***
— Здесь занято? — вечером следующего четверга Алекс обнаруживает Генри сидящим в библиотеке на том же самом месте на третьем этаже рядом с окном. У Генри сердце подступает к горлу, когда он поднимает взгляд на потрясающе красивое лицо Алекса, который улыбается ему. — Не занято, — выговаривает Генри, — но здесь есть ещё несколько свободных столов. — он указывает на полупустое пространство вокруг них. Теперь, когда промежуточная аттестация закончена, библиотека заметно опустела. — Но ты же не против? — спрашивает Алекс, уже присаживаясь и вытаскивая свой ноутбук из сумки, чувствуя себя как дома. — Просто на прошлой неделе я был продуктивнее обычного. Думаю, я чувствовал больше мотивации не терять концентрацию, потому что кто-то на меня смотрел. Генри закусывает губу, чтобы не заулыбаться совсем уж явно. — Я на тебя не смотрел. — Ну ты понял, о чём я. — Алекс плюхает огромные томы по юриспруденции на стол. — Так ты не против? — Не против, — говорит Генри, хоть он и был совсем не в состоянии сконцентрироваться на заданиях, когда Алекс сидел напротив него. Смирение с ещё одним непродуктивным вечером накрывает его. Хотя, через несколько минут, когда его пульс возвращается к нормальным значениям, ему удаётся перевести внимание от потрясающего человека, сидящего на расстоянии меньше метра от него, и заняться делом. Работа поглощает его настолько, что он замечает, что Алекс поднялся с места, только когда тот к нему обращается. — Генри? — Прости, ты что-то сказал? — Я иду вниз за кофе, хочешь чего-нибудь? — Эм. Чёрный чай, пожалуйста. С молоком и сахаром. Спасибо. У меня с собой наличка— Алекс лишь отмахивается. — Да забей. В следующий раз сочтёмся. Сердце Генри сжимается на словах «следующий раз»; а Алекс уже ушёл. И это становится традицией: по четвергам в 9 вечера у Генри заканчиваются вечерние пары и он идёт в библиотеку. Иногда Алекс уже там, за столом на третьем этаже, а иногда Генри приходит первым. Как бы то ни было, они легко втягиваются в эту общую рутину, которая начинает казаться комфортной и знакомой быстрее, чем Генри удаётся это всё проанализировать. Он привыкает к бесконечным историям Алекса о засранцах из его группы. А сам Генри осторожно делится историями о чрезмерно претенциозных идиотах в своей магистерской программе, каждый раз предварительно оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что никого из героев рассказов по близости не наблюдается. Библиотека почти полностью пустеет к своему полуночному закрытию, и Алекс с Генри обычно остаются одни на этаже к тому моменту, когда приходит время собирать сумки и спускаться. Там они и расходятся: Алекс — налево, Генри — направо. Он ни разу не спрашивает Алекса, где тот живёт; это кажется неуместным. Но его сердце чуть ли не взлетает, когда он видит Алекса на том же месте на следующей неделе. Они по очереди покупают друг другу напитки в небольшой кофейне на первом этаже. Генри узнаёт, что Алекс обычно берёт себе чёрный кофе из какой-то утилитарной нужды не переусердствовать, но одним вечером он всё равно пробалтывается, что на самом деле больше всего любит пересахаренные сладкие штучки. Так что в следующий раз Генри удивляет его огромным карамельным макиато со взбитыми сливками сверху. И только после убеждения Генри в том, что в этом не было никакой необходимости, он ворча произносит слова благодарности и проводит следующие двадцать минут пытая Генри тем, что несколько раз окунает палец во взбитые сливки и слизывает их с него. Генри начинает бояться, что это полное отсутствие продуктивности вместе с румянцем на его щеках станут перманентными.***
— Зачем ты приехал в Соединённые Штаты? — однажды вечером ни с того ни с сего выдаёт Алекс. Генри моргает, прилагая усилия, чтобы оторваться от чтения. — Чтобы учиться. Алекс закатывает глаза. — Естественно. Но почему ты приехал учиться сюда вместо того, чтобы учиться в Англии? Генри делает паузу, раздумывая. — Мне были нужны перемены. Алекс вскидывает бровь, явно не впечатлённый его ответом. — Ладно. Вижу, твои навыки общения вернулись на свой обычный жалкий уровень. Забудь, что я спросил. — Нет, нет, — говорит Генри, смеясь наперекор себе. — Я просто не хочу утомлять тебя всей историей моей жизни. — Поверь мне, даже ты не можешь оказаться скучнее, чем мой список литературы. — Ну спасибо, — усмехаясь, произносит Генри. — Нет, я думаю… мне просто нужна была смена обстановки, потому что… — он снова замолкает, проглатывая комок, неожиданно появившийся в горле. — Мой папа умер ровно в тот момент, когда я заканчивал школу. И я сразу же поступил в университет, но у меня не было никакого желания или мотивации этим заниматься. Мне было всё равно, что со мной будет. Мой старший брат — ну просто идеальный сын, и смерть отца на него никак не повлияла, а я всегда себя с ним сравнивал, но никогда не дотягивал до его стандартов. Так что я вроде как плыл по течению, позволяя людям решать за меня, а ситуациям — случаться. Учёба, друзья, хобби. Ничто из этого я не выбирал, но и не мог набраться сил, чтобы что-то изменить. Алекс осторожно наблюдает за Генри, и Генри начинает паниковать насчёт того, что раскрывает слишком много, но он уже слишком далеко зашёл. Он рвано вздыхает, а затем продолжает. — Так что сразу после выпуска я задумался о магистратуре, мне пришлось сделать выбор между тем, чтобы сделать это для себя и тем, чтобы сделать это для моего брата и бабушки и всех, кто хотел, чтобы я был кем-то, кем я не являюсь. Я знал, что меня мало кто поддержит, но решил получить докторскую степень по английскому языку, и я также знал, что мне никогда не избежать давления и ожиданий, если я не уеду как можно дальше. И как бы ни было страшно сделать что-то ради самого себя, я наконец-то был готов. Так что я начал искать университеты в Америке, и вот я здесь. Алекс ничего не говорит некоторое время, непроницаемо глядя на него. В животе Генри нарастает волнение. Их с Алексом отношения целиком и полностью состояли из обмена подколками и жалоб на одногруппников; он поверить не может, что только что выдал ему целую кучу вещей, которых никогда до этого не произносил вслух. И неожиданно Генри ощущает острую нужду нарушить молчание. — Извини— — За что? Это же я, блять, спросил, нет? — Алекс бросает на него взгляд, но в нём нет настоящего раздражения. — Мне жаль, насчёт твоего отца. Звучит так, будто ты всего лишь справлялся как мог, и в этом нет ничего зазорного. Ты принял решение приехать сюда самостоятельно, и ты возвращаешь себе контроль над своей жизнью. Это заслуживает ахуеть какого восхищения. Генри беспомощно пялится на него. — Я- спасибо. — Я отлично тебя понимаю в плане давления со стороны семьи. Иногда я задумываюсь о том, для кого на самом деле эта юридическая степень: для меня или для них. Я ведь иду по стопам родителей и всё такое. — Алекс вздыхает и опускает взгляд туда, где его пальцы барабанят по столу. — Но ты кажешься таким- увлечённым. Ты же, вроде как, уже спланировал следующие десять лет своей жизни. Ты говорил, что всегда знал, что хочешь заниматься именно этим. — В этом и проблема, я всегда думаю на десять лет вперёд. Всё, что я делаю, — это для