Иваизуми моргнул, просыпаясь. Его мозг принялся быстро анализировать ситуацию, вспоминая, где он находится. Однако, на самом деле, не то чтобы этот факт действительно нуждался в глубокой умственной обработке: прекрасным напоминанием служил Ойкава, растянувшийся на левой стороне кровати. Его длинные конечности были повсюду, а грудь размеренно вздымалась и опускалась от ровного дыхания.
Иваизуми ворчал себе под нос, пытаясь выползти из кровати, не разбудив при этом своего соседа. Выпутавшись из его конечностей и простыней, одинаково сильно сковывающих движения, он наклонился, чтобы натянуть боксеры, потому что независимо от того, что они делали прошлой ночью, было бы странно расхаживать по чужой квартире голым.
Он мысленно определил это нижнее белье как боксеры, но ведь это были боксеры-брифы, не так ли? Они обтягивали его ноги и задницу. Иваизуми нахмурился, осматривая себя. Неужели вчера он бессознательно надел красивое нижнее белье, потому что знал, что увидит Ойкаву?
Иваизуми вдруг перестал доверять своему подсознанию. Это определенно был заговор против него.
Он прошел по ковру, тихо отворил и затем прикрыл за собой дверь, поднимая голову, чтобы оглядеть квартиру. Ему показалось, что он помнит, где находится ванн…
Иваизуми застыл на месте. На диване сидел мужчина — крупный мужчина — с растрепанными черными волосами и бровями, которые при виде нежданного гостя поднимались все выше и выше.
— О-охохо, — прогремел его низкий голос, уголок губ скользнул вверх, а золотистые глаза приветственно засияли.
Иваизуми был действительно рад, что додумался надеть хотя бы белье. Он лишь моргнул, слегка приоткрыв рот, все еще ошеломленный. Он не мог не отметить, что этот мужчина был почти так же привлекателен, как и Ойкава, хотя и в совершенно другом смысле.
— Так значит, это ты агрессивно доминируешь над Ойкавой, — снова заговорил незнакомец. Глаза испытывающего целую палитру эмоций Иваизуми расширились, но тот продолжил, щелкнув языком и подмигнув: — Неплохо.
Иваизуми указал налево.
— Мне нужно… — начал он, произнося слово «ванная» едва не шепотом. Он не мог пошевелить губами.
— Конечно, конечно, — кивнул мужчина, все еще ухмыляясь.
Иваизуми отступил, понимая, как все это выглядит, но сейчас ему было все равно.
Воспользовавшись ванной, он отчаянно сполоснул лицо водой. Он вспоминал каждый разговор с Ойкавой (их было меньше, чем ему хотелось бы, учитывая количество секса), и не мог вспомнить ни единого намека на «сосед по комнате». Он думал о его квартире, комнатах, вещах, но никаких признаков присутствия кого-либо, кроме самого Напыщенного Неряхи не было. Никакой дополнительной комнаты для другого жильца.
В середине этого мыслительного процесса Иваизуми услышал из гостиной скулящий голос Ойкавы:
— Куро-о-о…
Значит, его зовут Куроо.
— Почему ты зде-есь? — хныкал Ойкава, однако в его голосе не было ни капли огорчения. Иваизуми даже не был уверен, был ли он хотя бы немного смущен.
— В последнее время у меня не было хорошего приступа вуайеризма.
Раздался звук бросания чего-то. Потом еще раз. Ойкава вскрикнул.
Иваизуми вышел из ванной и увидел, как они тянут за противоположные концы диванную подушку. Они оба оглянулись, чтобы улыбнуться ему. Боже, это было настоящее словарное определение понятию «нервировать».
— Я вижу, ты познакомился с Куроо, Ива-чан, — весело проворковал Ойкава, одетый только в зеленые боксеры. — Мне очень жаль.
— Эй, это как-то подло, Ойкава, — сказал Куроо, переводя на него взгляд и прикладывая руку к груди, выпятив ее вперед: — Я добрый и нежный человек, и ты должен быть счастлив, что я первый твой друг, которого он встретил!
Ойкава невозмутимо моргнул, глядя на него сверху вниз.
— Я бы предпочел Кенму.
Куроо зажал рот рукой:
— Меня предали!
Ойкава уронил подушку, пожал плечами и двинулся в сторону кухни с яркой улыбкой, адресованной Иваизуми. Иваизуми был слегка зол: почему он выглядит так великолепно с утра?
— Кто-нибудь из вас хочет чаю? Кофе? — спросил Ойкава, открывая шкаф.
— Черный кофе, пожалуйста, — одновременно ответили Иваизуми и Куроо. Все трое замерли и посмотрели друг на друга.
Куроо уставился на Ойкаву:
— Ой, Ойкава. У тебя есть черноволосый красавчик, который пьет черный кофе, и ты позволяешь ему быть сверху? — Куроо положил подбородок на костяшки пальцев и усмехнулся. — Я и не знал, что ты хочешь возродить нашу связь.
