I'm with you

Знаете, что самым первым приходит на ум, когда он видит себя в зеркало? Увидев свое отражение измученного, усталого, до безумия разбитого человека, ему хочется иногда просто сдаться. Хочется один день пролежать дома делая абсолютно «ни-че-го». Но как он может? Если всё держится на нём? Он не может так легко всё бросить, и плыть по течению.  И вот в очередной раз он смотрит на себя, и жалеет. Жалеет о том дне, когда его мать угодила под машину. Хоть в этом нет его вины. Хотел бы он вернуться в прошлое, и исправить ошибку брата. Нет, Феликс не винит его за то, что он так поступил. Минхо ведь был ребенком. Не было уже сил сердится на кого-то. Проблемы нынешнего давили на психику. Их нужно было решать. Ведь кто тогда будет присматривать за старшим-младший братом? Кто будет опорой для матери? Кто будет их обеспечивать в будущем? Ведь Минхо с его проблемами не справиться с постоянной работой. Мать уйдет на пенсию. И что тогда, блять, делать Феликсу?  Ему иногда кажется, что его совсем не считают за человека. Словно он не умеет уставать. Робот? Скорее всего. Такое впечатление сложилось постепенно. Он всё больше брал дел на себя. Всё больше ответственности нес за себя и брата. И тогда Ынбёль поняла, что на него можно расчитывать. Минхо всегда знал, что Ликс его не бросит. Так что, в этой ситуации проблематично всё.  — Выглядишь убого. — парень грустно смеётся, и наклоняется к раковине, чтобы вымыть лицо холодной, отрезвляющей водой.  Всю ночь на пролёт он не давал волю слезам. Он запрещал себе это делать, по многим причинам. Ну, первое, и наверное самое гениальное, так это то, что с утра он будет выглядеть, ну не самым красивым. Второе, ну зачем ему плакать? У него что других дел нет? Третье, он не плачет. Он не из тех. Лучше заняться делом.  Хотя, так и хочется сейчас просто упасть и расплакаться, чтобы глаза болели, чтобы голос сорвать.  Он находился у себя дома, соврав Хо, что нужно прибраться в доме к приезду мамы. Конечно Минхо ничего ему не возразил, потому что, сам не был против побыть наедине с самим с собой. Да и к тому же, он видел каким был в последнее время его брат. Он не стал его раздражать с вопросами. Хо знал, что ему нужно немного времени, чтобы прийти в себя, и тогда Феликс уже сам не сможет замолкнуть, рассказывая, какой ужас происходит у него на душе.   — Соберись.  Он хлопает себя пару раз по щекам, и смотрит в зеркало, чуть нахмурившись.  — Держись. Не смей.  И первая слеза.  Он её быстро стирает. Вторая.  И вот он уже сидит на полу оперевшись руками об пол, и горько рыдает. Сердце сжимается от боли, от усталости. Голос срывается на крик, голова начинает болеть. Так хочется, чтобы кто-то ударил его со всей силы, чтобы помогли прийти в себя.  Феликс обычно не много плачет. Он сдерживает всё в себе, а затем из-за одной ерунды он может упасть прямо на месте и разрыдаться.  В прошлый раз, это было около полугода назад. Тогда он стрессовал на счет поступления. И тогда он не мало слёз выплакал. Эта ситуация ему кажется хуже чем та. Ведь тут присутствует одиночество, при этом рядом есть его друзья и семья. И вроде как любовь есть, и одновременно её нет. Завал по учебе. Кучу других дел, где он должен преуспеть. Вот например сегодня.  