***
Освещенные лишь томным лунным светом коридоры Алфеи были в эту минуту тихими свидетелями ночных похождений своих учеников: взволнованные феи, возвращающиеся с вечеринки и обсуждающие последние сплетни, прячущиеся за колоннами специалисты, смакующие несчастную, но такую запретно-желанную самокрутку на целую группу, и конечно же влюбленные парочки, неловко посмеявшиеся и все время норовящие поцеловаться — были самыми что ни на есть привычными гостями. Вот и четыре девушки, дружно идущие рука об руку, не стали исключениями и вели непринужденную беседу: — Брррр, больше никогда, слышите... — бурчала рыженькая себе под нос, — никогда не надену эти босоножки. Оперевшись о плечо подруги, Блум расстегнула ремешки розовой обуви на высокой платформе и, взяв их в руки, шумно выдохнула, закатив от наслаждения свои глаза. Три пары глаз устремили свой насмешливый взгляд на босые ступни феи огня, которая теперь непринужденно шагала по каменным полам. — Кстати, вы тоже заметили, как наша асоциальная соседка премило общалась с принцем Эраклиона? — Терра, буквально не затыкаясь, перечисляла все последние сплетни. С улыбкой выслушивая русую и переодически кивая ей, Блум не заметила, как погрузилась в собственные мысли. Эти несвойственные ей девчачьи разговоры казались сейчас незаменимыми, постоянное одиночество было уже и не таким желанным. Новые соседки были другими и отличались от бывших одноклассниц наличием не только магических сверхспособностей, но и сильного характера. Каждая из них была личностью, заслуживающей к себе особого отношения. Теперь все будет по-другому, и рыжая хотела этого больше всего на свете. — А мне кажется, что она нормальная, — встряла в разговор Муза, перебивая фею земли, но на ее реплику девушки лишь округлили глаза, — не все готовы быть приветливы с каждым встречным! — Да, но мы будем жить у нее под боком еще целый год! Среди подруг повисла неловкая тишина. Образ наглой низкой брюнетки не выходил из головы, а ее грубая реплика — тем более. Ведь заиметь неприятную себе соседку на целый год — было бы настоящей личной катастрофой для каждой. Но Эстер отчего-то вызывала лишь интерес, негативные эмоции старательно проскальзывали мимо их впечатлений о ней. В ней несомненно было что-то, что цепляло получше любого якоря, цепко оседая в глубинах души. Послав короткий взгляд в высокие арочные окна, задумчивая и тихая Муза заметила во дворе школы одинокую женскую фигуру.***
Все еще наблюдая за тяжелыми дубовыми дверьми, которые захлопнулись за парнем, Эстер нащупала в его куртке пачку сигарет. Она запустила руку в глубокий карман, и ловко вытащила из него небольшую картонную коробочку и тяжелую стальную зажигалку, чей резной корпус обжигал холодом металла подушечки пальцев. Это не было зависимостью, она не чувствовала постоянной потребности в никотине, но набирая в легкие сладкий дым, она с каждым вдохом понимала, что это превращается в ее собственную маленькую слабость. Ее отпускало. Каждая мышца расслаблялась, а сознание освобождалось от волнующих мыслей. Зажав сигарету зубами, она щелкнула ноготком по царапающему кожу колесику, поднося язычок пламени к вмиг вспыхивающему табаку. Делая глубокую затяжку, фея прикрыла глаза от удовольствия, чувствуя, как едкий мятный дым проникает в дыхательные пути. И вот они, эти сладкие две секунды небытия, когда напряжение покидает тело, дрожь унимается, и она уже ровно стоит на ногах. Наступает этот момент, когда дыхание останавливается, и с каждой новой тяжкой, с каждым выдохом она выпускает весь свой запас кислорода. И все, что она чувствует, чем болит, и о чем думает, все, чего желает, замирает. Это просто ей нужно. Сейчас и всегда. Опуская сигарету, она аккуратно преодолевает нужное расстояние, стараясь не спугнуть это мнимое