Благими намерениями устелена дорога в Ад

Небесное время измерений спустя. — Что читаешь? — Люцифер! Не пугай меня так! Взрослый демон возник из-за спины и нежно обнял плечи читающей девушки, заглядывая в толстую книгу, лежащую на столе и прижимаясь к её щеке. Щетина щекотала кожу, а горячее дыхание обжигало шею, не оставляя шансов на сохранение концентрации. — Марк Аврелий жил всего 58 лет. Удивляюсь, что за все это время ты еще не перечитала его всего. — Перечитала. Но «Послания к самому себе» будто сами меня находят, и я каждый раз не могу им противиться. И ведь из раза в раз что-то новое. — Ты неисправима. Но за это я тебя и люблю. Ещё недавно вы бы подумали, что это Непризнанная готовится к очередному экзамену, а избалованный Демон докучает ей, отвлекая от учебы. И крупно бы ошиблись. В библиотеке, огни которой почему-то стали мягче в последнее время, читала любимых стоиков Виктория Уокер — узаконенный Ангел, студентка старших курсов Школы Ангелов и Демонов, лучшая в своей группе. Она смогла сделать то, что, казалось, противоречило всем мыслимым законам мироздания. Может быть, незнание закона и не освобождает от ответственности, но уж точно освобождает от внутренних установок, шепчущих гадкими голосами, что ничего не получится. Лишь тот дурак, кто не знает, что принято считать невозможным, способен сделать это былью. *** Кажется, что и не было этих лет. Вики обещала, что будет работать над собой и ждать — так и сделала. Помните, она нарушила «Три принципа Виктории Уокер»? Надо отдать ей должное — она вернула свои принципы себе. Один за одним, начиная с конца. Третий — избегать вредных привычек. Чистота — это регулярная работа над собой. Особенно когда ты прошёл через зависимость, именно чистота считается недостижимым идеалом, — но лишь потому, что её нельзя «достичь». Это не точка назначения, а путь — череда ежедневных выборов. Нельзя в один день проснуться и выбрать быть чистым раз и навсегда — это так не работает. Но можно выбирать это каждый день — обещать себе быть чистым только сегодня. А что будет завтра — мы решим завтра. В том завтра, которое никогда не настанет. Второй — не опускаться до уровня обидчиков. Она обещала себе забыть этот принцип навсегда, но сколько обещаний мы даём себе в надежде не промахнуться с дальнейшими выборами? У тебя может быть очень злой язык, но очень доброе сердце. Первый спасёт тебя от нападок, но побеждает всегда второе. Великодушная благосклонность — вот величайший дар, дающий свободу не пачкать руки, не бросая в другого грязь. Если Вики и выучила что-то здесь, на Небесах, то это то, что не бывает плохих людей — бывают люди, с которыми случилось много плохого. И мы не знаем ничего о пути, который преодолевает другая душа, не ведаем ничего о борьбе, которую каждый день ведёт другой со своими демонами. Дело не в том, сказал ли кто-то нам ужасные вещи — дело в том, выбрали ли мы принимать эти слова на свой счет или даровать другому радикальное прощение, которое не ведает разума. Такое, которое ощущается только сердцем. Не ищи причин простить другого — прости по определению. Пусть в твоей жизни не будет списка должников. Прощай авансом, прощай, даже когда не просили прощения — это та необходимая эмоциональная гигиена, которая создаст оборонительный ров твоей душевной крепости. И если кто-то причинил тебе боль — не спеши причинить её в ответ. Все грязные слова, которые он говорил тебе, произрастали в нём из зёрен, посаженных другими людьми. Напоминай себе, что он не плохой человек — он человек, с которым случилось что-то плохое. Эта мантра открывает глаза. И, знаешь, настоящее сострадание ещё более милостиво, чем мы можем представить. Оно способно провести нас по большим дорогам и показать, что живёт за пределами нашего эго. Там ждут удивительные вещи. Первый — не заниматься сексом без любви. Вики вспомнила слова отца и наконец смогла прислушаться к ним. «Ты будешь влюбляться сама и нравиться большому количеству людей, и не всегда это будет взаимно. Помни, что только ты имеешь контроль над своим телом и своими чувствами. Мы все совершаем ошибки — будут слова, признания, поцелуи и многое другое, о чём тебе придётся жалеть. Но для своего же блага, попытайся не рисковать слишком часто. Твоё тело — уникальный дар, не раздавай его направо и налево. Я не всегда буду рядом, чтобы защитить тебя, поэтому научись защищать себя сама. А интимная связь приносит настоящее удовольствие только тогда, когда ты делаешь это с любимым человеком. Не забывай мой совет.» Иногда обстоятельства действительно бывают сильнее нас — и никакие мотивационные фразы не смогут этого изменить. Но Эпиктет был прав: никто не может называться рабом, если сам не ощущает себя таковым. Своё испытание в виде худшего, что может произойти с человеческой свободой, Виктория перенесла стоически — Эпиктет и Марк Аврелий гордились бы ей. Не сразу — ведь ничего не бывает сразу. Не было ещё мудреца, родившимся стоиком. Но алмазы гранятся под давлением, и она не забудет своё. Отношения с Асмодеем были красивыми — яркими, впечатляющими, остающимся на подкорке, как то самое Северное сияние, которое их породнило. И многое в них было — и слова, и букеты, и танцы, — но теперь не разберёшь, что можно потрогать, а что иллюзия. Уверенно можно сказать только одно — это не было любовью. Это был неравный, но манящий, страстный, но токсичный, красивый, но пустой союз. Такие истории не забываются — не нужно пытаться искоренить их со своих страниц. Пусть они украшают их, но остаются историями: с очень красивыми словами и очень большими уроками. Но это не любовь. А любовь — она рождается. Но только там, где её ждут. И Виктория ждала — ждала, как и обещала. И момент познания чистой близости, не обремененной обязанностью, не испачканной веществами, не вынужденной, а долгожданной — он на самом деле стоил того, чтобы ждать. Не с первого взгляда, не с первого разговора, не с первой вместе прочитанной книги, — по деталям, ступенькам, маленьким кусочкам собиралось что-то большое и крепкое. Копилось, чтобы прийти, когда вы будете готовы. Подбрасывало испытания, посылало видения, отправляло сны и требовало терпения, проверяя на прочность. Но всегда заставляло осмысливать и осознавать, выбирая друг друга по зову души, а не набрасываясь, как за шведским столом. Конечно, он узнал её. Любовь — это выбор, который делают самые смелые. Череда смертей и возрождений, доступная тем, кто смог принять своим разумом непрерывность концов и начал одной и той же глубинной связи. И тогда папины заветы стали звучать по-другому. Потому что слово «секс» перестает иметь значение, когда это вы. Это вы летаете душами, летаете очень высоко, дальше, чем можно представить. Когда каждая мышца, каждый выдох и каждое движение тел имеют свой смысл. Ты не можешь описать это — просто оттого, что это больше, чем механический процесс, больше, чем очередность смены поз на простынях. Их секс с Люцифером — шрифт Брайля, доступный только двум распутным слепым, и эта новелла не станет общественным достоянием.

