The World's Only Dancing Detective

— Зажигай, королева танцпола, Молодая и милая, Тебе всего семнадцать! — Майкрофт, я просто ненавижу твой рингтон. Если ты настаиваешь на том, чтобы оставить его, то выключай его хотя бы, когда тебе понадобится использовать мой телефон для проверки голосовой почты, — пожаловался Шерлок. Его брат заглянул к ним на 221 б выпить чаю, что бывало — если и бывало вообще — довольно нечасто. — Вообще-то, дорогой братец, эта мелодия только для тебя, — ответил Майкрофт с понимающей ухмылкой. — Вот почему я заставил тебя проверить мою голосовую почту. Большинство знакомых Шерлока знали его только как холодного, расчетливого детектива-консультанта. Они видели его всезнающую, саркастичную и нервную сторону. Майкрофту же была известна мягкая сторона брата. Он вспомнил, как родители заставляли их обоих ходить в школу Харроу. Конечно, Майкрофт был старше Шерлока, но иногда ученики из старших классов помогали младшим. Когда Шерлоку было десять, он открыл для себя любовь к танцам. Харроу проводил танцевальные занятия, где студенты учились вальсу, фокстроту и множеству других видов танца. Поначалу он думал, что это будет сплошная скука и пустая трата времени, но ему было приятно ошибиться. Он полюбил танцевать. Он полюбил красоту, сложность и умственную стимуляцию, которую получал от танцев. Что он ненавидел, так это находиться так чертовски близко к другому человеку. Несмотря на его отвращение к физическому аспекту танца, радость от самого акта не ускользнула от Майкрофта, который использовал интерес брата как постоянный способ подразнить его. Эта мелодия была не самым худшим из всех способов подразнить младшего. — Да ладно тебе, братец, — вздохнул Майкрофт, делая глоток чая. — У меня так мало удовольствий, позволь мне хотя бы это. — Мучить меня — это удовольствие? — пробормотал Шерлок. — Ну разумеется! — Майкрофт усмехнулся. — Как ты думаешь, зачем мне вообще понадобилось тебя навещать? — Чтобы свести нас обоих с ума? Оба мужчины подскочили на голос, не услышав в пылу спора, как открылась дверь. — Джон! — воскликнул Шерлок, не пытаясь сдержать свою радость. — Что-то ты рано. — Да, мою практику отменили, так что я здесь, —объяснил доктор, тоже улыбаясь. — У вас остался еще чай? — Конечно, — сказал Шерлок, поднимаясь, чтобы взять чашку из кухни. Джон настороженно посмотрел на чашку. — Что здесь в последний раз было? Глазные яблоки? Моча? Кровь? — Чай, — пожал плечами Шерлок, снова садясь и удивляясь, почему Майкрофт до сих пор не ушел. Они с Джоном не очень хорошо ладили, и это о многом говорило, учитывая, как плохо он ладил со своим братом. — Итак, что вы говорили о своем желании навещать нас так часто? — спросил Джон, помешивая чай. Майкрофт поймал его взгляд. Тот самый взгляд, который Шерлок заметил, когда они еще были мальчишками и Майкрофт собирался проделать с ним что-то поистине дьявольское. И под этим взглядом он все еще чувствовал себя беспомощным ребенком. — Чтобы я мог мучить здесь своего брата. Скажите, Джон, вы знали, что он любит танцевать? — спросил Майкрофт, явно не ожидая такого смущенного и неуклюжего ответа. — Конечно, я знаю. Он научил меня танцевать вальс, чтобы мой первый танец с Мэри на свадьбе не стал полной катастрофой, — сказал Джон. Упоминание о Мэри не причиняло ему такой явной боли, как несколько месяцев назад, и Шерлок надеялся, что это пройдет. — Хм… — Выражение лица Майкрофта смягчилось. Шерлок знал, что его брат так же умен, а может быть, и умнее, чем он сам, поэтому невысказанная любовь между детективом-консультантом и доктором была для него очевидна, как неоновая вывеска. — Миссис Хадсон вошла как раз в этот момент. Можете себе представить, какие пошли слухи! — Джон рассмеялся. — О, конечно, могу, — улыбнулся Майкрофт, и в его словах был смысл. Шерлок резко поднялся с кресла. — Не пора ли тебе вернуться к управлению Англией? Старший Холмс не слушал. — Музыка и танцы всегда помогали моему брату, — сказал он Джону. — Вам, конечно, известно, как скрипка помогает ему думать. Танец — это почти как смесь Ксанакса и Аддералла. Они помогают его мозгу успокоиться и дарят ощущение счастья. — Довольно, Майкрофт! — Шерлок почувствовал, как его лицо вспыхнуло, и поклялся, что в ближайшие выходные попросит химчистку подложить зудящий порошок в нижнее белье брата. Майкрофт встал, взял излюбленный зонтик и приподнял воображаемую шляпу. — На этой ноте я желаю вам обоим доброго дня. Я наведаюсь в Скотланд-Ярд по кое-какому делу. — Какому делу? — ухмыльнулся Шерлок, радуясь возможности отплатить Майкрофту той же монетой. — Чтобы проверить, удобно ли Лестрейду на коленях? Джон поперхнулся чаем от неожиданности, удивленно рассмеявшись, но стараясь подавить смех. Майкрофт побледнел, потом покраснел и, наконец, ушел в гневе, сумев сохранить хоть какое-то достоинство. Когда дверь за ним захлопнулась, Шерлок и Джон расхохотались. — Твой брат и Грег? Серьезно? — спросил Джон, когда снова смог говорить. Шерлок кивнул. — Я заметил это, когда почувствовал запах одеколона моего брата в Ярде две недели