«А время… Оно не лечит. Оно не заштопывает раны, оно просто закрывает их сверху марлевой повязкой новых впечатлений, новых ощущений, жизненного опыта… И иногда, зацепившись за что-то, эта повязка слетает, и свежий воздух попадает в рану, даря ей новую боль… и новую жизнь.»
Эрих Мария Ремарк, Триумфальная арка
***
Время. Течёт, убегает, словно песок через пальцы, оно освещает путь, даёт надежду, а потом так же безжалостно вырывает её из рук. Как не пытайся что-то изменить — лишь время идёт вперёд, мерными шажками отсчитывая песчинки секунд, часов, недель. Лее не страшно, что она что-то упустит. Ей даже кажется, что она на своём веку повидала уже слишком много. Прошло почти полгода, и за это время одновременно изменилось всё и не изменилось ничего. Снег уже давно сошёл, поля устланы обилием цветов всех мастей и сортов, дни становятся длиннее, жарче. Небо голубее, трава зеленее, всё в этом духе. Воздух ощущается одновременно тяжёлым и таким одновременно лёгким, что кажется, будто бы вот-вот, и ноги оторвутся от земли, а за спиной вырастут крылья. Но этого никогда не случается, а порой и вовсе подошвы обуви словно прирастают к земле. Ханджи теперь всё чаще твердит о предстоящей экспедиции к морю — теперь всё готово. Готова ли Лея? Она много об этом думает, хотя к некоторым вещам невозможно быть готовым. Армин… он часто описывал ей море, которое видел в воспоминаниях. Оно бескрайнее, голубое и такое большое-пребольшое, что даже словами описать сложно. — Оно знаешь, как… как большое зеркало, и в нём отражается солнце и луна. И волны… — Армин часто мечтательно вздыхал, пока рассказывал о хорошей части воспоминаний Бертольда. — Волны чем-то похожи на овечек. И шум прибоя — это то, как они блеют. — Ой-ой, что за мастер метафор у нас здесь нарисовался, — хихикала Лея, пока они лежали вместе в обнимку на кровати Армина. В последнее время это как… обыденность. Приятная, ненавязчивая обыденность. Почти как сходить и попить воды. И Лея как-то даже рада, что быть близко не представляется чем-то неловким или чем-то необычным, на чём нужно заострять внимание. Хотя ей всё ещё не нравится хоть как-то показываться вместе на людях. И ей очень нравится, что Армин тоже не стремится показать всему миру, что они как бы вместе. Не потому, что это как-то стыдно или вроде того, просто оба до сих пор помнят эти пытливые шёпотки и ненужные вопросы, которые хвостиком ходили за ними в кадетские годы, когда они вместе доблестно сражались против Сэма. Лишнее внимание налипает как банный лист, и никому из них его не хотелось. И в этом даже была маленькая капелька азарта: найти момент, чтобы остаться наедине. И когда Армин в очередной раз почти напевал что-то про море, Лея лишь тихо прижималась носом к чистой рубашке, пахшей странно-родным мылом и свежей травой, и растворялась в этом сладком голосе, словно в белопенной кипени моря и шуме прибоя. Лея понятия не имела, как звучит прибой, но это было неважно. Для неё он звучал мелодичными переливами голоса Армина, светозарными лучами солнца за окном и щебетанием майских птиц. — А тебе не обидно, что ты уже видел море в воспоминаниях Берта? — внезапно спросила она. Армин затих, словно бы даже на пару мгновений перестал дышать. Замер под натиском такого, по всей видимости, сложного вопроса. — Знаешь… я бы хотел, наверное, ответить, что нет. Но может немного всё-таки обидно. Хотя с другой стороны это подогревает интерес, чтобы поскорее отправиться в экспедицию. К тому же, мы уже месяцев восемь не надевали форму. И мне хочется самому почувствовать на коже солёную воду, встретить рассвет и проводить закат на берегу, чтобы рядом был Эрен, Микаса и… ты, — спустя время ответил Армин, задерживая предложения на языке, словно нерешительно пробуя на вкус, пытаясь подольше подержать их во рту и распробовать. — Ты не думал стать поэтом? — тихо прыснула Лея. — Поэтом? С чего бы? — Ну… ты в последнее время не говоришь, а словно песни щебечешь. — Весна — пора романтики, Лея, — наигранно цокнул Армин. — Особенно когда есть кому посвятить свои щебетания, — он заёрзал на постели, пытаясь будто нахохлиться, как маленький цыплёнок. — Но я подумаю над твоим предложением, — он повёл бровями. Микаса, как и обещала, связала Лее свитер: в марте, когда стало достаточно тепло, Лея только его и носила. Он был ей чуть большеват, цвета бледно-молочного, пах так приятно овечьей шерстью, что иной раз Лея просто зарывалась носом в воротник и сидела так без движения добрую четверть часа. А ещё Микаса связала по кофте для Армина и Эрена. Хитч, увидев как-то раз Лею и Армина в подвале с кристаллом Энни, сказала что-то вроде: «У нас в Стохесе парочки часто носят одинаковую одежду», да ещё и с такой лукавой улыбкой, что Армин даже отвернулся, не выдерживая хитрого взгляда. Лея не стала говорить, что так оно и есть. В любом случае, в Стохес они тогда, в марте, приехали по каким-то мелким делам, а Армин просто настоял, чтобы они зашли в подвал к Энни. Он тогда долго сидел у кристалла, в котором запечатали Леонхарт, и о чём-то много размышлял, растягивая слова. Лея сидела на лестнице, слушая как-то вполуха, головой прислонившись к прохладной каменной стене. Она тоже немного думала об Энни: прошёл почти год с того момента, как она в этом странном состоянии. Лее скорее с медицинской точки зрения было интересно, что же происходит с телом человека в таком случае: слышит ли она что-то сквозь толщу этого кристаллического материала, продолжает ли она развиваться и, самое главное, как долго она пробудет в этом кристалле и какие будут последствия, если она освободится? К примеру, если она пробудет там десять лет, то после освобождения ей будет всё так же э-э… пятнадцать? Или уже двадцать пять? По правде говоря, Лея даже понятия не имела, сколько Райнеру, Бертольду и Энни на самом деле лет. Они выглядят как ровесники и наверное разница у них года три максимум. Но если они ещё и младше, то Лея клянётся — в этом другом государстве за морем взращивают настоящих маленьких гениев и детей-убийц. И острову с элдийцами стоило бы устрашиться перед такой боевой мощью. За полгода произошло много маленьких событий и они провернули много маленьких дел. Но если бы Лею попросили назвать хоть парочку — она бы скорее всего застопорилась и не назвала бы ничего. Память у неё всё ещё ни к чёрту, радовало одно: последние полгода были определённо хорошим временем. И Лея даже может сказать, что чувствует себя… нормальной. Даже как-то забавно: пока все молодые люди стремятся как-то отличаться от других, она хочет быть максимально обычной. Хотя ощущать — не равно являться, и с этим нужно смириться. Май радовал тёплыми, даже жаркими днями. В последнюю неделю в штабе кипит работа: совсем недавно пришёл отчёт о том, что все титаны в радиусе стен убиты! А это значит, что можно строить планы на экспедицию к морю. На самом деле, приготовлений там не много: неделя максимум. Однако сейчас, в мае, разведкорпус проводит набор новых солдатов в свои ряды. Ханджи нацелилась на сто пятый набор того же кадетского училища и уже как минимум неделю находилась в жутком предвкушении, заражая и других солдат. Сейчас штат разведки был совсем небольшой: те, кто смог вернуться из Шиганшины, пара кухарок, двое врачинь (одной из них была Лея) и одна уборщица, которую все в штабе очень любили. Теперь же из Митры пришёл приказ о расширении персонала — предстоит набрать больше поваров и уборщиц. Иерархия разведки с прошлого года сильно пошатнулась, поэтому по первости все заботы о воспитании новобранцев лягут на плечи майора Леви. Он, как казалось Лее, пылью со скуки конечно не покрылся, но тоже был ощутимо рад новым солдатам. Шпынять сто четвёртых ему уже не в первой, видимо, за год они ему уже немного надоели как минимум потому, что больше не слепые котята, которых нужно учить простым истинам. По правде, ребята сами вызвались помочь майору и обучить сто пятый уму-разуму. Жан, Конни и Саша столпились у дверей во внутренний двор штаба. Лея, спустившись из казарм после завтрака сразу же бодрыми шагами пошла к ним, по пути выцепив взглядом календарь, висевший на каменной стене. Отметка там гласила о