Ярмарка

Пятница, очередная ежемесячная ярмарка. На улице гул толпы и топот копыт лошадей, тянущих повозки с богатыми персонами, жаждающими пополнить свой гарем. Где-то на окраине улицы в клетках сидели рабы в наручниках и с кляпами во рту. Лица быстро менялись на новые, молодых девушек брали нарасхват. Хозяева на первый взгляд были хорошими и говорили мягко, но что они делали с путанами дома известно только им, ведь, по слухам, многих просто убивали ради забавы. Грозный мужчина, очередной раз открывая дверцу клетки, кинул злобный взгляд на парня, зажавшегося в углу. — Не спи! – крикнул продавец на раба и, ухватив его за рваную рубашку, откинул в сторону, чтоб люди могли его рассмотреть. – Сиди тихо и не скули, если сегодня тебя никто не купит, пойдёшь на расчленение. Твои органы окупят мои долги. Неблагодарная мразь, мог бы хоть раз что-нибудь сказать за то, что я не содрал с тебя последнюю одежду и до сих пор оставил в живых. Он молчал. За время пребывания в сетях этого человека, парень не сказал ни слова, лишь потому что боялся, что может стать только хуже. Хотя, куда уже хуже? Этот человек самый противный и ужасный из всех работорговцев. Народу становилось больше, а живых секс-игрушек меньше. Некоторые уходили счастливыми, осознавая, что их жизнь больше не будет такой плохой как раньше, а некоторые, понимали что им не жить. И вот когда из клетки выводили последнюю девушку, в глазах парня пропала абсолютно любая надежда. — Можешь начинать прощаться с жизнью, – криво улыбнувшись, сказал торговец и повернулся к растрёпанному парню, волосы которого были покрыты слоем грязи. — Прощаться с чем? Не расслышал, – внезапный голос за спиной заставил торговца вздрогнуть и обернуться. За ним стояли двое хорошо одетых мужчин, пришедших посмотреть на новоприбывших рабов, которых уже продали. — Простите, господин, ни с чем, – с испугу тот начал заикаться и нервно бегать глазами по сторонам. – Чем могу вам помочь? — Мне нужен человек, – высокий брюнет краем глаза заметил еле живой тощий силуэт за спиной хозяина рынка и слегка прищурился. — Господин, я могу показать вам великолепнейших девушек у моего товарища, паиньки, просто загляденье, – мужчина всеми силами пытался отвлечь столь богатого господина, в надежде продать кого-нибудь подороже. — В этом нет надобности, покажите того, кто остался. — Уже всех разобрали, сегодня отличный день продаж. Остался лишь один нищеброд, но вам не стоит на него смотреть. — Покажите. — Но... – уже поняв, что всё бесполезно, он отошёл и позволил подойти ближе. – Иди сюда, трусливая собака, чего опять в углу зажался? – прокричал на раба хозяин, ухватившись за плеть. Парень неохотно поднял взгляд и подполз к брюнету. «Это мой последний шанс выбраться из этого дерьма...» – он сглотнул и зажмурился, прижавшись щекой к решётке. Почувствовав на подбородке грубые тёплые пальцы, последний открыл глаза и посмотрел на блюнета, чувствуя как сердцебиение ускоряется. — Сколько вы за него хотите? – спросил барин, погладив раба, как щенка, по голове. — Но, это парень, – слегка ошарашенно возразил его друг. — Гриша, я сказал что возьмём его, значит возьмём его. — Может, всё же посмотрите не девушек? – торговец, просунув руку в клетку, потянул парня за волосы к себе, что тот зарычал. — Зачем? Мне кажется, этот милашка сможет дать мне всё, чего я хочу. — Федь, ты уверен? – Гриша, похлопал его по плечу, сказав этим подумать дважды. — Абсолютно, – вздохнул Инсаров и холодно, со злостью, посмотрел на работорговца.– Как его зовут? — Понятия не имею, – прорычал тот, замахнулись плетью, на прилёгшего раба. – Он немой и трусливый, как паршивая шавка. — Не удивительно, – фыркнул брюнет и сунул мужчине в руку мешочек монет.– Я покупаю его. Это было последней каплей для хозяина рынка. Для него было немыслимым, что столь знатный, богатый молодой человек выберет ободранного бесполезного юношу, вместо красавицы, которая бы имела все шансы понравиться ему. Скрежа зубами, он ещё раз посмотрел на выручку за раба, и нехотя открыл дверцу. — Выходи. И веди себя прилично. Невольник с отвращением взглянул на бывшего хозяина, поднялся и, нахмурившись, победно фыркнул. Торговец был в отчаянии и одновременно в ярости. Он настолько возненавидел этого парня, что, не гладя на сумму, которую дали ему за раба, хлёстнул его плетью по бедру, от чего он заскулив от сильной боли, вскочил с места и запрыгнул к Инсарову на руки, чуть не свалив того с ног. Парень сам не ожидал от себя такой реакции, боль в бедре была настолько сильной, что гудело в ушах и всё расплывалось перед глазами, а от слабости тело не слушалось и движения были неуклюжими. — Слезай! – кричал торговец в порыве неуязвимого гнева. – Такое поведение не допустимо. — Это уже не ваша собственность, вы не имеете права его трогать, — Фёдор, защищая парня,прижал его в объятиях к себе. — Он должен вести себя, как положено шлюхе. — А вам положено закрыть свой грязный рот и молча дать мне ключ от наручников, не хочу чтоб товар был ещё больше повреждён. Мужчина, немного утихомирившись, достал из кармана ржавый медный ключ и протянул его Григорию. — Благодарствуем. Надеемся, больше вас здесь никогда не увидеть, – сказал Ляхов и поплёлся за Инсаровым. Перед глазами мелькали прохожие и тени, их взгляды часто останавливались на высшем по социальному статусу молодом человеке и его "обнове", которая еле дышит, прижавшись щекой к плечу хозяина. В их сторону бросались не только взгляды. Люди давно знали отвратного торговца, который уродовал и избивал жертв, после чего продавая их на этой ярмарке. Некоторые восхищались тем, что столь богатый мужчина помог парню сохранить жизнь. Некоторые же наоборот: увидав такую картину, бросали лукавые усмешки и грязные слова в их сторону. Мол, не годится парням на руках парней носить, да и вообще, зачем он ему сдался? Потратить деньги на ветер, ради нищеброда, которого потом просто отпустит не получив выгоды? Или же показаться героем в глазах других, а на самом деле его просто убить? Чего только не читалось во взглядах других зажравшихся мажоров, покупающих очередную шлюху, чтоб поиграть, запереть её в подвале вместе с другими и забыть о ней на следующий день. В крайнем случае, парня, сидящего на руках у своего спасителя, это не сильно волновало. Лишь несчастная нотка стыда пробивалась сквозь боль и не давала покоя, но не на долго. Боль снова взяла верх и, прикрыв глаза, парень лишь пытался что-то расслышать сквозь звон в ушах. Среди всей нерозберихи удалось расслышать только две последние фразы: — Гриш, мы обязаны позаботиться о нём... — Несомненно, Федь, несомненно...