***
День солнечный, нет никаких признаков дождя или сильного ветра. Просыпаясь утром с хорошим настроением, парень даже не подозревает, что где-то там находится одна печальная, тоскливая душа, которая ждет звонка или хотя бы сообщения от него. Но Минхо не уверен. Он не инициатор. Он лишь делает то, что ему велят. Он не привык делать первый шаг. Этому учит его Джисон, но пока всё движется медленно. Ему не хватает уверенности. А тот факт, что они с Ханом уже три дня не выходят друг с другом на связь, давит на него. Ощущение, будто его бросили. Минхо хочется сейчас оказаться рядом с ним, но пока он не может себе этого позволить. Прошлый день был ужасным. Самым ужасным за тот период, что он закрылся в доме. Вчера рядом был Феликс, это немного помогало, но ему нужна была Госпожа На. Они с Феликсом ждали её, как она сказала, всего четыре дня. Но ей продлили командировку ещё на две недели. А когда мальчики узнали, то у Минхо началась паника. Ему словно кислорода не хватало. Было жутко, осознавать, что важного для него человека нет рядом, даже в одном городе. И то, что он мог не видеться с ней месяц находясь в одном городе, не имея страха, и две недели разлуки в разных городах это совсем разные вещи. Он хотя бы знал, что когда он будет в ней сильно нуждаться, она точно придет. Но эти две недели её нет и не будет. Она не придет. По этой причине, вчера был жуткий день. Как и у Минхо, так и у Феликса. — Привет, — улыбнулся Хо брату, что стоял с зубной щеткой в зубах у двери. — Хороший день сегодня, да? — Всё хорошо? — парень держал руку на ручке щетки, а другой придерживал снизу, чтобы ничего не накапало на пол. — Да, я выспался. Что странно. И настроение хорошее. Что странно. — подметил Ли, и встал с места. — Да, действительно странно. — Ликс ушел обратно в ванну, чтобы смыть всю пену, а через пару минут вернулся к старшему. — Чем сегодня займемся? Не хочешь с Джисоном встретиться? — Феликс, две недели. Мамы не будет две недели, у меня точно начнется какая-нибудь истерика. Ему не нужно быть рядом в этот момент. — Ты придурок. — Что? — Если вы в отношениях, то он должен быть рядом, и помогать тебе. Как и ты ему. — Ликс проходит в глубь комнаты, помогая брату застелить постель. — Ты с ним три дня не разговаривал, и не знаешь, что с ним происходит. Вдруг у него всё плохо? — Мне стоит ему позвонить сейчас? Минхо немного опешил. Феликс ведь прав. А он так ненавидит, когда младший прав. — Я позвоню позже. — Сам знаешь. — пожал плечами Ли. У Минхо сегодня планы. Планы, которые нельзя, ну никак нельзя отменить.***
Пару часов поволявшись в постели, Хан решает, что нужно что-то делать с урчащим желудком. Пачки чипсов рядом нет, их все забрал Хван, за что Джисон на него в обиде. Приходится перебороть свою лень, и поднять свою задницу. На кухне он встречается с Джином, стоящим у плиты с поварешкой в руке. — Неужели. — улыбается парень, махая тому с предметом в руке. — Я кушать хочу. Что ты приготовила, мам? — издевается Хан, ведь на Хенджине помимо поварешки, был ещё и фартук. — Не паясничай. — отмахивается Хван. — Идея о том, чтобы набухаться была не плохой. — парень садится на стульчик, и укладывает голову на прохладный стол. — Я не предлагал бухать, а просто немного выпить. — А я услышал другое. — Ну это твои проблемы, знаешь ли. — Ладно. Так что? Соберемся? — Я уже позвонил Бину, и попросил захватить пару банок соджу. — Хван поворачивает к Хану упираясь поясницей об столешницу, хитро улыбаясь. — Так вы всё без меня решили. Ясно. — Ты же всё равно не против. — пожимает плечами.***
