Серия 3. Книга 1: Совсем не светлый герой

      Время снова потекло своим чередом, я почти закончила расчёт нового артефакта и перебирала большие альбомные листы, сидя в просторной гостиной факультета, делая пометки на полях. В гостиную вошла Гермиона, ведущая за руку невысокую беловолосую девочку, которая весьма активно оглядывалась по сторонам. Невысокая, по-домашнему милая второкурсница, с ямочками на щеках и застывшей улыбкой, со слегка выпученными глазами, одета под мантией она была весьма легко.       Луна Лавгуд. Милая, тихая девочка, добрая и отзывчивая, да и учится хорошо. Я с ней встречалась и много раз разговаривала, и даже парочку раз расчёсывала, а потому хорошо помнила.       — Вот! — показала Гермиона на неё.       — Э-э-э, не поняла? Что вот? — переводила я взгляд со своей подруги на девочку. — Кстати, привет Луна, — улыбнулась я, получив кивок в ответ.       — Ты посмотри, она уже который день мёрзнет и не знает, где её вещи.       Я осмотрела Луну с головы до ног, а ведь она действительно как-то слишком легко одета. Не то, чтобы не по погоде, с этим у неё всё было хорошо, но тут, в Хогвартсе, все старались одеваться как можно теплее, ведь многие коридоры продувались всеми ветрами, классы с выбитыми стёклами, и там в некоторых местах тоже могло дуть очень хорошо, а в коридорах температура могла упасть ниже нуля и вообще быть как на улице.       — Луна, — улыбнулась я милой девочке, которая внимательно осматривала меня и всё, что происходило вокруг меня, — разрешишь тебя вначале обогреть?       — Да, — ответила она, не отвлекаясь от осмотра.       Наложив чары обогрева на девочку, создала удобный стул с низкой спинкой, аккуратно перенесла Луну на него и извлекла на свет свою расчёску. Девочка была слегка растрёпанной, а я любила расчёсывать длинные волосы.       — Так что же случилось, Луна, и почему ты так легко одета, всё же сейчас не лето? — спросила я, расчёсывая мягкие локоны.       — Нарглы украли мои вещи, — последовал ответ.       — Э-э-э, кто? Нарглы? Это кто? — удивилась я.       — Да наши же с факультета у неё крадут, я узнавала.       — В смысле? У них что, нет своих вещей? — не поняла я.       — Да есть, они просто издеваются, — гневно воскликнула Гермиона, привлекая внимание сидящих ребят.       — Свои же воруют вещи? — зашипела я. — Просто чтобы поиздеваться?       Я закрепила косы на голове у Луны и отыскала нашу старосту глазами.       — Пенелопа, можно тебя на секунду?       — Привет, Роза, — улыбнулась она, — что-то случилось?       С тех пор, как я уберегла её от весьма опрометчивых отношений, староста относилась ко мне лояльно, пару раз прикрывала и давала дельные советы.       — Вот смотри, — указала я на девочку, — у Луны кто-то из наших ворует вещи.       Пенелопа нахмурилась, её лицо превратилось в маску, и ведьма спросила:       — Ты знаешь, кто занимается таким непотребством?       — Откуда? Я сама об этом только что узнала.       Староста повернулась к Луне.       — Малышка, кто украл твои вещи?       — Нарглы… их украли Нарглы. Противные Нарглы всё время воруют мои вещи.       — Нарглы? Это кто? — обратилась ко мне ошарашенная Пенелопа.       — Если бы я знала… так, одну секунду.       