- - - - - - - - - - - - ⊱❪ 🦊 ❫⊰ - - - - - - - - - - - -
Понедельник — отстой. Вторник — отстой. А среда словно изо всех сил старалась не отставать. Иваизуми вздохнул, упершись лбом в ладони и крепко зажмурившись от беспорядка на столе. — Иваизуми-сан, печатники снова, — сказал Киндаичи, закрывая динамик и держа трубку подальше от лица. Он был похож на ребенка, отчитывающегося перед мамой. — Меня здесь нет, — проворчал Иваизуми. — Фактически я мертв. Они больше не могут меня беспокоить. Если это так важно, пусть приведут своего адвоката ко мне на могилу. Иваизуми открыл глаза ровно настолько, чтобы увидеть, как Киндаичи моргнул в легком шоке и ужасе. Иваизуми невозмутимо уставился на него, и Киндаичи поднес трубку ко рту, его веки нервно подрагивали. — Э-э... Боюсь, он ненадолго вышел из кабинета... Могу я... Иваизуми вздохнул и снова закрыл глаза, почувствовав, как телефон в кармане завибрировал, — короткая СМС. — Боже, — он звучно сплюнул. — Кто еще? — а затем его сердце сжалось в груди, а челюсти крепко сомкнулись.>> Хе-е-ей~~ Ива-чан~~
Иваизуми уставился на экран. Как. Как?! Он забегал пальцами по клавиатуре, чтобы ответить: >> Как ты узнал мой номер? Я дал тебе только почту. Иваизуми ущипнул себя за переносицу, слегка массируя ее в надежде, что эта головная боль не перерастет в мигрень. Его телефон снова завибрировал:>> Я взял твою визитную карточку со стола, глупыш!
Рядом с сообщением был очень сложный смайл с высунутым языком и... жестом «мир»? Взгляд Иваизуми скользнул к визитнице. Он ударил по столу так, что уронил ее. >> Я тебя заблокирую.>> О-о-о, Ива-чан, но я хотел, чтобы ты пришел за своим пальто.
>> Нет.>> Злюка! Я просто не хочу, чтобы оно занимало место в моей квартире!
>> Сожги его.>> ТЫ СЛИШКОМ МОЛОД, ЧТОБЫ БЫТЬ ТАКИМ ВОРЧЛИВЫМヾ( ￣O￣)ツ
>> Ойкава, пожалуйста, мне нужно вернуться к работе.>> Я буду спамить тебе с новых почт, пока ты не заберешь это проклятое пальто :D
Иваизуми нахмурился. Ойкава был настырным. >> Ты знаешь, где я работаю. Просто принеси его в офис.>> Ива-чан, ты ведь взрослый мужчина, не так ли? Я не хочу носить его с собой. Забери его в пятницу после работы, тогда я перестану спамить <3
Иваизуми почувствовал, что вздыхает. Он вытряхнул из головы образ Ойкавы, уходящего вместе с Кагеямой, и попытался прогнать горечь, когда ответил: >> Ладно. Адрес. Ойкава послал смайл, делающий победный удар кулаком. Эти символы становились все более и более сложными. Адрес Ойкавы был указан в следующем сообщении. Иваизуми уронил мобильник на колени. Он старался не обращать внимания на трепет своего сердца при мысли, что он снова увидит Ойкаву. Придется не обращать на это внимания и в пятницу.- - - - - - - - - - - - ⊱❪ 🦊 ❫⊰ - - - - - - - - - - - -
Один только факт того, что он заставил Иву-чана приехать сюда, уже был победой. Остальную часть среды и четверга Ойкава, как обычно, провел бодро. И во всем остальном был неотразимо очарователен. Но вот наконец наступила пятница, и Ойкава понял, что на самом деле он нервничает. Он не был уверен, как именно отреагирует Иваизуми. Он придумал уже около тридцати пяти тысяч ситуаций. Ойкава знал, что хочет сказать, и знал, что должен сказать, но эти две вещи определенно не соответствовали друг другу. Он расхаживал по квартире. Он заварил чай с лимоном. Он пролил чай с лимоном на себя, и ему пришлось переодеться. Он вдруг почувствовал себя зверем в клетке. Но клеткой была не квартира, а его собственный разум, атакующий его мыслями о том, что может пойти не так. Или о том, что может пойти как надо. В любом случае зацикливаться на этом было ужасной идеей, но Боже, он просто не мог остановиться. Послышался