***
На улице — бабье лето. Деревья уже растратили зелень. Какие-то из них пламенеют золотом, какие-то уже догорают багрянцем. В лазурном небе плывут ярко-белые, объёмные облака. Асфальт блестит от недавно прошедшего дождя, и мелкие лужи разлетаются на сверкающие в тёплом солнце капельки, когда я наступаю в них. Ветер лишь иногда пробегает по улицам. Одета я легко: простое, чёрное, длинное платье в рюшах, мягкий корсет, куча колец, мой любимый кулон и бусинки, протянутые от серьги к колечку в носу. А ботинки, как бы в противовес образу, массивные, плотные, чтобы не промокнуть. Волосы я решила не собирать. Они крупными кудрями падают мне на плечи, иногда приятно щекочут лоб. На губах — чёрная помада. Глаза — за чёрными очками в виде звёзд. Вижу у входа в парк девушку. Она стояла под клёном, и сквозь листья на её лицо резными пятнами спускается с неба позолота. Пышная юбка белого платья, расшитая орнаментом с подсолнухами, мягко колышется на ветру. Кристина сняла коричневую плетёную шляпку, помахала мне ей, направилась в мою сторону. И её волосы вспыхнули золотом на солнце. Но был то не металл, из которого-то делают дорогие украшения, а золото природное: то, что заключено в осенних листьях, в просторных пшеничных полях, в закатных облаках. Как же Кристина странно смотрится на фоне машин и зданий. Её легче представить среди лесных полян или альпийских озёр. Я тоже не вливаюсь в картину города. Но если она — цветущий подсолнух, то я — сухое дерево, что обретёт покой лишь в саду вечной ночи. — Добрый день. — голос похож на звон колокольчика. — Я думала, что пришла слишком рано, а вы тоже поторопились. — показывает наручные часы. Мы встретились за пятнадцать минут до назначенного времени. — Куда мы пойдём? — Я знаю неплохое японское кафе здесь поблизости. — мы с Хельгой пару раз туда заходили. Там предлагают отличные таяки. — Я никогда не пробовала японскую кухню. Это отличный вариант. — и мы отправились кушать. — Как ваша учёба? — первое, что пришло мне в голову. — Оу, — тут она напряглась. — Признаться честно, я худшая на факультете… едва прошла отбор. Я бы тренировалась чаще, но мне приходится совмещать академию с работой, чтобы платить за общежитие. — А кем вы работаете? — У меня две работы. Я официант в одном ресторане, а ещё подрабатываю в магазине продуктов. К слову, там продаются продукты с нашей фермы. — У вашей семьи своя ферма? Это очень интересно. — я никогда не была в деревнях, но иногда испытываю желание отправиться туда. Погулять на природе, погладить коровок. — Я так не считаю. Тоска зелёная, если честно. Целый день возишься в огороде, доишь коров, чистишь хлева… — морщится. Да, мне бы тоже было не очень приятно убирать за животными навоз. — Я очень рада, что наконец уехала. Не хочу всю жизнь возиться со свиньями. Я всегда мечтала о сцене. А вы, Виктория? Вы говорили, что тоже занимаетесь своими музыкой? Где можно послушать? — На моём официальном сайте и на YouTube. Виктория Шпильман. — Отлично, приду домой — послушаю. — и после этого наше общение наверняка закончится. Хотя, может, Кристина не робкого десятка… Мы минули несколько улиц и дошли до кафе. Отличное место, атмосферное. На потолке висят японские бумажные фонари, столики друг от друга отделяют бамбуковые ширмы. Я выбрала место у окна, с видом на площадь. — В каком жанре вы исполняете? — Неофолк, средневековая баллада, дарквейв. — Очень необычно. А я учусь оперному пению. В конце семестра мы будем ставить «Волшебную флейту» Моцарта. Я очень надеюсь, что получу роль… Хотя бы в хоре. — Главное, не сдаваться… Голос окрепнет со временем. Я вот никогда не училась вокалу, но отзывы о моей музыке довольно неплохие. — нам принесли меню. — Вы одарённая от природы… А меня она обделила… — большие глаза, похоже, напитавшиеся небесной лазурью синевой, наполнились грустью, которая эхом отдалась мне в груди. — Ну что вы… Может вашему таланту ещё не пришло время раскрыться. Занимайтесь усерднее и всё получится. Мы заказали небольшой сет роллов и чайник зелёного ароматного чая. Кристина была в восторге от еды. Быстро наступил вечер. Мы покинули кафе, но оживлённый диалог между нами и не думал прекращаться. Мне давно не было так просто найти общий язык с кем-то… Я чувствую легкость и счастье рядом с Кристиной. Подобное чувство посещало меня лишь рядом с Хельгой, Марико, Дереком, Эри и Германом, до того, как он открыл своё истинное лицо. Мы с Крис словно лет сто друг друга знаем. — Вики, знаете, вы единственный человек, который поверил, что у меня