Я наколдовала призывающие чары на украденные вещи Луны Лавгуд, которые спрятаны в гостиной и не надеты на Луне сейчас. Желательно, чтобы запрос был очень точным, а то так могу оставить Луну голой, сорвав с неё все вещи, ведь она тоже стоит в гостиной, и на ней надета её же одежда, мало ли… чем точнее запрос, тем лучше работает это заклинание. С нескольких направлений к нам полетели перья, пергаменты, две мантии и чулки Луны. Часть из этого была безнадёжно испорчена, либо выпачкана. Наколдовав поиск и извлечение чужих отпечатков ауры, я смогла найти четыре отпечатка, после чего наколдовала визуальный поисковый ритуал, от меня протянулись четыре линии, которые вели в сторону женских общежитий.       Мы с Пенелопой метнулись за указующими линиями и прибежали к одной из спален, в которых раздавались удивлённые возгласы. Две линии вели внутрь, а ещё две вели к спальням далее по коридору.       Староста распахнула дверь ближайшей спальни, застав там машущих палочками девочек четверокурсниц, пытающихся как-то убрать светящиеся линии указующих маркеров, упиравшихся им прямо в лоб. Маргарет О-Ши и Меав О-Доннахью, две миловидные, пухлощёкие ирландки были мне знакомы лишь по имени. Из-за моей занятости многого о них я не знала. Ничего необычного я в них не замечала, единственное, говорили они с ярко выраженным ирландским акцентом, смешно проглатывая некоторые буквы. Не мешкая, я невербально выдернула палочки из их рук, чтобы не наколдовали ещё чего не потребное, и призывным заклятием призвала все вещи Луны Лавгуд, находящиеся в этой комнате. Их сундуки распахнулись, и оттуда вывалилось ещё больше вещей, чем прилетело к нам в гостиной.       Пенелопа метала гром и молнии, её взглядом можно было убивать. Она выволокла двух проштрафившихся девочек в коридор, и мы вместе пошли осматривать остальные комнаты. Процедура в обеих комнатах повторилась, я вытащила вещи Луны из сундука, откуда ко мне прилетело всё содержимое сундука.       — Да вы офигели! Ваша одноклассница мёрзнет, ей нечего носить, а вы своровали все её вещи!       Злость на этих зажравшихся клуш поднялась нешуточная.       — Тут спит Луна Лавгуд, — пискнула второкурсница, указав на сундук, из которого высыпалось больше всего вещей.       Э-э-э-э… видимо, это комната, в которой как раз и живёт Луна. Сбоку послышался смешок Пенелопы, но, когда я посмотрела на неё, её лицо уже олицетворяло серьёзность ситуации.       — Извини… — покраснела я, аккуратно сложив все принесенные из других комнат вещи на кровать Луны.       Проследовав в последнюю комнату, мы нашли там ещё двоих четверокурсниц, в одну из которых упирался луч. Когда я призвала вещи Луны в третий раз, они посыпались из обоих сундуков.       — Это не моё! — сказала шокированная брюнетка с четвёртого курса. Лицо я знала, но кто она такая, не помнила совершенно.       — Лиз, ты хочешь сказать, что ты не знаешь, как чужие вещи оказались в твоём сундуке? — спросила Пенелопа.       — Совершенно без понятия, — ответила шокированная девушка.       — Она сказала правду, она не знает, — заметила я.       — А ты откуда знаешь? — удивилась Пенелопа.       — Могу ощущать эмоции и читать настроение, — сказала часть правды я, — и она не соврала, она действительно не знает.       Все взгляды устремились на её соседку, заставив девочку серьёзно поёжиться.       — Мало того, что ты воруешь, так ты ещё и свою подругу подставила? — разозлилась Пенелопа.       — Пенни, я ещё нужна? — спросила я расходящуюся старосту.       — А? Нет, спасибо тебе, скажи Луне, что её вещи будут в её комнате.       — Ага, я попрошу свою домовушку всё сложить, — сказала я. — Тини! — щёлкнула я пальцами.       Перед нами появилась моя помощница и с радостью произнесла:       — Хозяйка звала Тини, Тини счастлива служить.       — Ты моя хорошая, — обняла я домовушку, вновь передавая поток маны, — Вот тут я собрала все вещи моей подруги, почисти, пожалуйста, всё и сложи вот в этот сундук.       Домовушка кивнула, забавно хлопнув ушами и принялась за работу, а я пошла вниз в гостиную. Когда я проходила мимо одной из девушек, та с ненавистью глянула на меня и прошипела:       — Стукачка. Погоди у меня, я до тебя доберусь.       Я развернулась к ней мгновенно и, схватив её за горло, телекинезом подняла и впечатала в стенку.       — Ты вообще не соображаешь, как я посмотрю? — с яростью сказала я. — Ты, будучи здоровой, пятнадцатилетней девкой, издевалась и унижала абсолютно ни в чём неповинного ребёнка, причём твою сокурсницу. Ты воровала у неё вещи, что уже само по себе — уголовщина, но ты делала это не потому, что ты нищая, и у тебя нет своих вещей, не потому, что ты мёрзнешь без тёплых вещей… нее-е-т… ты воровала тёплые вещи, без которых твоя однокурсница не способна согреться, только чтобы поиздеваться над маленькой девочкой. Просто чтобы поржать над твоей подругой! Ты воруешь у своих! Ты — мерзкая крыса, способная только гадить, покуда никто другой не видит, и теперь ты смеешь открыть свой поганый рот и тявкать что-то на меня? — поразилась я.       Я отбросила задыхающуюся девушку в сторону и подняла телекинезом и собрала вместе всех остальных её подельниц, поставив их к стенке напротив.       — Так вот, запомните! — давление магии повысилось так, что дети упали на колени, — я вам не Луна и не профессор Флитвик. У меня вы снятыми баллами и чисткой идиотских кубков в зале наград не отделаетесь. Полезете на меня или моих подруг, и я вас так отделаю, что мадам Помфри вас потом по частям собирать будет. Такие, как вы, нормальных слов не понимают! Сидите тише воды и ниже травы!       Давление магии пропало, а я обвела глазами вжимающихся в стенку ошарашенных девочек. На моё плечо легла рука Пенелопы.       — Не стоит, — тихо сказала она.       — Да бесят вот такие, — махнула я в сторону идиоток. — Гадят, издеваются, воруют, подставляют своих подруг и почему-то считают, что так и надо, и ещё и на меня злятся!       — Может, они раскаиваются?       — Ага, щас, я же говорила, я их эмоции чувствую, нифига они не раскаивались до этого.       — А сейчас? — поинтересовалась староста.       — Сейчас они просто обосрались от страха, но раскаяния я всё равно не чувствую.       Я повернулась к ним и спросила:       — Вы, скажите мне правду, я всё равно почувствую, когда вы врёте, вы понимаете, что вы сделали? Вы понимаете, что издевались ни за что над маленькой девочкой? Вы понимаете, что вы творили? Хотя, что я спрашиваю, конечно, понимали, особенно ты, — указала я на одну из девочек, — иначе не прятала бы вещи Луны в сундук своей подруги. Значит, ты отлично понимаешь, что воровать и издеваться не хорошо. Понимаешь ведь? Потому ты подставила свою соседку по комнате? Думала, что если будут разборки, подумают на неё, так?       Разборки были шумными, дети даже позвали нашего декана, а Флитвик, когда узнал, что произошло, взбесился не на шутку. Воровать у своих, такого вообще нигде не любили, а в среде магов особенно, однако у Флитвика меры воздействия были весьма ограничены. Снимать баллы? Ну, во-первых, на нашем факультете на эти баллы никто и так особо внимания не обращал, а во-вторых, дилемма в том, что снимать-то он будет сам у себя. На отработки он их, конечно, послал, а одну девочку даже выкинул со своего факультатива, который он ведёт, но на этом все административные меры у него закончились, зато орал он на них долго. Среди нас Флитвика настолько злым не видел никто и никогда.       