том, что сегодня десятое мая пятьдесят первого года. — Что-о случилось? — заметив, что ребята смотрят в щель двери, Лея чуть привстала на цыпочки, чтобы выглянуть из-за голов друзей и посмотреть, что там. Через щель Лея увидела кусочек головы майора, а ещё ряд стройных людей в кадетской форме. — Новобранцев привезли! — почти пропищала Саша, у которой обзор был лучше всего. Лея пропихнулась вперёд, пристроившись у щели рядом с Сашей. Разглядеть многого не удавалось, потому что «окно» было очень маленьким. Из щели задувал ветерок, слышался строгий голос майора Леви, тихие переговорки новобранцев. На удивление, их было даже больше, чем в прошлом году. Штук пятьдесят точно можно насчитать. Лея не особо узнавала лица, потому что со сто пятым они в кадетском почти не пересекались. Максимум у них было пару общих спаррингов, но это единичные случаи. От внезапно создавшегося сквозняка и навалившихся тел дверь скрипнула, нараспашку открывшись, да так, что ребята вывалились во двор на потеху новобранцам. Майор Леви грозно обернулся на шум, наблюдая, как Жан придавил Конни, Саша упала поперёк Леи, а дверь едва не слетела с петель. — Тихо, — строго отчеканил Леви, не оборачиваясь, когда услышал в рядах смешки и шёпот. — Ой, извините… — пролепетала Саша под грозным взглядом майора, первой вскочив на ноги и пытаясь поднять охающих друзей. Конни, пытаясь встать, снова потерял равновесие и навалился на Лею, которая уже собиралась разогнуться. — Конни! — пискнула она, с охом пытаясь отпихнуть от себя друга, пока сто пятые, уже не скрывая, смеялись над ними. Ну, хоть запомнятся. — Давайте побыстрее, — с нажимом проговорил Леви, наблюдая за этой нелепой картиной. Всё-таки поднявшись, Лея пару мгновений постояла на месте, пока на неё уставились пятьдесят пар заинтересованных глаз. Она быстро осмотрела линию. Дети были всякие разные: высокие и низкие, чаще всего худощавые, но было и несколько довольно упитанных ребят. Несколько рыжих девочек, один рыжий мальчик, много брюнетов и совсем немного блондинок. Но больше всего Лее в глаза бросилась девочка с большим ожогом на половину лица. Он был уже очевидно давнишний, но всё равно привлекал внимание. Лея успела столкнуться с этой девочкой глазами. Она, заметив пытливый взгляд Леи, слабо улыбнулась и помахала рукой. Лея, выгнув бровь, непонимающе помахала в ответ, но тут же её взгляд споткнулся о глаза мальчика, что стоял рядом с этой девочкой и как-то недобро смотрел на Лею. Он был таким высоким — точно выше Леи — а волосы чернющие, чернее угля даже. Лея как-то сконфуженно с ним переглянулась и в это же время её за руку дёрнул кто-то из друзей, снова утаскивая во тьму штаба. — Вы видели?! — разразился Конни, когда тяжёлая дверь со скрипом захлопнулась за нерадивыми солдатами. — Что именно? Я видел толпу новобранцев, которые открыто над нами поржали, — недовольно цокнул Жан. — Вы видели там девочку с ожогом на лице? — спросила Лея, отряхиваясь. — Ага, интересно, что с ней случилось… — задумчиво протянула Саша, спиной прислонившись к двери, теперь плотно закрытой на защёлку. — Ну, скоро и узнаем, когда у них тренировки начнутся, — махнул рукой Жан.***
И каждый день будто лучше. Уже к вечеру, когда Лея валялась с книгой на своей кровати в комнате, в дверь кто-то осторожно постучал. Лея наспех сунула закладку между страниц, промычав что-то в сторону двери. Спустя пару мгновений в проёме появилась голова Армина, что бегло оглядел комнату. Уходящие солнечные лучи золотистым блеском прошлись по его лицу и он котёночно наморщил нос от того, что ему засветило в глаза. — Ты одна? — вполголоса пробормотал он, скрывшись за приоткрытой дверью, вытирая там глаза. — Ага, — бросила Лея, откладывая томик на прикроватную тумбочку, с трудом найдя среди бардака, царившего на ней, место для книги. Армин острожным шагом прошёл в комнату, бережно прикрыв за собой дверь. На нём была простая нежно-голубая рубашка, заправленная в молочного цвета брюки. Он был в тапочках: совсем недавно майор Леви заказал всем тапочки, чтобы при входе в казарму каждый свою обувку оставлял там же, а по коридору и комнатам все ходили в тапочках из овечьей шерсти. Лее это правило казалось забавным, и все эти одинаковые пары тапочек даже милыми. — Я тут немного подумал, — начал Армин, усаживаясь на кровать Леи у её ног, пока сама она лежала, выжидающе глядя на него. — В общем… — Ты согласен на ужин с госпожой Кирштайн?! — бесцеремонно перебила его Лея, округлив глаза. — Да, — выдохнул Армин, словно это решение далось ему невероятно тяжело. Лея в этот миг подскочила с кровати, навалилась на Армина и, стиснув его в своих объятиях, принялась оставлять маленькие поцелуи везде, куда могла дотянуться. — Ну куда бы ты делся, — пробурчала она, носом зарывшись в блондинистую копну волос. По правде говоря, Армина очень долго пришлось уговаривать на ужин с семьëй Леи. А госпожа Кирштайн, поверьте, уже долго зазывает Армина к себе. И за эти полгода у них так и не случилось нормального знакомства, потому что Арлерт этой темы словно избегал. Лея долго выясняла причину, но Армин так и не сознался, постоянно отмахиваясь, а для Леи это было важно. И она ему об этом говорила. Её обижало то, что Армин не хотел знакомиться с её семьёй, притом не называл конкретных причин. До одного прекрасного разговора. Когда Лея в очередной раз вернулась в штаб и передала приглашения госпожи Кирштайн, а Армин снова съехал с темы, она не выдержала.Ранее
— Почему ты не хочешь знакомиться с моей семьёй? — твёрдо спросила она, не дав Армину выйти из комнаты, схватив его за запястье. — Лея, просто сейчас в штабе куча дел, и я очень устаю, правда. Мы обязательно поужинаем… — затараторил он. — Что происходит, Армин? Ты говоришь одно и то же уже полгода, самому не надоело? Для меня это важно, но ты это в упор игнорируешь. Так скажи: почему? Ты молчишь, я ничего не понимаю и нападаю на тебя, в итоге обижаются оба, — выгнула бровь Лея, разжав кисть Армина и взяв его за ладони. Но он молчал, склонив голову. — Я… боюсь твоего папу, — едва различимо прошептал Армин, чуть сжав плечи, словно его сейчас ударят. Лея была немного ошарашена такой причиной, но это звучало вполне логично. Хоть Лея так и не поняла, почему он так боялся об этом сказать. В последнее время она наладила с папой связь, часто рассказывала друзьям о нëм. Папу посвящала в то, что происходит у них в штабе, писала письма и часто появлялась в том самом домике неподалёку от их района, который папа арендовывал, когда на выходных приезжал в Трост. Жил он всё равно в Стохесе, так как туда перенесли штаб Гарнизона. Но на выходных они часто проводили время вместе. Лее нравилась родительская любовь. Папа был заботливым, он искренне интересовался тем, что происходит в жизни дочери, он хвалит её за успехи и не корит за неудачи. Пусть иногда он ведёт себя немного… странно, Лея нечасто обращает на это внимание: в Гарнизоне у каждого человека есть какие-то свои причуды, она в этом убедилась, когда в тот самый раз посещала Стохес в марте. Словом, поводов для того, чтобы бояться её отца Лея не то, чтобы не находила, но понять могла. Для Армина их первая встреча была… не самой приятной. Это если мягко сказать. Лея не осуждала Армина за это. — Всё в порядке, я… понимаю, — она слегка сжала его руки, большими пальцами погладила чужие красноватые костяшки. Ей бы до скрипа зубов хотелось, чтобы Армин и папа подружились, ей хотелось, чтобы Армин знал, что папа хороший. Но с другой стороны она не могла обесценить страх Армина. Нужно было искать компромисс. — Ну, хочешь, ужин будет только с госпожой Кирштайн. Она, ты, я и Жан. Как тебе? А с папой успеешь познакомиться, — выдохнула Лея. Армин снова долго тянул с ответом. — Я могу немного подумать? — Конечно, — с лёгким нажимом ответила она. Ей хотелось верить, что хотя бы госпожи Кирштайн он не боится.Настоящее время