спокойствие. Ее атласное черное платье переливается под лучами теплых фонарей, растрепанные волосы развиваются от потоков нежного теплого ветра, а стеклянные глаза вмиг становятся теплыми, будто их залили сладким тягучим медом. В помещении все еще грохочет музыка, но от былого веселья не осталось и следа. Вместо этого с каждого угла раздаются обеспокоенные визги девиц и довольное улюлюкание парней. Собираясь около самого пекла, толпа скандировала, требуя больших зрелищ. Но Эстер не расталкивала никого, не пробиралась через людей, пихаясь локтями. Оперевшись о дверной косяк и с легкой ухмылкой притягивая к губам сигарету, которую держала в тонких пальцах, она пристально наблюдала за интересующим ее шатеном. Он встретился с ней горячим взглядом, взлохмаченный, с рассеченной бровью и в мятой футболке. Беснята, водящие хороводы в его глазах, столкнулись с холодным, но игривым взглядом других, разжигающих в них еще большее желание. Получивший уже несколько крепких ударов по ребрам, рыжий парень пытался добраться до Ривена, превосходящего его по габаритам, своими кулаками, но был повален лучшим специалистом на пол. Усевшись на него и блокируя любые нелепые удары, шатен хрипло сказал: — Запомнил, что так делать нельзя? Монтгомерри впился в него злобным, но обессиленным взглядом, нехотя кивая. Раскаленную до предела напряжением тишину, гораздо больше заполняющую комнату, чем музыка, разрезал звук цокающих каблуков, уверенно ступающих по полу. Ловя на своей оголенной спине множество взглядов, брюнетка подошла к дерущимся и, кинув в руки вставшему парню снятую с плеч косуху, взяла того за кисть, переплетая пальцы. Не выпущенная из хватки девушки, практически докуренная сигарета коснулась губ самодовольного шатена и была брошена рядом со сплевывающем остатки крови Эваном. Ривен запрокинул голову наверх, выдыхая плотный белый табачный дым наверх, не обращая внимания на свою жертву, рядом с которым тонкая черная шпилька только что потушила дымящийся окурок, придавливая его и распуская множество ярких искорок, которые, вновь коснувшись каменного пола, мгновенно затухали. Эта пара вызывала среди толпы как ненавидящие, так и восхищенные взгляды, но негласно была прекрасна. — Шоу окончено, — мелодично сказала Эстер, сверив всех присутствующих слегка надменным взглядом и покинув помещение. Сразу же за дверью, брюнетка была прижата спиной к холодной стене. Руки со сбитыми в кровь костяшками по-хозяйски легли на тонкую талию девушки, а серые глаза впились в ее лицо. Казалось, что внутри парня все еще горел тот пожар ненависти, который он недавно выплескивал удар за ударом, избивая другого студента будто боксерскую грушу. Он устал. И она это видела, Ривен был в этом уверен. Прикрыв глаза, он тяжело выдохнул, набрав в прокуренные за лето легкие как можно больше кислорода. — Не хочешь выпить? — приподняв брови в просящем выражении, сказал парень, — На этот раз нормальных виски. — Мне упорно не хочется принимать тот факт, что ты моя единственная компания в этой гребанной школе, — улыбнулась брюнетка, склоняя голову набок. — Смирись! — лениво протянул парень, закидывая низкой фее руку на плечо и ведя в собственные апартаменты.***
Комната парня показалось Эстер до боли уютной: будучи размером не меньше ее, помещение было разделено на зоны и заставлено огромным количеством вещей, заинтересовавших девушку. Кровати Ривена и его соседа возвышались на небольшом подиуме у окна и были разделены длинным столом. Подойдя к полке с книгами, девушка потянула за корешок одной из них, а затем пробежалась глазами по обложке. Тонкие брови тут же поднялись вверх. — Так значит «Портрет Дориана Грея» ?