Луну решением декана перевели в другую комнату, а сам декан зачаровал её вещи так, что у меня в магическом зрении рябило. Пока все нападки закончились, как отрезало. Те девчонки по стеночке обходили меня, стараясь даже не смотреть, но мы с Гермионой периодически говорили с Луной и старались присматривать на предмет ещё каких безобразий.       Довольно быстро земля с жёлтыми листьями исчезла, укрывшись белым ковром. Мой артефакт продвигался семимильными шагами и начал показывать первые результаты.       Перелопатив готовые схемы из магловских учебников, я смогла создать и размножить прототип процессора и вычислителя. Так же аппаратно я смогла создать аналог памяти и микрокомпьютера. Осталось собрать это всё в единое целое и размножить в миллионах экземпляров, тогда любая математическая задача сможет быть сброшена на одно из таких ядер-вычислителей очень быстро.       Для работы на степень мастера этого было достаточно, ведь даже знания о том, как создать обычного умного голема, были утеряны несколько веков назад, а тут был на порядки более мощный артефакт. Более того, я уже представляла, как можно улучшить этот результат за счёт расширения пространства. При артефактном расширении ману на само расширение придётся потратить лишь единожды, оторвав кусок четвёртого измерения, после чего у меня будет объём, который можно заполнить дополнительными кристаллами. Заодно отдельное, отключённое пространство, не привязанное к нашему миру, является замечательным изолятором маны, а потому стенки пустого пространства будут переизлучать любую ману обратно, на каком-то этапе всё же поглощаясь артефактом, и доводя КПД до 99% согласно моим расчётам.       Этого в свою мастерскую работу я всё же решила не включать на всякий случай. Клятвы, которые давали экзаменаторы — это, конечно, хорошо, но мало ли.       За всеми этими заботами прошёл декабрь, и мы отправились домой на рождество. В этот раз к мадам Розе Ли в её чайную стояла очередь стучащих зубами ребят даже на улице.       — А что, согревающие никто не догадался наколдовать? — удивилась я, глядя на притопывающих ногами на холоде старшеклассников.       Очередь довольно резво продвигалась, однако перед нами всё ещё было человек пять. По всей видимости, толпа детишек одновременно бросилась на единственный камин, который не мог похвастаться такой же пропускной способностью, что и в министерстве.       — Мы эти чары ещё не проходили, — ответил какой-то мальчик с Гриффиндора.       — Я думала, за первый же год в продуваемом всеми ветрами замке эти чары учат все без исключения, — хихикнула я, доставая палочку и накладывая на ребят согревающее, мы с Гермионой наложили их на себя ещё при выходе из замка.       — Да вот не сподобились, — ответил парень уже тише, слегка застеснявшись.       Отстояв небольшую очередь, мы вошли внутрь, наблюдая как медленно, один за другим, пропадают весело галдящие молодые маги.       Владелица кафе поставила скорую доставку на конвейер. Возле самого камина, на высоком столике с одной тонкой ножкой, стояла трансфигурированная чаша, в которой уже покоилась горка монет, и мои соученики, проходя мимо, кидали в чашу пару кнатов, подходили к большому мешку с дымолётным порохом, брали оттуда горсть и бросали в камин, разлетаясь по домам. Не стали исключением и мы с Гермионой.       — С рождеством вас, ребята! — сказала я молодым гриффиндорцам.       — Благодарю, и вас так же… всего хорошего, — ответил один из них перед тем, как нырнуть в камин.