Глаза Иваизуми расширились. Боже милостивый, неужели эти двое спали друг с другом? Эта пара создана самим Богом? Или, вернее сказать, Сатаной?
Ойкава скорчил такое лицо, словно только что лизнул подошву ботинка.
— Зачем мне возрождать связь с кем-то, кто не может даже покорить свою прическу, не говоря уже о моей заднице?
Куроо хмуро посмотрел на свою челку, и Иваизуми чуть не поперхнулся.
Куроо смотрел сквозь свои волосы, а Иваизуми приходил в себя, почти задыхаясь от внезапного смеха, когда Ойкава подпрыгнул, резко вскрикнув и указывая на Куроо:
— Откуда ты вообще знаешь, что я снизу?!
Куроо ухмыльнулся:
— Обычно ты падаешь на диван. А после ночи с ним ты садишься весь такой аккуратный.
Ойкава нахмурился, наливая воду в кофейник.
— Ты жуткий.
— О, конечно, — фыркнул Куроо, — винишь меня за наблюдательность, когда сам практически ясновидящий.
Иваизуми постучал себя по подбородку:
— Это правда. Ты видишь моих коллег насквозь.
— Это не потому, что я умный, а потому, что Ива-чан невнимательный!
Иваизуми нахмурился, но спорить не стал, потому что Ойкава был прав.
— За исключением постели, — улыбнулся тот и подмигнул ему. — В постели ты очень наблюдателен.
Иваизуми закрыл лицо рукой — частично от раздражения, частично из-за того, что по его щекам поползло тепло. Он вдруг осознал, что стоит перед совершенно незнакомым человеком едва ли не голый. Он замер, чувствуя, как горят его уши и шея. Он знал, что рано просыпается по утрам, но черт…
— Я, м-м-м… — начал он, опуская руку и указывая в сторону спальни. Ойкава повернулся, чтобы посмотреть на него. — Я думаю, мне стоит надеть штаны…
— Ну, не ради меня точно, — сказал Куроо, скользнув глазами по его прессу. — Ты хорошо сложен, — он откинулся на спинку дивана с ухмылкой: — Еще один спортсмен, я полагаю.
— Да, тому виной колледж, — ответил Иваизуми, прерывая зрительный контакт. Сейчас он просто часто бывал в спортзале.
— О, — оживился Куроо, поднимая брови, — что за спорт?
— Волейбол? — Почему это прозвучало как вопрос… Ойкава как раз насыпал сахар в свою кружку, когда стукнул кулаками по стойке:
— Ива-чан тоже играл в волейбол?!
Ах да, они с Сугой говорили, что были сеттерами в школе.
— Да, — кивнул Иваизуми, — я играл на позиции доигровщика.
— О-о-о, — проворковал Ойкава, широко раскрыв глаза, — мне бы очень хотелось, чтобы рядом был кто-то вроде Ивы-чан.
Иваизуми моргнул, а Куроо прищелкнул языком:
— Разве я был недостаточно хорош для тебя?
Ойкава нахмурился, выходя из кухни с кофе.
— Ты все время сравнивал меня с Кенмой и бесил.
Куроо взял свой кофе и вздохнул:
— Да, Кенме действительно следовало продолжать играть в колледже.
Ойкава что-то промурлыкал в знак согласия и подошел к Иваизуми, чтобы подать ему кофе.
— Хм, — сказал он, потянувшись, чтобы принять кружку, — штаны.
Ойкава моргнул, а затем широко улыбнулся:
— Если хочешь, можешь взять мои. Ива-чан ниже меня, так что они все должны подойти.
Иваизуми хмуро посмотрел на него.
— Они во втором ящике комода, — сказал Ойкава, указывая на комнату.
Иваизуми прошел в спальню и вытащил пижамные штаны из комода Ойкавы. Они были немного длинноваты, но лучше чем ничего.
Когда он снова вышел, Куроо театрально прикрыл глаза тыльной стороной ладони:
— Штаны с завязками и торс без рубашки? О-о-о, мне не следовало быть здесь. Сплошные моэ и сексуальность.
— Не называй 3D-людей моэ, Куроо, — пожурил его Ойкава, потягивая кофе. Куроо бросил на него взгляд:
— Моэ — это термин для любого фетиша, Ойкава.
— Ты слишком часто бываешь рядом с Кенмой.
— Нереально часто! — объявил Куроо.
Иваизуми уселся рядом с Ойкавой, и тот наклонился вперед, чтобы взять чашку со стола и вручить ему. Иваизуми едва заметно улыбнулся и с благодарностью принял ее.
— Я удивлен, что ты встал так рано в выходные, Ойкава, — небрежно заметил Куроо, прежде чем сделать глоток кофе.
— Я просто услышал, как ты приставал к Иве-чану, — объяснил тот.
— Не могу поверить, что мой голос разбудил тебя. Учитывая, как крепко ты спишь.