И вот, наконец Армин согласен. Едва Лея услышала заветное «да», чуть не порвалась от радости. Для неё это правда самое важное событие за последнее время: очень хочется, чтобы её самые дорогие люди были в хороших отношениях. Тем более, что это мама и Армин. Лее пришлось придумывать компромиссы, поэтому она стала быстро строить планы. Придумала, во что оденется, приказала Армину выбрать одежду понаряднее. Её в одно мгновение укутало такое приятное предвкушение, в котором она с готовностью растворилась. Ей нравилось хлопотать о сравнительно простом, когда «обычные» люди чаще ненавидели это, обзывая «бытовуха». Может, потому что ничего другого в жизни не знали. Конечно, иногда острых ощущений в жизни не хватало, но тогда Лея ходила на кладбище, разглядывая братские могилы, где одновременно могло лежать человек десять. И это только те, кого смогли вернуть на Родину. А сколько солдат погибли в Шиганшине, во время пятьдесят седьмой экспедиции? Сколько тел они потеряли, и те бедолаги до сих пор числятся пропавшими без вести, хотя все и так знают, где они? Сколько семей во всём государстве лишились сыновей, отцов и мужей? Сколько отважных девушек ушло на службу, так и не вернувшись? Многие этого совсем не ценили, как казалось Лее. Не ощущали потерь. Но Лея, блуждая по пустым, призрачным коридорам казарм в штабе у подножия горы, чётко ощущала, что чего-то не хватает. Будто все куда-то ушли и совсем скоро вернутся. Но нет. Не вернутся. Предыдущий штаб покинут даже той горсткой людей, что смогла уцелеть после битвы за Шиганшину. Теперь там, должно быть, совсем пусто, хотя какой-то год назад там кипела жизнь. Так удивительно жизнь может однажды встать с ног на голову. На кладбище тихо. Солнце ласково грело макушки скорбящих, освещая стройные ряды белых надгробий с бесчисленным количеством разных имён. Люди часто говорят, что перед смертью все равны. Хоронили тела редко, чаще сжигали — так принято. Однако доводилось Лее побывать на кладбище недалеко от столицы, где были похоронены тела самых высокопоставленных людей государства, и вот там был настоящий карнавал: обилие цветов у каждого памятника, а уж надгробные плиты и памятники… там, видимо, проводилось состязание «у кого больше и роскошнее надгробие, тот победил». Но… справедливо ли это? Лее казалось, что нет. Смерть учит ценить жизнь. Радоваться тому, что на столе есть кусок свежего мяса и вкусная лепёшка, сделанная из качественного зерна, а не из бумаги. Ценить, но не любить. Лее всё ещё периодически снятся кошмары, а в памяти всплывают чёткие картинки разложившихся трупов, истерзанных титанами. С этим сложно справится, даже, Лея бы сказала, невозможно. Смрадный запах крови въелся в тела и души, так что он вряд ли покинет сердца разведчиков. Но это не значит, что сейчас жизнь не изменилась. В каком-то плане да, в каком-то нет. В конце концов, пока Лее кажется, что это лишь начало. А вот чего — вопрос сложнее.***
Заветный день настал. Лея с утра носилась как угорелая, чтобы успеть всё к вечеру. Она заранее прикупила приятное к телу чёрное платьице с белым воротником, помыла голову, надела свои лучшие туфли, надеясь, что Армин тоже подготовится. Жан откуда-то нарыл свою одежду из кадетского, с того самого вечера, когда они ходили на праздник, посвящённый выпуску сто четвёртого набора. У Леи этот образ вызывал не самые приятные воспоминания, но она не возражала. Госпожа Киршатайн, когда узнала, безумно обрадовалась, сказав, что приготовит хороший стол к их приходу. Жан сказал, что поможет дома маме, а Лея с Армином придут к шести тридцати. Встретиться они договорились в коридоре казармы в шесть пятнадцать. — Куда собираешься? — спросила Саша, что с книгой сидела на подоконнике, чтобы лучше светило. Закатное солнце окрашивало всё вокруг в розовый, волнами накатывая окна. — У нас ужин, — бросила Лея, стоя у зеркала, пытаясь сделать на голове что-то путное. — До сих пор не могу поверить, что всё так серьёзно, — откликнулась Саша, не отрываясь от книги. — Я тоже. Не знаю, не думала я, что всё так однажды случится, — Лея сжала губы. Ей не то, чтобы нравилось обсуждать свои отношения с Армином с кем-то, кроме Армина. Но, в конце концов, друзья и так знают больше остальных. Но всё равно Лея чувствует… странную скованность. — Но вы хороши вместе, тем более, я же говорила! — Саша хихикнула, Лея закатила глаза. — А я, кстати, видела Армина днём на рынке. Думала, зачем ему такой скучный букет, а тут вон оно что, — она снова уткнулась в книгу. — Для женщин в возрасте принято выбирать более сдержанные цвета, — пожала плечами Лея. Пришло время выходить. Около лестницы Лею уже ждал Армин, весь при параде. В чёрном костюме с рубашкой и галстуком, а в руках небольшой букетик бледно-жёлтых хризантем. Лее, признаться, нравился Армин в костюмах, поэтому она порой тонкими намёками просила его носить их почаще. — Привет, — она сверкнула глазами, оценивающе оглядев Армина. — Мадам, — Армин манерно отвесил поклон, взяв руку Леи в свою и осторожно оставив короткий поцелуй на тыльной стороне ладони. — Ну всё, всё, — Лея рассмеялась, пытаясь скрыть лёгкий румянец на щеках, — пойдём. Солнце лениво плыло за горизонт, остановившись где-то в районе кромки стен. Птицы на деревьях пели чаще, в воздухе витал приятный аромат зелени, вечера и каких-то пряностей с рынка неподалёку. Лее даже казалось, что сейчас всё как-то слишком хорошо, что так не бывает. Только если чуть-чуть. Армин всю дорогу безумно волновался, по пути они купили немного фруктов к столу. Лея, как могла, старалась унять его волнение, хотя сама неслабо переживала. Это важный вечер, но она не думает, что что-то может пойти не так. Хотя просто сам факт того, что дорогие ей люди соберутся за одним столом… это грело душу. Уже начав узнавать дома в районе, на углу Лея снова увидела сверкнувшую рыжую шёрстку. — Подожди, пойдём-ка туда, — быстро бросила Лея, рванув за угол. Армин что-то прокричал вслед, но побрёл за ней. И то, что Лея хотела увидеть, она увидела: в переулке за домом стояла картонная коробка, у которой развалилось двое котиков, лежащих друг около друга. Подойдя ближе, в одном из питомцев Лея узнала Эйке. — Эйке, приве-е-ет, — она опустилась на колени, принимаясь тискать кошку. — А кто это с тобой? — будто кошка сможет ответить, Лея обратилась к бело-коричневому котику, что пристроился за Эйке, потираясь мордочкой о её голову и одну лапку положив ей на спину. От умиления Лея что-то пропищала, обернувшись, чтобы посмотреть, где там Армин. Он только плёлся, подходя ближе. — Смотри-ка, у Эйке есть ухажёр, — Лея стала рассматривать белую шёрстку кота, что на мордочке, лапках и ушах переходил в коричневый. Зелёные глаза блестели в полутьме переулка, однако цвет можно было всё равно хорошо разглядеть. — Это мы? — невозмутимо спросил Армин, поведя плечами и сверху вниз наблюдая, как Лея сюсюкает с котами. — Почему? — она обернулась и задрала голову, чтобы увидеть лицо Армина, на котором красовалась хитрая улыбка. — Он похож на тебя, — Армин склонил голову набок, чуть сощурив глаза. Лея снисходительно улыбнулась, бросив что-то вроде «может быть». Хотя и правда чем-то был похож. Спустя какое-то время они всё-таки покинули Эйке и её безымянного кавалера, не став мешать идиллии. Подходя к заветному дому, Лея заметила на крыльце госпожу Кирштайн, что весело болтала с ещё двумя женщинами. Завидев приближающихся Лею и Армина, она быстро с ними раскланялась, юркнув в дом, видимо, чтобы позвать Жана. Когда они подошли ближе, поднявшись по двум ступеням к крыльцу, госпожа Кирштайн тут же показалась в дверях, а за спиной её стоял Жан. — Какие лю-юди! — добродушно пролепетала Хильда, кинувшись обнимать ребят. Первой она стиснула в объятиях Лею. — Привет… — она осторожно погладила хозяйку дома по спине. — мам, — Лея сказала это так, чтобы никто, кроме госпожи Кирштайн, не услышал. Она же, поняв, что Лея сказала, лишь сильнее прижала ту к себе, тяжело выдохнув. — Привет-привет, моя дорогая, — ей очевидно тягостно дались эти слова. За то время, что Лея с Хильдой обнимались, Жан успел пожать руку Армину. Выпустив Лею из своей крепкой хватки, Хильда уставилась на Армина. — Ну здравствуйте, молодой человек, — задорно произнесла она, уперев руки в бока, чуть склонив голову вбок и с явным интересом разглядывая избранника Леи. — Здравствуйте, я-я — Армин, — неловко пролепетал он, явно не зная, куда себя деть. Только вспомнив