Ынбёль возвращается домой с командировки. И за ней нужно заехать в аэропорт. Нужно убраться в доме и приготовить ужин. Затем нужно сделать домашку по философии. Реферат по психологии. А ещё забрать брата, чтобы вместе встретить маму. И всё это за один день. Когда он должен успеть? Пускай он лежал до двенадцати дня в кровати, пытаясь заставить себя сделать хоть что-либо. И плевать ему, что время поджимает. Он должен успеть сделать всё. Нет, каких-то важных причин для этого. Он мог позвать Минхо на помощь, хотя бы с уборкой и с ужином. Мог попросить друзей помочь с рефератом. Мог отправить такси за матерью. Но он поставил себе цель. Цель такая, что он должен сам. Иначе Феликс не будет Феликсом, если переложит ответственность на кого-то ещё. Это его роль. Он не отдаст её никому, пока из носа кровь не пойдет. С дальней комнаты раздаётся звук с телефона. Кто-то отправил сообщение. Но у него нет времени. Ему нельзя отвлекаться. Поэтому поднимаясь с места, собрав все силы в кулак, он вытирает слезы руками как может. Глубоко вздохнув, он смотрит в зеркало. — Ну вот, ты дал чувствам вырваться наружу, а теперь соберись и начни работать.  Он всегда был строг с собой. Потому сейчас он будет носиться по дому, лишь бы успеть, лишь бы не разочаровать никого. Он ведь идеален.  *** Как они нашли это место? Откуда он вообще узнал о нем? Ведь это самый уединенный уголок этого города, как им показалось. Здесь не бывает лишних людей. Не бывает толпы. Да и вид прекрасен. Для всяких пикников это место просто находка.  И первый вечер, который они провели там, был незабываем.  Они оба уже знали, что у них есть симпатия друг к другу. Это было видно. Это было очевидно. Учитывая, какими они были неловкими, когда случайно касались друг друга. Хоть и намеренно.  В глазах могли прочесть, «да, мне нравится, сделай так ещё раз». И всегда выполняли просьбу повторить. Это никак не оглашалось, это было понятно.  И у обоих такое впервые. У Ликса никогда не было такого, что внутри бабочки порхали врезаясь друг в друга. У Чанбина не было такого, что мышцы лица болели от улыбки. И всё это было так прекрасно.  По крайней мере, Было.  Но что стало потом?  С каждым днем все ухудшалось.  Чанбин говорил о Хёнджине. Феликс отворачивался и отнекивался, говоря, что не будет с ним даже разговаривать, если он дальше продолжит портить вечер. И сложилось впечатление, словно погода становилась прохладнее, из-за их постоянных ссор. Чем сильнее была ссора, тем холоднее было.  И вот, снова прийдя на это место. Сидя на том же полюбившемся поле, Чанбин смотрел на прохожих. Раздумывая в голове, а какие у них проблемы? С чем они столкнулись? С чем им приходится бороться? Наверное потому что сам боялся разобраться в своих. Они с Феликсом разговаривали вчера вечером, по телефону. Как раз перед тем, как Ликс впал в какую-то депрессию.  Не сказать, что разговор был плохим. Или кто-то кого-то обидел. Нет, совсем наоборот, они беседовали, как ни в чем не бывало. Хотя оба понимали, что дальше возможно «их» уже не будет. Было трудно держать в секрете то, что делает тебя счастливым. Хотелось растрепать всем друзьям и близким. Чтобы все были счастливы за них тоже. Иначе улыбка треснет, сердце остановится.  Феликс не раз просил Со о том, чтобы сказать всё Хвану. И будь что будет. Потому что, как иначе им быть вместе?  И Чанбин всегда отвечал, не время. Что означало «никогда». Они оба это понимали. Это было слишком очевидно.  Возможно поэтому проблема сегодняшнего настроения Ли было таким.  Убираясь в доме, и собирая фантики от конфет, которые он купил для мамы, он пускал слезу. Потому что он сидел на диете. Он хотел быть красивым для него. Для этого нужно было перестать наедаться сладким.  — Нужно купить ей ещё конфет.  Стирая слезу проговаривал он. А Чанбин сидит на траве, с застывшими пальцами на клавише в чате с Ликсом. Опасаясь написать ещё одно сообщение.  Сообщение, которое тот не прочитал всё ещё маячит перед глазами, из-за чего появлялось желание, удалить его. Ведь прошло уже пару часов. А Феликс обычно отвечает моментально. Ведь у него всегда всё получается. Ведь у него всегда кучу времени. Ведь он это Он.  — Может позвонить?  Шепчет он раздумывая свой план.  — Нет, это бред. — но палец передвигается к кнопке вызова. — И что ты ему скажешь? «Хей, давно не болтали»? — пародирует он свой же голос, но более веселым. — Ты дурак? Просто скажи, «я соскучился, давай увидимся». — Со засмеялся своим же словам, — После всей каши, которую я сам же и заварил? Нет уж.  Но не проходит и пары секунд, как этот большой глупый мальчик нажимает на вызов и прикладывает телефон к уху.  Да он очень соскучился по нему. Ему не хватало его улыбки, чтобы поднять настроение. Не хватало долгих разговоров и глупых шуток. Скучал по прикосновениям и мягким поцелуям.  И ожидая ответа, слушая гудки, его уверенность всё угасала и угасала. С каждой секундой эта затея казалась глупой. Но уже было поздно, потому что на том конце трубки на него накричали.  — Чего надо?  Его голос был, не то, чтобы злым, скорее уставшим. И громким. — Хотел поболтать.  — Не наболтался вчера?  — Я просто… — запинаясь в собственных словах, он бьет себя по лицу, и открывает рот, чтобы что-то сказать.  — Что? — Слушай, я сейчас на нашем месте. И мне так одиноко здесь одному. Тебя тут явно не хватает. — Бин кусает губу, в ожидании ответа. Но ему так не хотелось слышать разочарованный вздох, которым его одарил парень.  — Если тебе там одиноко, иди в место где кучу народа. — Чанбину не нужно было видеть, чтобы понять, что Ликс закатил глаза так сильно, как только мог. — Ты не хочешь прийти сюда? Мы бы посидели…  — Нет у меня времени на всяких одиноких, жалких придурков. — это прозвучало резко. Так и должно было быть. Он хотел, чтобы Со это воспринял близко к сердцу. Но конечно сразу же пожалел. И Чанбин слышит, как что-то падает на пол. И разбивается. Что-то стеклянное.  — Блять, я так устал. — теперь он слышит, как парень, которого он успел полюбить, плачет навзрыд не скрывая своих истинных чувств. — Я не хочу никуда идти, я хочу лежать дома и кушать конфеты.  На этом Ли сбрасывает трубку, а у Со сердце ускоряет темп.  Поднимаясь с места и чуть ли не мчась на своих двух в магазин за конфетами, Чанбин переосмысливает своё решение о том, чтобы они расстались окончательно. Им нельзя быть порознь, нужно всё исправить.  *** Он не знает, какие конфеты любит Феликс. Он не знает, в какой квартире он живет. Но помнит дом. Так как однажды провожал его после прогулки.    Это был холодный вечер, и тогда он предложил ему свою джинсовку. Совершенно точно понимая, что Ликс оставит её себе. И он не против. Он только рад. Это был ещё один повод, чтобы встретиться снова. Якобы вернуть вещь хозяину. Но так случалось, что «ой, забыл, но обещаю, в следующий раз точно верну».  — И что мне делать?  К его счастью из этого дома выходила пожилая женщина, которая придержала для него дверь, чтобы он вошел внутрь. Но какая от этого польза? Он не знает какой номер квартиры.  — Ладно, он вроде говорил, что четвертый этаж.  Он это помнит наверняка, потому что Ликс рассказывал, как однажды уронил телефон с четвертого этажа, пытаясь сфотографировать красивый закат.  Ну вот, осталось дело за малым. Понять какой из двух квартир тот самый.  Тут не было никакой игры в логику. Он просто положился на детскую считалочку и доверился судьбе.  — …раз два три, королевой будешь ты. — и пальцем он указывает на бордовую дверь, которую он сразу заприметил, и желал, чтобы эта была она. — Так ладно, надо позвонить в звонок.  Он не заметил, как ладошки вспотели и стали трястись.  — Надо позвонить. — твердит он себе, но никак не нажмет. — А вдруг это не его квартира? А если это вообще не этот этаж? — Он сделал пару шагов назад. Бин не думал, что он такой трусливый, что даже в звоночек позвонить не может. — О, идея. Боже, я такой умный.  