Ойкава вздохнул и пожал плечами:
— Это как женщины реагируют на плач ребенка, только я реагирую на ворчание гея.
Уголки губ Иваизуми дернулись вверх.
— И вообще, зачем ты здесь, — снова спросил Ойкава, а затем ткнул в него пальцем, — и не говори «вуайеризм», я тебя ударю.
— Страшно, — решительно ответил Куроо.
— И расскажу Кенме, — поправил себя Ойкава, и Куроо нахмурился:
— Если бы Кенме не нравилось, какой я придурок, он бы не был со мной.
Ойкава пристально посмотрел на него сквозь поднимающийся от кофе пар:
— Я в этом не уверен.
— Но что еще важнее, — продолжал Куроо, не обращая внимания на замечание Ойкавы, — я здесь, потому что Кенма сам велел мне прийти к тебе.
Ойкава склонил голову набок, и пряди его волос подпрыгнули. Губы Иваизуми сжались. Серьезно, как можно просыпаться и выглядеть
так?
— Кенма сказал, что ты, вероятно, оторвешься в эти выходные. Так что сегодня утром ты должен был либо праздновать, либо погрязнуть в страданиях.
Иваизуми бросил заинтересованный взгляд на Ойкаву и заметил, что его лицо порозовело.
— Он велел мне притащить тебя к нам, если ты в депрессии, но, — поднял свою чашку Куроо и подмигнул Иваизуми, — по-видимому, ты в норме.
Иваизуми полностью развернулся, чтобы посмотреть на Ойкаву, лицо которого расплылось в слишком широкой улыбке.
— Как бы то ни было, — продолжил Куроо, наклоняясь вперед, чтобы поставить свою пустую кружку на стол и подняться с дивана, — оставлю вас двоих наедине. Если только вы, ребята, на самом деле не хотите, чтобы я посмотрел. В этом случае, — пожал плечами Куроо и качнул головой, — я не откажу в помощи.
— Убирайся, — фыркнул Ойкава, указывая на дверь. Куроо поднял руки и направился к выходу:
— Все-все, ухожу-ухожу.
Когда Куроо вышел, Ойкава повернулся, чтобы посмотреть на Иваизуми:
— Прости, — пробормотал он с извиняющейся улыбкой.
— А, все в порядке, — сказал Иваизуми, — это было неожиданно, но он, кажется, неплохой парень.
— Он грязный извращенец, — фыркнул Ойкава, и Иваизуми пожал плечами:
— Это не так уж и плохо, не так ли?
Ойкава рассмеялся:
— Полагаю. В любом случае, не мне об этом говорить.
Иваизуми осмелился усмехнуться:
— О, это точно.
— Эй! — проскулил Ойкава, легонько шлепнув его по руке.
— Ты сам это сказал! — пока Ойкава улыбался в свой кофе с молоком, Иваизуми откашлялся и постарался, чтобы его слова не прозвучали слишком вызывающе: — Так… вы двое встречались?
Ойкава снова повернулся к нему со своим «лизнул-подошву»-лицом.
— Что? — спросил Иваизуми, защищаясь: — Вы двое сказали это.
Ойкава яростно замотал головой.
— Мы никогда не встречались…
О.
— Мы занимались сексом всего несколько раз, — продолжил Ойкава, — потому что были молоды и глупы. Но это было… Вау, это было… так давно. Примерно начало учебы в колледже.
О.
Ойкава пожал плечами, продолжая говорить:
— Но с тех пор прошла целая жизнь. Мы были хорошими друзьями, но не более. К тому же он давно был влюблен в своего друга детства, хотя ему потребовалось почти двадцать лет, чтобы осознать это.
— В Кенму? — спросил Иваизуми, и тот кивнул:
— Да. Они вместе… уже четыре года? Или пять? — Ойкава зажмурился. — Они вели себя как пара, даже когда не были ей… Но мне трудно вспомнить.
— Как мило, — сказал Иваизуми, — быть со своим другом детства.
Ойкава моргнул, глядя на него, а затем тепло улыбнулся.
— Да, — согласился он. — Я знал, что Ива-чан романтик.
— Заткнись, — немедленно отозвался Иваизуми.
— О, — сказал Ойкава, подпрыгивая на стуле, — хочешь еще кофе?
— Пожалуйста, — кивнул Иваизуми и протянул ему кружку.
Ойкава прошёл на кухню, чтобы налить Иве-чану еще одну чашку кофе. Он, конечно, не ожидал, что Куроо будет здесь, но Ива-чан, казалось, не слишком беспокоился.
Он суетился на кухне, мурлыкая себе под нос и покачивая головой. Он был рад, что Ива-чан согласился остаться хотя бы на кофе: он думал, что тот сбежит из квартиры или попытается снова отмахнуться от него. Гостиная была почти полностью видна из кухни, и расслабленная фигура Ивы-чан на диване Ойкавы была в пределах видимости.
Он ему нравится.
Ойкава вернулся и протянул ему кружку.