короткий стук в дверь. Ойкава чуть ли не полетел через гостиную, чтобы открыть, почти моментально вспотев. Он глубоко вздохнул, пытаясь унять сердцебиение, прежде чем открыть дверь. Он попытался изобразить улыбку — свою, королевскую, — однако это не помогло, и он распахнул дверь с совиным лицом. Тридцать пять тысяч сценариев сгорели дотла. Иваизуми протянул руку за пальто. Остался лишь один сценарий, и Ойкава не колебался. Он схватил Иваизуми за руку и затащил в квартиру, захлопнув дверь, и изо всех сил прижал его тело к стене. Ива-чан даже не успел придумать новое выражение лица, как Ойкава оказался напротив, прижимая их губы друг к другу и втягивая его нижнюю в свой рот, несильно посасывая. Лицо Ивы-чана застыло. Его губы все еще были сжаты в жесткую линию, а тело напряжено. Ойкава почувствовал, что теряет самообладание из-за этого, но все равно затянул его в еще один болезненный поцелуй. И тут в Иве-чан что-то сломалось. Сильные руки отбросили Ойкаву назад так, что он почти ударился о противоположную стену. Он сделал один большой шаг, оттолкнув Ойкаву, наконец ударяя о стену и прижимаясь к его губам. Ойкава не был уверен, кто из них первым открыл рот. Он не был уверен, в какой именно момент он закрыл глаза или в какой момент его руки начали царапать и хвататься за чужую одежду, чтобы оставаться в вертикальном положении. Он просто чувствовал их сплетенные горячие языки. Ива-чан прижимался к нему с исключительной силой, выдавливая из легких весь воздух. Его правая рука пробежалась по волосам Ойкавы, в то время как другая крепко схватила за ягодицу, прижав их бедра так, что тазовые кости почти впились друг в друга. Ойкава запустил руку в его волосы, сжав её в кулак прямо с ними, страстно покусывая нижнюю губу. Иваизуми потянулся к талии Ойкавы, выдергивая его рубашку из штанов, прежде чем начать расстегивать. Он грубо стащил ее с плеч, подчеркнув это движение укусом в шею. Ойкава застонал, вне себя от счастья при мысли о том, что зубы Ивы-чана будут впиваться в его кожу. Но все было как-то неправильно: он был без рубашки, а Ива-чан все еще полностью одет. Неприемлемо. Ойкава расстегнул несколько пуговиц рубашки Ивы-чана, прежде чем потерять терпение и распахнуть рывком, не беспокоясь о том, что в процессе мог оторвать несколько пуговиц. Иве-чану, похоже, это понравилось, и он тут же прижал Ойкаву к себе, проводя руками по бокам. Грудь Иваизуми пылала, прижатая к груди Ойкавы. Пальцы Ивы-чана оставляли горячие следы на коже. Ойкава провел ладонями по его рукам, упиваясь мощными бицепсами. Ему хотелось вонзить в них пальцы и сжимать до тех пор, пока Иваизуми не зашипит. Ива-чан уже расстегивал пуговицу на его брюках. Все, что он делал, было грубым и отчаянным. Не было никаких ласк. Не было ни нежных слов, ни ласковых улыбок. Он расстегнул молнию на брюках Ойкавы и скользнул ладонью вниз, грубо обхватив ладонью его длину. Ойкава вздрогнул от его прикосновения, тяжело вздохнув. Иваизуми почти зарычал в ответ на этот звук, наклонившись к уху Ойкавы и слегка проведя языком по его краю, прежде чем взять мочку в рот. Ойкава застонал, прижимаясь бедрами к чужой ладони. Он терся об нее, но не мог надавить достаточно сильно. Он хотел больше тепла, давления и жестокости; он хотел чувствовать, как его кожа горит от трения тела Иваизуми. Изо рта Ивы-чана вырвался недовольный вздох. Он ухватился за край брюк Ойкавы, а затем остановился, нахмурив брови. Ойкава указал куда-то через его плечо, внезапно осознав, как быстро дышит: — Верхний ящик тумбочки. Иваизуми скрылся из виду, оставив Ойкаву бороться с дрожью: холодный воздух слегка покалывал горячую кожу. Когда Ойкава