Он пытался уговорить брата пойти вместе, но тот как всегда, нашел тысячу и одну причину, чтобы не делать этого. На сегодня причина была такая; у моего друга сегодня кошка рожает. Конечно он шутит, и конечно Минхо понимает. И понимает настоящую причину того, почему Ликс не хочет идти на могилу к матери. Собравшись с духом, Минхо выходит из дома, блокируя в голове все плохие воспоминания и мысли. Он идет на встречу с мамой, нельзя, чтобы настроение упало. Иначе будет плохо. Он не хочет в очередной раз плакать над её гробницей, и извиняться за то, что сучилось. Слушая музыку в наушниках сидя на последнем ряду автобуса, наслаждаясь видами города, это то, чего ему не хватало последние пару дней. Феликс, Джисон, Ынбель были правы. Подумал Ли. Не вечно же ему сидеть в квартире заперевшись. Иногда и свежим воздухом можно подышать. Развеять мысли, так скажем. В ушах играет музыка, которую раньше слушала их мама. Спокойная такая. Совсем как она сама. У Минхо есть целый плейлист с её музыкой. Эта атмосфера напоминаем ему тот самый день, когда Хан решил, проследить за ним. Это конечно плохо, что человек вот так врывается в твою личную жизнь. К тому же, они тогда были в начале их совместного пути. Но в тот день, Минхо понял, что ему доверять можно. Джисон смог поддержать его, и не понятно для Минхо, зачем-то остался, и решил помогать дальше. И это всё никак не освоится в голове у Ли. — Что во мне такого, что Хани полюбил меня? — задумался он, выключая музыку, и переводя взгляд в окно. — Ничего. Только плохое. Он явно дурак. — грустно улыбается Ли, решая, что такие мысли его только огорчат, поэтому включил музыку, и стал дальше двигать головой под такт.***
Любимая атмосфера Хёнджина. Ему так нравится вот так собираться с друзьями, и проводить время вместе. Это напоминает старые воспоминания, когда они ещё даже не думали о поступлении куда-то, о любовных историях, об алкоголе, и о своих проблемах. Они были детьми, и им было хорошо. Их волновали лишь новые вышедшие компьютерные игры, комиксы, аниме, и всякое такое. Тогда действительно было хорошо. С этим согласятся все трое. Была бы возможность, они бы хотели вернуть те дни, хотя бы на один денек. Просто, чтобы вспомнить каково это. Они сидят как обычно у журнального столика на полу, раскидав подушки. И о чем-то разговаривая. Но эти разговоры какие-то другие. Они больше не веселые, и не смешные. Такие грустные. — Что, настолько плохо тебе? — Чанбин кладет ладонь на лоб парня, проверяя на предмет жара. Вроде ничего такого. — А долго Минхо ещё будет в отъезде? — Почему вы все так уверены в том, что будь здесь Минхо, всё было бы иначе? — Джисон говорит тихо, закинув голову назад, на диван. — Я вас не понимаю. — Потому что он твоё лекарство от всех твоих бед. — Хёнджин улыбается, но в душе желает, чтобы и у него самого была такая таблетка. — Верно. Мы уже давно сдали позиции. Видимо, любовь действительно сильная вещь. — Бин улыбается так искренне. Сам не понимает почему. Они с Феликсом… — Извини, Хёнджин~а. Я засрал твою квартиру. Обещаю, я уберусь, и уберусь отсюда. — мило улыбается парень другу, и обратно падает головой на мягкий диван. — Да всё нормально. Дурак что-ли? — Спасибо тебе. — Джисон как-то неожиданно даже для самого себя, немного поднимаясь падает на Хвана с объятиями. — Ты лучший. — Ну да, я знаю. — смеется Хван, крепко обнимая Хана. И понимая, что лучше друзей у него не будет. За это он благодарит бога. А Чанбин? Что ему ещё остается делать? Он просто сидит, грустно улыбаясь, моментами кусая до боли губу. Он понимает, что поступает, как полный мудак со своим лучшим другом. Но сердцу ведь не прикажешь. Он не может сказать своим чувствам - «нет». Они с Феликсом не разговаривали с тех пор. Избегая друг друга в университете стало для них чем-то обыденным. Обычно, когда Хёнджин видит его, он бежит в его сторону. Но сейчас Бин просит его, обойти стороной. Чанбин много раз говорил с Хваном на тему того, что Феликс никогда не почувствует к Джину что-то большее чем дружбу. Но Хван… он не хочет в это верить. По правде говоря, в последнее время, Хёнджин стал реже заходить на аккаунт Ликса, и смотреть все его истории заново. Он перестал писать ему каждый день. У него на душе какое-то опустошение. И находясь в таком положении, он прекрасно понимает Хана. У него сейчас то же самое. И даже не смотря на это, он не хочет оставить надежду. Может это его погубит…***