про букет в своих руках, он протянул его хозяйке. — Это вам. — Ну-ну, я наслышана, — ухмыльнулась Хильда, оборачиваясь, чтобы посмотреть в дом. — И спасибо тебе большое, — она приняла букет, осторожно вдохнув свежий цветочный аромат. — М-м… Ну всё ребята, проходите, руки мыть и сразу за стол, — скомандовала она, оторвавшись от букета и первой переступив порог. Лея как на крыльях поплыла сначала в ванну, потом оттуда в гостиную и на кухню: они с Жаном бок о бок хлопотали на кухне, пока Армин и Хильда куда-то делись. Но, как говорят, двух хозяек на кухне быть не может, а уж трёх так тем более. Поэтому между ними развязалась нешуточная битва на половниках, которыми они размахивали друг перед другом не то как мечами, не то как клинками в попытке зарубить затылок, при этом смеясь в попытке прокричать что-то воинственное. Закат ещё немного проникает в окна, оседая на кухонных тумбах, подсвечивая ворсинки на одежде, будто беспрестанно наблюдая за сотнями людей ежедневно и очень внимательно. И ужин уже не так важен, когда главная цель — испачкать нос Жана в масле, ещё и успеть увернуться от его атак, но битву в конечном итоге всё равно останавливает госпожа Кирштайн, разом выдёргивая оба половника из рук друзей. — Ну чего вы паясничаете перед гостем? — шикнула она, легонько давая этими половниками по лбам Жана и Леи. Сзади раздался тихий смешок Армина, что уже сел за стол. Лея с Жаном торжественно пожали друг другу руки в знак временного перемирия и тоже сели за стол, перед тем поставив на него последний пирог, украшенный какими-то ягодами. И правда кажется, что так не бывает: чтобы Армин сидел за одним столом с госпожой Кирштайн, задорно рассказывая про истории из кадетского и разведки, о которых Лея и Жан предпочли бы молчать, да ещё и чтобы Хильда в ответ на них весело смеялась, уминая основное блюдо. Лее очень хотелось, чтобы Армин был знаком с её семьёй. Если с Жаном они давно знакомы и крепкие друзья, то вот с мамой… всё было тяжело, и Лея безмерно рада, что этот вопрос наконец решился. Хильде Армин нравился вроде как с самого начала, поэтому она встретила его с искренним радушием, явно пытаясь создать для Армина комфортную обстановку. И Лее это до безумия грело душу — ей было так отрадно видеть, что её близкие нашли контакт. Ей бы хотелось, чтобы Армин почувствовал что-то вроде… родительской любви? Потому что относиться к нему как к ребёнку самостоятельно было бы немного странно, но Лее всегда казалось, что родительская любовь — важная часть любого человека, и что если её мало, то и сам человек страдает. Да и в общем-то любовь и дружба гораздо круче убийств, титанов и прочей фигни. — А что это были за леди, с которыми ты болтала на пороге? — поинтересовалась Лея, медленно переходя от второго блюда к десерту. — А, это Ирма и Бриджит, подруги мои. Ирма недавно привезла своего Феликса из Подземного города на случку с Эйке, так они и заскочили чего-то поговорить, — простодушно ответила госпожа Кирштайн и принялась разливать всем чай. Армин и Лея переглянулись в немом диалоге вроде: — Я Феликс… — У нас и котята будут? Остаток вечера вроде как прошёл без происшествий: дотемна они сидели на кухне, болтая обо всём на свете — точнее болтали скорее Армин и Хильда, а Лея с Жаном лишь со стороны слушали, как Армин постепенно вливается в их семью. Лея как-то между делом шепнула Жану о том, что было бы славно увидеть в их доме и Микасу, а тот лишь нахохлился и ответил что-то в духе: «Работаю над этим». Хотя Лее бы хотелось, чтобы и Жан, и Микаса были счастливы, неважно вместе или нет. Она знала, как Жан относится к Микасе, и что он никогда не станет настаивать. И когда Лея обсуждала это с Армином они пришли к выводу, что это только их дело, и что лезть не стоит. Армин не будет давить на Микасу в пользу Жана как минимум потому, что чтобы набраться сил и образовать некий союз, как Лея с Армином, нужно многое обдумать, а Микаса с Жаном могут быть не готовы, а может Микаса хочет провести оставшиеся восемь лет рядом с Эреном — это лишь её дело. Когда за окном уже стало совсем черным-черно, а в траве застрекотали кузнечики Лея с Жаном предпочли выйти на небольшой перекур, оставив сладивших Армина и Хильду вдвоём. Они присели на ступеньках дома, Жан достал привычную полупустую пачку, предложив Лее. Та без слов и раздумий выудила себе одну сигарету, во внезапном порыве задумчиво её рассматривая. — Скоро к морю поедем, — протянула она, перебивая звуки природы. Такие слова словно были диковинны, поэтому странно ощущались на языке. — Думаешь, это конец? — тянет в ответ Жан, доставая из кармана зажигалку и протягивая её первым делом Лее. Они не смотрят друг на друга, но даже так вполне комфортно. — Конец чего-то. Может, плохого периода в жизни. Хотя за концом всегда следует начало. А вот чего — хрен его знает, — пожала плечами Лея, быстро сунув сигарету в рот и прикурив, отдавая зажигалку Жану. В горло скользнул дым, который давно не казался каким-то чужеродным или терпким, да и брать её сигареты давно перестали. Просто как привычка, как ритуал. Земля в этих краях до сих пор кажется изуродованной, а под нею дремлют воспоминания о пережитых кошмарах — отголоски прошлого, о которых сложно, нет, невозможно полностью забыть. И это, наверное, страшнее всего. За концом последует начало, но с чистого листа всё равно не начать — мысли-то всё те же, а от себя убежать никому не получалось. Лея, конечно, пыталась, но результат размазался тёмным пятном по прошлому году. А может и не нужно придавать всему этому так много символизма: жизнь-то продолжается. — У меня дежавю, — Жан выдохнул дым, наблюдая, как белёсые облачка поднимаются в воздух и неторопливо растворяются. В траве возле дома стрекотали кузнечики и ещё какие-то жуки, так что это смешивалось в общий приглушённый гомон. Где-то вдалеке, кажется, лаяла собака, слышались голоса, но рядом Лея ощущала лишь то, как Жан барабанит пальцами по плитке, как тихо тлеет сигарета, и как специфичный запах дыма мешается с ночной свежестью. — Мы с тобой часто вместе курим, — вполголоса произнесла Лея, словно бы тишина этого места была священной, и её категорически запрещалось нарушать. — Нет, какое-то другое… не знаю. Мама часто курила здесь, на крыльце. — Она курит? — изумилась Лея, стряхивая пепел куда-то в траву. — Ты не знала? — удивился в ответ Жан. Лея мотнула головой. — Теперь знаешь, — пожал плечами он. — Может быть и они когда-то вместе курили на крыльце… — задумчиво протянула Лея, глядя куда-то перед собой, может, на окна своего дома, в которых давно уже не горел свет. Она всё ещё там не была. Страшно. Жан не стал спрашивать о том, кто «они». Сам догадался. За спинами их скрипнула входная дверь, маленькая полоска света из дома на мгновение прошмыгнула на улицу, но Армин быстро спрятал её обратно, закрыв дверь. Он без слов шагнул ближе, Лея и Жан быстро расселись подальше, так что Армин смог сесть на ступеньку между ними. Никто из них не оборачивался, никто из них не прерывал молчание. Армин давно не воротит нос от сигаретного дыма и часто стоит спокойно рядом, пока Лея курит. Ей кажется, что это немного неправильно, хотя она всегда спрашивает разрешения покурить в его присутствии, а он всегда соглашается, поэтому с неё, по идее, взятки гладки. — Ты как? — прерывает молчание Лея, рассматривая почти дотлевший окурок. — Я… лучше, чем думал, — Армин вздыхает, ёжится: на улице прохладно, а он оставил пиджак в доме. — Спасибо вам. Армин сегодня довольно короток. Хотя для него это, конечно, всё равно стресс. — Добро пожаловать в место, где тебя всегда ждут, — торжествующе-иронично произнёс Жан, выкидывая окурок в мусорное ведро, что стояло перед домом. — Я очень сильно боялся ну… перед этим всем. Но, оказалось не всё так плохо. И я, в общем, рад, что вы как бы… — Пустили тебя в семью? — выгнул бровь Жан, не смотря на Армина. — Вроде того. Я бы вас познакомил со своими родителями, с дедушкой… если бы мог. Они были бы рады знать, что у меня такие хорошие друзья, ну, и не только… — А может они смотрят на тебя откуда-то… из мира, куда попадают все мёртвые. Они, должно быть, всё ещё приглядывают за