Suis moi. Fuis moi.

      На улице всё ещё было темно, хотя уличные фонари уже отключились в преддверии скорого рассвета. Девушка потянулась на кровати, перевернувшись на другой бок, а после и вовсе резко села. Она огляделась вокруг. Знакомые обои, расстановка мебели и разбросанные вещи помогли понять, что находилась Ванда в своей комнате. Единственным источником не особо яркого света была луна.       Максимофф спустила ноги с кровати, коснувшись стопами холодного пола, от чего поежилась, а по ногам прошлись мурашки. Она потянулась к комоду, который стоял прямо рядом с кроватью, и достала оттуда пару махровых носок. Чисто на автомате девушка натянула их, поднялась и включила свет в помещении. Она посмотрела на себя в зеркало, отражение встретило её слишком безразлично-уставшим взглядом, потекшей по щекам подводкой и красными, опухшими глазами. Ванда склонила голову на бок, где-то минут пять рассматривая себя в зеркале. Мысли в голове создали такой хаос, что казалось, будто там вовсе пусто. Весьма противоречиво, не так ли? Никаких размышлений, воспоминаний и подобного. Словно чистый лист. Однако при этом, они все же там были.       Она подошла к окну, какое-то время просто смотрела в одну точку, сама не понимая, почему произошедшее вчера возымело на неё такое большое влияние. Именно в данный момент Ванде казалось, что не случилось ничего сверхъестественного. По всей видимости, такова была защитная реакция подсознания девушки. Хотя, наверное, это из-за разыгравшегося воображения, ведь почти всю ночь оно рисовало во снах картинки того, что могло бы произойти, не вернись Пьетро домой раньше. Смогла бы она дать отпор Наташе? Оставила бы та её в покое или пошла бы дальше? Разнообразные варианты развития событий то и дело посещали мысли Максимофф, от чего к горлу вновь подступал ком. Она могла концентрироваться только на них, и чтобы хоть немного отвлечь себя решила пойти в душ.       Девушка стянула с себя свитер, вслед за ним и джинсы, взяла из шкафа полотенце и направилась в ванную. Там она провела достаточно времени, её продолжали настигать фрагменты произошедшего вчера. Она все еще ощущала холодные прикосновения рук Наташи, которые как будто отпечатались на коже ледяными ожогами. Ванду окутывало всепоглощающее чувство ненависти и отвращения к самой себе, ведь она позволила Романофф пойти дальше, ответила на поцелуй, хотя должна была оттолкнуть, протестовать, кричать. Вообще оказать какое-никакое сопротивление, однако вместо этого позорно поддалась на манипуляции. Более того, ей понравилось. Младшая получала удовольствие от поцелуя. Максимофф даже сейчас чувствовала вкус губ старосты, горьких от приготовленного ею кофе и сигарет, которые та так часто курила. Ванда не понимала, что произошло. Почему вдруг девушка нагрянула, как какой-то тайфун, к ней домой, устроила «представление» и сбежала, когда появился Пьетро.       Точно, Пьетро. Теперь ей нужно было придумать, как объяснить брату свое состояние, ведь именно он фактически спас её вчера, а после отнес в комнату и уложил спать. Теперь мысли Максимофф понемногу зацикливались на этом. Ванда была благодарна близнецу за заботу, за то, что не устроил разборок и был с ней до конца.       Они почти всегда рядом и поддерживают друг друга.       До перехода в старшую школу они были вообще не разлей вода. Сейчас у обоих разные, в корне различные, увлечения и досуг, но при этом брат и сестра все равно проводят чуть ли не всё свободное время вместе. Обсуждают школу, делятся впечатлениями, планами на будущее, смотрят фильмы или просто гуляют.       Максимофф вышла из ванной, когда солнце уже встало. Она наверняка пробыла там больше часа. И примерно столько же времени у неё ушло на то, чтобы собрать волю в кулак, причесаться, одеться (выбор пал на белую кофту, под которой была ещё футболка и серые джинсы), взять рюкзак и спуститься вниз. Девушка до скрежета зубов хотела остаться сегодня дома. Мало того, что на улице скользко и холодно, так еще и придется столкнуться с Романофф. Ненавистная Наташа Романофф, которую Ванда теперь не понимала еще больше, чем раньше. И с которой, наверное, нужно будет поговорить. Не абсурд ли это, говорить со своим насильником? Хотя считается ли случившееся насилием? Шатенка падала все глубже и глубже, погружаясь в себя.       