two slow dancers, last ones out

Для Каиных не существует такого понятия как «продолжение банкета». Бал начинается и заканчивается с поразительной точностью в тот самый момент, когда они сами это запланировали. Вероятно, им помогало то, что Виктор всегда знает, который сейчас час — с точностью до самых секунд. Говоря об этом, Виктор как раз закончил провожать гостей за двери Горнов. Всех, кроме Сабурова, оставшегося неловко стоять около стола с закусками. Руки его были сложены за спиной, и носком ботинка он тихо стучал по полу, ожидая, когда же Виктор вернётся. Остальные Каины тоже покинули бал — Мария ушла с какой-то девушкой, а Георгий слишком рано сдался из-за всей этой суматохи. По воле случая, только двум людям посчастливилось сейчас остаться наедине. Бальный зал ощущается слегка неуютно без толпы людей, коих он обычно так уютно принимает за своими дверьми. Сабуров задумывается о том, как часто в этом месте появляется Виктор, и чувствует ли он себя так же по этому поводу. Музыка всё ещё играет, но кажется, что лишь на фоне. Виктор проходит в зал, и сразу же его взгляд падает на единственного мужчину, оставшегося здесь. — Нужна помощь с уборкой? — спрашивает Александр. Они оба знают, что не за тем остался комендант, но он не собирается отказываться от своего предложения. Как минимум, из вежливости. Виктор пересекает комнату за несколько длинных шагов. На его лице играет лёгкая улыбка — всего лишь приподнятый уголок тонких губ, и Сабуров знает, что обозначает он намного больше, чем показывает снаружи. Взгляд опущенных глаз Виктора кажется совсем мягким. — Как великодушно с твоей стороны предлагать помощь. Думаю, я справлюсь сам. В этот момент окончательно спадают маски — нет смысла в том, чтобы следовать формальностям и правилам. Александр протягивает свою руку к мужчине. — Тогда могу ли я заполучить этот танец? Рука Виктора, костлявая и мозолистая, покоится в ладони коменданта, другая же рука оказывается на груди Александра, и вместе они погружаются в вальс. Плавный, такой лёгкий и обыденный, да только ничего из этого обыденным не назовёшь. Александр прижимается щекой к плечу Виктора, только не смеет глаз своих закрыть. Он не хочет пропустить и единой секунды, особенно когда им не так часто выпадают столь волшебные мгновения единения. Возможно, если бы их чувства расцвели лет так десять, или двадцать назад, их танцы были бы наполнены энергией и весёлым смехом. Ещё давно, Катерина говорила, что вещи случаются только если для этого есть повод. Могли бы ещё юный Виктор и Александр влюбиться друг в друга? Это сомнительно… но всё ещё не является чем-то невозможным. Всё равно Александру нравится думать об этом, представлять, как много всего они бы сделали за все эти годы. Сейчас же нужно жить моментом, а не мечтать о несбыточном. Если бы это было возможно, Сабуров жил бы в этом моменте вечно. Когда утописты придумают для этого способ, тогда, возможно, он даже рассмотрит их аргументы более подробно. Виктор оставляет лёгкий поцелуй на макушке коменданта, и тот ещё чуточку тает. Что за невероятное ощущение, находится в руках Каина, медленно танцуя в тишине и спокойствии Горнов. — Я люблю тебя, — признаётся Александр. Слова его были тихими, но для самого коменданта они были сродни грохоту грома. Виктор смеётся, дыхание его лёгким ветерком проходится по коже Сабурова, и он отвечает: — Я тоже тебя люблю. И тихий их танец продолжается. Признания их небезопасны — не в тех положениях, в которых они находятся. Так почему Александр ощущает тепло и спокойствие, почему он чувствует себя столь любимым в руках Виктора? Почему ему кажется, что именно здесь его место? Это так несправедливо. Если бы у него были на это силы, Александр мог бы заплакать. Но он этого не делает, а всего лишь чуть ближе прижимается к Каину, пока звоном слова отзываются в его голове. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Он может услышать это хоть тысячу раз, но никогда не устанет. Он надеется, что услышит эти слова столько раз, сколько это вообще возможно среди всех деловых собраний, званых ужинов и длинных ночей в компании друг друга. — Я люблю тебя. — снова говорит Александр, просто, чтобы услышать это вновь. — Я люблю тебя, Саша, — отзывается Виктор, будто эхом. — Очень сильно. Постепенно замедляется их танец до тех пор, пока они практически прекращают двигаться под мелодию, и Сабуров поднимает голову. Они вновь встречаются взглядами, и глаза Виктора кажутся усталыми, но столь нетерпеливым и умоляющим кажется блеск где-то в этих неведомых голубых радужках. Александр кладёт ладонь на его щеку, оглаживая тёплой рукой выразительную линию челюсти, ровную и крепкую, будто Виктор из стали отлит. Он поддаётся, и наконец соприкасаются их губы. В этот раз поцелуй ощущается по-иному, не так, как обычно — мягко, неторопливо и спокойно. Именно в таких моментах Александр хотел раствориться, чтобы продлились столь тёплые мгновения их единения. Невыносимо было отстраняться, но им приходится. Оба отводят взгляд, но не решают отойти друг от друга хоть на шаг — их объятья словно становятся крепче. Виктор первый прерывает тишину: — Ты можешь остаться? Перед словами Александра вновь наступает пауза. Он не должен. Они вовсе не должны быть вместе, однако, несмотря на все преграды, он хочет позволить себе это счастье. Может, оно не продлится долго, может, это разрушит их обоих, но Сабуров не мог позволить малейшему страху взять верх над собой. — Конечно же я могу, Витя, — говорит Александр, и он не собирается отступать ни на шаг.