***

Чем завершаются такие сказки, — спросите вы. Сказки про выбор, любовь, про философов и рамки, про прощение и зависимость, про земные страсти неземных существ. Они завершаются ещё одной сказкой — той, которая рассказывает эту же историю, но под другим углом. Сказкой, которую читал Люцифер перед сном своей настоящей любви, впадающей в ангельское забытие в его объятиях, когда ночь вступала в права. Он читал её Вики, чтобы она крепко спала, а мы передадим её вам — и это будет наш маленький секрет на всю оставшуюся жизнь. Жила-была принцесса. Очень добрая, умная и красивая принцесса с очень разбитой душой, которую наполняла всем, что попадалось под руку. И все стремились её обмануть, обхитрить, куда-то затащить и себе забрать. И драконы, и монстры, и всякие колдуны — не потому, что она им что-то сделала, а потому что сами были несчастны. И обросла принцесса настоящей броней — надела на себя самые крепкие доспехи, чтобы к её нутру никто никогда не проник, и чтобы никогда не сделал больно. Она не спускала с башни прекрасные волосы, не спала мертвым сном в ожидании поцелуя вечной любви. Никто за ней не приходил — да она и сама наворотила дел. Да так, чтобы не нашли к ней тропу, чтобы всё проклятым мхом заросло, сунься — убьёт. И даже на дверь замок повесила. Ограждалась от всех, кто протягивал к ней руки, не разбирая, — для удара ли или для объятий. Девочке пришлось пройти через ужасные испытания, и большую часть своего пути она была одна. Никто не поддержал её, когда она была на грани — потому что чтобы было, от чего отталкиваться, нужно достигнуть дна. Но она поддержала всех, кто проходил этот путь после неё — помогала другим принцам и принцессам, попавшим в ловушку древних традиций, не потерять своё королевское начало и остаться честным с собой. Один рыцарь однажды сказал ей: «Эта боль пройдёт, и мы заживём». Что бы это ни значило. И она не раз повторяла эти слова другим. Принцесса стала очень сильной — сильнее, чем её броня. Её непобедимая сила духа несла свет — и по этому свету другие дикие души узнавали её, и дальше они шли вместе. И были в её жизни и страшные пауки, и добрые волшебницы, и верные друзья, и злые враги. И самые восхитительные платья, и грандиозные балы, и пыльные библиотеки. Была и ненависть, и любовь, и страх, и смех до коликов. И она пронесла это всё в себе — и написала свою Книгу Жизни. Такую, которую не стыдно читать — она написала её сразу на чистовик. Не скрывая и не жалея ни одной минуты, потраченной на то, чтобы её прожить. Это не сказка о любви. Не сказка о драконах, об испытаниях, о приключениях. И, конечно, это не сказка о принцессе, за которой пришёл прекрасный принц и избавил от всех страданий. Это сказка о принцессе, которая спасла себя сама.