С кухни доносился приятный аромат блинчиков. Брат уже приготовил завтрак и ждал её за столом. Девчонка скинула с плеча рюкзак, натянула улыбку и уселась напротив него. Пьетро не сводил взгляда с сестры, словно гипнотизировал близняшку.       — Доброе утро, — нарушил он тишину.       — Доброе, — слишком тихо ответила Ванда.       — Не хочешь рассказать, что вчера произошло? Почему ты расплакалась после того, как ушла Наташа? — спросил старший Максимофф, сразу перейдя в наступление. Наверняка это стало его ошибкой. — Она тебя обидела?       — Что? — встрепенулась девчонка. — Нет, просто… Не важно, все уже в порядке.       — Ты плакала, — хмуро продолжил парень. — Плакала до тех пор, пока не уснула. Если она тебе что-то сделала, просто скажи, и я…       — Что ты, Пьет? — перебила она его. — Разберешься с ней? Как? Побьешь девушку? Пригрозишь ей? Не нужно этого. Сама разберусь, — ответ вышел более резкий, чем она ожидала.       — Ванда… — прошептал он.       — Хватит, — девушка встала из-за стола, подхватила рюкзак и направилась в коридор.       Надев куртку и шарф, она обулась и хлопнув дверью вышла на улицу. Брат даже сделать ничего не успел, он и не знал, как себя вести. Его спокойная сестренка, которая никогда не психовала, если злилась — быстро успокаивалась, и всегда рассказывала ему обо всем, даже о том, чего не знали родители, сейчас была излишне эмоциональна и резка. Парень решил, что теперь просто обязан поговорить с самой Романофф. Возможно, она прольет свет на происходящее.       Пьетро даже не стал убирать со стола посуду, сразу поспешил за Вандой. Он знал, что даже в таком состоянии девушка далеко не уйдет, если только не хочет упасть десяток другой раз по дороге в школу.       И Максимофф оказался прав. Ему удалось догнать Ванду в считанные пять минут. Почти весь оставшийся пути до школы они прошли в тишине, каждый погруженный в свои мысли.       Ванда думала о том, чтобы вообще развернуться и пойти домой. Там тихо, спокойно, никто не будет приставать и докучать с расспросами, а самое главное там не будет Наташи. Больше всего её пугала неизвестность того, как старшая девушка поведет себя сегодня в школе. Будет ли она пытаться поговорить или наоборот сделает вид, словно ничего и не было. Хотя, какая разница? Оба варианта не приходились по душе Ванде. Лучше бы вчерашнего дня вообще не существовало в реальности. Именно в этот момент она задумалась о том, насколько прекрасно было бы стереть его вообще. Но такой возможностью девчонка не обладала, от слова совсем.       Пьетро же, в свою очередь, уже точно знал, что будет делать. Он пойдет разбираться с Романофф. В конце концов, она — та, у кого есть ответы на вопросы, интересующие его. И узнать правду стало превыше всего, ведь еще в детстве Максимофф старший поклялся сестренке всегда защищать её, никогда не давать в обиду.       — Пьетро, — его размышления прервал голос Ванды. — Давай сделаем вид, что ничего не произошло? Пожалуйста.       — Но ведь…       — Нет, — перебила она его. — Я прошу тебя об этом. Послушай меня. Когда у тебя были проблемы с Бартоном, ты попросил меня не вмешиваться. И я прошу тебя не вмешиваться сейчас.       Девушка взяла близнеца за руку, переплетая их пальцы.       — Ладно, — сдавленно согласился Пьетро. Ему совсем не нравилось происходившее. — Но ты знаешь, только скажи…       — И ты поможешь, — закончила она вместо него.       Дальнейшая дорога до школы уже была в менее напряженной обстановке. Они поговорили о предстоящей сдаче проекта по истории Америки, который Ванда сделала за обоих, и Пьетро оставалось лишь прочесть информацию, а после ответить вместе с ней. Он был очень благодарен сестре, ведь история не приходилась по душе парню. Этот был единственный совместный предмет у близнецов, и Максимофф выбрал его, так как нуждался в дополнительных трёх часах для завершения своего расписания. Выбор стоял между искусством и историей. Здесь все было очевидно.       