— протянула девушка, вопросительно взглянув на парня, — Признаю, удивлена. Тонкие пальцы скользнули по книге, бережно открывая ее. — Понимаю, — Ривен остановился рядом с брюнеткой, сложив руки на груди и немного горько усмехнулся, — я не похож на человека, который прочел чуть больше страницы за свою никчемную жизнь. — Пытаешься копировать этого антиморалиста? — качая своими бедрами, девушка прошлась по комнате, будто бы вчитываясь в произведение. Эстер любила читать. Всего за год отсутствия, она успела заставить все возможные полки в доме Марко, скупив практически весь книжный магазин, что находился неподалеку. Захлебываясь в строчках классических романов и поэм, фея забывала о горькой и неинтересной действительности и с удовольствием проводила время в чтении в безлюдных местах Иного мира. Безусловно, главная библиотека Солярии была превосходна, но имеющиеся там произведения не особо волновали девушку, да и при ее положении беглянки это было слишком рискованно. Конечно же она читала эту книгу, делала в труде Оскара Уальда собственные пометки, не щадя чистых страниц и была влюблена в чертовски неправильного Дориана. — « Ты любишь всех. Иными словами...» — сказала она, отрывая свой взгляд на специалиста. — « Иными словами тебе все одинаково безразличны », — продолжил за нее Ривен, — хорошая позиция, не находишь? В ее глазах молодой человек выглядел сейчас особенно брутально: оставшись в одной белой футболке, так выгодно подчеркивающей все его мышцы, он небрежно смачивал небольшой кусочек бинта, держа в руке бутылку с водкой. От неловкого движения спирт полился по рукам, попутно обжигая свежесбитые кулаки. Его челюсть тут же сомкнулась с характерным шиканьем, а жвалки ходили ходуном под точеными скулами. Леветируя небольшое пространство между ними, Эстер взяла из ящика катушку с белым бинтом и скрутив что-то наподобие ватки, зажала края марли в зубах. Послышался шорох рвущейся материи, а через секунду вырванная из рук бутылка была запрокинута хозяйкой умелых рук. Разница в росте этих двоих не позволяла девушке даже прикоснуться к рассеченной брови хулигана, отчего с пониманием ситуации специалист запрокинул голову и уже было развернулся от нее, как оказался в сидящем положении на собственной кровати. Подтолкнув шатена на застеленный покрывалом матрас легким прикосновением к его груди, брюнетка медленно подошла и, перекинув ногу через парня, присела к нему на колени. С двойной силой ощутив сладкий парфюм девушки, Ривен уже было уткнулся в ее шею, как почувствовал легкое, но такое болезненное для него прикосновение. Пухлые губы сомкнулись, слегка дуя на рану, а свободная рука была тут же запущена в его волосы, поправляя мешавшую челку. Она была сконцентрирована и совершенно не собиралась встречаться с ним взглядом своих ледяных глаз. — Любовь — это всего лишь фантазия поэтов, выдумка писателей, — тихо, но ровно говорила девушка, продолжая обрабатывать рану, — предназначенная для того, чтобы манипулировать слабостями человеческого ума и управлять ими, заставить верить. Она встретилась с ним взглядом, попутно отодвигаясь и слезая с его колен. — Так что позиция и впрямь хорошая. Ривен проводил ее взглядом, вдумываясь в ее слова. Безусловно, слышать подобное из уст девушки, оказывавшейся в его объятиях, он не привык. Все девицы, побывавшие в этой постели, были пустышками, не знающими даже имен всех тех писателей, чьи книги расположились на полках и уж тем более не рассуждали о любви подобным образом. Они вообще не думали. Гораздо важнее для них был процесс самоутверждения: перед студентами, подругами, самой собой — это было не важно. И вот, еще недавно незнакомая девушка стояла перед ним, склонив голову: она аккуратно убирала все, ловко находя нужное место для предметов. Ее тонкая линия плеч казалась Ривену настолько хрупкой, что он панически боялся за целостность ее костей, зажимая в том кабинете в своих сильных