получается стать артисткой! Отец и мама отговаривали меня от поступления… Репетитора я оплачивала сама, — Кристина занималась онлайн. — А когда я красиво наряжалась, надо мной вся деревня смеялась. И платить за общежитие они отказались. Приходится в двух местах работать, хорошо, что хозяин лавки меня знает… — Меня родители тоже не поддерживали… — что-то неприятно сжалось в районе сердца. — Но чего-то я всё-таки добилась. — Что ж, мне завтра рано вставать. — Кристина, с лица которой исчезла мягкая, счастлива улыбка, протянула мне свою маленькую кисть. — Ещё как-нибудь увидимся? — Обязательно. — я ответила рукопожатием. Теплая ладошка. А мои руки наоборот почти всегда холодные. Но тепло её тела, казалось, надолго остался на моей коже.***
Следующая встреча не заставила себя долго ждать. Через пару дней у меня снова зазвонил мобильный. И голос на другой стороне был отнюдь не радостный. — Вики! — раздался всхлип, и я подскочила с кресла. — Тут такое произошло… Пожалуйста, встреть меня у академии… — за время переписки мы успели перейти на «ты». — Что такое? — я зажала телефон между ухом и плечом, чтобы параллельно одеваться. — Я уже собираюсь, скажи, что случилось? — Они испортили моё платье! — и она сорвалась на плачь, от которого во всём моём теле полыхнула злоба на этих «их». — Кто? Кто испортил?! — Я не уверена, но… Мне кажется, девушки из группы! Амалия и Нина… Я слышала, как они шептались у меня за спиной, обзывали меня… Но я не обратила внимания… — да, в родной деревне ей приходилось сталкиваться с подобным. — А сейчас прихожу в гримёрку… А юбка изрезана! И на ней написано «де…деревенщина!» — Вот же сволочи! Ну мы им… Уже вызываю такси. Жди меня.***
Я поняла, почему мне было так легко общаться с Кристиной. Она не осуждала меня. За мой внешний вид, за мою музыку, которую назвала гениальной. Она тоже была белой вороной. Дома, где никто не верил в её мечты. И в городе, для жителей которого она деревенщина. Машина затормозила у музыкальной академии. Я быстро миновала лестницу и оказалась в холле. Оглянулась и сразу нашла Кристину. Она стояла рядом с каким-то юношей, держа в руках белый кусочек ткани, ранее бывший красивым платьем. — Крис, как ты? — подбежала я к девушке, протянула к ней руки и приобняла за плечи. Тут же мне стало неловко за такое нарушение её личных границ, но, поскольку Кристина не дрогнула, объятья я не ослабила. Нос щекотнул аромат полевых цветов, и я почувствовала в щеках жар. — Н-нормально… — она уже не плакала, но на лице остался след недавних рыданий: нос и глаза опухли, щёки влажно блестели. — Где эти… Эти… Я им задам… — Мы пока не можем точно быть уверены, кто это сделал… — задумчиво пробормотал парень, внимательно изучавший нас с Кристиной глазами. — А вы… — мне стало интересно, кто он. — Эмиль. Однокурсник Кристины, сын директора академии. — сперва протянул руку, но как только заметил мои ногти, сделал вид, что хочет дотронуться до подола изуродованного платья. Ясно, важная шишка. Надеюсь, что когда выяснится, кто испортил платье, дело дойдёт до исключения. У него точно есть возможность его добиться. Хельга бы сказала, что Кристина завела очень выгодное знакомство. Эмиль выглядит статно и важно. В его благородной осанке, дорогом костюме, читается принадлежность к высшему классу. Серебристые волосы уложены гладкими волнами. Вот только глаза его меня отталкивают. Слишком светлые, водянистые, рыбьи. — «Подозреваемые» уже ушли. Завтра будем разбираться. А ты, Кристина, пока поезжай домой, отдыхай. — вот улыбка у Эмиля приятная. — Хорошо. Пока. — До свидания. — я, продолжая обнимать девушку, повела её на улицу. — Не переживай, купишь себе новое платье. — Оно было очень дорогим… Я последние деньги на него потратила, так оно мне понравилось… — и снова залилась горькими слезами. — Ну, надпись, я думаю, отстирается, а вот дыры зашить можно. Найдём какую-нибудь мастерскую, сдадим в ремонт… — Вики! — Кристина вся трясётся и задыхается от плача. Её лицо покраснело так сильно, что я испугалась. — Ты так замечательно поёшь! Научи меня так же! Меня очень не любят однокурсники… Думают, что я тяну всю группу назад, вот и издеваются! А я так хочу петь! Давай я даже заплачу! Да какой из меня учитель! Я сама понятия не имею, как у меня выходит неплохо петь. Но отказывать, когда она в таком состоянии, я просто не могу. — Ну, давай попробуем… Только платить мне не нужно…***