того, чтобы достичь какой-то точки в будущем, когда у меня будет то или я буду таким или люди увидят меня в определённом свете. Иногда я думаю, что и моргнуть не успею, как моя жизнь почти закончится, а я так никогда и не остановился, чтобы просто побыть в настоящем. А потом я думаю, что если я не использую настоящее, чтобы работать над чем-то, я просто трачу жизнь впустую. — Звучит так, будто давление скорее исходит от тебя самого, а не от твоей семьи, — у Генри учащается пульс; это самая искренняя вещь, которую Алекс когда-либо говорил, и он отчаянно хочет дать ему правильный ответ. — Да. Видимо, так и есть, — Алекс потирает переносицу. — Ну, я не так долго тебя знаю, но я уже вижу, что ты тот человек, который всегда сможет постоять за себя. И я думаю, что это заслуживает восхищения. — а ещё это очень привлекательно, думает Генри, но вслух не произносит. — Спасибо, — бормочет Алекс, а затем поднимает взгляд, чтобы снова встретиться глазами с Генри. — А теперь мы можем вернуться к тому, как я дразню тебя за твою любовь к Джейн Остин? — Ты только не забывай, что первый начал, — с облегчением говорит Генри. — Но да, пожалуйста. Я с радостью послушаю все твои самые креативные оскорбления.***
Спустя неделю Алекс приходит с мрачным видом. Что странно; ведь обычно даже спустя три вечерних пары он принимается с блеском в глазах и озорной улыбкой пересказывать Генри какую-то историю о Трое или Бренте или Джастине, который снова выставил себя дураком, пока вытаскивает вещи из сумки. Он едва ли пересекается с Генри глазами, когда резко приземляется на стул напротив него с раздражённым вздохом, а затем сутулится, скрестив руки на груди. — Всё в порядке? — вкрадчиво спрашивает Генри. Он показательно не анализирует уровень собственной обеспокоенности очевидным плохим настроением Алекса. Алекс сдувает кудряшки со лба, прежде чем закатить глаза и ответить. — Моя бывшая девушка меня выбешивает. Ерунда. Бывшая девушка. Эти слова тянут Генри ко дну, словно гиря. Он уже предполагал, что Алекс — натурал. Он носит чиносы, думая, что это модно, и постоянно упоминает своё университетское братство и игру в лакросс. Но что-то в этом подтверждении заставляет Генри понять, как сильно он надеялся услышать другой ответ. Он чувствует полное опустошение. — Сочувствую, — выговаривает Генри, моргая. — Да всё в порядке, это ерунда, — говорит Алекс, проводя рукой сквозь волосы. — Да просто- она встречается с моей сестрой. — О-оу, — произносит Генри, потому что не знает, что ещё сказать. Если Алекс окажется не только натуралом, но ещё и гомофобом, это будет совсем другой разговор. — Я уже знал, что она би, так что дело не в этом. Я просто думал, что она хотя бы, блин, спросит меня, прежде чем начать встречаться с моей сестрой, а теперь я узнаю, что они уже три месяца зажимаются по углам за моей спиной. Генри немного отпускает. — Это неприятно. Ей стоило как минимум поговорить с тобой об этом. — Правда ведь? — оживляется Алекс, и Генри становится намного легче. — Хотя я всё равно не против. Неважно. А у тебя как дела? — Всё по-старому, — неопределённо говорит Генри. — Пары, тусы с Дэвидом. О! Недавно попробовал новый английский чай на завтрак и он мне очень понравился. — Так это же замечательно, умник, — говорит Алекс, искренне улыбаясь. Генри не может сдержать ответную улыбку. — Никакой драмы на личном фронте? Генри смеётся. — Человек, с которым у меня были отношения, ходит со мной почти на все пары, так что мне быстро пришлось научиться с этим справляться. В целом я уже привык. Просто иногда бывает немного неловко. — Этот твой человек на одной с тобой программе, что ли? — Ага, мы на одном потоке. Мы сблизились и начали встречаться где-то в конце первого курса. Наверное, это была не лучшая идея, но. Сам понимаешь. Алекс бросает на него понимающий взгляд. — Почему вы расстались? — Мы были слишком… похожи. Те же неврозы, те же проблемы с коммуникацией. Хорошо, когда у вас есть что-то общее, но не когда это приводит к тому, что вы избегаете друг друга слишком долго после глупой ссоры из-за того, что боитесь любой конфронтации, кроме той, что связана с английской литературой 18 века. Кто-то должен быть готов нарушить молчание. — эти слова слетают с губ Генри быстрее, чем он успевает о них подумать, и он старается не смущаться. — И теперь ты знаешь больше о моих неврозах и проблемах с коммуникацией, чем тебе того хотелось бы. Алекс фыркает. — Говоришь так, будто твои неврозы не были очевидны с нашего первого разговора. Сколько вы были вместе? Генри бросает на него притворно-враждебный взгляд, но сам пытается не заулыбаться. — Чуть больше года. Мы расстались прямо перед началом осеннего семестра. — Жёстко. — Алекс отвечает ему сочувственной полуулыбкой, приподняв один уголок губ. Генри думает о том, какого было бы наклониться к нему через стол и поцеловать, но затем быстро и на корню пресекает эти мысли, напоминая самому себе о том, что Алекс натурал. Ему, блять, двадцать пять лет. Он думал, что стадия, когда он влюбляется в натуралов, уже закончилась. — Ты учиться-то собираешься? — спрашивает Генри. Алекс до сих пор не вытащил ничего из сумки, обводя глазами сидящего напротив Генри. — Да нет, наверное, — говорит Алекс, расправляя руки за головой. — Слишком отвлечён. Я просто отдохну. — он достаёт телефон и начинает водить большим пальцем по экрану. — Ладно, — говорит Генри, а затем сглатывает. — Ты не должен- всмысле если ты хочешь пойти домой или типа того. Ничего страшного. — они встречались в библиотеке каждый четверг на протяжении уже семи недель. Логично, что это не будет продолжаться вечно. — Я не хочу идти домой, — говорит ему Алекс. Он снова поднимает взгляд и смотрит Генри прямо в глаза. Генри смотрит на него в ответ, разглядывая тёмные волосы, небрежно спадающие на лоб, тёплые карие глаза и ленивую улыбку на губах. Он такой до боли красивый. — Ладно, — говорит Генри, заставляя себя разорвать зрительный контакт. Он пытается сфокусироваться на своём задании, но быстро понимает, что лишь перечитывает одни и те же слова снова и снова. Он чувствует, как Алекс дёргает ногой под столом на расстоянии нескольких сантиметров от него. Кажется, у него захватывает дыхание, но каким-то образом, его тело всё равно заставляет его продолжать дышать.***