руках, блуждающих по ее телу. Мягкая, бархатистая светлая кожа манила своей холодной нежностью, а грудь с тонкой ложбинкой то и дело вздымалась от редкого дыхания. Парень поднялся с кровати, попутно снимая свою футболку и вместе с ней избавляясь от грязной ткани, запятнанной чужой, ублюдской кровью. Оставшись в одних джинсах, он кинул светлую ткань в стирку и подошел к небольшому шкафу, откуда достал мягкую футболку, которую протянул девушке. Она с улыбкой приняла ее, спокойно кивая. Предвкушая то, как Эстер спросит у него местонахождение его с принцем в ванной, Ривен уже было придумал язвительную и пошлую шутку, как растянулся в приятной улыбке. Потянув за тонкую молнию, девушка стянула с себя платье и переступила через упавшую на пол черную шелковую ткань. Ее голая спина, тонкая линия позвоночника возбуждали, заставляя ощущать тянущее движение в штанах. Спускаясь ниже, взгляд парня обвел ее ягодицы в полупрозрачных кружевных черных трусиках и дошел до самых кончиков пальцев ног, когда она перекинула легкую ткань через голову. Футболка парня доходила практически до середины ее бедер, но это ничуть не смущало девушку. Он хотел ее, безусловно. Такую желанную, сексуальную и утонченную. Но впервые Ривену хотелось от девушки не только животного одноразового бессмысленного секса. Ему хотелось быть рядом, существовать, дышать, просто ощущая ее присутствие. Легким движением вытянув пыльную картонную коробку из-под своей кровати, специалист достал бутылку Джек Джниэлс’а и, открутив металическую крышку, опрокинул ее, прижавшись губами к горлышку. На языке ощутился горький привкус, и янтарная жидкость тут же обожгла горло. Эстер медленно подошла к парню, принимая из его рук бутылку с крепким алкоголем и сделала глоток, чувствуя, как специалист вкладывает ее руку в свою и тянет на мягкий матрас. Шоколадные волосы распластались по мягкому покрывалу, а маленький носик хмурится от едкого вкуса виски. Она отдает бутылку парню и устремляет свой взгляд на белоснежный потолок, освещенный лишь теплым светом настольной лампы. — Ну и какая ты фея, Эстер Солт? — спросил Ривен, намеренно выделяя ее имя. — Так ты сталкер? — ее насмешливый взгляд коснулся его лица, а затем вновь устремился в потолок, — Фея тьмы. — Тьмы? — Да, я знаю. Звучит пугающе, — она щелкнула пальцами, и между ними тут же появилась легкая черная дымка, — по сути у нас те же способности, что и у фей света, только абсолютно полярные: мы можем заставить все вокруг поглотиться во тьму, создавать любые иллюзии. Если феям света подвластны все светила, то мы можем управлять лишь луной и звездами. Бледная кисть плавно распустилась, а темная дымка стала фиолетовой. Взмахнув рукой, фея разбила ее, и она рассеялась по комнате легким туманом. — Раньше нас приравнивали к ведьмам, но это глупо. Ребята еще долго болтали, обсуждая стереотипы о феях и специалистах, свое лето и самые интересные ситуации. Беседа была настолько непринужденной, что ребята часто заливисто смеялись, спешно перебивали и дополняли слова друг друга. Мягкий смех щекотал ушные перепонки специалиста, пока брюнетка поджимала к себе колени и прикрывала лицо ладошками, пытаясь скрыть собственную улыбку. Когда алкоголя в бутылке осталось чуть меньше половины, парень с шумом поставил ее на стол и, погасив свет, откинулся на подушку. — Сладких снов, Солт. Сквозь сумрак ночи парень увидел ее искреннюю улыбку, неприкрытую на этот раз ничем. Ряд ровных белоснежных зубов буквально сиял, передавая свой блеск большим светлым глазам. Она искрилась, передавая крохотные лучики такого деликатного тепла, которые робко прокрадывались в самое сердце Ривена, освещая его загрустившую душу. Она кивнула и, задев его своим бедром, перевернулась набок, подкладывая сложенные руки под голову. Легко притянув ее от края поближе к себе, руки парня коснулись тонкой талии, пробираясь под ткань футболки, а нос коснулся шеи девушки, зарываясь в мягкие локоны и вдыхая очаровывающий цветочный запах, смешанный с едким табачным и приторной, горькой каплей виски. Ловя себя на мысли, что с этой девушкой он хотел бы проводить как можно больше времени, парень тряхнул головой, про себя отмечая, что она была первой из сотен девиц, которая смогла его рассмешить. Он понимал, что именно с этого начнутся все его проблемы. С этой чертовой улыбки.***