тобой, — добавляет Лея, медленно запрокидывая голову и начиная всматриваться в расспыанные по небу белые точки, будто пытаясь рассмотреть там лицо мамы. — Я знаю, что мама смотрит за мной, — она легко коснулась ладонью груди, чувствуя едва ощутимое тепло в районе сердца. Горло немного сдавило, Лея шмыгнула носом, пытаясь не выдать слёзы. Не то, чтобы она не смирилась, просто… всё равно грустно. Армин и Жан тоже задрали головы, смотря куда-то в небо. — Если так, то было бы здорово… — прошептал Армин, после чего шмыгнул носом. Он тоже. — Ужин, кстати, был очень вкусным, — в попытке перевести тему дополнил Армин, видимо надеясь, что Жан передаст. — Это ты ещё фирменный омлет не пробовал, — Лея быстро повела плечами, стряхивая больную тему и поднимаясь со ступенек, чтобы выкинуть окурок. — Пробовал, — настойчиво добавил Жан, недовольно взглянув на Лею. — А, ну да, тебе-то в тот раз лишнего куска не перепало, — хихикнула Лея, усаживаясь обратно на место. Жан иногда такой злопамятный. — Но Жан так шутит, — поспешила успокоить Армина Лея, на что получила кивок друга. Армин, вообще-то, и так должен знать, что Жан хороший. Но мало ли. — Теперь могу забыть про столовку в штабе, — хмыкнул Армин, осторожно беря Лею за руку и осторожно переплетая пальцы в замок. Лея положила голову ему на плечо, прикрыв глаза. — Только если будешь помогать на кухне, — строго сказал Жан. — Обязательно, — с улыбкой выдохнул Армин. «Они точно поладили» — подумалось Лее. И эта мысль была ей очень дорога.***
Все титаны до стены Мария уничтожены, новые дороги проложены, остров постепенно возвращается к прежней жизни. Цветы уже расцвели, вокруг летают бабочки, а государство наконец разрешило беженцам вернуться в родные края — спустя почти год. Разведкорпус наконец приступил к исследованию земель вне стены Марии. От этих слов мурашки шли по коже — наконец покинуть тесную клетку, увидеть совсем новый мир! Стать частью чего-то большого, даже грандиозного — аж дух захватывает. Сегодня особенный день — разведчики наконец достигнут моря. Собиралась в конюшню Лея едва не скача аки лошадка по всей комнате — так ей не терпелось. Из зеркала на неё глядела весёлая девчонка без синяков под глазами, с красивыми, отросшими где-то до плеч волосами. По правде, Лея чаще собирала их в хвост, оставляя две прядки у лица. И вид у неё был теперь более-менее здоровый. И силы прибавилось, если сравнить с кадетскими годами. Вообще, силы прибавилось много у кого. После того, как Лея начала заниматься с Микасой, она стала тащить за собой и остальных друзей, а Микаса была только рада тренировать всех вместе. Правда, шли все с разным успехом: Жан много выёживался и поначалу от него было мало толка, Армин… он добросовестно пытался, и иногда у него даже выходили какие-то приёмы, но он всё равно бил вполсилы, боясь ранить хоть кого-то, с кем вставал в пару для спарринга. Но, стоит отдать Микасе должное, она смогла обучить даже необучаемых. Всё-таки она многому научилась от майора, поэтому показала Армину приёмы, при которых он играет не на силе, а на своей прыткости, дезориентируя соперника. Такими методами у него получилось три раза подряд уложить Лею на лопатки. Жан во время тренировок кряхтел, что рукопашка — самая бесполезная вещь на свете, потому что какой толк в кулаках против огромных горячих дылд. Лея ему тогда любезно напоминала, что они, вообще-то, против титанов не сражались уже добрых полгода и вряд ли ещё когда-то встретятся с ними лицом к лицу, попутно намекнув, что пора бы придумать реплику поновее, потому что про бесполезность ближнего боя она слушает ещё с кадетского. Стоило бы сказать, что в обычной жизни рукопашка очень даже эффективный способ борьбы с недоброжелателями — взять даже тот недавний пьяный дебош, в который они всей компанией невольно ввязались.Ранее
Раз уж всем исполнилась шестнадцать, да и детьми их уже давно не считали, ребята решили сходить в недавно открывшуюся таверну неподалёку от штаба и чего-нибудь там культурно выпить. Ассортимент, конечно, оставлял желать лучшего: в меню были в основном крепкие напитки, что Жана и Эрена с Конни ни капли не отпугнуло. Армин же лишь скептически наблюдал за тем, как они выпивают рюмку за рюмкой, пока у него в стакане была смесь сока и чего-то с градусом не выше пятнадцати. За соседним столом тогда сидели какие-то мужчины, что заказали то же самое, и в один непонятный для всех миг Жан и Эрен что-то с этими господами не поделили, и решили выйти на улицу, чтобы поговорить «по-мужски». Удивительно, но общий враг может сплотить даже Жана и Эрена. За ними тогда быстро юркнула Микаса, Лея полагает, что со всеми разобралась она. Но на этом нападки на их компанию не закончились. Когда все вышли на улицу для «подышать воздухом», оставив Лею и Армина за общим столом в дальнем углу таверны, да ещё и спиной к залу, даже тут беда нашла их сама. В разгар беседы, примерно на третьем стакане коктейля им на спину легли чьи-то широкие руки, а над ухом раздался хрипловатый, укуренный голос: — Девочки, не желаете поразвлечься? В нос тут же ударил противный запах перегара, да такой концентрированный, что Лею сразу же начало тошнить. Мельком глянув на Армина она заметила, что он совсем застыл, съёжившись от чужих прикосновений и не зная, как реагировать. Лея и сама немного ошалела, её сморил алкоголь, так что думалось ей о-очень медленно. — У-уходите, — пискнул Армин, начиная мелко дрожать оттого, что этот мужчина начал поглаживать его спину. — Чего-чего, красотка? Говори громче, — мужик взял Армина за подбородок, развернул на себя. Лея в непонятках замерла, судорожно покашиваясь на Армина и пытаясь придумать, как из этой ситуации выпутаться. Когда взгляд Армина встретился с лицом мужчины, ему открывшийся вид явно не понравился. Армин весь скривился, слабо пытаясь скинуть руки мужчины с себя. Тот был явно пьян и бормотал свои грязные предложения не особо внятно, хотя смысл, к сожалению, был понятен, но в общем оказать сопротивление представлялось возможным. Лея вся сжалась, пытаясь одними глазами сказать Армину о том, что он может вывернуть руку мужика, а там она поможет. Он, видимо, всё-таки понял, хотя времени осталось катастрофически мало: мужик уже начал приближаться к лицу Армина. Благо, Армин быстро сориентировался, схватив мужчину за запястье и со всей силы крутанул его от себя, поднырнув под ним и выбравшись из плена. Тут ожила и Лея, на автомате соскочив с места и пнув громилу под коленями, а он в ответ, не особо сопротивляясь, рухнул плашмя на пол всем своим грузным телом. В таверне повисла гробовая тишина: оставшиеся посетители в немом молчании смотрели на Лею и Армина, что растерянно глядели на мужика в грязных лохмотьях, лежащего лицом в пол и оттуда что-то бормочущего. — Прошу, покиньте наше заведение, — раздался откуда-то мелодичный голос. Обращался он, конечно, к Лее и Армину. — И больше никогда не возвращайтесь. Да больно надо. Так их и выставили. Было не то, чтобы неприятно… было до дрожи зубов противно и гадко. Армин до конца вечера был сам не свой, выпросил у Жана стекляшку воды и, не дожидаясь возвращения в штаб, вылил себе на лицо, видимо, пытаясь смыть чужие грязные руки. Он уже знаком с этим горьким опытом, Лея знала, даже сама видела. До чего противно было, аж зубы скрипят. И сама на себе прочувствовала всю горечь от этих похабных комплиментов вроде «у вас хорошие ротики». Хотела бы Лея вернуться в это захудалое местечко и пнуть этого мудилу пару раз, да со всей силы. Но на языке у неё, конечно, вертелись прозвища и пожёстче. Так и вернулись из этой забегаловки — кто с фингалом, кто с говном в душе. И похмельем.Настоящее время