Я пожалела о том, что повела девушку к себе домой. Ремонт был более-менее закончен, но разобрать вещи у меня не доходили руки, и вся квартира заставлена разных размеров коробками. Уже пыльные. Но подумала я об этом только, когда мы подъехали к дому. Отказывать уже неловко… — Только у меня там… грубо говоря, срач. Я никак не найду в себе сил разобраться с коробками, это же ничего? — Ничего, акустика лучше будет. — пошутила она, но грусть в голосе осталась. На лестничной клетке мы встретились с моей ближайшей соседкой — сморщенной бабуськой. Фрау Мюллер, кажется. — Здравствуйте, — мерзким голосом поздоровалась она, с каким-то недовольством глядя на меня сквозь толстенные очки. — Какой у вас мрачный вид. С похорон возвращаетесь? «Нет, на ваши собираемся.» — захотелось сострить в ответ. За то недолгое время, что я тут живу, она успела несколько раз сделать замечание моей внешности. — Ну что вы… Похороны, которых я так жду, ещё не настали. — решила не говорить прямо. — Ты на что намекаешь, а? Сатанюга! Да я… дослушивать не особо хотелось. Я взяла Кристину за руку и затащила в квартиру. — Как эта черепаха меня задолбала… — тру лоб. Ща красное пятно появится… Перестаю. — Постоянно долбится мне в квартиру, когда я играю на виолончели. Сейчас… — идея вызвала на моём лице злую улыбку. — Мне очень хочется кое что сделать. Захожу в зал. Кристина с интересом рассматривает в интерьер. Мне нравится, как я всё обустроила. Интерьер был в выполнен в фиолетовых тонах, в готическом стиле, но с некоторыми элементами современности. Обои я выбрала полосатые, диван и кресло — классические, чёрные, такого же цвета тяжёлые обои, не пропускающие солнечный свет. Ну и шкаф, который стоило бы заставить книгами. Я вытащила виолончель из чехла, быстро её настроила и, с минуту подумал, вспоминая ноты, положила смычок на струны. Зазвучал громкий похоронный марш. — Посвящается дорогой фрау Мюллер. Кристина рассмеялась. Какое занятное несоответствие смеха и трагической мелодии. Доиграв, я спросила, что бы девушка хотела исполнить, чтобы я оценила масштаб проблемы. Крис настояла на Арии Царицы Ночи из Моцарта. Я более менее знала ноты, потому что играла произведение в детстве, только учась играть на виолончели. Голос Кристины был довольно резким, даже писклявым, чего я никак не ожидала, ведь речь её звучала довольно приятно, мелодично. Ещё ей, грубо говоря, не хватало дыхалки. Я порекомендовала девушке некоторые распевки. Без них я не приступаю к пению. Очень помогают не хрипнуть переходя от вопля (кажется, это называется Шрайк) к более традиционному вокалу. И так мы музицировали до вечера, пока гадкая соседка не предприняла попытку выбить дверь.***
Так мы стали заниматься почти каждый день, и с каждым занятием голос Крис становился всё крепче и красивее. Конечно, я не беру на себя всю заслугу: без профессоров академии наши уроки не были бы столь эффективными. Кристина расцветала. Её пение возносилось к небесам, всё выше и выше, к звёздам, к божественному. И как же мы обрадовались (и как разозлились её завистники!), когда Кристине досталась роль Памины в «Волшебной Флейте». Я была приглашена на оперу. Каждый выступающий мог бесплатно привести кого-то на представление. Ставилась она в десятых числах декабря, и была лучшим подарком на Новый Год и Рождество. Какие же восхитительные декорации и костюмы, взгляд не оторвать! А музыка рисует в голове ещё больше прекрасные картины. И вот на сцене главные герои. Принц Тамино в исполнении Эмиля (кто бы сомневался, что сыну директора достанется в главная роль!) и Памина… Как сверкают её волосы… Должно быть этот блеск присущ ангельским нимбам. А голос… Внутри меня всё замирает, когда я его слышу… Нет. Одного взгляда на девушку хватает, чтобы моё сердце трепетало. Как тепло и приятно на душе! Это мне знакомо. К Герману я испытывала то же самое… Но мне не страшно, что мои чувства будут отвергнуты. Я счастлива даже просто находится рядом с Крис. Быть её учителем и надёжной опорой. Мне было грустно, когда опера подошла к концу. Не хотелось терять прекрасную Кристину из вида, потому как я устремилась за бархатные кулисы. Она встретила меня объятьями. — Спасибо! — горячо зашептала девушка мне на ухо, отчего по моей спине забегали мурашки. Хотелось вечно чувствовать её тонкие руки у себя на шее и вдыхать приятный полевой аромат. А потом что-то мягкое коснулось моей щеки. Её губы. Попробовать бы их на вкус… Но без разрешения я не посмею… Беру ладонь Крис в руку и целую её тыльную сторону. Какая гладкая кожа, как шёлк… Перехожу на лоб, приподнимая волнистую чёлку… А потом мы всё же соприкасаемся губами. Сегодня меня обогрел ангел.