Яркий солнечный свет заполнил комнату, бегая своими лучами по ее стенам и уголкам. До этого умиротворенное лицо девушки, теперь сощурилось и недовольные сонные глаза вмиг распахнулись, щекоча ресницами нежные веки. Голова невероятно раскалывались, а о событиях вчерашнего вечера напоминала лишь неряшливо стоящая на полу бутылка. Эстер ловко высвободилась из объятий молодого человека и ступила на мягкий ковер, подбирая свои вещи. Так, через несколько минут футболка, уже насквозь пропахшая духами девушки, висела на стуле своего хозяина, а тонкие пальцы держали в руках красивую обувь. Ривен лежал на спине и тихо сопел, теперь обнимая вместо девушки подушку. Она всегда уходила по-английски, не попрощавшись, любила оставлять последнее слово за собой. Тихие утренние коридоры Алфеи встретили фею холодным и бодрящим свежим воздухом. Однако, не успевая насладиться столь чудесной погодой, девушка поспешила в свою комнату. Приняв освежающий душ, она достала из шкафа необходимую экипировку. Ей предстояла тяжелая тренировка сегодня, а значит одежда должна быть максимально удобной. Натянув на себя черные велосипедки, облегающие ее стройные ноги, и укороченную футболку, она начала прикреплять гартеры — кожанные ремни, спускающиеся от пояса к ляжкам, и вложила в них свой любимый кинжал, подаренный отцом. Несмотря на то, что она мало тренировалась в течение этого года, в ней не гасла уверенность в том, что она превосходила в своих умениях любого из специалистов. Немного непослушные волосы были собраны в тугой густой хвост на макушке, а на лице был минимум макияжа. Покидая комнату уже будучи готовой, она столкнулась с соседкой. — Доброе утро, — спокойно поздоровалась Аиша, удивившись соседке, которая, как оказалось, вставала так же рано. Эстер схватила со столешницы наполненную бутылку с водой и принялась жадно глотать жидкость, размышляя над тем, что ей стоило бы пить гораздо меньше. Она развернулась уже у самой двери, отвечая девушке: — Доброе! Захлопнув за собой дверь апартаментов, брюнетка вскинула одну бровь, пытаясь растолковать самой себе свое же поведение. Но ей же не нужны были подруги? Однако на этот вопрос фея тьмы отвечала уже не так уверенно и охотно. Незнакомые стены привлекали и казались неуютными одновременно, да и быть одиночкой в школе — это всегда не просто. Более жестоких, зацикленных не себе и безбашенных людей, чем подростки, не сыскать. Проводя 24 часа в сутки, находясь будто-бы в аквариуме, под сотней наблюдающих глаз, ты не то, что боишься сделать что-нибудь не то, ты и дышать боишься. Но Эстер была не робкого десятка, своенравная девушка была огромной любительницей драм, а значит, ей было глубоко наплевать на порядки, которые уже существовали здесь до нее. Пришла она, а вместе с ней произойдет и смена власти. В этом она была уверена. Многие студенты сонно сновали по коридорам: кто-то торопился на завтрак, кто-то искал спасение от заработанного вчера похмелья, а кто-то настраивался на предстоящий учебный день, который, нужно отметить, должен был быть весьма тяжелым. Проходя мимо фей земли, которые заботливо совместно с феями воды поливали растения, что находились во внутреннем дворике, она кинула легкий взгляд на мистера Харви, который в этот момент