Июнь 2011 года.
Квартира Шастуна.
В воскресное утро, казалось, всё спало и воздух был пропитан умиротворением. Жаль, что не в этой Воронежской хрущевке, в которой с самого утра раздавались скандалы и громкая мужская ругань, нецензурная брань вперемежку со звоном посуды. — Я сколько раз просил тебя состричь твои ебанные патлы? — Антон потушил сигарету о кухонный стол, поворачивая взгляд на растерявшегося Арсения. — Выглядишь, как клоун, хах. Попов на мгновение прикрыл глаза, справляясь с гневом и с пьяным бредом Антона, который пришёл домой под утро, с запахом женских духов и помадой во всю щеку. — Я не собираюсь разговаривать с тобой, когда ты в таком состоянии. И, вообще, если тебя во мне что-то не устраивает — уходи, — Арсений широко махнул на дверной проём. Но затуманенные глаза Шастуна приняли его жест за призыв к драке. Парень поднялся со стола и одной рукой впечатал нерадивого любовника в стену. — Когда ты поругался со своим ебанным папашей из-за своей ориентации и своего стремления к актёрскому, кто тебя принял, а? Побитого и грязного, которому некуда было идти? — Антон прорычал эти слова. — Я, сука, тебя принял, а теперь ты так меня благодаришь? Сердце Арсения бешено забилось и Антон наконец-то отпустил его, затем медленно пополз в сторону спальни, чтобы сомкнуть глаза после бессонной ночи. Арсений пролепетал вслед уходящему Антону тихие извинения. «Шаст прав, он помог мне в самый тяжёлый период жизни и, как ни странно, даже полюбил меня. Действительно, первое время он был солнцем, что освещал пасмурные будни. Я просто хотел, чтоб меня любили…» Прервав свои безрадостные размышления, Арсений начал собираться на работу. Вести корпоративы в подавленном настроении было не лучшей идеей, но это была единственная отдушина Попова. Там его ждал лучший друг Сергей, который весьма категорично отзывался о возлюбленном Арсения. — Арс, не мучай ты себя. Подумаешь, первый парень. Не он первый, не он последний. Имей уважение к себе, — Сергей махнул рукой, показывая Арсу в сторону группки молодых людей, которые вальяжно стояли около входа в клуб, недвусмысленно поглядывающих в сторону Арсения. — Я так не могу, Серж. Я люблю Антона. — Тьфу на тебя, — Сергей сплюнул и вошёл в помещение, на ходу поправляя бабочку на своём костюме, — Подумай хорошо, Арс. В течение всего мероприятия, Арсений не отлипал от телефона, ежесекундно обновляя чат, в ожидании новых сообщений от Антона. Но телефон молчал, а Антон был в сети последний раз только в 8 утра, значит переживать не о чем. Матвиенко, замечая как друг в десятый раз отвлекается от праздника и берёт телефон в руки, подходит к нему и нагло отбирает гаджет, прикрикивая какие-то угрозы. — Арс, тебя на войну вызывают? Нет? Ну тогда отложи ебучий телефон и работай, — Сергей, завидев смятение на лице друга, смягчился, — Ну в самом деле, у тебя работа, ничего сверхважного Антон тебе сейчас сообщить не может. Арсений нервно кивнул, разрешая положить гаджет другу в карман и плеснув на лицо водой, выходит к гостям, цепляет на лицо улыбку и вовсю входит в роль счастливого человека. Арсений провел мероприятие и был преисполнен радостными мыслями. В гримерке народ шумно обсуждал куда поедут праздновать удачное мероприятие. Арсений поправлял залакированные волосы, покрывая их ещё одним слоем лака и заплетая выбившиеся пряди в косичку. Закончив с марафетом, он посмотрел время на телефоне и с ужасом обнаружил 20 пропущенных от Антона, периодичностью в 5 минут. — Ты где шляешься?! — судя по голосу, Антон явно был нетрезв. Опять. Арсений от напряжения сдал телефон в руке, до побеления костяшек. — Я н-на работе, через полчаса буду дома, — Попов прикрыл глаза, выслушивая очередную порцию ругани в свой адрес. Открыл глаза он тогда, когда услышал мерные гудки из трубки. Арсений подошёл со спины к Серёже, который по телефону договаривался с какой-то девушкой о встрече и прекрасном провождении ночи, намереваясь испортить его планы на вечер. — Серёг, извини, что отвлекаю, — Арс похлопал другу по плечу. В глазах у него стояла пелена из невыплаканных слез, — Можно я сегодня останусь у тебя? Сергей оглянул Попова с ног до головы, прикусил губу, о чем-то задумываясь, выругался и позвонил девушке, отменяя встречу. — Опять бухой? — Арсений лишь кивнул, опуская глаза в пол, — Ладно, поехали.***