Он обещал. Клялся себе перед зеркалом, что больше не будет плакать перед мамой. Он слово дал. Но. — Мам, прости меня пожалуйста. — Минхо держит в руках любимый букет цветов погибшей матери, и сидит на коленях перед ней. — Я обещал не плакать, ты наверное злишься на меня из-за этого? Всё было хорошо, просто…просто когда я увидел… Он не смог договорить, как стал рыдать сильнее. Охранник этих земель хорошо знает Минхо. На протяжении десяти лет, этот парень приходит сюда каждый месяц девятнадцатого числа, с красивым, простым букетом тюльпанов или ромашек. Этому охраннику уже не первый раз доводилось, силой выгонять Минхо. Так как он мог просидеть там с самого утра до самой ночи, рыдая. Конечно этому мужчине очень жалко Минхо. Но что он может сделать? Никто ничего не может. Она не вернется, а он всё никак не поймет. — Прости, — он вытирает глаза толстовкой, которую ему когда-то дал Феликс. И пытается улыбнуться. — Мам, я так соскучился. Этот год самый тяжелый, после первого. Самого первого, когда тебя не стало. Мне очень жаль. Я стараюсь, но ничего не выходит. — и вдруг он улыбается. Вспоминая, что есть у него кое-кто, кто делает его счастливым. — Но у меня есть один… друг. — он замолкает, и кусает губу, хмурясь. — Нет. Не друг, он мой.. как бы это сказать? Мой любимый человек. Парень? — он смущенно улыбается и отводит взгляд куда-то. — Тот, который был тут пару месяцев назад. Помнишь его? Надеюсь, да. — всхлипывает, и улыбка исчезает. Ему грустно. Он ведь дурак. Минхо винит себя за то, что избегает встречи с парнем, которого любит. — Я обещаю, что познакомлю тебя с ним. Как-нибудь. И вспоминая о Джисоне, Минхо стало легче. Он не плакал, но в душе было грустно. Посидев с ней ещё час, или больше, он рассказывал ей о своем парне. О всех моментах, где Хан делал его счастливым. Ли немного было неловко, говорить о Хане. Особенно своей маме. Но он хотел. Он хотел, чтобы она знала, что он в хороших руках. Хо надеется, что на том свете, она спокойна за своих детей. И рассказывая ей о Феликсе и о своей жизни, он успокаивает и себя и её.***
— Я не думаю, что тебе стоит ему звонить сейчас. — Бин стоит у телевизора, пытаясь настроить ютуб, чтобы включить музыку. — Почему? На полу лежавший Хан, держа телефон в руке, поднимает голову, чтобы посмотреть на друга. А ведь он уже набрал номер. — Ну, давай подождем его? — Со наконец включает одну из спокойных треков, и разворачивается к другу. — Говоришь, он не инициатор. Значит, нужно заставить его стать им. Ну что это за бред вообще? Если ты ему и вправду дорог, он без колебаний позвонит. Или хотя бы напишет. — А если нет? — Не знаю. Тут ты сам решишь. — пожимает плечами, а затем садится на свое место. — Ты должен подумать, нужны ли тебе такие отношения, где по сути, ты решаешь всё за вас двоих. Где ты как бы говоря, встречаешься со стенкой. — Ты ведь его совсем не знаешь. Какая стенка, Чанбин? Не неси чушь. — Хан не понял. Его друг не одобряет его парня? Парень сел, выпрямился, и уже был готов нападать. — У него сильные проблемы, ты сам знаешь, ты сам это видел. Ему нужна помощь. — Психотерапевтов. Специалистов. — Поддержка близких тоже. — У него есть семья. — Я его семья, в том числе. — Вы знакомы от силы пол года. — А что на счет Феликса? И тут Чанбин рот открыл, чтобы возразить, но ему было нечего сказать. Точнее вопросов масса, но озвучивать он боялся. — Хёнджина ты тоже упрекаешь в том, что