руководил процессом. Он был единственной душой, которая знала тайну Эстер и прочно сохраняла ее от чужих ушей и злых ртов. Девушка мило улыбнулась ему, когда он повторив ее жест, указал взглядом на цветки, чьи ветки так нещално опаливали лучи солнца. Нежные кудрявые листы Асплениума, как и все папоротники, не любили света, и точно нуждались в помощи брюнетки. Незаметно для остальных щелкнув пальцами, она разбила небольшой сгусток темной энергии, превращая его в легкую тень, которая вытесняла яркое солнце и уберегала нежные листья. Довольная своей работой она заработала одобрительный кивок крестного и дальше продолжила свой путь. В столовой еще было пусто, но Эстер не собиралась здесь задерживаться: она никогда не обладала особым аппетитом, и все время держала себя в жестоких ограничениях для поддержания себя в форме. В любом случае за ней наблюдались маленькие погрешности, которые нужно было заглушать хотя бы хорошей фигурой. Схватив из ящика яблоко и заварив в термосе приятный зеленый чай, она поспешила на улицу. Опустившись на мягкую траву на лужайке перед тренировочным полем специалистов, девушка грела руки о теплую поверхность, переодически делая небольшие глотки. Хоть она и была феей тьмы, но никогда не отказывала себе в принятии утренних солнечных ванн. От удовольствия закрыв глаза, она вытянула шею, подставляя свою бледную кожу под мягкий свет: — Солнышко, как классно... — Удивлен, что ты все еще радуешься подобным мелочам! — откуда-то сверху прозвучал приятный мужской баритон. Эстер нехотя раскрыла глаза. Отец как всегда выглядел свежо, несмотря на раннее утро. Приняв его руку, она поднялась с земли и скрестила руки сзади, сцепляя их в замок. — Привет пап, — немного неловко сказала она, опуская голову. — Доброе утро, Эстер, — мужчина приветственно кивнул, — не против пройтись перед тренировкой? Указав рукой в сторону парковой зоны, они вместе ступили в тень деревьев. Девушка абсолютно не знала, как начать диалог с отцом. Будучи уверенной, что ее побегом он был расстроен и разочарован куда больше матери, она испытывала стыд. Но он должен был понять ее, ведь бежала она не от него... — Мама очень переживала, — начал разговор мужчина, который неспешно шел рядом. Его спокойное лицо не выражало никаких эмоций, а мимолетный взгляд на темную макушку дочери, сменился на легкий прищур вдаль. — Я знаю, — кивнула фея, продолжая изучать лицо отца, надеясь уловить в нем хотя бы какую-нибудь реакцию, — но извиняться я не буду. — Надеюсь, Марко тебя не обижал. Слова тренера специалистов резанули слух девушки, она тут же остановилась, упуская из виду улыбку Сола, который шел дальше. В ее голове не укладывалось, откуда он мог знать это, ведь это было невозможно. — Так ты все знал? — лишь смогла вымолвить Эстер. — Марко сообщил мне в тот же вечер, — выдохнул Сильва, наконец разворачиваясь к ней лицом, — глупо было думать, что он так не сделает. Хочешь узнать, почему я не забрал тебя? Эстер кивнула. — Ты была готова и я видел, как это было тебе необходимо, — мужчина положил свои руки на ее плечи, слегка сжимая, а взгляд родных голубых глаз был пристально направлен в такие же, не менее родные и голубые, — Я всегда тебя поддерживал и буду поддерживать, Эстер. — Спасибо, — она кивнула, расплываясь в широкой улыбке, — пойдешь теперь запугивать первокурсников? Сол рассмеялся, подражая ее ровной улыбке. Он скучал по дочери, но любил ее настолько сильно, что позволял любые, порой даже самые безбашенные вещи. Она напоминала ему самого себя, повторяя его характер, поступки и, что самое поразительное, имела такие же ледяные глаза. — Это моя работа, дорогая, и да, об этом никто не должен знать. — Я понимаю, — спокойно сказала Эстер, — мы все так же продолжаем строить из себя чужих друг другу людей.