Платона просвечивает больше, чем сначала. — Поделишься? — Фил обращается к своей бывшей, и других удивляет лишь то, что Белов впервые отказывается нормально покурить. Они и не догадывались о том, что на самом деле их друг хотел напомнить новенькой, что она, блять, не курит траву. И только Тая отлично распознает надменную резкость в его вопросе, предназначенную её изменившейся жизненной позиции. Ей становится неуютно от того, как Фил на неё смотрит, и пытается не думать о том, сколько бы язвительных нотаций он ей вычитал, если бы они сейчас стояли одни. Девушка кивнула, боясь, что если откроет сейчас рот, то голос предательски дрогнет. Она быстро отвернулась от темных карих глаз, в которых плясали недобрые искорки, и отогнала мысль о том, что даже благодарна его желанию разделить с ней эту участь, потому что смешай она слишком много травы со своими таблетками, весь остальной день ей пришлось бы провести в соседней кабинке. Её успокоительные — подумал Белов и метнул ещё один грозный взгляд в шатенку. Если она продолжает их принимать, то курить непонятную траву сродни самоубийству. Глупая, безответственная, эгоистичная. Последнее парень мысленно зачеркнул толстым красным маркером – разве Золотова могла предположить, что её давно уже (не)забытому бывшему стукнет в голову переживать за неё? — Только это, — уже держа в зубах косяк, произносит Платон. Его зажигалка издает характерный звук и, только глубоко затянувшись, юноша продолжает: — Это дичка. Походу. — То есть ты даже не уверен? — глаза Яны округляются, и из её рта вылетает плотный клубок дыма. — Ну, блять, — Платон нервно вздыхает и хочет что-то сказать, но оправданий не находит. Потом глядит на Макеева и все же восклицает: — Я в спешке, вообще-то, искал. — Позвал её нас хер знает ради чего, — фыркает Фил, проводя рукой по волосам. — И это ваша благодарность, — Платон укоризненно качает головой, но Белов никак ему не ответил, разрешив себе зациклить взгляд на губах Золотовой, сжимающих темную бумажку. Ему всегда нравилось, как она курила эти долбанные косяки, хотя таких раз было от силы пять за два года их отношений. Наверное, это было его личным увлечением. Наверное, немного извращенным, но когда пухлые губы шатенки слегка приоткрывались, позволяя дыму струиться словно водопад, Фил глаз от неё оторвать не мог. Он ждал, когда она закашляется, потому что на фоне даже Макеев хрипел, но ни один мускул на бледном девичьем лице не дрогнул. Похоже, Белову остается только догадываться о том, что поменялось в её жизни за всё это время. Скриптонит вместе со своей «Любовью» на фоне уже успел надоесть Филу, но, может, это случилось и потому, что Тая молчала уже несколько минут. Сложив руки на животе, она положила голову на оголенный торс своего парня и прикрыла глаза. Длинные пальцы юноши лениво перебирали локоны её темных волос, и в какой-то момент он решил проверить, не заснула ли его возлюбленная. Подушечками пальцев Фил повел дорожку щекочущих прикосновений вдоль девичьей скулы, спускаясь к шее и ключицам. Контраст его шершавой кожи с её – почти что бархатной отдался мурашками по всему телу Таяны, и та вздрогнула. — Хочешь ещё? — брюнет сам едва расслышал хрипотцу собственного голоса. Он надеялся, что произнес это вслух, а не в своей голове, потому что тогда уж точно пришлось бы ложиться спать. — Мне не нравится, — Золотова качает головой, откидывая волосы со своего плеча, чтобы предоставить юноше больше территории собственной кожи. Фил усмехается, ныряя пальцами под ворот своей же футболки на девичьей груди. Золотова тихо вздыхает, отзываясь на каждое его прикосновение. Шатенка не любила курить траву, но не могла отрицать тот факт, что она обостряла чувствительность всего тела. — Курить или трахаться? Девушка поежилась от нескрываемой усмешки в голосе Белова, и порадовалась тому, что в комнате было достаточно темно, чтобы тот заметил её вспыхнувшие щеки. Всегда такой беспринципный, такой развязный и самоуверенный, что Тая не сразу поняла, вздрогнула ли она от возмущения, или от того, как вторая ладонь брюнета нашла путь к внутренней стороне её бедра. — Наверное, тебе больше всего не нравится смущаться, — Фил уже тихо посмеивался, наслаждаясь реакцией своей стеснительной любимой. — Да заткнись уже, — совсем не злостно шикнула Таяна и перевернулась на кровати, чтобы увидеть широкую нахальную улыбку брюнета. Но она даже не успела дотянуться к его лицу, как Белов уже сократил расстояние между ними, увлекая девчонку в поцелуй. Всегда такой властный, держащий всё под контролем, хотя сейчас Тая больше радовалось тому, что он держал в руках её. Тая вздрогнула, когда пальцы Белова забрали из её рук тлеющий косяк. Когда он успел пересечь всю комнату между ними — девушка не заметила, но то ли густой дым в горле заставил её оторопеть, то ли темные глаза так неприлично близко, что её дыхание сбилось. Золотову не особо заботил тот факт, что любой присутствующий мог видеть то, как неучтиво она любовалась его втянувшимися скулами, растрепанными волосами и темными, почти черными в этом осветлении зрачками. Шатенка