Вытаскивая телефон из кармана, он набирает Феликсу. Конечно он ждет, что тот снова начнет на него кричать, но в этот раз всё будет иначе.  — Хватит мне названивать, я занят. Дел по горло. — сонно произнес Ли, явно не делая ничего. — Открой дверь.  — Что? Что тебе открыть? — Бин слышит какое-то копошение в трубке, и выпрямляется в спине, чтобы если вдруг, Феликс решит посмотреть в глазок. — Ты че тут забыл? И как вообще нашел меня?  Да, он явно смотрел на него через глазок. Только не понимал из какого.  — Дурак, повернись на пару градусов левее. Ты смотришь в другую квартиру.  И наконец Со слышит любимый смех, из-за которого ему неловко и приятно одновременно.  — Ой. — Чанбин с уверенностью подходит к нужной двери, и тот её распахивает впуская гостя в дом. — Привет. —он улыбается, потому что наконец видит его, и при этом улыбка сходит с лица, потому что он видит его. Видит в каком он состоянии. — Ну? Что ты тут делаешь?  Конечно он рад его видеть. Ещё немного, Феликс задушит его в объятиях. Но, пока он держится. Чтобы не совершить глупость.  — А ты что делаешь? — парень осматривается и видит осколки разбившейся, похоже вазы. — Что за разгром?  — Я вообще-то дома убираюсь. — прищурившись он смотрел на него.  — А ну, это видно. — неловко усмехнувшись этой картине, Чанбин прошел дальше. — А, ой, кстати, — протянув ему руку, в которой была коробка конфет, он так ярко улыбнулся, — это тебе. Ты же хотел лежать и кушать конфеты. Вот я и здесь.  Феликс хмурится и бьёт его по руке. Совсем не жалея, когда видит чужое кривое лицо от боли. — Эй, за что? — Бин потирает место, которое жжет после удара, и недовольно морщится.  — Сколько раз я тебе говорил, что я на диете? — Феликс возмущенно визжит, и затем идет в глубь квартиры, откуда-то поднимая тряпку, — Какие ещё конфеты?  — Зачем тебе сидеть на диете? Я не понимаю, — и в этот момент Со думает, зачем он вообще ляпнул, не подумав. Ведь сейчас, Ли, который шел впереди, так медленно поворачивается на пятках, а на лице безумная улыбка. — Ну я имею ввиду, ты ведь и так стройный и красивый. Не думаю, что тебе нужна диета, чтобы хорошо выглядеть. — Со сразу же подходит, положив руки ему на плечи, предварительно отложив коробку конфет на тумбочку. — Тебе просто нужно быть самим собой. Это и делает тебя красивым.  Феликс много думал, действительно ли ему нравится этот парень. Или может он просто хочет ему нравится. Чтобы за ним бегали и ухаживали. Первое время ему так и казалось. Нет, не то, чтобы казалось, он был в этом уверен. Но со временем, он понимал, что уже сам погрузился в эту тошнотворно милую обстановку.  Так и хотелось сказать ему, «я люблю тебя».  Но было нельзя. — Давай я сам решу, ладно? — он должен быть сукой. Раз с ним так подло поступили. И скидывая чужие руки, Ликс разворачивается направляясь в ванную комнату.  Там он закрывается от Со, подойдя к зеркалу он руками закрывает лицо.  Вы могли подумать, что он плачет. Или он расстроен. Вот только, он улыбается. И он точно уверен, что на самом деле ему приятно слышать эти слова, после тяжелой ночи.   — Слушай, а где у тебя тут моющее средство? — доносится через дверь ванны, — и перчатки. Я не могу убираться, без перчаток. Кожа потом раздражается, краснеет и чешется. У тебя такое бывает? Милый, тебе нельзя работать без защиты. Возьми и себе. Не дай бог, твоя идеальная кожа будет сухой и не ухоженной.  Ему послышалось? Ли спешит открыть дверь, он совсем ничего не понимает. Он думал, если он нагрубит этому парню, то тот сбежит. Он хотя бы надеялся на это, потому что видя свое отражение, понимает, что такого как он никто не полюбят по настоящему.  — Ты хочешь мне помочь с уборкой? — у него глаза банки. Он так смотрит на Бина, который держит в руке швабру, и ведро. Который успел снять верхнюю одежду.  Чанбин кивает, как болванчик, и улыбается так слащаво.  — Перчатки? Сейчас принесу. — он сбит с толку. Но он не откажется от помощи. Точнее, нет, он бы точно отказался, если бы не горел желанием просто побыть пару часов наедине с Чанбином. Просто болтать и смеяться вместе. Просто смотреть на него и мечтать. Это ведь не запрещено?  Но конечно он не понимает, чего добивается Со. Но и спрашивать не будет. Потому что он боится ответа. А вдруг он просто хочет поразвлечься с ним. Или ещё хуже. У них всё взаимно, но им не суждено быть вместе. Друзьями быть сложно. Ведь они чувствуют и запоминают каждое прикосновение друг друга. И как после такого, когда сердце приятно щемит после яркой улыбки друг друга. Или когда видят боль в чужих глазах, усталость и безразличие к любимому делу. Чанбин однажды видел. Видел, как Ликс больше не получал удовольствия от танцев. Когда спешил уже закончить с этим и пойти домой, поскорее упасть лицом в подушку. И это всегда было так жалко лицезреть. Понимая, что ты тоже являешься причиной этого настроения.  Ли возвращается с двумя парами перчаток, с моющим средством, не забыв захватить ещё одну швабру. И конечно же благодарственную улыбку.  *** Проходит примерно около трёх часов, когда они устало вздыхают и падают на пол возле дивана.  Так тяжело дышат, словно сексом занимались. И эта мысль была первой, когда они встретились глазами и стали смеяться. Не осмелившись её оглашать, потому что было бы трудно потом не думать об этом и не желать.  — Знаешь, — произнёс Со на одном дыхании, осматривая чистый дом. Все полы вымыты, пыль вытерли, цветы полили, зеркала вытерли, окна вымыты, они сделали всё, что было нужно и не нужно. Чанбин настаивал. Потому что Феликс сказал ему уйти, когда они закончат с уборкой. Ведь ему ещё нужно сделать кучу других дел. — Не думал я, что прийдя к тебе с конфетами, буду возиться с тряпкой по дому.  Феликс смеётся и падает головой на плечо парня, скинув это на то, что он устал. Чанбин не возражает. А как он может? Он мечтал об этом. Двигается чуть ближе, чтобы Ли мог прилечь по удобнее.  — Эх, мне нельзя расслабляться, ещё есть дела. — но он не встаёт и не двигается совсем. Лишь закрывает глаза, и улыбается так умиротворенно. — Ты же мне поможешь?  — Предупреждаю сразу, в готовке  я полный ноль. Чаще всего я либо что-то заказываю, либо хожу по кафешкам. Но больше всего мне нравится не предупреждая приходить к Хёнджину домой, — рассказывая свою веселую жизнь, под конец его улыбка сходила на нет. Но нельзя было заостряться на этом. Не стоит предавать этому какую-то огласку. — Он всегда готовит что-то вкусное, на подобии мишленовского ресторана.  — Минхо раньше готовил. Очень давно. А сейчас он даже не знает, как заварить макароны. — тяжело вздыхая говорил Ликс. — Почему так?  — Мм, ну, были трудности со здоровьем. Были дни, когда он лёг в больницу из-за отравления. — вспоминая те тяжелые дни, его лицо помрачнело. — Он хотел приготовить мамин фирменный пирог. Но он оказался сырым или типа того. Вот так он и оказался с отравлением. Ему промывали живот. И тогда он обещал самому себе, что больше не возьмется за готовку. — Ли пожал плечами, не понимая, что за глупое обещание дал себе Хо. — Но знаешь, ему это нравится. Просто ему нужно помочь вернуть то самое волшебство готовки. Он ведь смотрит всякие кулинарные шоу, и когда мы ходим по кафе, всегда критикует заказанную еду. — Ли поднимает голову, и смотрит прямо в его глаза. Немного ближе, чем ему казалось вначале, — А когда он ест мою еду, он постоянно находит какие-то изъяны. То не досолено, до слишком много перца. Либо мясо твердое, либо суп слишком густой. — он возмущается, а Чанбин умиляется всему этому, — но при этом, мамину еду он любит и ест с добавкой. Мою он даже может не доесть, и выкинуть в мусорку.  — Я бы хотел попробовать твою еду. — неожиданно выдает Со. — Как-нибудь? — Ну не знаю. — закатил Ли глаза, — А ты разве заслужил?  — А чем это я не заслужил? Я вообще-то отдраил твой дом. — Со махал руками, показывая места, где он особенно постарался.  — Если поможешь с рефератом, — пожал плечами Ли, и встал с места, протягивая руку Бину, — а я пока буду готовить ужин. — На какую тему? — парень хватается за чужую руку, и поднимается следом, направляясь в комнату Ликса. — Там слишком все замудрено, название длинное. — младший снова пожал плечами. Зайдя в комнату, где он тут же приземлился на крутящийся стул, включил ноутбук. — Ты устал? — Нет, всё нормально. Чанбин разлегся на мягком матрасе, раскинув руки и ноги.  — Если устал, то можешь просто посидеть рядом со мной, пока я буду на кухне.  — Я могу сидеть с тобой на кухне, делая твой реферат. — Чанбин приподнимается на локтях, смотря завороженно на парня, что вбивал пароль для разблокировки экрана ноутбука прикусив губу. — Тебе правда не составит труда? Ты ведь и так уже много чего сделал.  — Но при этом, — Чанбин садится на кровати, — Ты ведь не заставлял меня. Я сам вызвался помочь. Феликс смотрит на него, как-то виновато, и мягко улыбается. Его это бесит, но ему нужна помощь. Если они вместе за часа три управились с уборкой, он бы весь день этим занимался. К тому же, он терпеть не может делать рефераты.  — Ладно.  Феликс сдается.  *** По всему дому витал приятный запах жареного мяса, и тушеной капусты.  Феликс стоял у плиты, и в очередной раз помешивал еду в сковородке, при этом успевая в духовке испечь пирог. Такой простенький, на скорую руку, и если честно, в голове у Чанбина прошлась мысль, которой он улыбнулся, и уже не мог стереть её с лица.  — Женюсь на нём, — как бегущая строка, что горела красным.  У Бина уже желудок урчал. Так ему хотелось попробовать то, над чем так старается Феликс.  — Ну что? Как там мой реферат? — младший садится на стульчик рядом, и заглядывает в экран ноутбука. — Ого, ты так много успел. Ты же в курсе, что мне хватит и десяти страниц?  — Пусть будет пятнадцать.  — Мне придется учить на пять страниц больше, — закатывает он глаза, специально раздражая парня, что так старался писать на отлично. В стиле самого Феликса.  — Не ну вот это наглость. Я значит сижу тут с кривой спиной, с ноющими глазами, напечатал ему страниц пятнадцать, а он ещё не доволен. — Со театрально вскидывает руки, затем скрестив их, обидчиво смотрит на него, — Делай сам. — Тогда ты сейчас пойдешь к себе, закажешь еду на дом. И будешь сидеть, кушать в одиночестве. — Ликс улыбается ехидно, и язык показывает в конце. А когда убегает к плите, разворачиваясь на пятках, смотрит на Бина, и мысли одна за другой, которые нельзя воплотить, лезут, и он кусает губу до боли, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость. В стиле: «давай жить вместе, мне нравится быть рядом с тобой». — Что? Феликс засмотрелся на него. Он не может себя сдерживать, у него тоже есть чувства. Он хочет кричать о них. Чтобы дошло до того самого человека.  — О нет, ничего. — отмахивался парень. — Ты явно хотел что-то сказать.  — Нет, правда, ничего.  И сердце его забилось сильнее. Быстрее.  Стоило Со встать с места, и медленными шагами подходить к нему всё ближе и ближе. Заставляя все внутренности перевернуться. А дыханию остановится.  