назад. Ужасно очевидно, как по мне. Джон покачал головой, все еще улыбаясь. — Мне — нисколько! Затем они сидели в дружеском молчании, Джон шарился в интернете, а Шерлок читал газету. Как в старые добрые времена. Как и когда Мориарти не убил беременную Мэри и засел где-то в тени, как хищник, выжидающий походящего момента для нападения. Ее смерть заставила Джона подтвердить то, что Майкрофт мог бы сказать ему при первой встрече: он никогда не любил Мэри. Он никогда не полюбит никого, кроме Шерлока Холмса. И он действительно обманывал себя, думая, что его любовь к Шерлоку была ненастоящей. В то время как Джон оплакивал потерю своей нерожденной дочери, ему было гораздо труднее оплакивать Мэри. Казалось, он вообще ее не знал. Все было как в старые добрые времена… вот только Джон понял, что не хочет, чтобы все было точно так же. Нет, он хотел гораздо большего, возможно, большего, чем Шерлок был готов дать. Но это стоило того, чтобы рискнуть его сердцем. В конце концов, единственное, что он должен был потерять, — это Шерлока. Все остальное он уже потерял. Джон включил динамик, подключенный к ноутбуку, и заиграл Дебюсси. Шерлок оторвал взгляд от страницы и вопросительно посмотрел на Джона. Джон встал, отложил ноутбук на столик и стоял перед Шерлоком с протянутой рукой. — Могу я пригласить тебя на танец? — спросил он. Шерлок был так потрясен этим предложением, что едва успел подумать, как его рука оказалась в теплой ладони Джона, и тот повел его на середину зала, небрежно отодвинув ногой кофейный столик, чтобы освободить больше пространства для танцев. Шерлок был удивлен, когда Джон взял на себя инициативу, как он учил его. Почему-то он полагал, что будет вести. Однако ему определенно нравилось, и он позволил Джону кружить себя по комнате, теряясь в музыке и теплых прикосновениях соседа. Песня была мучительно медленной и романтичной, прекрасная фортепианная пьеса, которая всегда напоминала Шерлоку о влюбленности… не то чтобы он когда-либо влюблялся в кого-то, пока не увидел Джона Ватсона. Это было атмосферно, красиво, и аккорды поразили его совершенно по-новому, здесь, пока он танцевал с Джоном в гостиной дома на 221 б. Было чувство, что в этот момент существуют только они двое. За эти пять минут весь мир сгустился в этой комнате, в их маленьком пузыре. Песня замедлилась в конце, превратившись всего в несколько сладких фортепьянных нот, когда Шерлок почувствовал, что Джон подвел его ближе к дивану. Он не протестовал, не говорил, не смел даже дышать, чтобы не нарушить момент. Он хотел сохранить этот момент навсегда. Больше всего ему хотелось, чтобы Джон продолжал смотреть на него так, словно он был всем его миром, его сердцем и душой. Как будто он не нуждался ни в ком, кроме Шерлока. Когда последние звуки стихли и песня начала повторяться бесконечным циклом, Джон опустил Шерлока на диван; его длинное гибкое тело лежало на подушках. Шерлок мог только наблюдать, его розовые губы надулись, а дыхание участилось от предвкушения, когда Джон оседлал его, приблизив свое лицо к лицу Шерлока. Шерлок закрыл глаза, веля своему сердцу, чтобы оно не было так чертовски обнадежено, что это невозможно… Мягкие губы Джона, коснувшиеся щеки Шерлока, прервали его внутренний диалог. Его губы были мягкими, как перья, и теплыми, как свежее белье. Джон еще раз осторожно поцеловал Шерлока в лоб, потом в другую щеку. Шерлок почувствовал, как его руки зарылись в темные кудри, открыл глаза и увидел, что его лучший друг, его единственная любовь смотрит на него со смесью любви и благоговения на лице. Шерлок протянул руку и погладил Джона по лицу. Джон провел кончиком пальца по нижней губе Шерлока, а затем взял его за подбородок, слегка приподняв его голову. Шерлок снова закрыл глаза, когда губы Джона мягко, осторожно коснулись его губ. Шерлок знал, что Джон боится, что он не воспримет все как нужно, но он был так глуп, ему не следовало беспокоиться. Шерлок не торопил его, давая Джону понять, что Шерлок не собирается его отталкивать. Губы Джона опустились ниже, прижимаясь все настойчивее, и Шерлок поцеловал его в ответ. Он обхватил Джона за талию, притягивая его вниз так, что между их телами не оказалось никакого пространства. В мире не было ничего, кроме музыки, тела Джона и его губ. Совсем ничего. Джон перестал целовать и просто посмотрел на Шерлока, шок на его лице теперь смешивался с любовью и благоговением. — Шерлок, я… Шерлок прижал пальцы к губам Джона. — Я знаю. Я всегда это знал, Джон. Джон покраснел. — Я так боялся. — Я знаю, — повторил Шерлок, касаясь губами кончика носа Джона. — Но тебе больше не о чем беспокоиться. Я здесь. Я всегда буду здесь. В тот же миг оба мужчины одновременно произнесли: — Я люблю тебя. Пока играла песня, и они открывали каждую физическую и эмоциональную сторону друг друга, Шерлок знал, что он всегда будет помнить «Clair de Lune» как песню, которая помогла ему и Джону влюбиться. Это слово больше не будет ассоциироваться у него со смертью — но с любовью.

***

Месяц спустя они танцевали под эту самую песню на своей свадьбе.