В твоих свободных землях я в плену

***

      Они ругаются. Негромко и не очень-то эмоционально, но Уилл слышит, как Ганнибал понизил голос, пытаясь затронуть первобытное в Чио, вот только она не отступает. Их слов не разобрать, не понять, что же они не поделили, на чём не сошлись, но никто из этих двоих не сдаёт позиций. Уилл откладывает карандаш, закончив свой список и слышит дверной хлопок. Это Чио, она всё же сдалась и предпочла бегство. Чио стремительно спускается по ступенькам, её волосы выбились из пучка, и она нервно поправляет непослушные пряди. Пролетев мимо Уилла, она хватает свою кожаную куртку с вешалки и дёргает на себя дверь.       — Чио! Стой! — Уилл нагоняет её уже на улице и протягивает свой список. — Буду благодарен, если купишь.       Та выхватывает листок, мельком читает что в нём и кивает, вновь переводя взгляд на Уилла. Стоит заметить, её взгляд неприветливый, а губы поджаты, Уилл предполагает, что она поссорилась с Ганнибалом из-за него. Чио уходит, а Уилл думает: он должен благодарить её за многое, но вместо этого был бы не против, если она не вернётся.       Уилл идёт обратно к дому, а после поднимается к Ганнибалу, которого застаёт напротив окна. Он стоит, придерживаясь за спинку кресла, всматривается куда-то вдаль, напоминающий древнего философа или барда. Наверно именно в такие минуты в их головах прорастало что-то поэтично гениальное.       — Она становится похожа на тебя?       — Тогда бы мне пришлось её убить, — отвечает Ганнибал и щурится, когда закатное розово-золотое солнце облизывает его профиль. — Но Чио упряма. Почти как ты.       Уилл не вдаётся в подробности их ссоры, ему и так понятно, что яблоко раздора он.       — Раз так, то нам не стоит ждать её к ужину. Я бы не пришёл.       — Да, но она будет к обеду уже следующего дня.       — Ты переживаешь за неё? — спрашивает Уилл, переминаясь с ноги на ногу.       — Нет.       Уилла устраивает этот ответ, и он направляется в кухню готовить ужин на двоих. Чио и правда не пришла к ужину, теперь на её месте так гармонично стоят альстромерии. Уилл накрывает на стол: диетическое рагу из кролика, пюре и свежий гранатовый сок вместо вина. Ганнибал не хвалит кулинарные таланты Уилла, но и не раздаёт советы, как из имеющихся продуктов сделать лучше. Они ужинают, придерживаясь тишины, Уилл знает, она не самая комфортная для Ганнибала. Обычно он предпочитает смаковать не только еду, но и беседу.       Уилл заканчивает первым, откладывает в сторону приборы, вытирает салфеткой губы, наблюдая за плавными движениями Ганнибала, тот беззвучно разрезает на два последних кусочка мясо, медленно протыкает его вилкой, немного прикрывает веки, когда опускает мякоть на язык. Вечер в тишине по кэрролловски сюрреалистичен и Уиллу кажется, даже если сейчас сойдутся полюса, на этой кухне ничего не изменится. Ничего не меняется и после того, когда Ганнибал приглашает Уилла к себе и просит о помощи.       Он стоит позади инвалидного кресла, его атласный халат запахнут небрежно, виднеется обнажённая грудь. Ганнибал старается сохранить лицо, нацепив маску безразличия, но Уилл знает, как для него болезненна собственная полу беспомощность.       — Я наберу сначала воду, — Уилл скрывается в ванной комнате и подмечает, как сильно она отличается от его.       Здесь не просто душ, а практически настоящее джакузи, если этот дом и пытались когда-то реконструировать, то начали с этой комнаты. Уилл оглаживает позолоченные ручки и только потом включает горячую воду, а уже через пару секунд пар облизывает миндальные стены. Набрав полную ванну, он возвращается в комнату Ганнибала. Тот так и стоит на месте.       — Это было жестоко с твоей стороны.       — Что именно? — не понимает Ганнибал.       — Не сказать, что у тебя такая ванная.       — Оу, — Ганнибал забавно округляет рот. — Ты был бы не прочь помыться у меня?       — Ещё бы, в твоём корыте можно рыбачить, — Уилл протягивает руки, и Ганнибал принимает его помощь.       Он крепко сжимает ладони и давит на Уилла своим весом, делая неспешные шаги. Уилл проводит его в ванную комнату и садится на бортик, позволяя Ганнибалу самостоятельно справиться с одеждой. Пар мгновенно окутывает его тело, липнет к пергаменту оголившейся кожи. Следом за халатом спадают и атласные домашние брюки. Уилл отворачивается и часто моргает. Под одеждой Ганнибала повязка, он снимает её, демонстрируя послеоперационные швы.       — Подай тот пакет.       — Что? — Уилл вздрагивает.       — Вон то, на раковине, водонепроницаемую повязку.       — Да, конечно, — Уилл поспешно протягивает повязку и возвращается на бортик. — Что мне делать теперь?       — Помоги зайти в воду, сам я не залезу, — приклеив защитной слой на швы, он выпрямляется, расправив плечи.       Уилл позволяет Ганнибалу опереться на себя, чувствуя через одежду жар его тела. Конечно, сейчас не такого сильного, но всё ещё стройного, для многих женщин, да и мужчин привлекательного. Ганнибал аккуратно перекидывает ногу через бортик и, прикрыв глаза, блаженно мурчит, соприкоснувшись с водой.       — Да, это было жестоко не сказать тебе про ванную.       — Смотри, не поскользнись.       — Думаешь мстить?       — Рассматриваю возможность утопить тебя по-настоящему.       — Именно здесь я буду не против, — Ганнибал опускается в прозрачную воду, крепко держась за запястья Уилла.       Окунувшись под воду почти до самого подбородка, он закрывает глаза, совершенно не смущаясь своей наготы и неприкрытого наслаждения. Уилл же мнётся в дверях и собирается оставить Ганнибала одного, когда тот зовёт его:       — Не уходи, Уилл.       Уилл выдыхает влажный воздух и ему кажется, что начинает кружиться голова.       — Мне всё равно нельзя отмокать больше, чем десять минут, — Ганнибал протягивает руку, указывая на бортик, приглашая сесть.       Уилл слушается, садится и пальцы сами по себе тянутся к воде, он погружает их в тепло, будто перебирая невидимые струны. Всматриваясь в расслабленное лицо Ганнибала, он пытается понять, когда же тот впервые увлёк его по-настоящему — человека добровольно отдалившегося от толпы, не понявшего её, и в ответ непонятого ей. И Уилл ни о чём не сожалеет, Ганнибал стал лекарством от всего, от скуки, тоски по несбывшимся мечтам и даже кризиса среднего возраста. Уилл никогда не задумается: вот ему больше тридцати, тридцати пяти, сорока, он что-то не сделал, кем-то стал или не стал, чего-то не добился. Его жизнь в другой плоскости, на изнанке обыденности, по ту сторону привычного и нормального. Всё так и должно быть с самого начала.       Уилл думает и его мысли такие же прозрачные, как и вода. Он опускает руку ближе ко дну ванны и соприкасается пальцами с пальцами Ганнибала. Тот улыбается еле заметно, но веки так и не поднимает.       — И всё же пора помыться, — его голос тихий, с хрипотцой.       Уилл соглашается и поспешно встаёт. Он тянет Ганнибала на себя, чтобы тот сел, а следом протягивает шампунь.       — Прости, теперь ты весь мокрый из-за меня, — говорит тот, со щелчком раскрывая бутылку.       — Хм, и правда.       Рубашка Уилла намокла, особенно закатанные, теперь потемневшие от воды рукава, брызги попали и на брюки.       Закончив с волосами, Ганнибал старательно намыливает верхнюю часть тела, а после просит Уилла помочь подняться. Теперь это выполнить сложнее, мыльная вода сделала поверхность ванны скользкой, и Ганнибал практически падает на Уилла, не удержав равновесие. Неловкость вызывает смех. Уилл держит Ганнибала в подобии объятий, прижавшись к его мокрому и горячему телу. Он не успевает понять, когда же мыло очутилось в ладони и тем более не улавливает момент, когда этим же куском глицерина провёл по спине, а затем плечу Ганнибала. Уилл делает полшага назад, они больше не смеются. Ганнибал стоит перед ним голый, мокрый, на половину покрытый пеной и позволяет дотронуться до себя, разрешает вымыть себя, будто это самое естественное, что может произойти между ними.       