***

      Праздники начались в несколько напряжённой атмосфере. Дом был под Фиделиусом, а родители прятались от сбежавших террористов. Я уговорила родителей (да, я теперь называла Сириуса папой, на что он ещё дёргался и очень стеснялся) обучить меня трансгрессии.       — А ты ещё не слишком маленькая для этого? — удивилась мама.       — Что ты, мамочка. Вот смотри, — я развернула свою ауру, которая теперь была гораздо больше. Часть того, что я извлекла из дементоров, я уже переварила, и теперь моё ядро превышало всё, что я до сих пор могла видеть и превышало на порядки. — Видишь, моего ядра хватит на всё, что мне нужно.       — Ничего себе, — задохнулся от восторга Сириус, — вот это мощь, вот это давление! — Сириус был сильно удивлён.       — Нет, папа, это я ещё не давила. Я боюсь давить.       — Но… откуда, — удивилась мама, а я вновь свернула ауру.       — Из дементоров, — хитро подмигнула я.       Понимание приходило постепенно.       — Погоди, так это ты их… — закрыла рот руками в картинном жесте мама.       Я молча кивнула.       — И ошмётки оболочек, оставшиеся внутри, прибрала себе.       — А как же те люди? Ты забрала себе их души? — в ужасе выпучила глаза мать.       — Что ты, мамочка, я бы ни за что так не сделала. Там, в дементорах, уже давно никого не было. Все, кто попадает в желудок этих тварей, улетает на перерождение ничуть не медленнее, чем обычно, но только оставляет свои оболочки внутри этих тварей.       — Но… как, — удивился Сириус.       — Ну, как обычное, физическое тело люди оставляют, когда умирают, вы ведь несколько раз видели, правильно?       — Да, тело потом сгнивает и рассыпается прахом, но тело это ведь физическая оболочка? — удивился Сириус.       Я улыбнулась и забралась к маме на колени. Я просто обожала, когда она меня гладила или причёсывала.       — Физическая это всего лишь название… Это физическое тело только нами, на уровне физических тел, так воспринимается. У нас есть лишь пять органов восприятия: зрение, слух, нюх, тактильные ощущения, вкус. По-другому мы никак окружающую действительность не воспринимаем, но вот у меня ещё в дополнение есть магическое зрение и зрение душ. Я могу видеть и магию, и другие энергии, пока ясно?       — Да, ты очень интересно рассказываешь, продолжай.       — Хорошо, папа, — улыбнулась я. — Твоё физическое тело так же, как и остальные тела, не является “твёрдым”. Таковым его воспринимаешь именно ты, в своих чувствах и ощущениях. Ты можешь его потрогать, ты можешь его увидеть, даже понюхать можешь, и потому ты думаешь, что оно твёрдое. На самом деле, природа нашего физического тела это та же энергия. Энергия, которая равна массе. Когда человек умирает, он постепенно отбрасывает свои тела, когда поднимается в высший астрал. У него остаётся лишь основа и те вихри… э-э-э, индусы их называют чакрами, которые исходят из высшей основы. Потом эти чакры вновь набирают вращение и порождают тела. Создание… в данном случае человек, вновь тяжелеет и опускается в наш мир.       — Погоди, а как же память? — удивилась мама.       — Память и разум это не одно и то же. То, что с тобой происходило, было/есть/будет, уже и так записано в инфосфере. Оно там просто есть и существует всегда. Твоя память это просто набор указателей в те места, где хранится эта информация. Если связи сильные, ты будешь помнить, если нет — забудешь… человек, в основном, большую часть забывает… она ему просто не нужна. Ты ведь тоже не помнишь точно, что ты делала три дня назад в семь двадцать три вечера, правда?       — Ну настолько точно — нет.       — Ну вот про это я и говорю. Запоминаются какие-то яркие картины, подкреплённые эмоциями. Важные события, даты. Но в основном, рабочее тело твоих оболочек ты сбрасываешь. Они потом так же восстановятся из вихрей без проблем. Всё станет, как было, энергии там — бесконечность, и она никогда не убывает. Сколько ни возьми, её столько же и останется… в общем, словами это очень трудно описать.       — А к чему ты это всё ведёшь? — спросил меня отец.       — Да, заговорилась я, извини, я к тому, что материал из этих сброшенных оболочек я использовала, чтобы нарастить свои вихри. Это остатки, которые никому не были нужны, вот эти энергетические образования и сидят внутри дементоров. Душ там нет… не этим мерзким тварям тягаться с колесом Сансары или, чтобы было понятнее, реинкарнации. Это просто чтобы вы не думали, что я какая-то тварь, пожирающая чужие души.       — Что ты, солнышко моё, мы об этом даже не думали.       — Спасибо, мамочка, в общем, я просто прибрала к рукам остатки, а самих дементоров — спалила. Такая мерзость не должна быть возле Хогвартса. Вы себе не представляете, что там творилось. Жить стало невозможно, эти дементоры облепили Хогвартс и сосали из детей всю энергию, и никто даже не чешется, ни преподаватели, ни авроры. Ну вот я и сделала то, что мне было проще всего.       — Ну и переполох же ты там устроила, — хихикнул Сириус.       — А, — беспечно махнула я рукой, — пусть подёргаются, им полезно, всё равно ведь штаны просиживают.       Сириус начал хохотать… он-то там в аврорате работал и очень хорошо представлял, что творилось в министерстве. Все носились, ждали проблем, нападений и… ничего.       — Ну так что, вы меня аппарации научите? — спросила я.       — Малышка, но тогда нам придётся покинуть дом, под чарами Фиделиуса это лучше не делать, — сказал Сириус.       — А в чём проблема, покинем? — удивилась я.       — А как же наши беглецы? — спросила мама.       — А кстати, может, ради такого дела побеседуем с беглецами?       — Как побеседуем? — удивился Сириус.       — Ну, метки вроде никуда не делись, — хитро ухмыльнулась я. — В Хогвартсе я это не рискнула делать, да и тут не рискну, но если отойти подальше, можно их “пригласить” на беседу.       — Да что с ними беседовать, — хрипло выдал Сириус, — обоих — в расход.       — Насчёт Питера — согласна, он крыса, а вот Белла… там не всё так однозначно, да и родственница она наша, близкая.       — С такими родственниками… и врагов не надо, — тихо пробурчал себе под нос Сириус.       — Ну, насколько я знаю из памяти Волдеморта, она изначально не хотела выходить замуж за Лестрейнджа и даже взбрыкнула. Не особо ей хотелось участвовать во всей этой войне. Она учиться хотела, но тогда добрые и заботливые родители обвязали её таким количеством клятв… они её буквально в рабство продали, а не замуж, это из того, что сам Волдеморт слышал. Вот тогда она приняла на себя метку и в рейдах участвовала.       Родители серьёзно задумались. Переглянувшись, они почти синхронно повернулись ко мне.       — Всё вот так сложно? — спросил меня отец. — Судя по газетам, там было всё по-другому.       — Да по газетам о чём-то судить это дохлый номер. Победившая сторона там такого напишет и ещё и раструбит всюду. А победившая сторона это Дамблдор, министерство и некоторые “светлые” семьи. Но ты ведь понимаешь, что все эти пожиратели — живые люди. Нет, без сомнений, они почти все — моральные деграданты, которым только бы кого пытать. Эти люди сумасшедшие, а всё из-за их идиотской политики чистокровного инбридинга. Вот Крэбба и Гойла видели? Я вам про них говорила. Так они уродились тормозными и очень туго соображают, а бывают и такие, как, к примеру, тот же Яксли или вот как сам Волдеморт. Вообще уже давно доказано, что близкородственные браки, особенно так часто, до добра не доводят.       — Так что, они там все такие? — удивилась мама.       — Почти, но не поголовно. Некоторых туда привели практически насильно. Но всё же основная масса там действительно скоты. Вот Лестрейнджи ещё в школе обожали издеваться над маглокровками.       — Н-да, а я и не знал, а оказывается, не всё там так однозначно было, после того, как я из дома сбежал, — сказал Сириус.       — Вовремя сбежал. А война никогда однозначной и не бывает. Знаешь ведь как говорят: “Историю пишут победители”, так что вся эта борьба добра со злом… неоднозначно там всё… Ты же понимаешь, кто победил — тот и добро… самое доброе добро, но сражались они там, в основном, с проминистерскими родами и некоторыми радикалами. В основном, это всё старые склоки, которые тянулись поколениями. Да, они хотели власть захватить, причём силой, что вдвойне плохо. Да, короче… мне оно надо в этом разбираться? Хотите, можно будет тихо им обоим память прочитать и там решать.