он влюбился в Ликса? Хан указывает на друга, который не понятно как, оказался в этой ссоре. Хван сидит выпучив глаза, и испугано смотрит на друзей. То на одного, то на другого. Чанбин ответить не может. Потому что понимает, что он тоже проебался. И не имеет никакого права, сейчас как-либо отчитывать Хана. Ведь он тоже за такой короткий срок, умудрился по уши втюриться в одного очень милого, лучистого парня. Но никто об этом не знает в этой комнате. Стоит ли ему сейчас заикнуться? Да, определенно. Но будет ли он? — Я не… Хёнджин я не это имел ввиду. — парень посмотрел на второго друга, который глазами быстро моргает, пытаясь отогнать слезы, что рвутся. — Пойми, я просто говорю, что Минхо, он ну как-бы… — Что? — грозно спрашивает он, смотря так же. — Что с ним не так? — Тебе с ним не тяжело? — Тебе сейчас не хватает синяка под глазом? На самом деле, Джисон бы мог сейчас решить проблему с Бином спокойно. Без угроз и оскорблений, но просто, его задели за душу. За самое больное. Он сейчас не может просто так это оставить, не смотря на то, что это его лучший друг. — Ребята. — вклинивается Хван, расставив обе руки перед ними, чтобы не завязалась драка. — Вы серьёзно? — Чанбин, ты ведь сам мне говорил, что тебе Феликс нравится. Так что же случилось? — Нет. Вовсе не так. У Хана руки в кулаки сжимаются, и глаза становятся злыми. — Джисон, прекрати. — Хёнджин уже садится перед другом, и машет перед ним рукой, чтобы привлечь внимание на себя. — Чанбин, ты тоже. Что вы здесь устроили? Вы же друзья. Какого черта происходит? Вы должны заступаться друг за друга. А не лезть в драку, когда вас задели слова другого. Вы должны спокойно с этим разобраться. Иначе я не хочу с вами больше видеться. Мне больно видеть вас такими. В прошлый раз, вы мне слово дали. Что больше никаких драк. Вы этого больше не сделаете. Или уходите. Хван набрался смелости, чтобы заставить этих двоих почувствовать вину. Он смотрел на них, и понимал, что ещё бы немного. Чанбин дал бы Хану избить себя. Он бы не защищался. А ведь они знают, если Хан зол, и дай ему волю на драку, избитый им парень окажется либо без сознания, либо со сломанными конечностями. Чанбин это знает. Он готов. Возможно от части потому, что он причиняет боль обоим друзьям. Но больше всего Хвану. Но пока они об этом не знают. Он думает, если его изобьют, ему станет легче. Но пока это не известно. Может и станет? — Извини, — вдруг начинает Со, опускает голову и тяжело вздыхает. — Я не хотел тебя обидеть. Мне просто стало интересно. — Интересно? Что именно? — Действительно ли этот парень любит тебя. Или ты просто его спасательный круг? Зачем? Зачем он сейчас масло в огонь подливает? Зачем он делает только хуже? Зачем он так хочет, что бы его избили? Хёнджин резко обнимает Джисона. Крепко. Не давая ему ни малейшего шанса, дотронуться до Со. — Чанбин, закрой свой рот. — Джин уже на крик перешел. — Ты сейчас это говоришь в серьёз? — сквозь зубы цедит парень. Он никак не дергается, он не собирается как-то навредить Хвану. Только не ему. — Хочешь ударить? Хёнджин отпусти его. — на эти слова Бина, Хван мотает головой. В прошлый раз, когда Хёнджин видел их драку, он пытался их остановить. Он пытался успокоить Хана. И ему почти удалось. Но только, он подошел в момент, когда Сон замахнулся, и получил от него прямо в челюсть. Из-за этого, Джисон сейчас не собирается делать хоть что-то , от чего он может навредить Хвану. Ему всё ещё стыдно за тот случай. Джисон тогда ещё полгода ходил извиняясь перед другом. — Успокойся, Хёнджин. Отпусти меня. Я не собираюсь его бить. — Хан на удивление говорит спокойно, поглаживая друга по плечу. — Я просто, пойду домой. — Нет. Тебя там не особо ждут. — Хван выпускает его из объятий, но хватает одну из его рук, и поворачивается к другому другу. — Тебе