В следующий четверг Генри находит Алекса за их столом в библиотеке и даже не осознаёт, что он зеркально отражает телом те же эмоции, что и Алекс на прошлой неделе — вплоть до скрещенных на груди рук и раздражённого вздоха. Алекс отвечает одной приподнятой бровью и ничем больше. Генри почти приводит в бешенство то, как один малюсенький жест заставляет его захотеть выложить Алексу всё до последней мелочи. — Помнишь, как мы обсуждали бывших на прошлой неделе? — Ага. — Человек, с которым я был в отношениях, ходит со мной на вечерние пары в четверг, и я возможно- возможно проебался. — кипящая паника заполняет грудную клетку Генри и угрожает захватить его всего, когда до него доходит что именно он сделал и что ему придётся теперь сказать — вслух — Алексу. — Как проебался? — Алекс выглядит заинтригованным, чуть ли не взволнованным. Это, честно говоря, несколько сбивает с толку. — Я-я думаю- честно говоря, это ерунда. Я просто- я просто скажу… да ничего такого. Ерунда. Рассказывать Клэю правду будет унизительно, но ему хотя бы не придётся смотреть в глаза Алексу, когда он попросит его подыграть его лжи. — Генри. — Алекс ловит и удерживает его взгляд; Генри не может разорвать зрительный контакт, как бы глупо он себя не чувствовал или каким бы очевидным не был румянец, расползающийся по щекам. — Просто скажи мне, в чём дело. — Я сделал кое-что очень глупое, — признаётся Генри, сердце стучит у него в запястьях, в груди, на шее, пока тревожные мысли накатывают с новой силой. Алекс складывает руки вместе и ожидающе наклоняется через стол, вынуждая его продолжать. Нервы Генри устраивают секундную войну на тему того, что же страшнее: рассказать Алексу, что он сделал, или совершить перед ним каминг-аут. — Клэй… мой бывший парень… сегодня после занятий он отвёл меня в сторону. Сказал, что постоянно видит меня с каким-то парнем по четвергам, хотел знать… встречаемся ли мы. Я уже собирался всё ему объяснить, но он просто решил, что его предположение верно и продолжил говорить, как он счастлив, что я кого-то нашёл, ведь он тоже кое с кем встречается. — Генри кашляет. — У нас через пару недель будет большой приём для утверждения презентаций для диссертаций с последующей вечеринкой, и все приглашают своих мужей, жён, партнёров и всё такое. После всего этого монолога, он объявил, что придёт со своим новым бойфрендом, и спросил, приглашу ли я тебя. Я… — Генри замолкает, глядя на стену позади Алекса. Сердце словно застревает в горле. — Поддавшись минутному порыву, я сказал «да», потому что не хотел признавать, что я всё ещё одинок, в то время как он — уже нет. Это жалко и я очень жалею. Я обязательно расскажу ему, что на самом деле мы не вместе, и притворюсь, что этого разговора между нами никогда не было. Генри кладёт голову на руки. Он не помнит, чтобы он когда-либо чувствовал себя таким, блять, униженным. У него всё лицо горит, а по боковой стороне шеи течёт капелька пота. После сегодняшнего вечера он больше никогда не увидит Алекса. Может, это и к лучшему. Вдруг он чувствует, как что-то касается его волос, и резко поднимает голову. — Извини, — говорит Алекс, быстро одёргивая руку. — Я просто… почему бы мне просто не пойти с тобой? Не такая уж это и проблема. Генри откровенно пялится на него. — Тебе придётся притворяться моим парнем. Я не могу тебя об этом просить. — Почему нет? — Это абсурд. Ты… мы… это глупо. Мне надо просто ему всё рассказать. Я взрослый человек. — Это глупо, но я могу понять твоё желание утереть нос бывшему, — говорит Алекс, пожимая плечами. — Особенно такому придурошному, каким мне кажется твой по твоим рассказам. И я не знаю, как выглядит Клэй, но я довольно горяч. Думаю, я отлично подойду для твоих целей. — Какого ты высокого о себе мнения, а? — А что, ты не согласен? — Алекс шевелит бровями, а затем смеётся. Генри заставляет себя тоже засмеяться в попытке замаскировать панику, что снова начинает сжимать его грудную клетку. — Ну правда… Я не могу просить тебя о таком. — А ты и не просишь. Я сам предлагаю. Когда этот ваш приём по утверждению презентаций для диссертаций? Полагаю, дресс-код формальный? — В пятницу двадцать второго. — Генри пытается игнорировать комок в горле. — Презентация начинается в пять. Будет ужасно скучно. — Я переживу. Но с одним условием. — И каким же? — Ты должен надеть галстук-бабочку в горошек, — Алекс откидывается назад с самоудовлетворённой улыбкой. Несмотря на невероятное смущение и стыд, Генри чувствует, как уголки его губ поднимаются в ответной улыбке. — Ладно, — говорит Генри. Всё внутри него кричит о том, насколько это ужасная идея, но он не находит в себе сил остановить это всё. — Договорились.***
Генри слишком занят предстоящими экзаменами, чтобы слишком много раздумывать об их с Алексом договоре. На следующей неделе ноги практически на автомате ведут его в библиотеку, а страх, медленно нарастающий на пол пути туда, рассеивается, как только Алекс приходит, приветствует его чашкой чая и быстрой, но искренней улыбкой, прежде чем раствориться в своих учебниках, игнорируя Генри все следующие три часа. Они оба завалены работой. Генри находит, что тихое, но доброжелательное присутствие Алекса на противоположном стуле помогает ему успокоиться так, чтобы сфокусироваться. Это неожиданно, но приятно. Во время сессии библиотека работает 24 часа, так что они учатся почти до трёх часов утра, когда Генри вытягивает руки над головой и зевает. — Ты на сегодня всё? — спрашивает Алекс, высовываясь из-за компьютера со взглядом, отдающим лёгкой одержимостью. — Да, думаю, я пойду домой, попробую немного поспать. А ты…? — А я останусь, — говорит Алекс. — Что ж, не сиди всю ночь, — говорит Генри, рассеянно собирая книги и тетради. — Я расскажу тебе один маленький секрет. Люди, которые хорошо меня знают, уже в курсе, что когда я в таком состоянии, сон — не вариант. Я должен доделать всё до конца. Генри от удивления даже рот раскрывает. — Это просто смешно. Тебе нужно делать перерывы, отдыхать и регулярно питаться. Алекс качает головой. — Лучшие из лучших уже пробовали это исправить. Просто таков я. — На что это ты намекаешь? — произносит Генри возмущённо, но задорно. Он чувствует себя глупо и рассеянно, кофеин поздней ночью, отстутствие сна и часы напряжённой работы дают о себе знать. — Я ни на что не намекаю. Просто пытаюсь донести свою мысль. — Алекс выглядит вымотанным, но более бодрым, чем минуту назад, благородным и приветливым. Генри смеётся. — Понятно, понятно. Ну, должен тебя предупредить, сегодня были мои последние пары в четверг, так что на следующей неделе меня не будет на кампусе. Наверное просто останусь дома и порепетирую свою презентацию. — Хорошо, — говорит Алекс, — Тогда в следующую пятницу в пять? — Да. Могу тебя подвезти, если хочешь. Чтобы ты не пришёл раньше времени туда, где никого не знаешь. — Отлично. — В четыре тридцать, пойдёт? Кажется- кажется, мне будет нужен твой адрес. Может, ещё и твой номер, на случай непредвиденной ситуации. Алекс моргает несколько раз. — Ага. Давай я дам тебе свой номер, а ты мне напишешь? И тогда я скину тебе адрес. Они обмениваются информацией, а затем Генри поднимается с места, неожиданно чувствуя неловкость. — Ещё не поздно отказаться. — Смеёшься, что ли? Не могу дождаться выражения лица твоего бывшего, когда он увидит меня в костюме.***