точно забыла о том, каким красивым был Фил. Хотя, всё дело могло быть в привлекательных вибрациях, исходящих от его крепкого тела. Белов не отдает ей косяк, и, скуривая его до половины, отдаляется от застывшей девушки на безопасное (для него) расстояние и становится между Платоном и Никитой у самой двери. Мысли окутывает легкая пелена тумана, но всё, о чем он может думать, это реакция Таи: главное, чтобы ей не стало плохо. — Погнали, — из-за дыма во рту, голос Никиты звучит глухо, но остальные соглашаются. — Ещё мусор выбросить надо. — Тебе ещё долго? — Яна обращается к Таяне. Она, как и Золотова, была не особо увлечена разговорами ребят, но и не догадывалась о том, чем интересовалась шатенка эти несколько минут. — Вроде как, — Тая пожала плечами, сфокусировав всё своё внимание на девушке, с которой она была бы совсем не против подружиться. — Не знаю, что ещё там делать. — Можешь мне помочь, — голос подает Макеев, и в его тоне нету ничего, кроме язвительной надменности, что так хорошо прослеживается во всем его виде. Едва Тая успевает скривиться от такого фамильярства (хоть и ожидаемого), как её опережает парень, который никогда не умел держать язык за зубами. Точнее, даже не пытался. — Сам разберешься, — Фил бросает эту фразу небрежно, но в совокупности с его злыми глазами, эффект на Даню производится отменный. Белов ещё с самого начала не знал, как именно он должен вести себя со своей бывшей, но теперь, когда её соблазнительная аура поглощает не только его, но и всех вокруг. Яна, как и Лена, походу, уже включили её в список новоиспеченных подруг, Никита с Дрочером разговаривают с ней слишком доброжелательно, а Макеев, вообще, позволяет себе какие-то идиотские комментарии. Ну и как тут молчать? — Ладно, пойду отмечусь, — Платон выбрасывает свой бычок, всучивает пакетик с оставшимися самокрутками Дане и выходит. За ним идут Макс и Никита, а Тая, пока акцентирует внимание на взгляде, которым рыжий провожал свою одноклассницу, упускает момент, когда сама Яна испаряется. Прежде чем Фил сообразил, что они с Золотовой остались вдвоем в туалете, шатенка уже решительно направлялась к двери. Ему едва хватило времени, чтобы подпереть рукой стену, преграждая своей бывшей выход. Незакрытая до конца дверь, слышные голоса ребят дальше по коридору и изумление на лице девчонки не стали Белову никаким препятствием перед тем, как начать говорить. Тая даже не пыталась мысленно подготовиться к их возможному разговору, потому что наверняка знала, что у неё ничего не выйдет. Она итак никогда не любила разбираться в собственных чувствах, а в сложившейся ситуации, когда напротив возвышается её самое любимое горе, легче было расплакаться. — Ты ещё пьешь таблетки? — вопрос застал Золотову врасплох, потому что она ожидала совершенно другого. Ожидала лекции о том, какая она лживая, эгоистичная и двуликая. Ожидала вопросов о том, что она творит, почему поменялось её отношение к марихуане, почему отозвалась на предложение Платона, почему ни слова ему не говорит… Почему, черт возьми, сбежала? Но, даже несмотря на тот факт, что когда-то Фил был более, чем озабочен её употреблением седативов Тая стушевалась и задала первый пришедший в голову вопрос. — Ты серьезно? — Да или нет? — и то ли Фил любил властвовать над ней, то ли Тая слишком любила поддаваться, но тон юноши заставил её хорошенько подумать над ответом. Золотовой в голову стукнуло понимание того, что это не его, черт возьми, дело – пьет она антидепрессанты, спустя два года или нет. Что даже если у неё уже развилась физическая зависимость от них, то Фила не должно это заботить. Что она стыдится того, как не смогла взять себя под контроль. И следом пробралась навязчивая мысль о том, как сильно она не хочет его разочаровать, которую Таяна решительно отогнала. Но то, как после сжала кулаки, позволяя ногтям болезненно впиться в ладонь, говорило лишь о том, что эта самая мысль ушла недалеко. — Иногда, — девчонка удивилась собственной логике. Будто это не она только что пыталась убедить себя держаться невозмутимо. Хотя для Фила всё так и выглядело — расслабленное лицо, пустующий взгляд и руки, сложенные под грудью. Таяна выглядела настолько незаинтересованной, что парень почти пожалел о своем беспокойстве. Но потом вспомнил её взгляд мгновением раньше, когда они стояли слишком близко друг к другу. И вспомнил то, какой хорошей лгуньей она была. У Белова раньше не было привычки не верить золотым глазам своей любимой, и сейчас он тем более не будет ей поддаваться. — Если плохо станет, пей больше воды, — опуская свою руку, Фил повел плечом, желая сбросить нависшее в комнате напряжение. Когда он вышел из уборной, всё, что могла делать Золотова — это дышать. Её рука самовольно потянулась к пузырьку успокоительных в кармане. Руководствуясь одними только рефлексами, девушка достала их и закинула одну себе в рот. Язык сразу обожгло приторно-горьким вкусом, но намного приторнее было осознание того, что быть зависимой от таблеток — плохо. Но быть зависимой от человека спустя несколько лет после расставания — это пиздец.