моргнул, он мог поклясться, за закрытыми веками взорвался фейерверк. Белый шум затуманил зрение. Ива-чан вернулся с тюбиком быстрее, чем ожидал Ойкава: он был восхищён. Иваизуми снова схватил его за штаны и стал стягивать, пока они не соскользнули до лодыжек. Он сорвал с него боксеры так, словно они поступали с ним несправедливо. Смазав пальцы смазкой и бросив тюбик рядом, он потянулся левой рукой и положил ладонь под сгиб колена Ойкавы, подтягивая ближе. Ойкава моргнул, когда Иваизуми поднял его ногу так высоко, как только мог, удерживая на весу. Иваизуми соединил их лбы вместе. Их дыхание перемешалось, и Ойкава почувствовал, что его сердце тревожно колотится, когда он смотрит в эти стальные глаза. Грудь затрепетала, когда Иваизуми прижал кончики пальцев к его входу. Ойкава занервничал: эта позиция была не особенно открытой, не позволяя войти достаточно глубоко и размашисто. У Ойкавы не было возможности взглянуть на Иву-чана, чтобы понять, осознает он этот факт или нет, поскольку тот наклонился и скользнул языком в его рот. Ойкава вздохнул, чувствуя, как расслабляется от слишком теплого поцелуя и нежного переплетения языков. Этот поцелуй напомнил Ойкаве их последний в туалете ресторана, тот, который был таким легким и интимным, что Ойкава чуть не перегревался от ощущений. Он что-то промурлыкал в поцелуй, а Иваизуми игриво лизнул его язык, а затем нёбо. Он как раз упивался запахом Ивы-чана, когда тот ввел в него пальцы, и Ойкава начал жадно глотать воздух, задыхаясь от трения. Ах, это было туго. Иваизуми поцеловал его за ухом, и Ойкава почувствовал, что расслабляется. Иваизуми скользнул в него еще глубже, и Тоору застонал. Его бедра дернулись от давления пальцев. И если бы Ойкава не знал Хаджиме лучше, он мог бы поклясться, что Ива-чан улыбается ему в шею. Иваизуми начал двигать пальцами, и Ойкава почувствовал, как сжимается вокруг них. — Ах, — выдохнул он, прислонившись головой к стене. — Да. Ива-чан шевельнулся и ввел еще один палец, преодолев сопротивление одним движением. Позвоночник Ойкавы напрягся, он задыхался, но он хотел этого. Да. Он стонал от растяжки и дрожал. Когда он снова открыл глаза, Иваизуми смотрел на него с пугающим вниманием. Ойкава удивленно моргнул. Иваизуми сжал пальцы, и Тоору громко застонал, впиваясь ногтями в его плечи. — Е... — попытался заговорить Ойкава, но почувствовал, что голосовые связки ему отказали, а во рту совершенно пересохло. Иваизуми наклонился, поднеся свое ухо к его губам. — Еще, — прошептал Ойкава дрожащим голосом. Ива-чан судорожно вздохнул. Он снова сжал пальцы, сделав паузу, когда Ойкава застонал, а затем снова продолжил растягивающие движения. Ойкава с трудом сдерживал стоны, сотрясаясь от прикосновений Ивы-чана. Иваизуми зашипел, а затем пошевелил рукой и вынул пальцы. Ойкава резко вдохнул и стиснул зубы от ощущения горькой пустоты внутри. Иваизуми потянулся за бумажником в заднем кармане. Воспользовавшись моментом, Ойкава потянул за штаны Иваизуми, стягивая их быстрее, чем Иваизуми успел достать презерватив. Ойкава упал на колени и без колебаний взял член Иваизуми в рот, и тот наконец-то издал стон. Его бедра подались к губам Ойкавы, и тот скользнул вниз по стволу, попутно обводя языком гладкую головку. Затем он скользнул еще ниже, принимая Иву-чана в себя, пока горло не начало угрожающе напрягаться в знак протеста, и он втянул щеки, возвращаясь к головке. Ноги Иваизуми задрожали, и он прислонился к стене, сжав кулаки. Ойкава замурчал, создавая слабую вибрацию вокруг члена во рту, и бедра Иваизуми тут же дернулись. Иваизуми льнул к ощущениям все ближе, постепенно отодвигая Ойкаву к стене, пока затылок оного в нее