— Спасибо, — ласково сказал Ива-чан.
Он ему нравится.
Ойкава осторожно сел — черт бы тебя побрал, Куроо, — а затем перебросил ноги через колени Ива-чана.
Он ему нравится.
Было так приятно осознавать это. Ива-чан поднял свободную руку и без раздумий положил ее на колено Ойкавы, поднося кружку к губам и осторожно отхлебывая. Ойкава наблюдал за ним, вероятно, слишком пристально — глаза скользили по его челюсти и горлу, наблюдая за дернувшимся кадыком, когда Ива-чан сделал глоток. Затем Ива-чан поджал губы, делая глубокий вдох, как будто собирался что-то сказать.
Ойкава вдруг занервничал. Но нет, от него больше не отмахнутся. Он не позволит Иве-чану снова рассердиться и сбежать. Он не позволит ему притворяться, что нет никаких чувств…
— Итак, — хрипло начал Ива-чан, прерывая его размышления, — ты в порядке?
Ойкава по-совиному моргнул.
— Что?
Ива-чан прищурился:
— Прошлой ночью… Я имею в виду, я был довольно… — его глаза метнулись в сторону, а щеки вспыхнули. — Ты в порядке? — повторил он.
Ойкава не мог не улыбнуться:
— О да, я в порядке.
Ива-чан наконец выдохнул, как будто до этого задерживал дыхание.
— Слава Богу. Я действительно волновался.
Ойкава склонил голову набок:
— В самом деле?
— Конечно, — сказал Ива-чан, метнув взгляд в его сторону, — я не хотел причинить тебе боль.
Глаза Ойкавы наполовину закрылись, а голос понизился:
— Ты очень хорошо обо мне позаботился. Как всегда.
Иваизуми кашлянул. Такой странный человек — Ива-чан. Способный без колебаний творить прямо-таки порочные и грязные вещи в постели и краснеть, как сумасшедший, как только об этом упоминается в разговоре. Ива-чан сделал еще один медленный глоток кофе.
— Как спалось? — спросил Ойкава, в основном, чтобы услышать его голос. Иваизуми чуть не фыркнул:
— Как мертвец.
Ойкава усмехнулся, а затем снова уставился на его профиль. Он хотел попросить его остаться. Он хотел проводить с ним больше времени, но боялся, что ему скажут «нет», боялся реакции Ивы-чан, боялся говорить об этом…
— Эм… — начал он.
Эм. Гениально. — Тебе сегодня на работу? — деликатно спросил Ойкава. Он знал, что Ива-чан — трудоголик и не упустит случая заглянуть на работу в выходные. Ива-чан покачал головой:
— Нет, на этой неделе нет причин.
Ойкава закусил губу. Ладно. Теперь он зашел слишком далеко, чтобы отступать:
— А у тебя были какие-нибудь планы на сегодня? — его сердце билось слишком быстро. Будь он человеком послабее, он бы уже уткнулся лицом в подушку.
— Нет.
Ойкава нахмурился. Ну конечно, Ива-чан же не мог просто облегчить ему задачу. С другой стороны, он, вероятно, самый слепой человек, которого он когда-либо встречал. Он до сих пор не видит, что пытается сделать Ойкава. Его сердце стучало в груди, как барабан. Он перекинул ногу через Иву-чана и уселся ему на колени. Иваизуми проследил за его движением, положив свободную руку ему на бедро.
Ойкава все еще боролся со своим бешеным сердцебиением и горящими щеками.
— Хочешь сходить куда-нибудь? — спросил он, чувствуя, что это, возможно, был самый волнительный вопрос, который когда-либо слетал с его губ. Ива-чан взглянул на него, отставив кружку на столик рядом и положив обе руки ему на бедра.
— Конечно, — ответил он, глядя ему в глаза. Ойкава чуть не упал в обморок, маскируя свое облегчение улыбкой:
— Ура, Ива-чан! Чем ты хочешь заняться?
Пальцы Ивы-чана погладили бедра Ойкавы, когда он задумчиво сжал губы. Это было почти щекотно.
— На самом деле у меня нет никаких предпочтений, — снова перевел он взгляд на Ойкаву. — У тебя есть что-то на уме?
Пальцы Ивы-чана обжигали его кожу. Ойкава смущенно ощущал каждый сантиметр своего тела против Иваизуми.
— Ах, не особенно… Мы наверняка могли бы где-нибудь поесть…
Ива-чан кивнул, когда рядом с ним завибрировал телефон Ойкавы. Ойкава схватил его и еще сильнее прижался к бедрам Иваизуми. Он постучал по телефону, пролистывая пару сообщений от Куроо и Кенмы, несколько ненужных писем, и… Ох. Интересно.
— М? Ты выглядишь счастливым, — промурлыкал Ива-чан. Ойкава позволил своей улыбке стать шире.
— Мужская волейбольная команда моей альма-матер преуспевает. Сегодня и завтра у них турнир.
