Suis moi. Fuis moi.

      Ванда не любила зиму. Просто терпеть не могла.       Зимой всегда холодно. Ванда не любила холод. Приходилось натягивать по несколько свитеров, только чтоб не замерзнуть. А в нескольких свитерах, надетых друг на друга, ходить совсем неудобно. Плюс ко всему, в школе, зачастую, становилось жарко, а значит, нужно было постоянно снимать и надевать на себя одежду по несколько раз в день.       Зима означает гололед. Этот факт девушка просто не выносила. Она часто падала, от чего на бледной коже было много синяков. Шатенка ненавидела себя за свою неуклюжесть также сильно, как ненавидела зиму. А еще зимой часто бывают метели. Чаще всего по ночам. Словно кто-то специально дожидался, пока стемнеет, чтобы потом скинуть на улицы их небольшого городка гигантское ведро снега. После таких ночей в школу приходилось добираться пешком, ведь к утру никто не успевал расчистить дороги. Идти пешком означало пробираться сквозь метровые сугробы, периодически падая. И пусть она ходила вместе с Пьетро, брат не всегда успевал спасти от очередного падения или падал вместе с ней.       Зимой все будто бы становилось черно-белым. По крайней мере, так всегда казалось Ванде. Все были мрачными, разве что к рождественским каникулам всё более-менее приобретало краски вновь. Яркие огоньки на крыше каждого дома, светящиеся фигуры Санта Клауса, ёлок с подарками или снеговиков, приветливая соседка, постоянно угощавшая их печеньем с шоколадной крошкой и многое другое. Но даже это не сильно радовало девушку.       Да, Ванда определенно ненавидела зиму.       Однако было и то, точнее та, кого Ванда ненавидела даже больше, чем зиму. Её одноклассница, по совместительству староста и обидчица — Наташа Романофф. Максимофф никогда не понимала, как кто-то вообще может нормально общаться с Наташей, не говоря уже о том, чтобы дружить с ней. Рыжая перешла в школу, где учится Ванда, когда той было лет четырнадцать. Более того, она попала в её класс, хоть и была на год старше. Завоевав доверие учащихся и симпатию учителей, Романофф быстро поднялась в статус старосты класса, а также обзавелась друзьями. Было ли это связано с тем, что девушка была старшей в их классе, не ясно. Но с тех пор обычная школьная жизнь Ванды превратилась в самый настоящий Ад (если это место вообще существует). Наташа, от чего-то, сразу невзлюбила её. Постоянно цеплялась буквально из-за пустяков. Чуть ли не надуманных причин. Дергала за волосы, толкала, выкидывала вещи из кабинета. И все это вне поля зрения учителей и одноклассников. Исподтишка. Три года назад       Это осеннее утро ничем не отличалось от других. Девушка проснулась задолго до будильника, и все её мысли были заняты предстоящим днем в школе. Как никак это был первый день последнего класса средней школы. В следующем году она уже станет старшеклассницей. Ванда не стремилась быть лучшей среди учеников, отвечала на уроках, только если спрашивали, но всегда верно. Не хотела казаться зазнайкой. Контрольные писала выше среднего, на уроках часто витала в облаках. Для себя девчонка решила, что в старшей школе все изменится. Она точно станет более внимательной и старательной.       Максимофф надела свое любимое черное платье, длина которого была чуть выше колена, черные гольфы и джинсовку. Подхватив собранный заранее рюкзак, она спустилась в кухню, чтобы приготовить завтрак для родителей и брата. Все манипуляции с приготовлением пищи заняли около часа, как раз к этому времени подошел Пьетро, а чуть позже и отец с матерью.       В школу они направлялись, пребывая в прекрасном расположении духа.       Звонок на урок прозвенел минут десять назад, но учителя все еще не было в классе, поэтому дети вели себя как заблагорассудится. Кто-то слушал музыку или рисовал на задних партах, именно на столах. Другие, собравшись кучками, обсуждали летние каникулы. Но вошедшая в кабинет мисс Хилл быстро прервала сию «идиллию». Ученики моментально сели по своим местам, притихнув.       — Доброе утро, дети, — поздоровалась женщина. — Это ваша новая одноклассница — Наташа Романофф.       