Пьетро больше нравились точные науки, поэтому его расписание состояло, в основном, из таких предметов, как химия, физика и биология. Также обязательным для всех был курс английского языка и курс математики. Но эти предметы разделялись на группы, и они с Вандой были в разных.       Максимофф младшая, в отличии от брата, выбрала более гуманитарные предметы: литература, история, социология, искусство и право. Таких учеников, как она было больше двадцати, поэтому их объединили в один класс, который пополнялся другими учащимися на некоторых предметах. Плюс, она посещала различные кружки со своими немногочисленными друзьями.       К слову, о друзьях, возле входа в здание школы их уже ждали Питер и Тони. Они о чем-то дискуссировали. Это Ванда поняла по тому, насколько активно Паркер жестикулировал руками, а Старк внимательно его слушал. Девушка никогда не ладила со Старком, но он нравился Питеру, а значит нужно было терпеть его за ланчем пару раз в неделю, всего то. Остальное время Тони проводил в компании своих друзей.       После того, как парни поприветствовали друг друга, они с Питером пошли на урок английского, а Пьетро с Тони — на физику. Питер тоже время от времени посещал уроки физики, и когда он ходил туда, Ванде приходилось грустить на занятиях, а потом, со скоростью звука убегать из кабинета, чтобы не попасться на глаза Наташи. Никогда не знаешь, будет ли она сегодня спокойной или захочет придраться лишний раз. Из-за этого Ванда предпочла избегать девушку.       — И поэтому мы с тётей Мэй едем в Лос Анжелес на зимних каникулах, — все, что услышала шатенка из речи Паркера прежде, чем наступила тишина.       — Лос Анжелес? — переспросила она.       — Ты меня вообще слушала? — нахмурился парнишка.       — Да, то есть нет, прости, Пит, — виновато ответила Ванда, складывая учебники в шкафчик.       — Ты со вчерашнего дня в облаках летаешь, я имею ввиду, даже больше, чем обычно, — он облокотился спиной о стену. — Что-то случилось? Может, поговорить хочешь?       — Всего лишь не выспалась, скорее бы каникулы уже, этот семестр какой-то слишком загруженный, — Ванда улыбнулась, поправила волосы и склонила голову на бок.       Девушка изо всех сил старалась не расплакаться прямо сейчас, ведь тогда, почти наверняка, она выдаст всё как на блюдечке: и события вчерашнего вечера, и сегодняшнего утра. Для частично спокойной жизни Ванды настолько сильные эмоции контролировать было через чур сложно.       И именно в этот момент вселенная решила подлить масла в огонь: мимо них прошла Наташа Романофф. Она даже бровью не повела, словно на месте Ванды никого не стояло. Или стоял кто-то, совершенно её не интересовавший. Не обратила никакого внимания на одноклассников, просто зашла в кабинет, скрывшись из виду, как это делает большинство учащихся. А вот Максимофф младшая будто призрака увидела, побледнела и, кажется, даже вдыхать стала через раз. Питера это очень насторожило.       Парень потянулся к подруге, коснувшись её плеча, а та отпрыгнула от него, как от молнии, при этом больно ударившись плечом о дверцу своего шкафчика.       — Ванда? — позвал он её, но реакции не последовало.       Паркер никак не связал состояние подруги с тем, что мимо прошла Наташа. Честно говоря, он даже не обращал внимания на проходивших мимо учеников. А вот Ванда, похоже, сосредотачивалась на каждом больше, чем было нужно.       — Ты чего это?       — Ничего, — она потерла место ушиба. — Пойдем в класс.       У вас когда-то было такое чувство, что друзья ведут себя слишком подозрительно? Настолько, что вы буквально чувствуете напряжение, исходящее от них, однако они уверяют вас в обратном. Вспомните этот момент, если он был. Примерно так себя ощущал Питер Паркер, когда Ванда Максимофф откровенно врала о своем состоянии, глядя ему в глаза. Он не мог не беспокоиться, как и сделать что-либо с этим. По крайней мере сейчас. В голову приходили различные мысли, от проблем в семье до употребления запрещенных веществ. Но не было никаких видимых, фактических доказательств, кроме поведения его близкой подруги. А значит и действовать было нельзя. Пришлось лишь наблюдать и не быть назойливым.       