В пятницу вечером тревога Генри достигает небывалых высот, проявляя себя в нервном хождении туда-сюда и болезненно закусанной губе. Дэвид продолжает нерешительно бегать вокруг него, словно не зная, что лучше сделать, подойти, чтобы успокоить, или спрятаться, чтобы не беспокоить. Генри репетирует свою речь снова и снова, начиная сожалеть о том, что по какой-то причине решил добавить абсолютно ненужный дополнительный уровень беспокойства к и без того главной презентации его жизни: Алекса. В четыре часа дня телефон Генри издаёт звук, оповещая о новом сообщении. Генри открывает его, ожидая увидеть, что оно от Беа или Пеза или от мамы, которая желает ему удачи, но вместо этого он видит, что оно от Алекса: его селфи в полный рост в отражении зеркала, на нём превосходно сидящий тёмный костюм с узким галстуком. Его волосы выглядят как-то по-другому — может быть, он использовал какой-то гель для укладки — и ухмылка на его лице несправедливо привлекательна. Генри снова неосознанно кусает губу, а затем кривится. Он должен пережить эту презентацию. А с остальными чувствами разберётся потом. Генри подъезжает к дому Алекса в двадцать пять минут пятого и пишет тому, что он на месте. Алекс тут же выходит, и хоть Генри и видел превью, настоящий Алекс едва ли не ослепляет его своей красотой. Он подходит к машине Генри с широкой улыбкой и уверенностью человека, который точно знает, насколько хорошо выглядит. — Привет, — говорит он, садясь в машину и пристёгивая ремень безопасности, но не отводя глаз от Генри. — Привет, — говорит Генри, глубоко и медленно вздыхая, прежде чем снять машину с ручника. — Твоя бабочка, — говорит Алекс, улыбаясь ещё шире, — просто идеальна. — Благодарю. Какой-то гад заставил меня надеть её по какой-то непонятной причине, — Генри удалось найти бабочку в радужную крапинку. И она ему вроде даже нравится. — Без неё было бы совсем не то, — говорит Алекс не без доброты, но это всё равно не помогает. — Ты в порядке? — Ненавижу публичные выступления. Честно говоря, следующие пару часов я буду просто пытаться выжить. — Дай хотя бы причёску твою поправить, прежде чем мы зайдём. — Ладно. — Генри переводит взгляд на Алекса, только чтобы увидеть, что Алекс всё ещё смотрит на него, усмехаясь. — Что? — Да ничего. Просто… ты хорошо принарядился. Генри закашливается. Алекс совсем не помогает ему сосредоточиться на презентации. Когда они прибывают на место, Алекс приглаживает волосы Генри до того момента, пока на его лице не появляется удовлетворённость, а Генри в это время неловко замирает, пытаясь избежать зрительного контакта. Внутри комната обставлена круглыми банкетными столами; Генри тут же направляется к столику сзади, только в последнюю секунду вспоминая, что нужно отодвинуть Алексу стул, прежде чем он сядет. Он пробегается глазами по заметкам, особо не вчитываясь, но и не желая начинать с кем-либо разговор. К счастью, Алекс, кажется, улавливает его настроение и просто тихо сидит рядом. Когда часы показывают без нескольких минут пять, Генри прерывает рука на плече. — Генри! Ты как, готов? Я хотел представить тебя своему бойфренду, Люку. — голос Клэя одновременно и до боли знакомый, и горько-неприятный. Генри неохотно поднимает взгляд, только чтобы увидеть, как они занимают свободные места рядом с ним, у Клэя на плече болтается его фирменный шарф. Пульс Генри ускоряется. — Приятно познакомиться, — автоматически произносит Генри, пожимая тому руку. — Я Алекс, — встревает Алекс, тоже протягивая руку. — А ты, должно быть, Клэй. — Слышал обо мне? Надеюсь, только хорошее, — усмехается Клэй. Генри хочется его треснуть, но вместо этого он лишь сжимает руки в кулаки на своих коленях под столом. Он чуть вздрагивает, чувствуя, как рука Алекса скользит по его плечам. — Конечно, — говорит Алекс таким голосом, что становится понятно, что он слышал всё что угодно, кроме хорошего, но также не подразумевает, что это вопрос, открытый для обсуждения. Внезапно воздух вокруг них пропитывается напряжением. — А как вы познакомились? — спрашивает Клэй с лёгкой издёвкой. В голове Генри тут же случается короткое замыкание. Он думал об этом; он знал, что об этом спросят. И у него даже был подготовлен ответ, но— — Это удивительная история, — произносит Алекс, сжимая руку Генри. Тот смотрит на него, пытаясь не выдать удивления, и лишь тогда замечает, насколько близко к нему находится Алекс, который рукой обвивает его плечи. Он чувствует запах его одеколона и чего-то ещё, мятного и чистого. Лицо Алекса светится так, словно он находится в своей стихии, словно он только и ждал, пока кто-нибудь задаст ему этот вопрос. — Шла промежуточная аттестация. Я не могу заниматься в своей квартире от слова совсем, так что я пошёл в библиотеку в поиске свободного места сразу после вечерних пар. Первый этаж — безуспешно. Второй — тоже. Я поднимаюсь на третий и вижу там единственный свободный стол, так что я практически бегу к нему и оставляю там свою сумку, чтобы было понятно, что тут теперь занято. Потом я иду в туалет, а по пути обратно встречаю пару друзей. И когда я возвращаюсь к столу, этот засранец уже за ним сидит, разложив повсюду свои бумажки и книжки. Занимая практически всю площадь. Здесь Алекс делает паузу и смеётся, и Генри удивляется, увидев, как Клэй и Люк смеются тоже. Он выдавливает из себя улыбку, сердце бешенно колотится. — Так что я такой: «прошу прощения, что это ты тут устроил? Тут всё это время лежала моя сумка». И, разумеется, это же Генри, так что он ведёт себя как упрямый засранец и затевает ссору из-за чёртового стола. Ну, а я-то не слепой, так что я думаю, этот парень выглядит просто охренительно. Но я первый нашёл стол, так что для меня это уже дело принципа. — Твоя сумка лежала практически под столом, — встревает Генри, пока приятное тепло от того, что Алекс сказал, что он выглядит охренительно, растекается по телу. Это всё для шоу, напоминает он себе. — Ни один нормальный человек её бы не заметил. И тебя не было минут двадцать. Я понятия не имел, что стол был занят. — Так что в конце концов мы решаем разделить стол, — продолжает Алекс, словно Генри и не открывал рот, но чуть сжимает шею Генри сзади. У того по спине идут мурашки. — И Генри что-то шутит про то, какой я засранец. Я даже не помню, что именно, но это точно было что-то смешное. И я такой: «потрясно. Секси и с чувством юмора». Мы начинаем разговаривать, и я узнаю, что он на докторской программе, так что к тому же ещё и умный. И мне прямо тогда стоило спросить его номер, но я просто… занервничал. — Алекс сдувает волосы со своего лба, медленно качая головой. Генри очарован историей, которую рассказывает Алекс. Он почти не может поверить, что большинство сказанных на данный момент вещей — правда. — В общем тем вечером мы поговорили, и я очень пожалел, что не позвал его тогда на свидание, так что я пришёл на то же место на следующей неделе в надежде увидеть его. А он тут как тут, в то же время, за тем же столиком. Как будто сама судьба нас сводит, понимаете? Так что я выдумываю что-то о том, как много я делаю, когда мы сидим вместе, хотя я не смог выполнить ни одного задания, потому что постоянно отвлекался на его милое личико, пока он так усердно читал и думал. Он позволил мне купить ему чая, ну, а остальное вам уже известно, я думаю. — Алекс откидывается на стуле, почти сияя. Генри ещё никогда не хотел никого поцеловать так сильно, как сейчас Алекса. И прежде чем Клэй успевает ответить, профессор призывает всех занять свои места и начинает программу. Вздрагивая, Генри вспоминает, что ему ещё сегодня выступать с презентацией. История Алекса выбила его из колеи. Рассказ был таким настоящим, таким правдоподобным и близким к истине, что Генри чуть сам в него не поверил. Пока профессор читает вступительную речь, Фокс напоминает себе, что Алекс на самом-то деле натурал, что Алекс вовсе не его настоящий