Постаравшись выкинуть непритяные воспоминания, Лея побрела в конюшню. В конце концов Армин мало-помалу учится стоять за себя и физически. По конюшне Лея прошлась тщательно, подготовила всех лошадей. Недавно у них появился новый серый жеребец по имени Кай — конь Латград. Он постоянно требовал стоять в соседнем стойле от Герды, лошадки Ханджи. Лее это казалось чем-то умилительным, потому что Онтарио проявлял абсолютное безразличие к Звёздочке, да и был он чуть ли не в два раза больше неё. Небезразличным Онтарио был наверное только к лакомствам и Бухвальду, с которым они бешено носились по полю, только дай возможность. А если где-то в районе ста километров оказывались и Стрела с Бурей, то это всё… впрочем, отмывать их после таких забав Лея запрягала Конни и Сашу, ну потому что нельзя же ей делать всё самой. Уже к концу Лея чуть лениво по очереди проверяла денники, витая где-то во вчерашнем дне. На недавней тренировке, где Лея на пару с Латгард учили новобранцев оказывать первую помощь, после зантия у неё завязался разговор с той самой девочкой с ожогом, что помахала ей рукой на первой строевой. Оказалось, что её зовут Женя, а этого хмурого мальчика — Юджин. Они — в основном Женя — проявляли к Лее интерес, Женя много рассказывала о том, что часто бегала к сто четвёртым во время службы. Лея её припомнила смутно, во всяком случае, у них ещё будет время друг друга узнать. Женя вроде девочка славная, а Юджин пока непонятный, не особо разговорчивый он. Немного отойдя от мыслей о новобранцах, Лея зашла в денник Звёздочки. С ней всё сразу было понятно. Стоило Лее только сделать шаг в её сторону, так она сразу же начала ластиться к ней, выпрашивая свежего сена и воды. Иногда Лее даже казалось, что её Звёздочка любит даже больше, чем Армина. Ей это, безусловно, льстило. Лея немного отвлеклась, заигравшись с лошадкой, гладя по морде и пальцами перебирая гриву. — Ты ей определённо нравишься, — послышался сонный голос за спиной. Но Лея уже привыкла к тому, что Армин часто беззвучно появляется где-то у неё за спиной и так же беззвучно исчезает, поэтому не испугалась. Обернувшись, ей предстал чуть растрёпанный Армин, который пытался затянуть последний ремень на бедре. — Ты только сейчас заметил? Я думала, у вас это давно общая черта, — хмыкнула Лея, дожидаясь, пока Армин закончит, чтобы тоже привлечь его ближе, обвить шею рукой, другой взъерошить его волосы на затылке и осторожно расцеловать его щёку, как бы «случайно» наткнуться на губы, стукнутся носами и в конечном счёте спешно отлепиться друг от друга, услышав грохот. А это оказывается Бухвальду приспичило полежать прямо посреди конюшни. Звездочка в это время фыркнула, не то приревновав Лею и Армина друг к другу, то ли возмущаясь невоспитанности Бухвальда. Выехали на раннем рассвете. Солнце только начинало заходиться, где-то на небе луна всё ещё уплывала на покой; крупные облака неспешно двигались по небу, а на них отсвечивал розовый рассвет, что медленно поднимался из-за горизонта. Вроде как должно быть ощущение чего-то грандиозного, потому что они уже на всех парах несутся к морю, но ожидание почему-то было более грандиозным. Сейчас Лея думает о том, что им нужно проскакать через всю стену Мария, а это будет долгая дорога.***
Но любой путь можно преодолеть, когда вокруг так красиво. Лея даже и подумать не могла, что их остров настолько большой и настолько живописный. Им встретились речушки, водопады, ровные поля, усеянные цветами (во время привала на которых Армин не упускал возможности нарвать пару цветов для Леи (спустя пару минут их съедал Онтарио)). Они видели горы, на вершинах которых ещё лежал снег, видели леса, в которых растут грибы и ягоды, видели случайно выросшие яблоневые рощи, и всё это поражало своей красотой, своим масштабом. И хотелось бы Лее описать свой восторг как эти заумные писатели в книжках, но она из них вынесла только кучу медицинских терминов, никак не красивые словесные обороты. Хотя от больших чувств она даже нарыла где-то небольшой блокнот и стала писать туда всё, что думает. Не всегда по пути обходилось без ругательств: порою вся страница с определённым местом была исписана исключительно бранными словами, а таких слов Лея знала очень много — спасибо отцу, но это, по крайней мере, помогало справиться с эмоциями. Последней локацией до заветного «края» была, как сказал Армин, пустыня. Просто поле, где-то вдалеке ограждённое каменными горами, только вместо травы много-много песка. Лея ещё нигде не видела так много песка разом, поэтому какое-то время она просто вертелась вокруг себя, пытаясь понять, где это поле заканчивается. И далась эта пустыня тяжелее всего. С моря дул ветер, что поднимал песок, из-за чего лошади воротили носы и брыкались. Майор приказывал закрывать нос и рот плащами, но песок всё равно попадал в глаза и иногда в рот, что раскаляло обстановку между военными. Леви был весь изведённый и нервный, когда им пришлось спешиться и идти по горячему песку пешком, ведя за собой лошадей. Продовольствие на время экспедиции было ограничено, поэтому много пить никому не давали. Лея пыталась просто молчать, ситуацией недовольная, стараясь не накричать на кого-нибудь со злости. Делать-то конечно нечего, но эмоции всё равно никуда не деть. Тогда Лея подумала, что она сядет у моря на этот дурацкий песок и испишет две, нет, три страницы посвящённые этому месту только нецензурной лексикой. А вообще у солдат обычно говорится «коли ничего не можешь сделать, постарайся хоть не волноваться», но не беситься в такой ситуации — та ещё задачка. Но все вещи имеют свойство заканчиваться. Эрен говорил о стене, что как бы разграничивала море и остров, о стене, где элдийцев обращали в титанов и скидывали с этой самой стены, чтобы неразумные гиганты отправились вглубь острова, надолго вселяя в жителей Парадиза страх. Теперь они здесь, едут вдоль этой огромной махины, что размером примерно со стены, ограждающие их государство. Но если о происхождении Марии, Розы и Сины ходит много легенд, эту стену — Лея уверена — построили люди. Но как? Насколько же силён враг, что умеет воздвигать такие большие, крепкие сооружения? Ещё пара мгновений, и они увидят то, ради чего так долго ехали. То, ради чего кто-то положил свою жизнь и то, что стало чьим-то смыслом. Проехав вдоль стены, им показалась дорога наверх. Все были в предвкушении, поэтому висящую тишину разбавлял только топот лошадей и ветер, задувающий в уши. Тень, что создавала стена, медленно отходит, солнце снова слепит глаза, под ногами появляется такая зелёная-зелёная трава, и в один миг дух совсем перехватывает. Вот оно. Море. Безусловно, вначале что-то вроде шока. Никто не осмеливается, а может просто не может сказать и слова, поражённый видом этой бескрайней, буквально бескрайней толщи воды. Лазурное зеркало, ярко отражающее солнце, ограждаемое лишь с одной стороны — стороны песчаного берега, где на мелководье клубились те самые белые барашки пены, а их блеяние тихо-тихо доносилось даже до возвышения, где остановились разведчики. Ветер колыхал волосы так осторожно, будто боялся помешать созерцанию, словно сам был заворожён увиденным. Такой аккуратный ветер Лее был незнаком. Ей был родным сквозняк, что хлыщет кровью в горло, заполняя лёгкие и отнимая остатки воздуха, пока не задохнёшься. Очередная смерть или тяжёлая болезнь, что забирает людей, с которыми совсем недавно хорошо общался. Кого долго и мучительно, кого внезапно — буквально одного укуса титана хватит. А здесь не так. Будто бы совсем новый мир. Лея смотрит в сторону Армина, но видит что он переглядывается с Эреном, а взгляд Йегера какой-то серьёзный, будто он совсем не рад. Он же это всё уже видел. Когда Армин поворачивается к Лее, она на одно мгновение замечает на его лице такую же тяжесть в глазах, что и у Эрена, после которой он мгновенно меняется, лучезарно улыбается Лее, а ей непонятно, врёт он или нет. Армин умеет врать, Лея это знает. И знает, что он всё ещё не чурается порою использовать «ложь во благо», хотя чаще всего с Леей откровенен. Ей хочется верить, что он рад, и что его внезапно появившийся блеск в глазах настоящий. Тот самый блеск.***