— О, — сказал Иваизуми, поглаживая его бедра и поясницу. — Хочешь, сходим на игру вместе?
Ойкава удивленно поднял глаза:
— Правда?
— Да, — кивнул Ива-чан. — Звучит неплохо. Лучше, чем кино или прочая чушь. — Он помолчал, а затем добавил: — К тому же это довольно занятно. Мы оба были волейболистами.
— Как романтично, — повторил Ойкава, и Ива-чан откинул голову на спинку дивана.
— Заткнись, Мусоркава, — затем Иваизуми внезапно поднял голову: — Кстати, о мусоре, в твоей квартире полный бардак. Ты вообще умеешь складывать белье?
— А-агх, — простонал Ойкава, откладывая телефон в сторону. — Складывать белье — это ужасно. А особенно сворачивать носки. Я готов заплатить обезьяне, чтобы она подобрала мне все пары.
— Ну, даже обезьяна справилась бы с уборкой лучше, чем ты, — фыркнул Ива-чан, осматриваясь по сторонам.
— Злой! — с улыбкой сказал Ойкава, хлопнув его по груди. После небольшой паузы его улыбка стала шире. Ива-чан собирался провести с ним весь день. Он едва мог в это поверить. — Так мы сначала поедим, а потом пойдем на игру? — спросил он дрожащим голосом.
— Нет, — покачал головой Ива-чан, и сердце Ойкавы на мгновение остановилось, прежде чем он продолжил: — Мы заедем ко мне, я переоденусь, а потом мы поедим и пойдем на игру.
— А, хорошая мысль, — вздохнув, сказал Ойкава. — Ты напугал меня на секунду, Ива-чан.
Ива-чан нахмурился, глядя на него:
— Чем?
Бровь Ойкавы дернулась.
— Ничем, — выпалил он, махнув рукой в воздухе, а затем машинально наклонился и поцеловал Иву-чана в лоб.
Иваизуми уставился на него, и Ойкава внезапно запаниковал, подумав, не совершил ли он ошибку. Его щеки порозовели, и Ива-чан наклонился вперед, легко поцеловав его в губы.
Ойкава замер, чувствуя, что все его конечности застыли, а кровь вскипела. Ива-чан отстранился и внимательно посмотрел на него.
— Ты кладешь в кофе столько сахара, что я чувствую его на твоих губах.
— Ива-чан любит горькое, это отвратительно.
— Такими темпами ты заболеешь диабетом.
— Ой, Ива-чан беспокоится о моем здоровье, так мило.
Ива-чан щелкнул пальцами по его лбу, и Ойкава показал ему язык.
«
Он нравится мне, — снова подумал Ойкава, —
очень нравится».
— — - — - — - — - — - — ⊱❪ 🦊 ❫⊰ — - — - — - — - — - — -
Ива-чан снова надел вчерашнюю одежду.
— Э-э, это довольно мерзко, — сказал он, глядя на себя. Ойкава хитро ухмыльнулся:
— Не волнуйся, я здесь, чтобы совершить с тобой позорную прогулку.
Ива-чан бросил на него злобный взгляд, а затем натянул пальто и хохотнул.
— А? Над чем ты смеешься? — спросил Ойкава.
Ива-чан обратил свое внимание на него с самой широкой ухмылкой, которую Ойкава когда-либо видел:
— Просто подумал, как чисто пахнет мое пальто, а потом вспомнил почему, — рассмеялся Иваизуми. Ойкава порозовел и с размаху ударил его по плечу:
— Я сказал тебе правду, не смейся надо мной!
Ива-чан повернулся к нему. Его глаза все еще блестели.
— Мне кажется, кончать на пальто постепенно становится привычкой.
— Замолчи! — завопил Ойкава, снова замахиваясь.
— Ладно-ладно, — сдался Иваизуми, открывая дверь.
— Вчера вечером ты взял такси, да? — спросил Ойкава, выходя в дверь и запирая ее за собой.
— Да… — ответил Ива-чан. — Вообще-то у меня нет своей машины.
— Я могу отвезти нас сегодня, — весело предложил Ойкава. Ива-чан посмотрел на него, и что-то непонятное промелькнуло в его глазах. Ойкава склонил голову набок. — Или это не годится?
Ива-чан, казалось, что-то обдумывал, глядя в сторону.
— Э-э… Нет, все нормально.
Ойкава нахмурился, но больше ничего не спросил. Оказавшись в своей квартире, Ива-чан повернулся к нему:
— Ничего, если я быстро приму душ?
— Конечно, — ответил Ойкава, а затем с ухмылкой добавил: — Хочешь, я присоединюсь к тебе?
Ива-чан посмотрел на него с более серьезным выражением лица, чем ожидал Ойкава:
— Если ты присоединишься, это не будет быстро.
У Ойкавы пересохло во рту. Ива-чан повернулся и вошел в ванную.