парень и что ему самому нужно лишь дотерпеть до конца вечера, а потом он хоть всё лето сможет убиваться из-за своей глупой влюблённости. Рука Алекса свободно лежит на его плечах, тепло и уверенно обозначая его присутствие рядом. Презентация Генри проходит хорошо — лучше, чем хорошо, в общем-то. Бесконечные часы репетиций и скрупулёзное знание каждого из своих источников окупаются, и он со спокойной душой садится на стул, пока нервное напряжение спадает. Алекс тут же прижимается к нему, обнимая, и шепчет на ухо, только для него: «Это было потрясающе». Генри позволяет себе спрятать свой лоб на шее у Алекса, подавляя дрожь, которая угрожает захватить всё его тело, от облегчения, что всё кончено, и от ошеломляющей сенсации соприкосновения с Алексом. Они ждут, пока остальные закончат свои презентации; Генри едва ли слышит их выступления. Он уже знает всё об исследованиях его одногруппников. В какой-то момент Алекс протягивает к нему руку и сплетает их пальцы на дёргающемся колене Генри. Его тело почти сразу же успокаивается, а сознание блаженно пустеет. Последнее, чем Генри хочет заниматься, после всего этого, — это остаться на приём и пообщаться со всеми, но он знает, что этого от него ждут. Алекс, кажется, это понимает, и даёт ему немного места, выхватывая инициативу в разговорах в свои руки и задавая вопросы, которые дают понять, что он действительно слушал презентации, пока Генри притворяется заинтересованным стоя рядом. В какой-то момент они оказываются одни, так что Генри тянет его к буфету, сразу же наполняя тарелку закусками. — Ты в порядке? — бормочет Алекс, чуть пихая его бедром. — Это я у тебя должен спросить, — уныло говорит Генри. Да уж, фиговый из него фэйковый парень. Алекс делает всё и ещё больше, растрачивая эмоциональную энергию, которой у Генри попросту не осталось. — Я отлично провожу время. Мне нечасто доводится потусить с такими умниками. Вы как будто другой породы. — улыбается ему Алекс, и Генри только и может, что улыбнуться в ответ. — Я должен тебе бутылку пива или двадцатку за это всё. — Эй, — произносит Алекс, отставляя свою тарелку. Он также берёт тарелку Генри и тоже ставит её на стол. А затем, прежде чем Генри успевает что-то сделать, руки Алекса на его лице, подталкивают его за подбородок, и вот он уже наклоняет голову, чтобы встретиться с губами Алекса в поцелуе. Генри этого совсем не ожидает, но рефлекторно отвечает на поцелуй Алекса. Поцелуй целомудренный, мягкий и нежный, и это всё, что хочет Генри в этот момент. В его груди почти сразу болит, и боль эта усиливается, когда Алекс отстраняется, беззвучно ища его взгляд глазами. Генри моргает, пытаясь дать своему мозгу время догнать то, что его тело только что испытало. Он уверен, что Алекс поцеловал его только ради того, чтобы в их маленькое шоу поверил Клэй, который наверняка ошивается где-то поблизости, но Генри не может заставить себя оглянуться по сторонам. Не тогда, когда блестящие карие Алекса смотрят на него так, словно видят его чертову душу. О, Господи. Генри слишком поздно понимает, что он уже попал. — Хочешь остаться тут? — спрашивает Алекс, закидывая в рот кусочек сыра. Генри снова моргает. — Я- нет, мы можем уйти минут через пятнадцать. — Можем остаться столько, сколько захочешь. Я просто спросил. — Я очень хочу свалить отсюда, — мрачно улыбается Генри. Алекс проводит большим пальцем по его щеке, прежде чем провести его обратно в толпу. Спустя полчаса и несколько долгих прощаний, Генри и Алекс сбегают на прохладный ночной воздух, обратно к машине Генри. Фокс залезает за руль, а затем быстро опускает голову на руки поверх руля. Алекс смеётся, усаживаясь рядом с ним, и Генри стонет в ответ. — Эй, — мягко выговаривает Алекс. Генри слегка напрягается, почувствовав руку на своей шее, а затем расслабляется от нежных прикосновений. — Ты справился. Ты просто отлично справился. Генри не может заставить себя поднять взгляд; он не готов встретиться с Алексом лицом к лицу теперь, когда они наедине. Алекс продолжает пальцами массировать шею Генри. — Всё закончилось, — бормочет Генри себе в руки. — Ты не обязан больше притворяться моим парнем. — Алекс замирает на секунду, а затем продолжает начатое. — Я не делаю ничего такого, чего бы сам не хотел. — Алекс ведёт пальцами по волосам Генри, потирая кожу у основания головы. Генри издаёт тихий, жалкий стон от того, насколько ему хорошо. Спустя секунду Алекс продолжает, — Правда. Ты был там самым лучшим. И дело не только в британском акценте. Вообще-то, я неплохо разбираюсь в презентациях. — Да я уж вижу, — отвечает Генри. И получает лёгкий удар по затылку, прежде чем массаж продолжается. — Прости. Надо просто отвезти тебя домой, чтобы я мог спокойно страдать дома. Он призывает все свои силы, чтобы сесть ровно. Алекс опускает руку Генри на шею и оставляет её легко лежать там. Рука остаётся на месте, пока Генри снимает машину с ручника и выезжает на дорогу. Она остаётся на месте, пока они едут по тихим улицам спального района к квартире Алекса. Она остаётся на месте даже когда Генри подъезжает к дому Алекса и припарковывает машину. — Я тебя провожу, — говорит Генри, слишком ясно осознавая, насколько сильно участился ритм его сердца с того момента, как они покинули кампус, и даже сейчас он продолжает становиться всё более беспорядочным и тяжёлым с каждой секундой, что рука Алекса задерживается на его шее. Наконец-то Алекс убирает её и тянется к двери машины, и Генри задерживается на секунду, чтобы вытереть вспотевшие ладони о штаны, прежде чем сделать то же самое. — Даже не знаю, как тебя отблагодарить за это, — продолжает Генри, пока они плечом к плечу идут по тротуару. — Знаю, это было… странно, но ты так спокойно ко всему отнёсся, и, ну в общем. Я ещё никогда не встречал натурала, который бы так спокойно отнёсся к подобному. Но мне очень помогло, что ты был рядом, потому что в основном мои близкие и друзья в Англии. Знаю, что это было глупо и почти наверняка для тебя — бесполезно потраченным временем, но я тебе очень благодарен, правда. Стараясь не съёжиться, Генри заставляет себя замолчать. Они уже подошли ко входной двери, и неожиданно Генри ощущает взгляд Алекса на себе. Генри поднимает взгляд, чтобы поймать на себе полуудивлённое, полураздражённое выражение лица Алекса. — И когда же ты решил, что я натурал? — спрашивает Алекс. Его взгляд такой напряжённый и целеустремлённый, что Генри чувствует себя в ловушке. — Эм- ты упоминал свою бывшую девушку, так что я подумал- — Подумал, что раз мне нравятся девушки, я не могу быть никем иным как сто процентным натуралом? — Эм, — ну когда Алекс произносит это вслух, это звучит до боли гетеронормативно, но что сделано, то сделано. — Да? — Я бисексуал, — говорит Алекс с приподнятой бровью, подходя к Генри всё ближе и ближе с обвинительным выражение лица. — Это разве было не очевидно? — Не очевидно, — произносит Генри, у него кружится голова, но он пытается не терять нить разговора, хоть и всё, что он знает об Алексе начинает перестраиваться в его голове. — Так то, что я тебя поцеловал, было недосточно очевидно? А что мне нужно было сделать, нарисовать чёртов флаг бисексуалов у себя