не уперся. Ива-чан испускал измученные ворчания и стоны, пока вбивался в рот Ойкавы. Ойкава почувствовал, что лишь от стонов Ивы-чана по его собственному члену потекло еще больше предэякулята. Иваизуми запустил пальцы в его волосы, и Ойкава позволил своим зубам слегка коснуться его члена. Иваизуми прорычал, сжав локоны Ойкавы в кулак, а затем отстранился. Ойкава попытался последовать за ним ртом, но Иваизуми схватил его за плечо и потянул наверх. Ойкава моргнул, подняв на него глаза и поднявшись на ноги. Иваизуми покачал головой, его грудь тяжело вздымалась, а дыхание тяжело срывалось с губ. — Но... — мягко начал Ойкава, однако Иваизуми снова покачал головой и прижал его к стене: — Прости, — грубо и хрипло сказал он, — но я... — Иваизуми снова поднял его ногу, подхватывая под колено, а затем встретился с ним взглядом: — Не могу больше ждать. Ойкава с трудом сглотнул, когда Иваизуми поднес презерватив к губам, разрывая упаковку зубами. Он раскатал его на себе с такой плавной эффектностью, что Ойкава почувствовал, как его сердце заколотилось в груди. Иваизуми выровнялся против него, опершись свободной рукой о стену. Ойкава почувствовал, как его глаза широко распахнулись, и подумал о том, как бы приспособиться к внушительному объему Ивы-чана в этом полуоткрытом положении, когда Иваизуми протиснулся в его вход и скользнул внутрь. Они застонали в унисон. Ойкава знал себе цену и не хотел ждать, пока его тело приспособится к каждому новому дюйму. Поэтому когда Иваизуми сделал следующий толчок, Ойкава прижался к нему всем телом. ДА. Иваизуми уткнулся лицом в его шею, и Ойкава вздрогнул, почувствовав, как по телу поднимается агрессивный покалывающий жар. Он задыхался, но чувствовал себя наполненным, чувствовал, как возбуждение мурашками проносится по его конечностям. Иваизуми начал покачиваться в размеренных, медленных, но глубоких толчках, прижимая Ойкаву к стене. Ойкава дрожал от этого ощущения, хорошо чувствуя Иваизуми внутри себя из-за того, что его ноги не были раздвинуты, и это было восхитительное трение. Ойкава подумал о том, чтобы Иваизуми трахнул его сзади, и сразу же решил, что это относится к репертуару "на потом". А сейчас... Иваизуми дрожал, и Ойкава подумал бы, что Иваизуми просто утомляет вес его ноги, если бы дрожь не передавалась бы еще и его спине и ногам. Ива-чан застонал ему в шею, а затем впился зубами в кожу, тут же проводя языком по оставленным вмятинам, и по коже Ойкавы поползли мурашки. Теперь он двигался быстрее, толчки были как раз такими, чтобы посылать волны удовольствия по венам Ойкавы каждым движением. Иваизуми даже не прикасался к его члену — становилось все яснее, что Ойкава в этом не нуждается. Он чувствовал, как его бедра двигаются навстречу бедрам Иваизуми, чувствовал, как с каждым новым движением его кровь бурлит все сильнее. — Да, — выдохнул Ойкава от горячего члена внутри. — Ива-чан... Иваизуми застонал, ускорив движения бедрами. Его судорожное дыхание разносилось вздохами по коже Ойкавы. Ойкава смутно осознавал, что бормочет и выдыхает торопливые «Да». Но он не думал о своем голосе, не мог думать ни о чем, кроме удовольствия, которое неуклонно нарастало внутри него. — Ива-чан! — выдохнул он, крепко сжимая руки Иваизуми. Услышав свое имя, Ива-чан выдохнул еще раз, и его бедра задрожали, ударяясь пошлыми шлепками о кожу Ойкавы с невероятной быстротой. — Ойкава, — прохрипел он ему в шею. Ойкава почувствовал, как внутри него все сжалось, и он словно упал с высокого обрыва. Он обильно излился между ними, что удивительно для нетронутого члена. Он почувствовал, как теплая жидкость скользнула по его животу и потекла по бедру. Его стон