И только сейчас все устремили взгляд на стоявшую рядом с ней рыжую девчушку. А уже на следующей перемене Наташа стала душой компании, собрав вокруг себя большую часть учащихся в классе, среди них была и Ванда.       Ей действительно хотелось подружиться с новенькой. Но вот Романофф не питала такой же симпатии к шатенке, о чем Максимофф узнала уже в конце недели, когда та больно дернула Ванду за волосы, прямо перед выходом из школы, и прошла дальше, как ни в чем не бывало. До этого инцидента рыжая старательно игнорировала любые попытки девчонки наладить контакт, словно шатенка была призраком.       На следующей неделе, в понедельник, она попыталась узнать, что именно сподвигло Наташу поступить подобным образом. Однако в ответ столкнулась со стеной игнорирования. А на перемене была поймана перед входом в столовую.       — Никогда больше не обращайся ко мне при других, — прошипела ей на ухо рыжая. — Иначе пожалеешь.       — Что такого я тебе сделала? — спросила Ванда, стараясь унять дрожь в коленках, ведь Нат была выше и кто знает, что могло прийти ей в голову.       В ответ Максимофф получила ухмылку и сильным толчком была впечатана в стену, а Романофф скрылась за дверьми столовой.       Когда девушки стали старше, нападки Романофф почти сошли на нет. Хотя она все еще могла «случайно» толкнуть шатенку в коридоре, так чтобы та уронила свои учебники. Прошептать какую-то гадость на ухо, когда они сталкивались и были близко друг к другу. И Ванда ненавидела Наташу за это.       Возможно, она могла бы пожаловаться учителям, но боялась, что ей попросту не поверят, ведь Наташа была буквально идеалом. Конечно, оставался ещё вариант рассказать все Пьетро. Брат наверняка поверил бы ей в ту же минуту, и сразу пошел бы разбираться с обидчицей любимой близняшки. Однако этот выход Максимофф почему-то сразу отмела.       А ещё Ванда ненавидела Романофф за её притягательность. За глаза изумрудно-зеленого цвета. За её грубость и стервозность, которые привлекали, вместо того чтобы наоборот отталкивать. За то, что она, бывало, не могла отвести взгляд от рыжеволосой, когда та даже не подозревала о том, что на неё смотрит девушка с другого конца кабинета. Девушка, которую она ежедневно заставляет страдать и ненавидеть себя. Или младшей только казалось, что рыжая ничего не замечала… ***       Это был один из обычных зимних дней, которые Максимофф так не любила. Девушка проспала и уже опаздывала на первый урок. Будильник почему-то не сработал, а родители несколько дней назад уехали к троюродной тётке на рождественские каникулы. Изначально она вообще хотела пропустить этот день, но черт, в лице Пьетро, дернул её встать с постели.       Теперь они спокойным шагом направлялись в сторону школы. Молясь всем богам, которых только могла вспомнить, чтобы не упасть, Ванда лишь крепче прижималась к брату. Питер уже несколько раз позвонил ей, дабы удостоверится в том, что подруга придет на оставшиеся шесть уроков, а не кинет его страдать в гордом одиночестве. Эти двое быстро нашли общий язык и были закадычными друзьями еще с младших классов.       День тянулся невыносимо медленно. Уроки были скучными, ведь под конец семестра преподаватели не объясняли новые темы, лишь повторяли пройденный материал, ко всему не настаивая на ответах и работе учащихся. Некоторые ещё принимали сдачи проектов и докладов, буквально единицы проводили последние тестовые работы. Ну а точные наукам как были непонятными, так и остались. Не у всех же способность к вычислению формул. В общем, всё было буднично и спокойно, кроме одного. Шел уже третий урок, а Наташа Романофф до сих пор не пришла. Да и в школе её не было видно. Ванда должна была радоваться, ведь Наташа редко пропускала занятия. Можно передохнуть от придирок старшей девушки и мыслей о том, как бы избежать лишнего столкновения с ней. Однако, по непонятной причине, Ванду окутывало чувство тревоги. И почему она вообще беспокоится о Романофф? Это казалось ей слишком странным, иррациональным, но вместе с тем, мысли из головы выкинуть никак не получалось. Поэтому Ванда решила просто спросить у Клинта Бартона — лучшего друга Романофф, — почему той нет в школе. В конце концов никому от этого хуже не будет, а она наконец-то выкинет старосту из головы.       — Земля вызывает Ванду, прием! — от потока мыслей шатенку отвлек голос Питера. — Ты чего заснула?       — Да так, просто задумалась, — быстро ответила девушка, собирая вещи в рюкзак.       — Ну ну, — хмыкнул он, выходя из кабинета.       Ванда знала, что сейчас большая перемена, и что Питер непременно потащит её в столовую. Это будет отличный шанс найти Бартона и спросить об отсутствии Наташи.       Так и произошло. Искать долго не пришлось. В столовой они сели с компанией Старка, точнее Питер решил сесть с Тони, а Ванде представился шанс расспросить Клинта, ведь они со Старком и Роджерсом были лучшими друзьями и сидели всегда вместе. Максимофф невзначай упомянула Наташу, и также невзначай спросила о том, почему её нет. Как оказалось, рыжая просто слегла с простудой. А чего собственно Ванда ожидала услышать? Ничего сверхъестественного произойти не могло априори.       — Хэй, алло, — к компании присоединился Пьетро, который помахал перед лицом сестры рукой, так как она не реагировала на его вопросы.       — Ванда, ты в порядке? — заботливо спросил Стив.       Конфликтов у девчонки не было ни с кем, кроме Наташи. И то, об этом не знал никто кроме них двоих.       — Да, простите, просто… задумалась, — нервно улыбнувшись, ответила она.       — Ты часто зависаешь сегодня, — Питер склонил голову, ближе пододвинувшись к шатенке. — Точно все нормально? Ничего не случилось? Может, ты поговорить хочешь?       — Нет Пит, всё хорошо, просто не выспалась, — тряхнув головой, сказала девушка.       — Хочешь после школы пойти с нами к Старку? У нас намечается грандиозная вечеринка, — предложил Пьеро.       В отличии от сестры, у её близнеца было полшколы друзей, и он довольно часто пропадал на тусовках, а она прикрывала брата перед родителями.       Ванда отказалась, ссылаясь на то, что собиралась сегодня пойти в библиотеку, и поработать там над докладом по литературе, который она все еще не сдала. И это было правдой.       Оставшиеся уроки прошли на удивление быстро. А потом шатенка засела в библиотеке, не уследив за временем. И теперь она шла по скользкой дороге, то и дело, стараясь сохранить равновесие, и не споткнуться, ведь блеклый свет уличных фонарей не очень хорошо освещал путь. Мысли девушки были где-то далеко. Она думала, анализировала прошедший день. Вновь и вновь все сводилось к Наташе Романофф. И она ненавидела себя за это.       Почти подойдя к дому, Ванда заметила чей-то силуэт. Скорее всего женский. По крайней мере, ей так показалось. И она не ошиблась. Когда девушка подошла к крыльцу своего дома, то заметила там её. Романофф, сидевшую на ступеньках с сигаретой в руке. Старшая девушка улыбнулась Ванде, которая в свою очередь, не скрывая шока, просто пялилась на неё.       — Наташа? — всё еще не веря своим глазам, переспросила Ванда.       — Вроде как с утра была ею, — она продолжила улыбаться.       — Ты…эм… — девушка не смогла подобрать нужных слов.       У Ванды вообще не было слов в этот момент. Почти восемь вечера. Наташа Романофф сидела на крыльце её дома и улыбалась. Так по-доброму улыбалась, будто они лучшие подруги и та просто ждала, когда Максимофф вернется домой. И её тон. Он не был язвительным, угрожающим или оскорбительным. Нет. Тут определенно что-то не так. Ванда понимала это, но не понимала, что именно. Может это просто сон? Глупая выдумка её подсознания? Однако младшая девушка определенно наяву ощущала, как сердце отбивает чечетку. Как в животе все сжималось. Как её буквально трясло изнутри, и все слова растворились в небытие.       — Да, я была бы не против войти, — Наташа поднялась, сделав шаг вперед, от чего расстояние между ними сократилось до нескольких сантиметров. — Знаешь, тут как-то холодновато, — она сделала затяжку, выкинув окурок в снег, и выдохнула едкий дым в губы Ванде.       — Ты что творишь?! — возмущенно вскрикнула девушка, отшагнув назад, и поскользнувшись, чуть не упала, однако Наташа успела схватить её за талию, прижав при этом к себе.       — Так, что насчет пригласить меня внутрь? — ухмылка озарила лицо Романофф.