Хочется смеяться и плакать одновременно. Солдаты спустились ближе к воде, ребята сразу же скинули сапоги и закатали штанины до колен, медленно начиная пробираться к воде, намереваясь зайти. Только майор Леви остался на берегу, до сих пор не доверяя огромному водоёму. Шум прибоя стал громче. Шум прибоя… он такой странный, что даже описать не получается. Будто песнь моря, или даже не песнь, скорее шёпот, только очень громкий. Лее даже тяжело сказать, оправдало море её ожидания или нет. А может она ничего особо и не ожидала — просто отвыкла это делать. А тот, кто ничего не ждёт, никогда и не будет разочарован. Поэтому Лее происходящее как минимум симпатизирует, а рефлексию по поводу сложных тем она оставила на потом. Пока можно взять Жана под руку, вместе двинуться к кромке воды, шагнуть на влажные камни и взвизгнуть от холода, когда ноги внезапно омоет прибывшая волна — Лея сделает это. Пока можно вместе свалиться в воду прямо в одежде — Лея сделает это. Почему-то именно здесь захотелось… не жить, но как минимум открыть глаза и оглянуться: они буквально на краю своего света. Над головой знойно выцветшая небесная синь, под ногами прохладная вода, да ещё и солёная донельзя! И этой воды столько, что даже конца увидеть нельзя: даже представить сложно, но так оно и есть! Лея видит это наяву. Мокрую кожу похолодил внезапно прохладный ветер, рубашка промокла насквозь и прилипла к телу, но почему-то это не кажется неприятным. Почему-то хочется нырнуть ещё раз, брызнуть водой на Жана, чтобы он отскочил от брызг, запнулся о какой-то камень и так же свалился в море, бешено смеясь. — УПМ-то снимите! — донёсся недовольный голос с берега. Обернувшись, Лея заметила майора, что удобно устроился на песке и внимательно наблюдал за плещущимися ребятами. Лее подумалось, что Леви похож на отца, что следит, чтобы его дети ненароком не утонули. Он и правда стал для них как отец. Лее вспоминались их редкие разговоры наедине или эти странные взгляды, которые она не всегда могла выдержать, и сейчас всё это складывалось во что-то донельзя очевидное. Он точно воспринимает их как своих детей. И те странные взгляды… майор пытался сказать о том, что волнуется? Словами он ни за что не выразит такие чувства, Лея знала. Она смотрела на Леви, по колено стоя в воде, немного зависнув. Леви же хмуро наблюдал за тем, как сначала Саша, потом и Конни с Жаном выползают из воды, снимая с себя ремни УПМ. — Не стой столбом, Лея! Кожа на ремнях размокнет! — в один миг Леви обернулся на Лею, пронзив её взглядом. Она тут же очнулась, тряхнула головой и пошлёпала на берег. На песке мокрая одежда стала ощущаться тяжело, рубашка вымокла абслютно и бесповоротно, поэтому Лея предпочла её снять и кинуть на ближайший камень под солнцем сушиться. Так же поступили и Жан с Сашей и Конни, поэтому ряды рубашечных войск пополнились ещё тремя солдатами. — Посидите на берегу хоть пять минут, губы же у всех синие уже, — укорил ребят Леви, глядя на то, как в теньке они все покрываются мурашками холода. Сам же Леви только снял свой плащ и разложил его на песке, чтобы сесть. Ребята согласно кивнули, сбегали за своими вещами, а потом подобно Леви побросали плащи на песок рядом с ним и улеглись рядом. — Как думаете, майор, это конец? — осмелилась спросить Лея, что легла на спину прямо около Леви. Шум прибоя немного приглушал голос, солнце, вышедшее из-за облака слепило глаза, но одновременно приятно согревало и подсушивало мокрую одежду. Лея зажмурилась, поэтому не увидела, посмотрел ли на неё майор как-нибудь или вовсе не удостоил даже взглядом. Но голос у него был какой-то другой, не такой, каким он гаркал на них во время прогонов, и не такой, каким он отдавал приказы на вылазках. И Лея даже не ощущала на коже его убийственный взгляд. Будто бы им удалось залезть куда-то в душу Леви. Хотя сам факт наличия у майора души можно было бы поставить под вопрос. — Смотря что вы подразумеваете под концом, — неспешно выдал он, разговаривая вроде как в том же самом холодном тоне, но было среди его голоса что-то ещё. — Ну… конец битвы. — Битвы — может быть, но впереди целая война. Нас ждут вещи гораздо хуже, — вдумчиво произнёс Леви, глядя, кажется, вперёд, где море в едва различимой точке сходилось с горизонтом. — Зовите просто Леви, достаточно фамильярности, — бросил он напоследок, после чего поднялся, отряхнул свой плащ и ушёл, не проронив больше ни слова. Лея поднялась на локтях, провожая его взглядом: видимо, ей показалось — Леви всё такой же загадочный. Хотя теперь ей кажется, что она хоть немного, но стала его понимать. И если он говорит о том, что будет хуже, то это «хуже» нужно умножить как минимум на три. Лея плюхнулась обратно на песок, хмуро вглядываясь в приветливое небо, которому было, очевидно, всё равно на проблемы разведчиков. До ушей донёсся чужой голос, и Лея стала вслушиваться. Кажется, это был Эрен, который стоял в метрах пяти от неё в воде и снова говорил что-то о свободе, о врагах по ту сторону моря, и о том, обретут ли они свободу, если все, кто желает им зла на той стороне, умрут. Весёлые голоса Армина и Микасы после этих слов как-то резко стихли. «Умеет же всё веселье испортить» — про себя буркнула Лея и перевернулась на живот.***
Ночь выдалась такой себе. Спали они практически под открытым небом, поэтому их постоянно кусали какие-то надоедливые насекомые, а укусы их после сильно чесались. Лея с трудом уснула на пару часов, но по итогу когда уже начало рассветать спать стало просто невозможно. Потому что теперь ещё и светло. Сначала Лея долго лежала в своём спальном мешке тупо пялясь в небо, переворачиваясь с бока на бок в попытках уснуть, но у неё так ничего и не получилось. Она на пару минут задумалась о прошедшем вечере, когда Лея хотела пойти посидеть на берегу с Армином, но они наткнулись на Ханджи и Латгард, что сидели на песке и о чём-то весело болтали, хохоча. Лее тогда подумалось о том, до чего же Леви и Ханджи в каком-то смысле несчастны. И глядя на весёлую Латгард, у которой жизненных сил было хоть отбавляй, Лее искренне хотелось, чтобы она заряжала и Ханджи. Почему-то Лее казалось, что Ханджи и Латгард чем-то похожи на Леви и Эрвина. Только Леви теперь один. Может, он дал командору умереть потому, что правда любил. Это так странно… думать о Леви и любви в одном контексте. Не то, чтобы Лее думалось, что он не умеет любить, просто делает он это как-то по своему. Точнее делал. Латгард рассказывала, что раньше они с Ханджи были в ссоре и помирились сравнительно недавно. Лее бы хотелось, чтобы Ханджи была счастлива рядом с госпожой Майер. Потому что она хороший человек — у Леи было достаточно времени, чтобы в этом убедиться. И не зря Латград врачиня — она умеет лечить не только тела, но и души, это точно. Поэтому Ханджи бы такая докторка явно не помешала. Так что видеть их вместе было как-то… приятно, словно бы Лея решала свои любовные дела. Но отвлечься от реальности удалось ненадолго. То над головой пролетит стая дурацких чаек, то над ухом опять зажужжат эти мелкие твари, в общем, сон все эти обстоятельства прогнали далеко и надолго. Поэтому Лея кое-как вылезла из своего мешка и, не надевая сапог, поплелась к берегу. За ночь море будто успокоилось, поэтому по мелководью теперь сновали лишь тихие волны, и барашков больше нет. Воздух ещё не прогрелся, поэтому было даже слегка прохладно, видимо, сейчас совсем раннее утро. Иногда волосы колыхал лёгкий ветерок, нёсший за собой дыхание моря. Солнце едва-едва показывалось из-за горизонта, предвещая своё появление окрашенным в розовый небом. Облака приняли бледно-коралловый цвет, будто зависнув на небосводе и никуда не двигаясь. Ещё видны были редкие звёзды, что с каждой минутой бледнели и исчезали, даже не попрощавшись. Лея чутко вслушивалась в звуки природы, босиком шагая по прохладному, влажному песку. Где-то вдалеке кричали чайки, плескалась неспешно вода, даже воздух будто бы зашумел. И всё это в один миг стало принадлежать лишь Лее, ведь только она это видит, слышит и ощущает. И все эти виртуозные оркестранты давали концерт только для неё одной. Искромётно, эфемерно, будто один её неверный шаг может разрушить идиллию. Но музыка продолжает играть, и эти тонкие переливы воды кажутся даже скрипкой, стрекотание кузнечиков в траве высокими нотами пианино, и получается действительно настоящий квартет. Лея выбрала себе место почти у воды, кинув туда плащ и усевшись на него, сложив ноги в подобие позы лотоса, как её называют в книжках. И всё-таки хочется Лее этому событию придать какого-нибудь символизма, так что для неё это будет важное событие в жизни. Мечта Армина исполнилась. И