эхом отразился от стен и сотряс грудную клетку. — Господи, — выдохнул Иваизуми. — Ива-чан, — тихо простонал Ойкава, обмякнув от облегчения. Иваизуми принялся вбиваться в него еще сильнее, но ему не потребовалось много времени, чтобы его бедра задрожали, а дыхание сбилось. Он грубо застонал и запульсировал внутри Ойкавы, толкаясь еще несколько раз, прежде чем достигнуть оргазма и замедлить темп. Иваизуми, не отрывая лица от плеча Ойкавы, осторожно выскользнул. Ойкава вздрогнул, почувствовав, что его нога, только сейчас коснувшаяся пола, вот-вот отнимется. Ива-чан уже твердо поддерживал его, чтобы он не упал. Они дышали друг напротив друга в течение мгновения, прежде чем медленно опуститься на пол, соскользнуть по стене и упасть на ковер не в состоянии пошевелиться. Ойкава чувствовал, как тяжело вздымается и опускается его грудь. Он закрыл глаза, чтобы не видеть потолок, и почувствовал, как теплая волна удовольствия затопила его тело. Рука Ивы-чана покоилась на его животе. Ойкава почувствовал, что Иваизуми шевелится рядом с ним, и открыл глаза, чтобы посмотреть в сторону. Иваизуми повернул голову, чтобы посмотреть на него и чмокнуть в губы. Глаза Ойкавы закрылись, и он замурлыкал от прикосновения. Иваизуми снова переместился, чтобы нависнуть над ним, стоя на четвереньках. Он раздвинул губы Ойкавы языком и скользнул им внутрь. Тоору почувствовал, что начинает улыбаться. Иваизуми спустился ниже, проводя дорожку поцелуев от груди до живота. — Хей, Ива-чан, перестань, — игриво фыркнул Ойкава. Его кожа была слишком чувствительной к щекотке, и каждое движение губ заставляло его непроизвольно вздрагивать. — М-м-м, — промурлыкал Иваизуми, влажно целуя его пресс. Ойкава не мог отвести взгляд от этого зрелища, приоткрыв рот. — Ива-чан... — моргнул он, не зная, что хочет сказать. Иваизуми выдохнул на его кожу, и его рот слегка приоткрылся, как будто он пытался почувствовать его запах. — Ты так хорошо пахнешь, — пробормотал Ива-чан, даже не обращаясь конкретно к нему. Ойкава почувствовал, что краснеет. Иваизуми спустился до его бедер, влажно скользнув ртом по наполовину твердому члену. Ойкава ахнул, и его бедра дёрнулись, когда Ива-чан взял его длину в рот. Тоору тяжело дышал, широко раскрыв глаза, когда его охватило обволакивающее тепло. Поскольку он не был полностью тверд, Иваизуми посасывал более податливую кожу и разгонял кровь по всей длине. Руки Ойкавы дрожали, а голова все еще кружилась от предыдущего оргазма. — Ива-чан! — прошипел он срывающимся голосом. Иваизуми поднял глаза, все еще держа его член между губами. Ойкава смутно подумал, что если он и близок к обмороку, то сейчас как раз самый подходящий момент. Ива-чан отстранился и снова встал на четвереньки, сближая их лица. Ойкава выдохнул, и его бедра снова опустились на пол. Иваизуми моргнул, качая головой. — Извини, — хрипло сказал он, и вот тогда Ойкава наконец-то смог заметить — его глаза остановились на бедрах Иваизуми и расширились от осознания того, что тот все еще тверд как камень. Ива-чан быстро поцеловал его в губы и снова спустился. Он едва не мурлыкал, когда заговорил снова: — Я все еще не насытился тобой... Ойкава не успел сделать ничего, кроме дрожащего вздоха, прежде чем рот Иваизуми снова обхватил его член. Ойкава жалобно застонал, его ноги дрожали и подгибались. Он чувствовал, как член твердеет во рту Ивы-чана, чувствовал, как возбуждение снова расползается по конечностям. Это была атака удовольствием, с которой его тело не могло справиться правильно. Это было так хорошо, почти слишком хорошо. Пальцы Ойкавы без устали сжимали и разжимали ковер. Когда Иваизуми наконец отстранился от теперь уже