Он слонялся по квартире, копаясь в коллекции DVD и рассматривая большой запас компакт-дисков. Его пальцы скользили по корешкам:
— Рок, рок, рок, металл, металл, рок… — бормотал Ойкава. А затем услышал, как душ выключился, и взглянул на часы. — О, — пробормотал он себе под нос, — действительно быстро.
— Я буду готов через минуту, — крикнул ему Иваизуми, даже не потрудившись посмотреть, что он делает. И это было хорошо.
Вскоре они вышли, и Ойкава поймал себя на том, что завидует Иве-чану: он хорошо выглядит даже за такую короткую подготовку…
— Ну, и что же ты хочешь? — спросил Ива-чан, выходя из квартиры, и пошел чуть впереди Ойкавы.
— Рамен! — без колебаний ответил он.
— М-м, хорошо, — кивнул Ива-чан, — звучит идеально.
Они поели в любимом ресторанчике Ойкавы, который был забит битком. Конечно, сегодня же выходной. Ойкава упирался коленями в колени Иваизуми, постукивал носком своего ботинка по его ботинку и иногда получал пинок за «вульгарность». Но Ива-чан казался счастливым. Он сосредоточенно старался прихлебывать лапшу, не разбрызгивая бульон. Это мило.
Ойкава ловил себя на том, что много смеется, и Ива-чан охотно бросал на него грозные взгляды, но выглядел довольным, так что Ойкава не жаловался.
Закончив, Ива-чан откинулся на спинку стула, с живым интересом оглядывая ресторан с раменом.
— Что случилось, Ива-чан? — спросил Ойкава, цепляя палочками яйцо.
— Хм? — Иваизуми снова перевел на него взгляд, и Ойкава сообразил, что сегодня он выглядит по-другому… Его руки постоянно подёргивались… Ах да, Ива-чан не курил со вчерашнего вечера.
— Ты о чем-то задумался, — сказал Ойкава, запихивая в рот сразу половину яйца.
— О, просто думаю… вот каково это — отдыхать на выходных, — ответил Ива-чан, скользнув взглядом по лицам в ресторане.
Ойкава замолчал, опустив палочки и уставившись на него. Прежде чем он успел сформулировать хоть какой-то ответ, Ива-чан снова заговорил:
— Как твой рамен?
Ойкава улыбнулся:
— Прекрасный.
— А, это хорошо. Не могу поверить, что не был здесь раньше, — сказал Ива-чан с довольным видом. Ойкава взмахнул палочками в воздухе:
— К счастью, теперь у тебя есть я и мои утонченные вкусы.
— О, теперь у тебя утонченный вкус, — усмехнулся Ива-чан.
Ойкава перевел на него взгляд и долго смотрел, а затем опустил глаза обратно в миску и зажал кусочек картофеля между палочками.
—
Да, — ответил он, — это так.
— — - — - — - — - — - — ⊱❪ 🦊 ❫⊰ — - — - — - — - — - — -
Волейбольная игра была захватывающей. Ойкава не мог удержаться от крика, визга и комментариев по поводу игры, но лучше всего было то, что Ива-чан волновался вместе с ним, обсуждая игроков и приемы, которые использовала каждая команда. У Ойкавы всегда был друг, с которым можно было посмотреть волейбол, — например Куроо и Кенма, но с Иваизуми это было приятно по-другому.
— Вау, я давно не ходил на матчи, — сказал Ива-чан, когда они вышли из спортзала. Команда из альма-матер Ойкавы победила и завтра снова будет играть.
— Вообще-то я тоже, — согласился Ойкава. — Я слежу за их достижениями, но у меня всё не было времени лично посмотреть на игру.
— Тот сеттер был очень хорош, — добавил Ива-чан, и Ойкава надулся:
— Нормальный…
Иваизуми рассмеялся:
— Сколько времени прошло, и ты до сих пор ревнуешь?
Ойкава отвел взгляд в сторону. Через мгновение, когда не стало слышно ничего, кроме их шагов по тротуару, Ойкава снова заговорил:
— Я удивлен, что никогда не видел тебя на турнирах, — обернулся он и посмотрел на Иваизуми. Хаджиме моргнул:
— Что ж, моя школа была не очень хороша в игре. Я играл регулярно, но выбрал эту школу только ради их дипломной программы, а не ради волейбола.
— А, — кивнул Ойкава, когда они подошли к машине. — Понятно, — он шагнул к водительскому месту и вдруг сообразил, что обычно на этом они расстаются, целуются или что-то еще, а потом расходятся. Ива-чан моргнул, глядя на машину.
Ойкава почти закрыл лицо руками. Так вот почему Ива-чан вел себя странно, когда он вел машину. И что же делать… Отвезти его обратно к себе? Сказать ему, чтобы он поймал такси? Нет-нет-нет, все это, конечно, никуда не годится.
Ива-чан перенес вес своего тела на другую ногу и скривил рот.
— Эм, — нервно пробормотал Ойкава.