Бин остановился в шаге. Он не делал ничего. Просто взглядом будто парализовал.  — Говори. Мне уже очень интересно.  — Что если нет? Что ты тогда сделаешь? — Ли пальцем тыкает в его плечо, толкая.  — Тогда мне придется, — он движется ещё совсем немного. — Как-то заставить тебя, да? — Даже под пытками, у тебя не получится.  Феликс сам перестал замечать, как отвечает всем этим странными движениям. Ладонью он ведет вверх по предплечью Бина, а взглядом скользит по губам.  — Любого вида пытки? — он переходит на шепот.  Эта атмосфера была омерзительно возбуждающая. Так и хотелось раздеть друг друга прямо тут, прямо сейчас.  — Ну, я думаю, да. — Феликс запинался в собственных словах. Стоило Чанбину медленно коснуться его плеч, и аккуратно спустится вниз, до самых кончиков пальцев, а затем закрепить их руки в замок.  После он приблизился ближе. Ощущая теплое дыхание парня, и он не мог не улыбаться. Чанбин понимал, что творит всякую хрень. Но, как же он скучал.  — Ты ведь этого не хочешь. Ты же сам всё испортишь. Мы договорились остаться друзьями. — Феликс не выдержал. Он выбирал между льдом и огнем. И выбрал лед. И теперь, когда он отпустил чужие руки, и сделал пару шагов в сторону, на его лице появилась какая-то злоба. Чанбин опустил голову, понимая, что сам виноват во всем. — Не совершай ещё одну ошибку, из-за которой, потом будешь страдать. И не только ты, но и я тоже.  — Послушай… — Нет, это ты послушай, — хоть и голос дрожал, но это было мало заметно. Он должен был все высказать. Его должны были услышать, — Ты не можешь влюбить меня в себя, а затем бросить, как какую-то дворняжку. — он был готов разрыдаться сейчас. Это было невыносимо. Сердцу так и хотелось взорваться от тех эмоций, которые он сейчас пытался сдержать в себе. — Но что хуже ты не можешь после всего этого, просить меня остаться друзьями. Но я согласился.  — Я знаю, я идиот. — Да, ты блять, идиот, — и первые две соленые дорожки слез покатились по щеке. Феликс не мог показаться слабым, перед человеком, которого любит. — И что теперь? Ты приходишь ко мне, и всё вроде хорошо. Я по прежнему люблю тебя. А ты по прежнему «хороший друг». А потом, твоя тупая бошка придумала, что тебе нужно, — и тут он замолчал, потому что ком в горле мешал говорить.  — Феликс, я знаю… — Я ещё не договорил, — Ликс пальцем указывает на него, чем заставляет его замолчать. — Что тебе нужно взять и поцеловать меня? Ты ведь этого хотел? — Чанбин виновато смотрит, и кивает, — Может ещё и переспать? — Нет. Совсем не так. — Чанбин сделал шаг к нему навстречу, из-за чего Ли поставил руку вперед, не позволяя тому приблизиться хотя бы ещё на сантиметр. — Феликс, я тоже скучаю. — Да мне плевать. Ты всё решаешь в наших отношениях. Ты говоришь, как лучше, и мне не остается ничего, кроме как подчиниться. — Феликс толкает его. — И я не против, потому что думаю, что тебе так будет лучше. Для нас всех? Вроде как. — он стирает слезы, и натягивает маску серьезного и сурового человека. Ведь если он пустит хоть ещё одну слезу, он себя ударит. — Но потом ты делаешь такие тупые вещи, и я думаю, «может пусть так оно и будет? у нас будут недоотношения, про которые никому нельзя знать» и даже так, я был бы счастлив.  — Я не хочу, чтобы всё было так. Мне не нравится, что я не могу, как раньше вести себя с тобой. — Чанбин отворачивается, и шагает по кухне, — Мне приходится искать причину, чтобы встретиться с тобой. Когда раньше мог просто позвать тебя погулять. Ты говоришь так, словно мне не тяжело. Я между двух огней, пойми. — Чан стал за стульчиком, руками опираясь о неё. — Я не могу постоянно разбивать сердце своего лучшего друга.  — Ты должен был подумать об этом прежде, чем признаваться мне в любви. Да я во всём виню тебя. Потому что, если бы ты не заговорил со мной, я бы даже не обратил на тебя внимания. При всем при этом, ты знал, о чувствах твоего друга ко мне.  — Ты мне тоже был не безразличен. — И? Ты мог поговорить об этом с Хёнджином. Как-то решить эту проблему. — Феликс истерически улыбнулся, махнув рукой, — В итоге дал другу, просто преследовать меня, и окончательно стать одержимым.  — Я признаю свою ошибку. Ты прав. — он сдаётся, и выдвинув стул, садится на него, закрывая лицо руками. — Но уже есть то, что есть. И я не знаю, что мне делать дальше.  — Я знаю. — Ликс садится напротив. — Мы друзья. Но я буду избегать тебя, как могу. Потому что если мне не суждено быть с тем, кто мне дорог, нужно убить эту любовь. И будет намного легче, если ты будешь далеко от меня. — Нет, погоди. — Чанбин готов был швырнуть этот стол, что стоит между ними, чтобы оказаться ближе к нему, и не дать ему сбежать. — Я совершил ошибку, и хочу её исправить. Феликс, дай мне время, всё будет хорошо. — Как? — Я расскажу всё Хёнджину. — он сглатывает ком в горле, и садится обратно, — Только нужно время. — Ты говоришь это в серьез? — Я не могу с тобой просто дружить. — Бин улыбается, когда видит, как Ликс отворачивается пытаясь спрятать улыбку. — Как я могу дружить с тобой, если буду мечтать о поцелуе? *** Это очередной раз, когда их разговоры или посиделки заканчиваются с выяснениями отношений, с тех пор, как они расстались. Но в этот раз всё иначе. Не смотря на то, какой иногда Чанбин может быть глупым, Феликса он смог охмурить. И это странно, потому что Ликс всегда считал, что его привлекают только сильные, и серьезные люди. Откуда же он мог знать, что в душу залезет такой ранимый, добрый и глупый парень?  Чанбин ушёл сразу, как только ужин был готов, и они в тишине поели. Это было жутко и неловко. Или жутко неловко. В общем итог один, они оба были не в восторге.  Когда переглядывались и тут же отводили взгляд, потому что знали, что их история ещё не закончена. Будет новая глава. И они оба надеются на то, что она будет счастливой. Они не готовы полюбить ещё кого-то другого.   *** — Ты дверь закрыл? Не хватало ещё, чтобы ограбили твой дом. — они уже стояли на улице, перед подъездом и ждали такси.  — Умоляю. Что там ценного? — усмехается Ли старший, и садится в машину, что подъехала к ним.  — Твой кот. — Ликс уже захлопнул дверью, когда Хо уже хотел выйти и побежать за ним. — Уже поздно. Сиди поджав хвостик, котик.  — Не называй меня так. — возмущенно Минхо отворачивается к окну, и хмурится. — Когда Джисон тебя так называет, ты не бурчишь. Почему мне нельзя? — Ликс смеется, хотя ему если честно совсем не до смеха. Хотелось всё рассказать брату, и по плакать ему в плечо. — Или тебе больше нравится, «олух»? — Слышь ты, курица не доделанная, — Мин поворачивается с кулаком, — Давно по харе не получал? — Ой, испугал. — он закатывает глаза, и усмехается тому, как тот покраснел. — кое-кто застеснялся? — Знаешь, не буду тебя бить, — Минхо раслабляется и садится на своем месте удобненько, — Все таки маму встречать едем.  — Да, ты даже поспал сегодня? Молодец.— Феликс похлопал в ладоши, ярко улыбаясь. — Сегодня особенный день, я должен был выглядеть хорошо.  — Да, жалко таких дней редко бывает.  — Ладно, от одного удара мама не сильно расстроится. Скажем, что об дверь ударился. — в этот момент машина пезко поворачивается, что Мин падает на брата, и они в голос громко смеются и пихают друг друга.  — Слезь с меня. — Ликс толкает его в лицо, и смеется, что в глазах капли слез выступают.  — Да с радостью.  Хорошо, что они сейчас такие радостные. Ведь в дальнейшем им будет далеко не до веселья.