на лбу? — Алекс выглядит так, словно он готов придушить Генри; а Генри до сих пор пытается догнать. — Я думал, что ты сделал это из-за Клэя. Пытался заставить его ревновать, — поясняет Генри. — Генри, — произносит Алекс. Его пальцы впиваются Генри в предплечье. Сильно. — Я даже не знаю, где Клэй находился, когда мы поцеловались. Мне кажется, на нас вообще никто не обращал внимания. А я-то уж наверняка не обращал внимания ни на кого, кроме тебя. — И что ты пытаешься этим сказать? — слабо произносит Генри. — Да как это возможно, — произносит Алекс раздражённо, но в то же время с любовью, — чтобы кто-то настолько умный, в то же время был таким тупым? — он пододвигается ближе к Генри, в его личное пространство, а затем приподнимает голову вверх точно так же, как на приёме. Однако в этот раз он замирает в миллиметре от губ Генри, и тревога Генри растёт в геометрической прогрессии с каждой секундой, его сердце стучит как сумасшедшее, руки дрожат, в животе всё переворачивается. И он делает единственное, что может, единственное, что кажется правильным — наклоняется и соединяет свои губы с губами Алекса. И словно следуя рефлексу, Алекс тут же его обнимает, обвивая руками спину и притягивая ближе. Губы Алекса раскрываются под его собственными с такой готовностью, словно это было неизбежно. Генри на секунду даже задумывается не начались ли у него галлюцинации от стресса, но твёрдое ощущение тела Алекса, прижавшегося к нему, пальцы Алекса, впивающиеся в его спину, язык Алекса, проникающий в его рот, — всё это служит доказательством тому, что это происходит по-настоящему. Они целуются и целуются у двери Алекса, пока Алекс не отстраняется тяжело дыша и выдаёт: «зайдёшь?». Генри дёргает головой, соглашаясь, и Алекс затягивает его сначала в здание, а затем и в свою квартиру. А затем он с силой пихает Генри к двери, просовывая бедро ему между ног и прижимаясь к нему со всем жаром и голодом, который Генри запретил себе чувствовать. Генри стонет, частично от удовольствия, частично в неверии. Генри желал и продолжал желать этого всё это время, но ни на секунду не верил, что его желания могут превратиться в густую прослойку страсти вокруг них, в Алекса, прижатого к нему и целующего его глубоко и горячо. — Какой же ты бесячий, — кое-как выговаривает Алекс Генри в губы, а затем возвращает внимание к его шее, облизывая и посасывая каждый видимый сантиметр, из-за чего Генри задыхается. — Это ебаная бифобия, знаешь ли? — Знаю, — стонет Генри. Ощущение кудряшек Алекса в его пальцах было началом каждой его фантазии на протяжении последних восьми недель. — Ты прав. Мне очень жаль. — Да я уж, блять, надеюсь, — бормочет Алекс ему в шею и вытаскивает рубашку Генри из его штанов. Он прикасается к голому животу Генри и тот дрожит всем телом. — Если бы ты не был таким чертовски сексуальным во время своей презентации, я бы послушал всё это ещё раз. — Сексуальным? — Генри судорожно вздыхает и трётся о бедро Алекса. Алекс тут же отвечает, качая бедром ему навстречу, пока их тела не соприкасаются в том самом месте. — Ты такой пиздецки умный, — Алекс задирает рубашку Генри и опускается на колени так, что его рот оказывается на линии пояса Генри. Каждый волосок на теле Генри встаёт дыбом. — Грёбанная маскулинность, сексуальность и квирность в работах Остин. Господи боже. — Алекс сильно тянет ремень Генри. Генри срывает с себя пиджак, чувствуя невыносимый жар от сковывающей толстой ткани, и скидывает его на пол. Его голова откидывается на дверь, когда Алекс одним движением снимает с него брюки и боксеры. — Тебе что… — задыхается Генри, глядя на стоящего на коленях Алекса широко раскрытыми, неверящими глазами, -… такое нравится? — Давай я лучше делом покажу, что я чувствую по этому поводу, — произносит Алекс, а затем хмурит брови и сосредоточенно лижет полоску кожи под членом Генри, прежде чем взять его в рот. От неожиданного прилива удовольствия к области паха кулак Генри вжимается в дверь позади него. — Блять, — стонет Генри. Он притягивает руки к собственному лбу, чтобы не схватить Алекса за затылок. — Алекс. Блять. Алекс поднимает на него взгляд, его ресницы красиво трепещут, пока он втягивает щёки. Алекс уже был самым красивым человеком, которого Генри когда-либо видел вблизи; а открывшийся перед ним вид так вообще перенёс его в другое измерение. Руки Алекса обвивают бёдра Генри сзади. Кожа Генри в том месте такая нежная, такая нетронутая, что он едва ли не дрожит от удовольствия, пронзающего его. Алекс легонько как пёрышком ведёт своими пальцами вверх-вниз, пока он берёт Генри в себя, и Генри хватается за стену у себя за спиной, пытаясь устоять на дрожащих ногах. Всё слишком хорошо, слишком глубоко, слишком быстро. Генри стонет, когда язык Алекса пульсирует на нём, отчаянно пытаясь совладать с собой. От того, что Алекс оборачивает горячую руку вокруг его члена и дрочит ему, легче не становится. — Ты что— ах— пытаешься заставить меня кончить— блять— как можно быстрее? Потому что если да, то это работает, — выговаривает Генри между стонами. — Мммм, — вибрирует Алекс вокруг него, и всё тело Генри взрагивает. — Или ты просто—ох—пытаешься доказать, что ты не натурал? Потому что я… тебе верю… — заканчивает Генри тяжело дыша. В этот раз Алекс по-настоящему отстраняется и переводит взгляд на него. — Ты хочешь этот минет или нет? — Хочу, — произносит Генри до смущения хныкающим и высоким тоном. Он чувствует, как пот начинает стекать по его лбу, слышит свои собственные тяжёлые вздохи и отчаяние в голосе; и это заставляет ещё больше почувствовать отстутствие контроля над ситуацией. — У меня есть идея получше, — говорит Алекс с шальной ухмылкой. Он переключает внимание на ноги Генри, развязывая ботинки, из-за чего Генри чувствует себя на виду. — Что ты делаешь? — Избавляюсь от всего лишнего. — Алекс стягивает один ботинок с ноги Генри, затем носок, и повторяет действия с другой ногой. — Пошли. — он жестом показывает Генри переступить через штаны, так что тот так и поступает, оставшись в одной только рубашке с галстуком-бабочкой в радужную крапинку. Алекс поднимается на ноги и снова прижимается к Генри, целуя его с языком, пока его пальцы хватаются за ворот рубашки. Генри стонет ему в рот, его чувства обострены от возбуждения, с каждым прикосновением всё настойчивее. — Я всё представлял, как сорву её с тебя, — бормочет Алекс, яростно терзая бабочку ловкими пальцами и роняя её на пол. — Ох, — говорит Генри. — Ты поэтому… хотел, чтобы я её надел? — Алекс прикусывает губу Генри, прежде чем снова поцеловать его, а затем отстраняется и берёт его за руку. — Пойдём, — говорит Алекс, затягивая Генри внутрь квартиры. Квартира, очевидна, старая, пол скрипит, окна кривые, но в целом довольно приятная, думает Генри. Экскурсию ему никто не проводит; Алекс ведёт его сразу в спальню и толкает на кровать. — Что думаешь делать? — спрашивает полуголый Генри, ведя яростный внутренний спор на тему того, стоит ли ему пытаться прикрыться или лучше сразу сдаться. Алекс ослабляет свой галстук и снимает его через голову, избавляясь заодно и от пиджака. — Скажи, если я не прав, — начинает Алекс, застывая, чтобы обратить всё