Всю ночь Серёжа успокаивал Арсения, что все будет хорошо, и в случае чего он всегда может рассчитывать на поддержку с его стороны и помочь с жильём. Кое-как успокоившись, Арсений засыпает с мыслями, что Антон может его избить за то, что он не ночевал дома. Страх проследовал за ним в единственное место, где Попов мог чувствовать себя в безопасности, не боясь получить по лицу. Но даже там образ парня-абьюзера, прижимающего его к стене за ворот рубашки, вгонял его в холодный пот. Вслух конечно же он этого не говорил, чтобы не нагружать Сергея знанием о том, что Шастун позволяет себе вольность периодически избивать Арсения. Сергей в это время сидит около дивана, на который положил друга и пытается отвлечь себя ото сна просмотром каких-то роликов на ютубе. Он караулил сон Арсения и держал его телефон при себе, если Шастун вдруг решит названивать парню среди ночи. «Чертов ублюдок, надо спасать Арса пока не стало слишком поздно».***
В квартире у Серёги вкусно пахло свежеиспеченными блинами, которые он испек специально для своего друга, который хмуро сидел и пил кофе с отсутствующим выражением лица. Тишину прервала вибрация сотового Попова, отчего тот подскочил и начал заметно нервничать. — Арсюш, прости меня, я вчера перебрал немного, — Арсений напрягся ещё сильнее, не зная чего ожидать от собственного парня, но расплылся в улыбке, чувствуя, что его ждут дома, — Приезжай. «Я знал, что он меня любит. С кем не бывает, перепил немного. Просто период такой, на работе завал, я его понимаю». Мужчина подорвался с места, на ходу допивая остатки кофе, рядом сидящий Сергей охреневающе смотрел на друга, не понимая, что только что, мать твою, произошло. — Стоять! — Матвиенко догнал Попова, который одной ногой уже стоял в проходе двери, намереваясь покинуть квартиру, — Куда намылился? — парень пригладил свои короткие волосы и серёжка на его ухе звякнула, о соприкосновения с браслетом на руке, — Уже все — любовь до гроба? — Серёж, не злись, он извинился, — абсурдность всей ситуации зашкаливала. — Спасибо за приём, но я домой наверное поеду, — Арсений начал натягивать второй кед, убирая непослушные волосы за спину, чтобы не мешали. — А, ну раз извинился, то конечно. Арс ты в своём уме? Имей хоть немного уважения к себе. Хотя бы ко мне. Актёр завис, обдумывая слова Серёжи, но то ли страх, то ли любовь к Шастуну были сильнее здравого смысла, Арсений коротко обнял друга и сказал: — Все будет хорошо, Серёж. Он изменился. Арсений поднимался на лифте до ставшего родным третьего этажа Шастуновской квартиры. Чтобы занять руки, мужчина заплетал волосы в косичку и убирал несуществующие пылинки со своего пиджака. Пикнув, лифт остановился напротив двери квартиры и Попов, сглотнув, неловко постучал в неё и затравленно огляделся по сторонам. Антон распахнул входную дверь, представая перед парнем весь взлохмоченный и невыспавшийся, с лёгкой щетиной на лице. — Иди ко мне, — Шастун обхватил Арсения, а тот прижался к нему, вдыхая запах перегара с еле заметным запахом кондиционера для белья. Арсений хотел ярких красок в жизни. Ушёл с экономического и поступил на театральной, потому что там было слишком серо. И теперь Арсений расплачивается за свои желания, яркие краски расцветают на его теле оттенками космоса, засосы перекрывают собой синяки и парень не мог точно сказать, что было оставлено в разгар страсти, а что в порыве гнева. Он так хотел ярких красок, что мир для него разделился на чёрное и белое. В минуты любви, которую дарил ему Антон, все вокруг ослепляло Арсения и он подобно слепому котёнку тыкался в тёплый бок Шастуна, не ожидая от того подставы. И в этот момент все проваливалось в темноту. Скручивало узел из органов и перекрывало дыхание. Всем хорошим мальчикам и девочкам с детства твердят, что нужно найти счастье в жизни и тогда они будут полноценными. Арсений же так не считал. Для него счастье было слишком пресным. В книгах и фильмах эмоции ярче были от плохого конца, от горя героев, от их страданий и мучений. Драм и разборок. Арсений искренне сопереживал героям, кусал подушку от нервов и теперь что-то хорошее для него было н и к а к и м. Скучным. Серым. Пресным. Рутинным. Рутину Арсений ненавидел и потому выбрал Антона — вечно яркого и непредсказуемого, с миллионами идей в голове и незаурядным умом. И теперь он самовольно загнал себя в клетку, в которой не было ни любви, ни уважения. Теперь уже Арсений поменять ничего не мог, да и не хотел ничего менять… Если уж говорить совсем откровенно.