О, здорово, опять «эм». — Хочешь…
Ива-чан сухо посмотрел на него и, по-видимому, заметив что-то на его лице, моргнул:
— Все зависит от тебя.
Ойкава знал, что не стоит испытывать судьбу:
— Я отвезу тебя домой, — сказал он. — Было бы глупо ехать ко мне или заставлять тебя платить за такси.
— Д-да, — согласился Ива-чан, отводя от него взгляд.
Когда они сели в машину, Ива-чан нервно затеребил свой карман. Ойкава взглянул на него:
— Хочешь покурить? — спросил он, и Ива-чан удивленно посмотрел на него:
— Нет. Ну, то есть да. Но это не так уж и важно, мне не нужно…
— Все в порядке, — сказал Ойкава открывая ему окно и улыбаясь, вероятно, слишком ярко из-за нервов.
— Ты уверен? Твоя машина… приятно пахнет.
Ойкава почувствовал удивление на своем лице.
— Все в порядке, правда.
— Хорошо… спасибо, — кивнул Ива-чан, вытаскивая сигареты из кармана и вытряхивая одну из пачки. Он зажег ее, глубоко затянулся, прежде чем выдохнуть дым из носа, и Ойкава пожалел, что его так привлекает вид Ивы-чана, когда он курит…
Они ехали в основном молча, но это не было неловким. Ива-чан, казалось, был совершенно счастлив, что его губы наконец сомкнулись вокруг сигареты. И Ойкава был доволен, слушая уже расслабленное дыхание человека рядом с ним.
Ойкава остановился перед зданием и тут же опустил руки на колени, играя пальцами. Ива-чан некоторое время сидел молча, не глядя ему в глаза. Наконец он прервал молчание хриплым голосом:
— Не хочешь зайти выпить? — Ойкава поднял глаза, и его сердце замерло в груди. — Если нет, то все в порядке…
— Нет, я с удовольствием, — выпалил Ойкава, — это было бы здорово, — его голос прозвучал слишком нетерпеливо, и Ива-чан вздохнул:
— Хорошо.
Когда они вошли в квартиру уже во второй раз за сегодняшний день, Ива-чан повернулся, чтобы посмотреть на него, сбросив пальто и повесив его на вешалку.
— Под «выпить» я имел в виду алкоголь, но я могу сделать кофе или чай…
Ойкава пристально посмотрел на него:
— Я думал, у тебя есть только виски.
Ива-чан хрипло рассмеялся:
— У меня есть водка и ром, который купил мне коллега.
— Киндаичи?
— Я тебя ударю.
— Потому что я прав? — поддразнил Ойкава. Ива-чан развернулся на каблуках и прошел на кухню, а затем, понизив голос, пробормотал:
— Киндаичи купил мне виски.
Ойкава не смог сдержать смех.
— Если у тебя есть кола и ром — это было бы прекрасно.
— Ладно, — сказал Ива-чан, — Извини, что не могу сделать тебе Лонг-айленд.
Ойкава приподнял бровь.
— Значит, ты можешь быть наблюдательным и за пределами спальни?
— Я действительно ударю тебя.
— Знаю, — фыркнул Ойкава, направляясь на кухню вслед за Иваизуми, кладя подбородок на его плечо, пока он разливал им напитки.
Закончив, Ива-чан протянул ему бокал.
— Спаси-ибо, — проворковал Ойкава, делая глоток. О… Это было хорошо для рома.
Иваизуми направился в гостиную, тяжело упал на диван и вздохнул, прежде чем сделать глоток виски. Ойкава уселся рядом.
— Я хорошо провел время, — сказал Ойкава, отрывая губы от бокала. Ива-чан опустил бокал и положил руку себе на бедро.
— Я тоже, — ответил он, не отрывая взгляда от пространства перед собой. Похоже, он снова о чем-то напряженно думал.
Ойкава хотел что-то сказать, но не мог. Он не знал, как правильно подобрать слова. Он просто был счастлив сидеть здесь, хотя, конечно, не ожидал этого. Он не думал, что окажется где-нибудь еще, кроме своего дома, в одиночестве.
Ива-чан сделал большой глоток. У него стресс? Неужели Ойкава его напрягает?
Он наклонился и поцеловал Иву-чана в уголок губ.
Иваизуми вздохнул, как будто это прикосновение с ним что-то сделало. Ойкава сделал это снова, и Ива-чан прижался к его губам.
Немного дыма и виски… Так похоже на первый раз. Ойкава отставил бокал, не открывая глаз и не разрывая поцелуй. Он приоткрыл свои губы, скользнул языком по нижней губе Ивы-чана, и его рот приоткрылся, позволяя Ойкаве переплести их языки.
Он чувствовал, как часто бьется его сердце, слышал учащенное дыхание Ивы-чана, но Ойкава не хотел, чтобы тот снова брал инициативу на себя. Он хотел позаботиться о Хаджиме в ответ.
