Звезды и полосы

Джеймс Барнс застегивает под горло темно-синюю флисовую толстовку, тщательно собирает волосы в хвост. Прокручивает в голове подробности сегодняшней операции. Оборудование: в черном антивандальном рюкзаке лежат два блокнота формата а4 в клетку, несколько ручек, ярко-зеленый маркер, запасные резинки для волос, диктофон, наушники, 13-ти дюймовый макбук и зарядка к нему, футляр с солнцезащитными очками. Очки непривычной формы, они не закрывают боковой обзор — но он уже почти привык. В карманах — несколько мелких купюр, жевательная резинка, телефон. Туда же, когда он выйдет, отправятся ключи. Баки выдыхает: кажется, он готов к своему первому дню своего третьего года в университете. Перед выходом останавливается у зеркала, вглядываясь в глаза отражению. Выдыхает и открывает дверь обычной квартиры в студенческом общежитии. Джеймс Барнс, 33-х лет от роду, сержант армии США в отставке, ветеран войны в Ираке и других горячих точках современности, получивший полную финансовую поддержку Министерства обороны США для обучения на факультете Международных отношений Университета Бостона. «Возраст Христа — прекрасное время, чтобы начать что-то новое», — усмехается себе мужчина. Например, освоить новую профессию. Тактическая гибкость — прекрасное качество для снайпера и, как оказалось, для будущего дипломата тоже. Глубоко надвинув на лоб бейсболку, выходит из здания, по пути заходя в кофейню. Официантки тут сменились за лето, и очаровательная Грейс уехала искать свое место в жизни. Баки улыбается новой девушке, заказывая миндальный капучино: его не было почти все лето, но наладить взаимодействие с новым обслуживающим персоналом вряд ли станет проблемой. Девушка улыбается ему в ответ, и он ненавязчиво светит эмблемой пехоты США на бумажнике: за прошедшие годы он понял, что, якобы случайно, обозначить свою принадлежность к военным структурам почти всегда бывает полезно. Только не среди преподавателей. Перед началом пар ему необходимо зайти в ветеранский центр на проспекте Содружества. Это недалеко. Сержант Джеймс Барнс умеет выбирать наилучшие точки локализации. Немолодой мужчина на рецепции улыбается ему, как старому знакомому:  — Умеешь ты нагнуть чинуш из Минобороны, да, парень? Все, как всегда, оплачено, чин по чину.  — Привет, Энди, давно не виделись. Мне бы документы для деканата.  — Конечно, приятель. Каждый раз смотрю на тебя и поражаюсь: молод, ни одного ранения в профайле, идеальный послужной список…. И тут, у нас! Баки улыбается, аккуратно пряча папку в ноутбук: Минобороны — единственные, кто противился прогрессу и предпочитал передавать информацию в бумажном виде. Методист приветливо улыбается студенту: в ее ведении несколько отставных военных и около десятка направленных компаниями студентов. Джеймс Барнс, как обычно, очарователен. Он снимает бейсболку при входе в деканат, достает из рюкзака все необходимые документы, сложенные в обозначенном в списке порядке. Рассказывает ей о своих летних приключениях, не забывая поинтересоваться делами на факультете и здоровьем ее детишек. Без всяких сомнений, он — один из наиболее приятных студентов их факультета, пусть и из простой семьи. Она генерирует qr-код для доступа к его расписанию и услужливо поворачивает экран ноутбука так, чтобы ему было удобно сфотографировать телефоном. Говорят, Барнс сильно повредил руку — на его левой руке всегда тонкая светло-коричневая перчатка. Она ещё помнит, как на первом курсе она была черной — но это было давно. Баки сканирует и выходит в коридор. За этот семестр ему нужно получить всего 40 кредитов: он неплохо поработал за предыдущие два года. Это значит, что за весь год ему нужно закрыть всего шесть дисциплин и написать курсовой проект. И — выбрать специализацию. Но с этим торопиться не стоит, поэтому Баки поставил оба оставшиеся обязательных предмета на осенний семестр, оставив приятные дисциплины по выбору на будущий. Сегодня у него две вводные лекции: первая по Юриспруденции Восточной Европы с профессором Роллинзом, о котором по факультету ходят весьма нелестные слухи. И ещё одна, после обеда, по Переговорному праву с профессором Роджерсом. О