полностью возбужденного члена, Ойкава не был уверен, что испытывает, — облегчение или разочарование? Язык Иваизуми скользнул по его входу прежде, чем Ойкава успел осознать это. Ойкава пискнул, дернув бедрами и отстранившись от лица Ивы-чана, но тот прижал его бедра к полу обеими руками, снова скользя языком. Ойкава застонал, отвернулся и впился ногтями в ковер. Ива-чан проник языком внутрь, и Ойкава почувствовал, как его ступня ударилась о пол. Его визгливый стон царапнул горло, оставляя после себя слабый след боли. И если бы не чудовищно сильные руки Ивы-чана, прижимавшие его к полу, Ойкава был абсолютно уверен, что сейчас бы уже скользил по всей квартире. Он хотел большего, чувствуя, как предэякулят скользит по животу, когда его член уперся в пресс. Ойкава заскулил. Он почувствовал, как одна из рук Иваизуми оторвалась от его бедер, и услышал знакомый щелчок. Его глаза распахнулись, когда он осознал, что это было. Иваизуми поставил тюбик смазки обратно на пол. Глаза Ойкавы уже не могли стать шире, когда Иваизуми приподнялся на локте. Он слегка прижал пальцы к его входу, подняв глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. Ойкава догадывался, что выглядит таким же возбужденным, как и испуганным. Иваизуми лишь моргнул. Он ввел два пальца внутрь, и Ойкава всхлипнул. Его спина выгнулась мостиком над полом, когда он зашипел. Его ноги дрожали, а пальцы ног скрючились от чрезмерной чувствительности. По коже ползали мурашки, и Ойкава едва не плакал от этого ощущения. Это было настолько восхитительно, что почти причиняло боль. Еще немного и его бедра вот-вот выйдут из-под контроля, чтобы попытаться избежать слишком приятных прикосновений. Он прикусил губу, когда другая рука Иваизуми скользнула вверх по его боку, а ладонь по груди. Как только Иваизуми ввел пальцы до костяшек и сжал их внутри Ойкавы, он ущипнул его за сосок и повернул чувствительный бугорок. Сильно. Удовольствие пронзило его тело яркой вспышкой, однако боль от пальцев Иваизуми заземлила его, посылая волочащийся трепет вниз по спине. Слишком высокий визг Ойкавы перерос в хриплый стон. Его бедра оторвались от ковра и крепко прижались к пальцам Ивы-чана. Иваизуми снова сжал пальцы на соске, на этот раз проводя ногтями по коже. Ойкава застонал. Вспышки удовольствия опалили веки от легкого покалывания боли. Это каким-то образом уравновешивало его, каким-то образом превращало удовольствие в приторную потребность, а не в раздражение от проникновения. Ойкава услышал собственный всхлип прежде, чем успел сдержать его, и почувствовал, что отчаянно толкается навстречу Иве-чану. Иваизуми пошевелился, и как только Ойкава открыл глаза, уже готовый умолять, Иваизуми взял его член в рот. Ойкава застонал, глубоко толкаясь в горячий рот и дергаясь от того, что это движение сделало с его внутренностями, когда пальцы Иваизуми снова сжались. Он схватил Иву-чана за волосы. Его выражение лица становилось все более отчаянным, но ему было все равно. Ему нужно было больше. — Ива-чан... — выдохнул он. — М-м, — промурлыкал тот, обводя языком головку его члена. Бедра Ойкавы резко дернулись вверх, и плечи Иваизуми напряглись, когда тот попытался не задохнуться от внезапной глубины. Ойкава попытался извиниться, но во рту пересохло, и слова не шли. Иваизуми втянул щеки, ускоряя движения. Ойкава вскрикнул от удовольствия, сильнее прижимаясь бедрами к руке Иваизуми. Больше. Глубже. Сильнее. Его вздох прозвучал сдавленно: — Ива-чан, пожалуйста, — он знал, что это звучит как мольба, но в этот момент он определенно не был выше этого. Он был готов умолять: — Ты нужен мне. Иваизуми замер и оторвал губы от члена Ойкавы, слегка