пора. — Ударь меня. — Бин становится на колени, и движется к Хану. Упирается грудью о руку Хвана, и смотрит на Джисона. — Тебе станет легче. Мне тоже. Так что, делай. Без колебаний. Джисон молчит. Он не хочет с ним разговаривать. Он даже не смотрит на него. — Спасательный круг, говоришь? Вдруг выдает Хан, после минутной тишины. Затем поднимает взгляд. — Может и так? Он ведь тоже для меня, как сказал Хёнджин, моё лекарство от всех моих бед. И я не понимаю тебя сейчас. Что ты увидел в этом такого плохого? — Джисон отпускает злость, и выдергивает руку из хватки Хвана. — Ты хоть что-нибудь понимаешь в отношениях? А в дружбе? — Джисон. Чанбин уже хотел ударить его первым, чтобы тот ударил его в ответ. Но только по сильнее. До крови. — Слушай, ты завидуешь? — Пожалуйста, прекрати. — Хёнджин говорит тихо, и опускается ближе к другу, — Перестань. — Чему мне завидовать? — в его голове плохое продолжение этого предложения. И он улыбается, как дьявол. — Тому, что ты влюбился в психа? Доля секунды. Всего одна гребенная секунда, и Чанбин уже лежит на полу, сверху которого беспощадно кулаками его избивает Хан. Так сильно, так больно. Хёнджин тоже рванул к ним, чтобы унять их друг от друга. Но он понимает, что ему сейчас сил не хватит. — Придурки, чертовы. Больные на голову. Как я с вами связался? Идиоты. Да чтобы я ещё раз, хоть ещё один чертов раз, вас разнимался друг от друга. Да не в жизнь. И тут же он лезет между ними, получая от Сона кулаками по рукам и плечам. У Джисона глаза стеклянные, он не видит, не слышит. Он лишь видит Минхо. Такого милого, радостного, беспомощного. Над головой которого, большими красными буквами написано «псих» и звуки тревоги. А затем милый Минхо закрывает уши, и падает. Ведь он боится шумных мест, громких звуков. Он падает на колени, а кулаки Джисона на лицо друга, размазывая кровь. Не обращает внимание на Хенджина, на избитого Чанбина. Ему будто крышу снесло. Тормоза отказали. Он делает это на автомате. — Пожалуйста. Кричит Хёнджин. И подходит сзади, хватая друга и оттягивая назад. — Ты псих. Не Минхо. Джисон, ты больной. — Хёнджин падает сзади на диван, ногами и руками обнимая друга. — Ты если Чанбина избил, на Минхо тоже руку поднимешь? Тебе лечится надо. Придурок. Мне страшно. Если я тебе что-то не то скажу, ты меня на тот свет отправишь? — Я.. я. — он будто только глаза открыл. Только увидел, что происходит. Что там? Со? Лежит, не двигается. — Он жив? — Да, слава богу. Выдыхает Хван. — Слушай, у тебя проблемы с агрессией. — Чанбин? — Джисон пытался высвободиться из цепких рук, Но Хёнджин не дал. — Дай мне посмотреть на него. — Я тебе скажу кое-что. И если ты поднимешь на меня руку, я больше не хочу с тобой общаться. Но мне плевать, я должен это сказать. — Говори. — Ты говорил нам, что не хочешь быть похожим на отца. Что ты никогда не станешь, как он. — Я такой? — Нет. Ты хуже. Ты похож на свою мать. — тихо произносит парень. — В детстве ты не замечал? Она всегда такой была. Её вечно что-то не устраивало. Она каждую неделю кого-то из персонала увольняла с громким скандалом. На тебя много чего свалилось, из-за её агрессии. И теперь, ты как она. — Я не такой. — мотает головой вспоминая, те самые дни. Когда женщина могла стол перевернуть за обеденным столом. Когда хоть что-то её не устраивало. — Хёнджин прав. Слышится очень тихо. Двое из них переводят взгляд на Со. Который еле поднимается, чтобы сесть. Затем парень вытирает кровь из носа, и хмурится от боли. — Всё настолько плохо? — у Джисона паника. Он так боялся превратиться в отца, что не понял, что уже похож на мать. Мать или отец, одна херня. Никто из них не лучше. — Тебе нужно поработать над собой, прежде чем помогать другим. — Хван наконец отпускает его. И отходит от них подальше. — Я не знаю, что там имел ввиду