Ойкава провел рукой вверх по его бедру и остановился, почувствовав выпуклость на брюках. Он помассировал ее ладонью, пока не почувствовал, что она полностью затвердела, а затем разорвал поцелуй и соскользнул с дивана на пол, на колени перед Ивой-чаном.
Ива-чан посмотрел на него сверху вниз затуманенным взглядом. Ойкава расстегнул молнию на его брюках, и Иваизуми широко раскрыл глаза.
— Эй…
— Тише ты, — фыркнул Ойкава, освобождая его от ткани боксеров. Ива-чан вздрогнул от прикосновения, и Ойкава не мог не вздохнуть от того, каким твердым и горячим он был.
Ойкава наклонился и провел языком по всей длине члена. Тело Ивы-чана дернулось, а руки сжались в кулаки. Ойкава повторил движение в другом месте, покружив языком вокруг головки.
За тяжелым вздохом Ивы-чана послышался тихий стон.
Ойкава взял Иваизуми в рот, чувствуя, как его собственный член вздрагивает от стона, вырвавшегося из груди Ивы-чана. Первые несколько раз он мучительно медленно скользил вверх-вниз, удовлетворенно мурлыча от того, как бедра Ивы-чана приподнимаются, пытаясь продлить ощущение. Он провел языком по стволу, несколько раз пососал головку, а затем начал двигаться в более быстром ритме.
Грудь Ивы-чана вздымалась необычайно сильно, а его рука запуталась в волосах Ойкавы. Ойкава снова замурлыкал, и бедра Иваизуми дернулись вверх.
Ойкава отчаянно твердел, чувствуя, как предэякулят прилипает к внутренней стороне боксеров. Он обхватил свою ширинку ладонью, радуясь, что Ива-чан был достаточно рассеян, чтобы не заметить.
Ива-чан начал сильнее толкаться ему в рот, и Ойкаве это нравилось. Ему нравилось это прошлой ночью — Ива-чан, трахающий его в рот, и его бедра, пытающиеся погрузиться глубже.
Ойкава позволял ему толкаться до тех пор, пока не почувствовал, как его горло сокращается. Он отодвинулся назад ровно настолько, чтобы не подавиться. Ива-чан, вероятно, получил представление о его пределах, потому что его движения больше не угрожали испытать его горло. Ойкава тяжело дышал через нос, его кровь бурлила в венах с каждым неровным стоном и вздохом, которые вырывались изо рта Ивы-чана.
Ойкава едва мог справиться с этим, едва мог сдержать свои собственные стоны против члена Ивы-чана, когда снова помассировал себя ладонью. В конце концов самоконтроль подвел его, и пока Ива-чан стонал и прижимался к его губам, Ойкава расстегнул молнию на собственных штанах. Звук скрылся за вздохами Иваизуми. Он обхватил себя рукой, и стон вырвался наружу, вибрируя вокруг длины Ивы-чана.
У Иваизуми перехватило дыхание от стона Ойкавы:
— Черт возьми, да, — выдохнул он.
Член Ойкавы запульсировал от ободряющих слов Ивы-чана. Он погладил себя, чувствуя, как его тело обжигает удовольствие.
— Ойкава, — голос Ивы-чана задрожал. — Ойкава, я…
Ойкава ободряюще промурлыкал.
— Господи, — выдохнул Ива-чан, вцепившись рукой в ткань дивана. Он кончил на язык Ойкавы, его бедра дико подергивались, а стоны вибрировали в горле и эхом отражались от стен.
Ойкава ни о чем не думал — он тут же сглотнул и с силой погладил себя. Как только бедра Ивы-чана наконец-то расслабились на диване, тот посмотрел на него вниз.
— Ох, — выдохнул он, — ты должен был позволить мне…
Но Ойкава покачал головой, его рот теперь был свободен, чтобы громко хныкать от нарастающего напряжения в мышцах.
Ива-чан замолчал, а потом, наконец, наклонился. Ойкава бросил на него короткий взгляд и увидел, что глаза Иваизуми прикованы к его лицу. Ойкава моргнул, и Иваизуми наклонился так низко, чтобы дышать ему в ухо:
— Как ты можешь всегда выглядеть так чертовски великолепно?
Ойкава громко застонал, кончая себе в руку, и его тело содрогнулось, когда он прижался лбом ко лбу Ивы-чана. Когда дыхание Ойкавы выровнялось, он снова посмотрел на Иваизуми и выдохнул, чувствуя, как грудь и плечи освобождаются от напряжения.
Ива-чан снова застегнул молнию, отошел от дивана и вернулся с полотенцем. Он вытер его живот, руку и всю длину, и Ойкава вздрогнул от этого прикосновения. Затем Ива-чан выпрямился и огляделся, словно что-то искал.
Ойкава с любопытством посмотрел на него.
— Хорошая работа, — сказал он, упершись локтями в колени и улыбаясь так, словно гордился им, — в этот раз даже не на пальто.
Ойкава дал ему пощечину, но Ива-чан только рассмеялся.