царапая зубами кожу. Ойкава вздрогнул, когда увидел его глаза. Ива-чан выглядел таким решительным, таким... горячим, полностью пропитанным Ойкавой, что тот почувствовал, как его член дернулся только от выражения его лица. Иваизуми протянул руку, подбирая с пола бумажник, и достал еще один презерватив. Он снова надел его с той же тревожащей ловкостью, а затем двинулся навстречу Ойкаве, прижимая их бедра друг к другу. Ойкава почувствовал, как его сердце нервно забилось быстрее. Иваизуми скользнул губами по его подбородку, зажмурился и глубоко вдохнул. Он мягко поцеловал его в губы и открыл глаза, бросив на него голодный взгляд. Ойкава моргнул и облизал губы, его бедра рассеянно приподнялись для Ивы-чана. Иваизуми подвинулся к нему вплотную, не прерывая зрительный контакт, и издал что-то похожее на смешок. — Боже, — тихо сказал он, покачав головой с легким удивлением. — Я скучал по тебе, — выдохнул Хаджиме и вошел в него одним плавным толчком, прикусив губу от охватившего его жара. Он вздрогнул над Ойкавой и почувствовал, как тот вздрогнул в ответ. Иваизуми прижался губами к его волосам и медленно вдохнул, пытаясь унять сердцебиение. Ойкава задыхался, липкий от полудикого удовольствия и желания, и это было прекрасно — это было именно то, что Иваизуми хотел услышать. Он двигался медленно, приноравливаясь к дыханию Ойкавы и медленно набирая обороты, наслаждаясь его отчаянными стонами. Иваизуми лишь наполовину сдерживался: каждый толчок, каждая заминка в дыхании Ойкавы грозились вырвать стон из его горла. Иваизуми запустил пальцы в его волосы, скользнув другой рукой вниз и крепко обхватив его длину. Предэякулят сделал скольжение легким, заставляя их обоих стонать, когда Ойкава подался бедрами вверх, против движения. — Ах, Ива-чан... Да... Быстрее, — тихо бормотал Ойкава. Иваизуми подчинился. На самом деле ему нравилось, когда Ойкава направлял его, потому что тогда он не чувствовал себя эгоистом. Он заставил свои бедра двигаться быстрее, и Ойкава удивленно застонал. Иваизуми начало трясти. Он уже начал всерьез подумывать о том, чтобы замедлиться ради себя же самого, когда услышал предательскую череду «Да», от Ойкавы, глаза которого закрылись, а бедра приподнялись, чтобы встречать каждый толчок с максимальной глубиной. Иваизуми почувствовал, как его кровь закипает, а ноги напрягаются в предвкушении. Ойкава приоткрыл глаза и посмотрел на него. — Ива-чан... — выдохнул он, проводя руками по его волосам и лицу, притягивая в поцелуй. Иваизуми что-то промурлыкал, прижимаясь к теплому рту. Бедра Ойкавы судорожно задрожали, и он застонал, прижимаясь к Иваизуми и изливаясь ему в руку. Иваизуми застонал и отпустил все напряжение в мышцах, позволив бедрам двигаться в естественном ритме. Теперь ему не нужно было сдерживаться изо всех сил. Он уткнулся лицом в шею Ойкавы, сосредоточившись на его запахе и на том, как он всхлипывал, сжимая его плечи. — Ива-чан... Как же хорошо... Иваизуми прикусил его кожу, чтобы сдержать стон, и кончил, сжимая кулак в его волосах. Иваизуми на мгновение задержал дыхание, пытаясь сориентироваться. Голова закружилась, а перед глазами вспыхнули пятна. Он не был уверен, что это значит, но не возражал, — он чувствовал себя так тяжело и так прекрасно. Он мягко выскользнул из Ойкавы, но не слишком медленно, потому что ненавидел то, как лицо Ойкавы обычно морщилось во время этого процесса. Он перекатился через него и рухнул рядом, тяжело дыша в ковер. Его рука мертвым грузом лежала на груди Ойкавы. Наконец он заговорил: — Я полностью выжат. Воцарилось молчание, а затем Ойкава рассмеялся высоким клокочущим смехом. — Надеюсь на это. Не думаю, что смогу двигаться