её, наверное, тоже. Лея не думает, что у неё была какая-то светлая и добрая мечта как у Армина. Хотя, однажды Лея подумала, что её мечтой было просто дожить. А до чего — это по ситуации. Но раз уж до моря она дожила, то вообще в принципе молодец. И в какой-то степени мечта исполнена. Теперь нужно поставить новую цель. Пусть будет что-то вроде… дожить до тридцати. Не то, чтобы по пути есть какие-то серьёзные цели, и у неё есть большой смысл двигаться дальше, но немного интересно, что же там будет в будущем. И пока у неё есть любовь, о которой говорила мама, то ей, пожалуй, не так уж и тягостно существовать. Хотя, любовь — штука сложная. И она всякая бывает, поэтому её легко спутать. Ну вот к примеру… романтическая и дружеская. В книжках её часто путают или представляют как одно и то же, а ещё из книжек люди берут кучу всяких предрассудков, поэтому лет в десять Лея предложила Жану встречаться, потому что подумала, что любит его. Сейчас Лея вспоминает об этом с улыбкой, хотя тогда было не до смеха. В итоге они, конечно, расстались через час, потому что Лея десять раз испугалась по этому поводу и попросила больше никогда об этом не вспоминать. Недавно Жан напомнил Лее об этом, и ей точно представилось различие между тем детским разом и ноябрьским разговором с Армином. Потому что Жана Лея любит и обожает как брата, как друга, но не так, как любит и обожает Армина. Оказывается, что свою привязанность можно очень легко перепутать. Лея до сих пор не до конца различает эти два понятия, но как-то скорее интуитивно разграничивает их. Армин ей, безусловно, тоже друг. Но как бы и не только. Как там он говорил… связь другая, вот. И чувствуешь себя рядом тоже как-то иначе. Хотя Саша это объясняла чем-то вроде: «Ну вот Жана же тебе не хочется поцеловать, значит он друг. А Армина хочется, значит он не друг». Хотя порой Лее и Жана хотелось расцеловать от радости, и Сашу вместе с Конни. И вся эта тема до сих пор такая сложная. Вот поэтому все эти предрассудки нужно отбрасывать, иначе запутаешься в конец. Просто быть вместе го-ораздо проще, чем пытаться разобраться, кто же мы там друг для друга. А может быть это и есть настоящая любовь. Кто ж её там знает. Алое солнце ярким маревом показывается из-за горизонта, и природный оркестр будто играет громче в честь нового дня, который приносит за собой небесное светило. И среди этой музыки Лея слышит ещё что-то, чужое, не входящее в этот ансамбль. И Лея даже знает, что это. — Так и знал, что ты тут, — Армин расстелил свой плащ рядом с Леей, осторожно опустившись почти плечом к плечу с ней. — Так и знала, что ты придёшь, — повела плечами она. Прямо по законам жанра. Теперь концерт, получается, для них двоих. — Не могу я тут, всё жужжит и зудит, а я в полной тишине привык спать, — Армин махнул рукой, отгоняя очередную мошку. Лея молча кивнула, продолжая заворожённо смотреть на движение солнца по небу. Лицо её медленно окрашивалось в розовый вместе со всем вокруг. — Рад, что твоя мечта исполнилась? — внезапно спросила она, будто пытаясь заполнить паузу, хотя тишина была вполне комфортной. Утаит или скажет правду? — Ну… конечно, — без раздумий ответил Армин. — И я рад, что ты тоже здесь. Пусть я всё это уже видел, всё равно здорово. Морем мне никогда не надоест любоваться, — расслабленно продолжил он, глубоко вдыхая морской воздух. Не врёт. Лее внезапно захотелось сказать так много, но она сразу же потеряла возможность схватиться хоть за одну мысль. Может, тишина бы могла сказать всё за неё. — Думаешь, это конец? — резко спросил Армин, обернувшись на Лею. Хитро. Она тоже глянула в сторону Армина, внимательно всматриваясь в его глаза, что чуть отсвечивали розово-голубым. Лее вдруг подумалось, что цвет его глаз можно сравнить с морем. Так забавно: оказывается, даже далеко ходить не нужно было. И так, оказывается, можно глубоко нырнуть, задержаться там на подольше, что разглядеть целый космос, что плескался на дне. Набралась же Лея от Армина поэтического вдохновения. — Конец чего-то и начало чего-то точно. Знаешь, как отметка о достижении. Но всё это на одной большой дороге, до конца которой ещё далеко. — Дай угадаю, дорога называется «жизнь»? — Армин шутливо выгнул бровь. Лея хмыкнула. — Вроде того. В общем, думаю, что жизнь нас теперь ждёт другая, — Лея придвинулась ближе к Армину, взяла его руки в свои, стала ими чуть покачивать в такт своей жестикуляции. Ладони у Леи больше не холодные: Армину удалось её согреть. — Что-то мы возьмём с собой из старой, а что-то будет ждать нас в новой. — Заберёшь с собой свой страх темноты? — прищурился Армин. Вопрос он задал совершенно серьёзно. Его колени практически упёрлись в её, и Армин совсем не торопился разрывать зрительный контакт. А Лее даже нравилось: каждый раз нырять, щуриться и вглядываться, пытаясь нащупать дно. Завораживает. — Не знаю. Те времена уже позади, но… — Лея замялась. — Думаю, стоит это и правда оставить. — А я уже привык. Ну, знаешь, даже если днём не видно звёзд, где-то рядом в любое время сияет звёздочка по имени Лея. И даже ярче чем те, что на небе. Надеюсь, что она ещё нескоро погаснет, потому что кто-то, наверное, с её помощью находит дорогу из тьмы, — полушёпотом произнёс он, чуть сжимая руки Леи и расплываясь в широкой улыбке. Она сжала губы, отведя взгляд и пытаясь сдержать глупую улыбку. — А если не рядом? — Если не рядом, то тут, — Армин легонько начертил пальцем маленькое сердечко где-то в районе середины грудной клетки Леи. Она чуть вздрогула, ощутив сквозь ткань рубашки его трепетные прикосновения. Где-то над головой, по-птичьи крича, пролетела стая поморников. И Лея в одно мгновение ощутила внутри какой-то глубокий, вдохновенный покой. Они справились. И жизнь продолжается.Атака школоты!
— И как тебе? — когда начались титры, Армин поставил видео на паузу. Он поправил очки, откинулся на спинку дивана. — Ну-у… не знаю. Забавно было, как они там всей разведкой подбирали синоним к слову чекпоинт, — Лея уставилась в потолок, дожёвывая остатки попкорна и пытаясь скомпоновать все свои эмоции. — Только я не поняла что за конкурс мокрых маечек они там устроили. — Я лично разочарован такой слащавой концовкой. Так предсказуемо! А какой у вселенной был потенциал! А сколько неотвеченных вопросов осталось! Что там с отцом главной героини, что за голос был у неё в голове, почему всё так резко оборвалось?! — надулся Армин, забирая у Леи миску. — Почему там на обложке написано, что основано на реальных событиях? В жизни не поверю, что такое было сто лет назад, — он принялся напряжённо жевать попкорн. — Это же только первая часть, там у этой Санта-Барбары знаешь сколько ещё сезонов будет? — возразила Лея, поглядывая на свой баскетбольный мяч, лежащий около двери в комнату Армина. — Я полтора года ждал развязки, а в итоге что?! Какая-то мыльная опера! Бу-бу-бу звёздочка по имени Лея. Серьёзно? Они назвали так целый сезон, чтобы оно приобрело смысл только на одну реплику? — фыркнул Армин, разом заталкивая в рот целую горсть попкорна. — И мы росли, и герои вместе с нами. Мы когда это начали смотреть, классе в седьмом? А в этом году уже экзамены выпускные сдавать. И ребята выросли… не знаю, я к ним привязалась. — Пока остальные части снимут я состарюсь и умру, а Микаса использует моё тело для ритуального жертвоприношения, — буркнул Армин. — Да ладно тебе, разве не здорово, что когда-то существовали люди, похожие на нас? — Лея забрала у Армина миску с остатками попкорна, отставила её на стол к ноутбуку, а сама придвинулась ближе, положив руку на грудь Армину и легонько толкнув в горизонтальное положение, сама же устроившись сверху, глядя в глаза Армину через его толстые линзы очков. И у него тоже где-то там в глазах целое море, или даже океан. Только они там ещё не знают такого слова. — Ну, только это и хорошо, — Армин приподнял очки, позволяя Лее чмокнуть его в переносицу и нос, попутно так же котёночно морщась. — А вдруг мы к концу этого Путеводного света расстанемся, и мне будет не с кем смотреть? — Армин шутливо поджал губу. — Ой да ладно, будто бы ты от меня отстанешь. Лучше включай второй сезон, а то мне на тренировку скоро.