Чанбин. Но, я тоже думаю, что тебе сложно с Минхо. Он занимает всё твое внимание, и ты не обращаешь внимания на себя. Просто взял и забыл о себе. О нас уже и речи идти не может. — Вы хотите сказать, что Минхо… — Нет. Я не говорю, что Минхо плохой, и тебе нужно с ним расстаться. Ты ведь любишь его. Как и он тебя. — прерывает его Джин. — Я просто хочу сказать, что ты должен подумать о себе тоже. Минхо тоже обязан думать о тебе. Не в том плане, что ты поможешь ему, когда он захочет. А в том, чтобы помогать и тебе. — Он помогает. — С чем? — Мне с ним хорошо. Меня не волнуют проблемы с родителями, и с учебой. Я просто хочу быть рядом с ним и всё. — Вот видишь? — Хван скрещивает руки на груди. — Тебя не волнует, что с тобой происходит. А ты помнишь с какой целью ты предложил ему играть роль твоего парня? Как идиот влюбился. Позабыв о своей миссии. — Что плохо в том, чтобы влюбится? — Я не про это говорю. Это хорошо. Люби. Тебе никто не запрещает. — Хёнджин ходит туда сюда, жестикулируя руками, — Но какая была твоя изначальная цель? — Выбесить родителей. Показать им, что я больше не ребенок. Что я тоже человек. — он вспоминает. И тихо говорит. — Я помню. — И что ты сделал в итоге? — Мы играли свои роли. — Хан закрывает лицо руками, — Я не помню, как влюбился в него. Это было постепенно. — Ладно. Но это ведь хорошо? Это должно было быть хорошо. Вы должны были играть дальше, уже по настоящему. — Да. — грустно выдыхает Хан. — Теперь, что ты имеешь? — Хван остановился, снова скрестив руки и посмотрев на друга. — Тебя выгнали из дома. У тебя нет денег. Тебе перекрыли все счета. Дома тебя никто не ищет. Тебя вычеркнули из списка наследников. Твой парень уехал, даже не пишет тебе. — Зачем ты мне это сейчас говоришь? — Чтобы ты поднял свою тощую задницу, и наконец начал действовать. — поднимает он голос на друга. — Ты почти на дне. Хочешь упасть ниже? — Нет. — Что нужно сделать? — Дальше играть роли? — Ты идиот. — бьет он себя по лбу, и идет к другу, упав на колени рядом. Затем он дает Хану пощечину. — Сдурел? Хан хватается за щеку, и отворачивается. А Чанбин ухмыляется. — Ты сейчас должен встать на ноги, и начать обеспечивать себя самостоятельно. — Я пытался найти работу. Ну не берут меня, что я поделаю? — Ищи дальше. Пока не найдешь. — Я не хочу работать в офисе или кассиром. — Джисон, повзрослей уже. Ты теперь сам по себе. Богатый отец за тебя больше не заплатит и копеечки. Повзрослей и не лезь во все драки, как только тебе что-то не понравилось. — на эти слова Хвана младший закатывает глаза. — Ты знаешь, что самое сильное оружие на свете — это слова? — Да.. — Только словами можно ранить человека, больнее всего. А так же словами можно решить все проблемы. — Я знаю, Хёнджин~а. — Джисон стонет от боли в душе, и падает лицом в свои ладони. — Ты такую речь толкнул. Горжусь тобой. — улыбается Со. — Мы потом о тебе поговорим. — строго смотрит на друга Хван. А Чанбин нервно сглатывает. — Джисон, — тихо зовет его Со, — Извини, за психа. Я не хотел. Я не считаю Минхо психом. — Иди умойся, — поднимая голову говорит Хан. Затем держится за голову, и пытается спокойно дышать. Ведь всё, что сказал Хван, было правдой. Абсолютно всё. Ему открыли глаза. Он понял всё. Но теперь ведь нужно как-то встать? Фигурально. Нужно взять себя в руки. И теперь все его мысли об этом. — Да, Бинни. Смой кровь, и принеси мне аптечку, я обработаю раны. Хан поднимает голову снова, и с жалостью смотрит на старшего из них. — Извини, что дал волю злости. — шепчет он, и с виноватыми глазами таращится на свою работу. — Но ты же понимаешь, что спровоцировал меня? — Я заслужил. Поэтому нарывался на драку. — Это была не драка, а избиение одного. — фыркнул Джин. Чанбин ушёл в ванную. А Хёнджин за ним. — Что мне делать? Он уже не знает, чего хочет.