последнем он многое слышал от девушек со своего потока — но почти ничего о том, как тот ведёт дисциплину. Поэтому во второй половине дня, после обеда и возобновления регистрации в библиотеке, он садится в середине огромной лекционки, так чтобы не привлекать внимания — с задних рядов, куда бы ему на самом деле хотелось, часто почти ничего не слышно, а передние ряды претили по массе причин. Когда Роджерс — с пустыми руками, без планшета или любых других записей — входит, по аудитории проносится восторженный вдох. Баки поднимает голову, выглядывая из-под козырька бейсболки, и не может сдержать едва уловимого фырканья: Роджерс слишком молод для профессорской позиции, высок, светловолос, а голубые глаза, кажется, полыхают патриотизмом так, что хочется встать и отдать честь. И у него военная выправка — уж это Баки распознает за любыми клетчатыми рубашками и закатанными рукавами. Баки поглубже натягивает бейсболку на глаза и сползает чуть вниз по креслу, открывая браузер ноута. В личном деле, висящем на сайте университета, нет ни одного упоминания о службе — судя по профайлу, он закончил Бостонский по международному праву, потом в рамках стажировки в МИДе поработал на Ближнем Востоке, в Молдове и Украине, после чего поступил сюда же в аспирантуру. Защитился и стремительно взлетел вверх по карьерной лестнице. А текущая дисциплина, Переговорное право, так и вообще была им выпестована с первых букв заявки, аккредитована во всех необходимых инстанциях и обеспечена собственноручно написанными учебниками. Профессор останавливается ровно в центре преподавательского помоста в *располагающей к себе позе*, и Баки может поклясться, что для него она так же неестественна, как и привычна. Натренирована.  — Добро пожаловать на курс по Переговорному праву, — громыхает Роджерс ровно тогда, когда секундная стрелка подползает к 14:00. — Меня зовут Стивен Роджерс, и в этом семестре у нас с вами много дел. Как вы знаете, моя дисциплина может дать 15 кредитов, но для этого всем нам придется постараться, — и одаряет студентов лучезарной улыбкой. — Раз в неделю мы все будем встречаться тут, на лекциях. Здесь я буду рассказывать все самое важное и настоятельно рекомендовать учебники и прочие материалы, которые будет необходимо подготовить к практическим. Вести последние будут мои уважаемые ассистенты, — он взмахнул рукой, указывая на первый ряд лекционки. Оттуда встали, заозирались, приветственно помахивая руками, несколько человек. — И одну группу я возьму сам: всем необходимо поддерживать себя в форме, не так ли? На группы вас разделит деканат, и вы сможете найти информацию о преподавателе и свое расписание на личной странице на портале факультета. От его энтузиазма и напора сводило челюсти.  — Итак, приступим, — Роджерс обошел преподавательский стол, оперся на него бедрами и скрестил руки на груди (закатанные рукава клетчатой рубашки заманчиво вздулись на бицепсах), с легкой насмешливой улыбкой глядя на аудиторию, — я предпочитаю лекции в формате дискуссии, это ведь переговорное право, да? — Чуть подался вперёд, будто желая поделиться секретом. — Кто-то из вас сможет сказать мне, что же за дисциплина такая, переговорное право? И почему в вашем силлабусе она стоит так поздно, аж на третьем курсе? В воздух тут же взметнулось несколько десятков рук — включая и руку Меган, соседки Баки по столу. Тот удивлённо на нее покосился: к третьему курсу подобный энтузиазм у студентов вызвать было практически невозможно. Улыбка Баки становилась все неприятнее и неприятнее с каждой минутой лекции. Роджерс, будто мячиками, жонглировал международными соглашениями, как хороших друзей упоминал торговые соглашения и договоры о разоружении.  — Вы все живете в мире, где войны, вооруженные восстания с убийством людей — лишь свидетельство импотенции правительств, свидетельство того, что они готовы идти на крайние меры. Нет ни одного конфликта, который невозможно было бы разрешить переговорами — в случае, если переговорщик не бесталанный осел. Например, — он улыбнулся, делая эффектную паузу, оглядел аудиторию, — я надеюсь, вы помните, как в 2018 году наша страна вышла из Тихоокеанского партнерства. Кто скажет мне, что это был за договор? В аудитории взметнулись вверх десятки рук, и Роджерс выбрал-таки Меган:  — Да, мисс? — сказал он, указывая на соседку Баки. К девушке тут же подбежал ассистент с микрофоном.  — Это была история о том, как президент Трамп разорвал соглашение о преференциальной торговле между странами Тихоокеанского бассейна. Этот договор регулировал торговые пошлины, трудовое и налоговое законодательство между 12 странами, делая возможным беспрецедентный товарооборот между такими крупными игроками, как Китай, США, Мексика и Япония. Баки постарался сохранить нейтральное выражение лица. Это была одна из первых миссий, куда его вызвали после реабилитации от ранения. Ради интересов США ему пришлось устранить несколько китайских и японских дипломатов. Он, впрочем, никогда особо не интересовался причинами: чем меньше знает снайпер, тем лучше ему потом спится.  — Спасибо, мисс?.. — Роджерс блеснул лучезарной улыбкой.  — Меган, — обворожительно улыбнулась соседка. Очевидно, сохранять лицо не удалось. Профессор задержался на нем взглядом, мимолетно прищурившись, но продолжил заготовленную заранее лекцию.  — Как верно заметила Меган, Тихоокеанское партнерство давало преференции всем странам, являющимся, к тому же, заметными игроками на рынке. Наш президент решил объявить Китаю торговую войну, в которой и вовсе не задействовано оружие, в отличие от полыхающих в мире межнациональных конфликтов. И в то же время — куда более опасную. Отменив членство США в ТПП, он привел к торговому дефициту в почти 340 миллионов долларов между нашими странами, тем самым существенно подкосив экономику Китая… но и нашу тоже. Мы потеряли 188 миллионов долларов на экспорте, не считая мелких неудобств, вроде замены поставщиков половины комплектующих для ваших телефонов. Возможно ли было этого избежать? Безусловно. Что для этого нужно было? Чуть более активные действия дипломатов Китая, Японии, Канады и Мексики. — Роджерс остановился, опять беря эффектную паузу. Обвел взглядом аудиторию, наслаждаясь эффектом, и опять споткнулся взглядом о Баки, поглубже надвинувшем кепку на глаза. — Современные войны ведутся отнюдь не стрелковым оружием. Правильно подобранные слова, знания о слабостях противника, традициях его страны и верованиях его предков, о структуре рынка и любимом напитке его богов — вот чем выигрываются современные экономические войны. О ТПП, войне в Алжире, Карабахе, Донбассе и Афганистане, о хрупкости торговых соглашений между США и ЕС, иллюзорности СНГ и шаткой экономике Арабских Эмиратов, а также о том, как именно это должны использовать грамотные юристы, и поведает вам представляемый моей командой курс. Аудитория зашевелилась, восторженно переговариваясь. Роджерс дождался, пока схлынет волна и продолжил:  — Итак, смею надеяться на ваш интерес и искреннее участие в дисциплине. К завтрашнему утру прошу всех ознакомиться с расписанием: первые семинары по моей дисциплине начнутся уже с послезавтра. Собирая рюкзак, Баки привычно давил горькое глухое раздражение в том, что дисциплина обязательная. Он не мог выбрать ни другого преподавателя, ни перенести ее на следующий семестр. Роджерс невероятно бесил своим оптимизмом, оппортунизмом и уверенностью в том, что переговоры хоть что-то решают в современном мире. Он был неправ настолько, насколько в принципе возможно было ошибаться. Баки был в каждой из названных профессором на лекции стран, мог с невероятной четкостью обозначить даты подписания или неподписания соглашений: именно он, он и его винтовка, были теми, кто обеспечивал выгодный США исход каждого из соглашений. Баки криво усмехался, закусывая губы. Ну что ж. Это не первый раз, когда приходится запихивать свое мнение поглубже в глотку перед старшим по званию. Ему и правда нужен этот диплом. Вечером, валяясь на кровати с книгой о чудовищных трансформациях права собственности в Беларуси, заданной профессором Роллинзом, он почти подпрыгнул от сообщения о входящем письме. Деканат извещал о формировании групп для семинарских занятий для Роллинза и Роджерса. Пробежав глазами текст письма, Баки застонал. Конечно, он в группе у самого Роджерса.