День выдался слишком растянутым и скучным. Ванда старалась делать вид, что её ничего не беспокоит. Даже во время ланча, когда за столом, помимо неё и Пита собралась небольшая компания, Максимофф, с вовсе не натянутым удовольствием, участвовала в обсуждениях. Они делились планами на рождественские каникулы, которые стремительно приближались. Стив и Клинт проведут их в городе. Питер уезжает с тётей в Лос Анжелес, Мэй пригласили друзья, а Паркер посетит научную выставку, которая так удачно будет проводиться как раз в период каникул. Старк, удивительно, но даже его планы Ванда послушала с частичным интересом, тоже собирается в город Ангелов, на ту же научную выставку. Пьетро как раз рассказывал о том, что они с сестрой проведут это Рождество вдвоем, ведь родители уже уехали к родственникам, и вернутся только после праздников, когда к их компании присоединилась рыжая бестия.       Появление Романофф за их столиком в момент сделало из более-менее радостной Ванды угрюмую и притихшую девчонку. Не все заметили столь резкую смену настроения шатенки, ведь она периодически отдергивала себя, коротко отвечая на адресованные ей вопросы, стараясь вообще не смотреть в сторону Наташи. Ну, а чуть позже и вовсе решила покинуть друзей.       — Я пойду, нужно повторить правила по алгебре перед самостоятельной, — натянуто улыбнулась она, после чего встала и быстрым шагом направилась в сторону выхода из столовой.       Отчасти это было правдой. Через полчаса начнется тест по математике, и ей нужно было подготовиться к нему, хоть немного. Тема, которую они изучали последние две недели прошла мимо девушки. Как бы она не пыталась, применять формулы никак не получалось, поэтому Ванда решила выучить сухую теорию, чтобы получить хотя бы тройку. Вот только сейчас ей было совсем не до повторения. Бесцеремонное, как казалось ей, появления Наташи за ланчем, выбило почву из-под ног. Ведь ранее она никогда не сидела вместе с ними. Со Старком, Бартоном и Роджерсом — да, но не тогда, когда за столом находились они с Питером. Особенно учитывая их напряженные взаимоотношения.       Ванда забралась на подоконник перед кабинетом математики. Девушка подтянула ноги ближе, обнимая колени руками. Она прислонилась лбом к холодному стеклу, делая глубокий вдох.       За окном снег блестел на солнце. Пусть сегодняшний день был ясным, но не менее холодным, чем предыдущие несколько недель. Сугробы переливались на свету, будто были усыпаны алмазами. Кора деревьев почти полностью покрылась льдом, отражая солнечные лучи. Все это напоминало картинку из зимней сказки. Возможно, Ванда подметила бы красоту природы, если бы не её растущее чувство ненависти к Наташе Романофф, к холоду и к зиме в целом.       Девушку переполняла смесь различных эмоций, сочетавших в себе страх, злость, обиду и что-то еще, настолько не вписывающиеся в подобный спектр, что казалось лишним. Вот только Максимофф не понимала, природу этого чувства. Она почти полностью ушла в себя, поглощенная ими.       После звонка на урок коридоры наполнились учащимися школы, но и до них девушке не было никакого дела. С абсолютной пассивностью она слезла с подоконника и направилась в кабинет. Перемена закончилась быстро, также прошел и тест. Ванда наугад обводила варианты ответов, даже не читая задания. Ради приличия она подождала еще минут двадцать, после чего сдала контрольную работу, собрала вещи и покинула класс.       У Пьетро сегодня больше уроков, чем у неё, поэтому домой шатенка снова шла в одиночестве, предоставленная своим подавляющим размышлениям. Она несколько раз подскользнулась, чудом удерживая равновесие, однако перед самым крыльцом дома все же упала. Теперь Ванда Максимофф ненавидела этот день ещё больше.