своё внимание на Генри, и напряжённо смотрит на него тёмными глазами. — Но у меня стойкое ощущение, что ты актив. Генри напрягает всё свое самообладание, чтобы у него глаза не вылетели из орбит. Пальцы Алекса умело расстёгивают пуговицы его же рубашки. Генри с трудом верит, что менее получаса назад, он думал, что Алекс натурал. — Я, эм, обычно предпочитаю наоборот, — признаётся Генри. — Хорошо. — Алекс смотрит на него блестящими глазами. — Я могу и так, и так. — Так ты хочешь- — Да. Определённо. Если ты хочешь. — Я… хочу. И очень сильно. По лицу Алекса скользит нежность. И Генри понятия не имеет, что делать с этой информацией. — Отлично. — Алекс отбрасывает свою рубашку в сторону. От одного взгляда на грудь Алекса у Генри текут слюнки, сантиметры тёмной кожи поверх твёрдых мышц, к которым Генри не терпится прикоснуться. Вместо этого он переводит внимание на свою рубашку, не желая терять ни минуты, и успешно раздевается к тому моменту, как Алекс снимает с себя штаны и забирается на кровать поверх него. Он глубоко целует Генри. Генри стонет, чувствуя, как Алекс в него вжимается, наконец ощущая голую кожу на его боках и спине. Сейчас он руководствуется одними физическими инстинктами, не позволяя себе сомневаться и думать слишком много. Он хочет Алекса, а Алекс хочет его. Он это чувствует. — Как ты хочешь это сделать? — бормочет Алекс. Генри посасывает нижнюю губу Алекса и цепляется ногами за его талию, скрещивая лодыжки у него за спиной. — Вот так — идеально. Алекс улыбается ему в губы. Генри чувствует член Алекса на своём животе; Алекс медленно и сильно толкается к Генри, бёдрами, грудью и губами прижимаясь к нему, и это так чертовски хорошо. Алекс ведёт руки Генри за его голову и тянет вверх и вверх, пока их пальцы не переплетаются, и это так чертовски хорошо. Они целуются в таком положении какое-то время, Генри наслаждается тёплым жжением от того, что Алекс на нём, что он заполняет собой всё пространство вокруг. Мурашки разбегаются по всему телу от одной мысли об Алексе внутри него. Алекс, должно быть, чувствует его дрожь, потому что он отстраняется, прижимаясь губами к шее Генри. — Так нормально? — Да, — говорит Генри, сжимая руку Алекса в своей. Алекс целует его в шею ещё несколько секунд, а затем совсем остраняется, выпрямляя спину и дотягиваясь к прикроватной тумбочке. От чувства потери его веса и тепла по спине Генри вновь пробегает дрожь. — Детка, — тихо говорит Алекс, устраиваясь у Генри между ног. Он выдавливает смазку на свои пальцы, глазами медленно оценивая всё тело Генри. У Генри сжимается сердце. Алекс наклоняется и касается своими губами губ Генри, мягко и обнадёживающе. В то же время Генри чувствует руку Алекса между своих бёдер. Он расставляет ноги, чуть приподнимаясь, и глубоко вздыхает, чтобы унять нервы, в мышцах чувствуется сладкое напряжение. При первом же прикосновении пальцев Алекса Генри закрывает глаза, напоминая себе продолжать дышать. Он понимает, что Алекс знает, что делает, по медленным, но верным движениям, по тому, как свободной рукой он массажными движениями выводит круги по затылку Генри, по тому, как он проходится губами по уху Генри и точно знает, когда нужно сказать, а когда поцеловать. Генри обожает триумфальное выражение на лице Алекса, когда тому удаётся вырвать из него стон или вскрик, то, как сильно он старается понять, что заставляет Генри сжимать бёдра и выгибать спину. Он любит контраст между жёсткими и быстрыми движениями его руки и сладкими, нежными поцелуями, что он оставляет на его ключице. Он настолько возбуждается, что почти хочет уступить желаниям своего тела, сдаться, дать Алексу заставить его кончить прямо так и посмотреть на выражение его лица, когда он поймёт, что сделал с ним. Вместо этого он глубоко и судорожно вздыхает и своей рукой хватает Алекса за запястье, останавливая его с мягкой улыбкой. — Всё хорошо? — спрашивает Алекс. Генри заворожён тем, как дрожит его нижняя губа, когда он раз за разом судорожно вздыхает, тем, как от капель пота на его висках намокают его волосы. — Всё очень хорошо, — говорит ему Генри, берёт лицо Алекса в свои руки и целует. Алекс отстраняет свою руку, и Генри чувствует, как он что-то ищет, пока они целуются, а затем слышит шуршащий звук. Генри тянется вниз и плавно выуживает презерватив из руки Алекса, отстраняясь, чтобы разорвать упаковку зубами. — Оу, — произносит Алекс, выглядя ошарашенным и более чем возбуждённым. — Дай мне, — отвечает Генри. Он ещё не успел по-настоящему прикоснуться к Алексу и хочет кончиками пальцев пройтись по гладкой коже и изгибам, которые будут внутри него. Алекс приподнимает себя на локтях и наблюдает, как пальцы Генри скользят по его животу. Генри наблюдает за Алексом. Когда он берёт член Алекса в свою руку, тот со стоном закусывает губу и закрывает глаза. Генри не напрягая руку обводит головку члена Алекса подушечкой своего большого пальца, чуть надавливая. Всё тело Алекса вздрагивает, так что он повторяет движение, удовлетворённый физической реакцией. Он ведёт пальцами по всей длине, сопротивляясь желанию продолжить. Сегодня не до этого. Лицо Алекса — это симфония маленьких гримас, сжатая челюсть и чуть торчащий из уголка рта язык. Генри надевает на него презерватив и улыбается, когда Алекс открывает глаза и смотрит на него. Его рот открыт, он быстро и сбито дышит, и Генри наклоняется к нему для медленного, томного поцелуя, от которого Алексу хочется стонать. — Трахни меня, — наконец шепчет Генри. Алекс моментально подчиняется. Генри переворачивается на спину, обвивая Алекса ногами, и Алекс с дрожью устраивается поудобнее. Когда Алекс медленно входит в него, Генри нетерпеливо приподнимает бёдра, желая большего и поскорее. Алекс стонет, подхватывая быстрый, небрежный ритм; Генри встречает его каждый толчок, беззастенчиво наблюдая за Алексом, наслаждаясь видом того, как чётко выстроенное самообладание, что он обычно видит, быстро рассыпается. Благодаря Алексу он весь чертов вечер чувствовал себя так хорошо, так тепло, настолько окружённым заботой. Генри в восторге от того, что он наконец-то может сделать то же самое для него. Тело Генри словно загорается изнутри, дёргаясь как оголённый нерв. Чертовы брови Алекса снова хмурятся, он сконцентрирован так, словно он пишет новый закон, а не быстро и сильно вбивается в Генри, пока его руки по обеим сторонам от его лица дрожат от напряжения или от удовольствия или и от того, и от другого. Генри двигается вместе с ним, глубоко принимая его, и когда Генри чувствует, что подступает к краю, он тянется рукой к своему члену. Алекс стонет, когда видит это. Он прижимается губами к губам Генри, целуя открыто и мокро, с языком. Когда Генри больше не может сконцентрироваться на поцелуе, Алекс подталкивает его своим голосом, губами ведя по его челюсти. — Блять, детка, ты пиздецки красивый, еб твою мать, как же хорошо. Генри стонет со сбитым дыханием, и Алекс сильнее толкается в него, и всё напряжение в теле Генри направляется в единственную точку внутри него, прежде чем удовольствие бьёт по его венам, пока он кончает себе в руку. Его бёдра дёргаются, неритмично и неровно, Алекс руками находит его