Вновь устроившись на бортике, Уилл аккуратно поглаживает живот Ганнибала, который ровно напротив его лица, оставляя молочно-пенный след. Он тщательно обходит повязку и опускается к сильным жилистым бёдрам, проходится мылом спереди и даже сзади. Он чуть притормаживает у самых ягодиц и, не выдержав, задирает голову, всматриваясь в лицо Ганнибала — два чёрных зрачка, как дуло пистолета. Нет, он не спрашивает разрешения, с чего бы, и даже вряд ли считывает его реакцию, скорее, пытается разобраться в собственных чувствах и желаниях. На удивление, в таких кристально чистых и на самом деле понятных. Именно это и настораживает его. Грудь Ганнибала вздымается часто, его скулы непривычно раскраснелись от жара. Уилл же кивает самому себе и его ладонь с мылом обводит небольшие упругие ягодицы. Когда он отводит взгляд от лица снова вниз, то видит у Ганнибала эрекцию. И это тоже естественно, как если бы Уилл узнал в себе ребенка, которому нечего бояться, которого считают временно освобожденным от взрослых проблем, а главное — стыда. Он обхватывает необрезанный и тяжёлый член Ганнибала ближе к корню и проводит рукой несколько раз, как если бы делал себе, добиваясь настоящего крепкого стояка, замечая собственное тошнотворное возбуждение где-то в солнечном сплетении. Оно требует выхода. Уиллу ничего не остаётся, он ласкает Ганнибала быстрее, большим пальцем обводит такую одновременно твёрдую и мягкую головку, потирает нежную уздечку.       — Ещё, — сквозь зубы шипит Ганнибал и сам себе сжимает яйца, чуть толкается в кулак Уилла, а свободной рукой шарит по стене, в поиске опоры.       Уиллу становится ещё жарче и это не от пара, его почти и нет, а запотевшее зеркало скорее безмолвный свидетель внезапной страсти. Схватив самого себя через брюки, Уилл увеличивает темп, чувствуя, как сильнее пульсирует член. И его член и член Ганнибала. Ганнибал кончает с приглушённым стоном и пачкает белёсыми разводами эмаль ванной и немного руку Уилла. Тот же пытается отдышаться, справляясь с собственным возбуждением без разрядки. Он вытирает ладонь о бок Ганнибала, а после прижимается лбом к его выпирающей бедренной косточки. Чувствует в своих волосах ласковую руку. И внезапно его запах — прежний.       Уилл всё же пользуется ванной Ганнибала, отмокает в ней до неприличного долго, но к себе так и не прикасается, как и к блуждающим редким мыслям, пребывая в сонной отстранённости. Когда Уилл выходит, то видит Ганнибала, который уже лежит в постели, его ноги укрыты одеялом, он не спит, читает книгу в приглушённом свете ламп. Уилл вытирает волосы и небрежно кидает полотенце на стол; ко всё ещё влажному и распаренному телу неприятно липнет одежда.       — Ты мастурбировал в ванной?       Внезапный вопрос Ганнибала обескураживает даже больше чем то, что случилось раннее. Уилл относит полотенце в ванную комнату, но, когда возвращается, Ганнибал всё так же внимательно смотрит на него, ожидая ответа.       — Нет, — со вздохом отвечает Уилл.       — Ты хочешь, чтобы я…       — Нет, не хочу Ганнибал, — перебивает его. — Я не хочу, чтобы ты мне дрочил.       — Ты жалеешь о произошедшем?       Уилл упирается ягодицами в стол и скрещивает на груди руки.       — И снова нет, мне показалось это… логичным. Я никогда до этого не был с мужчиной и не задумывался даже, что могу. Но с тобой, — Уилл вязко откашливается в кулак. — В какой-то момент мне даже захотелось взять у тебя в рот и отсосать.       Признавшись в этом, Уилл будто наконец вздохнул свободно и полной грудью, словно у него выздоровело раненое плечо. Ганнибала явно поразила подобная откровенность и его рот приоткрылся в удивлении.       — Только не спрашивай, почему я этого не сделал.       — Всему своё время?       — Ты всё ещё слишком самонадеян, Ганнибал.       — Возможно.       — Ты сам жалеешь?       — С чего ты решил?       — Ты дал мне всё, чего хотел и от меня получил то, с чем я не могу поделиться ни с одним мужчиной. Мы убили Дракона и после всего этого я всё ещё не сбежал, а добившись цели многие теряют интерес.       — Как не красиво сравнивать меня со «многими», Уилл, — с некоторой обидой в голосе произносит Ганнибал.       — Тогда…       — Тш-ш, — он прикладывает палец к губам. — Помолчи и просто останься сегодня со мной.       Ганнибал хлопает ровно два раза по свободной половине кровати:       — Просто сон, вместе.       Почему-то именно после этого предложения Уилл чувствует, как его заливает красной краской. Она обжигает уши, скулы, шею и даже грудь. Он раздевается и остаётся в одних боксёрах и футболке. Проскальзывает под одеяло к Ганнибалу, впитывая его тепло и проваливаясь в кроличью нору, стоит закрыть глаза.