в ближайшее время. Иваизуми усмехнулся в ковер, а затем снова перекатился, пытаясь встать. — Все в порядке, — сказал он, — я помогу тебе. Иваизуми удалось поднять Ойкаву с пола, но тот совсем не помогал ему, бесстыдно повиснув на плечах Хаджиме, едва переставляя ноги. Иваизуми уложил его на кровать и вернулся в гостиную. Ойкава уставился на дверной проем, щурясь от яркого света. Иваизуми чем-то шуршал, перебирал одежду и делал еще что-то, неразличимое по звуку. Сердце Ойкавы снова учащенно забилось. Он хотел попросить Иву-чана не уходить, надеялся, что тот останется с ним, в тепле, в этой постели. Ойкава заморгал от беспокойства, но не смог заставить себя произнести ни слова. Услышав, как Ива-чан собирает ремни и одежду, он запаниковал — по-настоящему забеспокоился. Неужели он не может остаться хотя бы на ночь? Но тут Ива-чан вошел в дверь спальни, все еще полностью обнаженный, но с кучей одежды в руках. Он бросил её на пол и откинул край одеяла. — Подвинься немного, м? — пожурил он, просовывая ногу под одеяло. Глаза Ойкавы расширились, когда он отполз в сторонку, наблюдая за Иваизуми наполовину шокированно, наполовину расслабленно-счастливо. Хаджиме не уходит. — Боже, как тебя... много, — размышлял тем временем Ива-чан, в основном про себя. — Такой высокий. Такой долговязый, — затем он повернулся к Ойкаве и поднял левую руку. Ойкава моргнул. Ива-чан красноречиво посмотрел на него, словно он ужасно медлит. Но все в порядке, потому что Ойкава действительно колебался. — Ты... То есть... Ладно, все в порядке, — Иваизуми немного опустил руку, и Ойкава почувствовал себя идиотом. Он покачал головой и нырнул под руку Ивы-чана, прежде чем тот успел ее окончательно уронить. Устроив голову на его груди, как и в первый раз, Ойкава улыбнулся. Иваизуми медленно опустил руку и обнял его за плечи. Ойкава поднял глаза — лицо Иваизуми было красным и напряженным. Измученным. Он выглядел измученно. Ойкава уткнулся носом ему в грудь: — Ива-чан, ты такой красивый... Иваизуми кашлянул, неловко перекладывая ноги. — Ты... Ты тоже. Ойкава удивленно приподнялся: — Ты принял комплимент и не оскорбил меня? Кто ты и куда дел Иву-чана? Иваизуми притянул его обратно к груди. — Заткнись, ты портишь момент. Ойкава улыбнулся, зарывшись носом в грудь Иваизуми. Кое о чем поразмыслив, он решил, что должен признаться: — Хм... Ива-чан? — Да? — сонно отозвался тот: его глаза уже были закрыты. — Мне пришлось отдать твое пальто в химчистку... — Ойкава снова приподнялся и посмотрел на Иваизуми. — И не потому, что оно воняло, мне действительно нравится, как ты пахнешь, просто... — Ойкава почувствовал, что его лицо начинает краснеть. Иваизуми открыл глаза: — Я не возражаю, но... в чем дело? Ойкава отвел взгляд от его лица. — Ну... В ту ночь ты видел, как я уходил с Кагеямой... — Ойкава почувствовал, как пальцы Иваизуми дернулись. — Но я не смог, — быстро продолжил он, после чего последовало долгое молчание. — Я не смог, вернулся домой и почувствовал твой запах от этого пальто... — Ойкава нервно моргал, чувствуя, что его лицо просто горит. Господи, почему он это говорит, это ужасная идея, как он вообще мог... — И я, — прервал свои мысли Ойкава и зажмурился, — я вроде как... кончил на него... Ойкава приоткрыл один глаз: Ива-чан уставился на него, а затем недоуменно моргнул. Ойкава почувствовал, как его сердце учащенно забилось — или замедлилось? Это должно прекратиться, а он должен умереть. Иваизуми закашлялся, прикрыл рот рукой и крепко зажмурился. В конце концов он не смог сдержаться, и Ойкава мог поклясться, что никогда не слышал, чтобы Ива-чан хохотал хотя бы на четверть так же сильно, как сегодня.