волосы, путается в них, и Генри разворачивает голову и кусает нежную кожу на запястье Алекса. Алекс замирает; Генри чувствует, как ноги Алекса дрожат, пока он кончает. Он целует тыльную сторону ладони Алекса, его запястье, точку, где бьётся пульс, пока Алекс осторожно слезает с него, снимая презерватив, завязывая его и выкидывая в сторону. Генри притягивает Алекса ближе, с чувством целуя его, и Алекс отвечает с той же силой и отчаянием. Даже после всего этого, Генри хочет его полностью. Они целуются, пока Алекс не отстраняется, чтобы глотнуть воздуха. Он держит лицо Генри в своих руках, заглядывая прямо в глаза, никаких разговоров, только дыхание. Уголок рта Алекса приподнимается в улыбке. Генри тянется рукой, чтобы разгладить складку на его лбу, большими пальцами трёт его виски и оставляет мягкий поцелуй на том самом уголке рта. Алекс стонет и утыкается лицом в плечо Генри, заливая его грудную клетку эмоциями, то и дело норовящими вылезти наружу. Генри проводит дрожащими пальцами по волосам Алекса и просто обнимает его. — Поверить не могу, что я себя убедил, что этого никогда не произойдёт, — бормочет Генри, наконец-то нарушая тишину. — Бифобия наносит ответный удар. — самодовольно выдаёт Алекс. Генри лишь шлёпает его по руке и давится смехом.***
— Алекс Клермон-Диаз. Генри щурится от солнца, наблюдая, как на сцене с другой стороны Алекс получает свой диплом. Он не может удержать гигантсткую улыбку, которая отражается и на лице Алекса, пока тот жмёт руку президенту. Как только он отходит на противоположную сторону сцены, Алекс разворачивается и поднимает в воздух кулак. Генри не может удержаться. Он кричит. Когда церемония заканчивается, Алекс, словно маяк, каким-то образом находит его в толпе. Генри едва ли видит, как тот приближается, прежде чем Алекс прыгает в его объятья, ногами цепляясь за талию, целуя. — Высокий и крепкий. Вот это комплекция, — замечает Нора. Джун пихает её в плечо, прежде чем потянуть Алекса за руку. — Давайте уже обнимемся. — Мы так гордимся тобой, детка, — вмешивается Эллен, Лео улыбается, стоя рядом. — Мы все, — добавляет Оскар. — ты там всех порвал, mijo. — Ага, ещё как, — отвечает Алекс. Он наконец-то поворачивается, спускаясь из рук Генри, и принимает объятья семьи. Генри наблюдает за этим с улыбкой во всё лицо. Алекс возвращается на своё место рядом с ним, переплетая их пальцы. — А теперь можно уже поесть? Я чертовски проголодался. — Да, ваша честь, — говорит Джун. — Бежишь вперёд паровоза, а? — говорит Генри и тут же испытывает знакомое чувство, будто Алекс легко шлёпает его по голове. — Именно так, — отвечает Нора. В то же время Джун произносит: — Я просто призываю будущее в реальность. — Встретимся дома, — произносит Эллен. — Будет барбекю. — Звучит отлично. Не могу дождаться, когда сниму это всё. — Алекс чуть оттягивает мантию. Генри видит, как Нора на это поднимает брови, и беззвучно благодарит её за воздержание от комментария. Когда они расходятся, чтобы сесть в разные машины, Генри тянет Алекса за руку. — Эй. Иди сюда. Короткий прощальный тур. — Что? — произносит Алекс, усмехаясь ему. Генри никогда не устанет смотреть на него. — Просто пойдём. — они идут по кампусу под палящим солнцем, держась за руки, пока не подходят к знакомому зданию. — Ты меня в библиотеку ведёшь? — спрашивает Алекс, приподняв одну бровь. — Раз ты выпускаешься, скорее всего мы больше не будем проводить здесь столько времени, — объясняет Генри, направляя его в сторону и вверх по лестнице. — Я просто… хотел побыть здесь с тобой в последний раз. — А ты охренеть какой романтик оказывается, ты в курсе? — говорит Алекс, но выглядит удовлетворённым. В библиотеке тихо и почти совсем пусто, весенний семестр окончен, а суматоха летних курсов, конференций, поступлений и открытых дней ещё не началась. Генри чуть вздрагивает, чувствуя резкую перемену от тепла яркого солнца к прохладе кондиционера. Алекс чуть сжимает его руку, когда они поднимаются на третий этаж, медленно проходя к столу около окна. Генри присаживается на стул, на котором он сидел, когда всё это только началось, а Алекс садится напротив. На несколько секунд они замолкают. Послеобеденное солнце светит сквозь окно, прогревая пространство вокруг них, частички пыли поблёскивают в воздухе. Генри чувствует себя умиротворённо, и его сердце тяжелеет от накатывающей ностальгии. Он достаёт швейцарский армейский ножик из кармана, тайком оглядываясь, чтобы убедиться, что они одни. Алекс смотрит на это всё недоверчиво. — И что именно ты хочешь с этим сделать, Фокс? — Этот стол наш. Я хочу убедиться, что все об этом знают. — Генри быстро и криво ему усмехается, а затем вытаскивает ножик и начинает что-то вырезать на старом дереве в углу стола. АКД + ГФ Когда он заканчивает, он замечает на себе взгляд Алекса, поблёскивающий какой-то эмоцией, которую Генри не может назвать. — Ну вот, — говорит Генри, засовывая нож обратно в карман. Он тянется через стол, чтобы взять руки Алекса в свои. — Теперь это навсегда. И когда мы будем старой женатой парочкой, которая рассказывает своим внукам о том, как мы встретились, они смогут прийти сюда и сами посмотреть, где всё началось. — Когда мы… — Алекс широко раскрывает глаза. — Подожди секундочку, ты что, делаешь мне предложение? Паника разрывает грудную клетку Генри. — Я… Да это просто фигура речи такая! Я не имел в виду— Я просто— — Да всё в порядке, Генри, — усмехаясь, говорит Алекс. — Я знаю, что ты не настолько глуп, чтобы спрашивать такое, не получив одобрение моих родителей. И моя мама ни за что не смогла бы сохранить это в секрете от Джун, а Джун уж точно проболталась бы мне. Так что когда это случится, сюрпризом это не будет. — Это значит, что… — Генри замолкает, чтобы сделать глубокий вдох и набраться смелости. — Ты бы хотел, чтобы я тебя об этом спросил? Когда-нибудь? — Давай пока просто сосредоточимся на том, чтобы я прошёл порог, а ты справился со своей диссертацией. — Оу, — произносит Генри, и тревога, скользящая в его учащённом пульсе, превращается, как ни странно, в разочарование. — Да. Конечно. — Но, — добавляет Алекс, наклоняясь вперёд через стол, — Да, идиот. Когда-нибудь. — он оставляет мягкий поцелуй на губах Генри, и Генри плавится от прикосновения. — И кто теперь романтик? — бормочет Генри, когда они отстраняются друг от друга. — Это всё твоё влияние, — говорит Алекс. Генри лишь чуть-чуть приподнимает брови в ответ, и Алекс пинает его под столом. — Моё влияние я покажу тебе потом. Если тебе повезёт. — Честно говоря, мне просто повезло, что я смог выпуститься и не задушить Джастина. Генри фыркает. — Это никакое не везение. Кажется, я припоминаю, как мне приходилось физически сдерживать тебя, и не один раз, а самый крайний так вообще — на выпускном юридического факультета. — И что бы я без тебя делал? — улыбка Алекса пропитана нежностью и невинностью. И Генри ничего не может с собой поделать, кроме как улыбнуться в ответ. — Ну что, пошли праздновать? Они встают, последний раз задерживая взгляд на столе, на их инициалах, что теперь навсегда выгравированы на дереве. Затем Генри берёт Алекса за руку и они вместе выходят обратно под яркий солнечный свет.