***

      Очередной заброшенный подвал в очередном бедняцком квартале Ливерпуля. Темно, промозгло, воняет, но хотя бы тепло, согревающими чарами я подвал обеспечила, да и сокрытие в различных спектрах я накинула. Мало ли… авроры сейчас нервные, кто там их знает, на что они прыгнут, вроде мы находимся подальше от детекторов магии, а авроры совсем не так вездесущи, как министерство пытается нам заявить, вот рядом со мной стоит эксперт, Сириус, который в аврорате оттрубил от звонка до звонка четыре года.       Призывать на беседу бывших сидельцев я решила по одному… нечего мне тут сразу толпой прилетать. Выискав параметры клейма Питера Петтигрю, я решила вначале подать сильную боль и призыв явиться, однако с удивлением поняла, что метка Питера — не активна.       — Пап, — обернулась я к напружинившемуся Сириусу, — Питер не отвечает.       — Как не отвечает? Почему? — удивился Сириус, распрямившись.       — Ну, его метка показывает, что он мёртв.       — Туда ему и дорога! — зло прорычал Сириус.       — Ну что, будем пробовать звать Беллу?       — Давай, всё равно уже подготовились.       Сириус напрягся и вновь приготовился, перехватив палочку поудобней. Мы засели за преградой, а я нашла параметры метки Беллы и послала ей боль и призыв явиться. На этот раз всё сработало штатно, и Белла явилась к нам через пару минут.       Высокая, худая, на грани измождения женщина, немного сохранившая свою красоту, одета она была в удобное платье и чёрную мантию с серебряной вышивкой. Первым делом выдернув у неё из рук палочку, я начала выдавать приказы через метку.       — Стой! Не двигайся! Тебе запрещается причинять любой вред Лили Поттер, Розе Поттер и Сириусу Блэку. Стой на месте и не сопротивляйся. Приказываю точно и чётко отвечать на наши вопросы, не утаивая ничего и не пытаясь выкручиваться. Если ответов на вопрос несколько, вначале говори основной ответ, а затем, не утаивая, все остальные. Ответь, поняла ли ты мои приказы?       — Да, — с какой-то обречённостью в глазах проговорила Белла.       Уф, вот и замечательно… не пришлось прибегать к каким-то радикальным мерам, пыткам и всему такому. Я создала трансфигурацией три удобных кресла и кивнула Сириусу.       — Почему ты пошла в пожиратели смерти и приняла метку? — поспешил задать первый вопрос Сириус.       — По приказу своего мужа, которого я не могла ослушаться.       — Это единственная причина?       — Да, я никогда не желала ни с кем воевать по собственной воле…

***

      Хлопок аппарации, и вот мы уже дома, а нас встречает меряющая шагами комнату Лили. Первое, что я ощутила, это крепчайшие объятия от мамы. Я буквально ощущала, как беспокойство уходит из её эмоциональной сферы и замещается облегчением и любовью. К нам присоединился Сириус, который крепко обнял и поцеловал Лили.       Я отошла и присела на стул, смотря как мои родители целуются.       — Ты бы хоть отвернулась, — проворчал Сириус, оторвавшийся от Лили.       — Чего это? Что в этом плохого? Наоборот всё замечательно.       — Маленькая ты ещё на такое смотреть.       — Кто? Я — маленькая? — в шоке переспросила я, — да я старше вас обоих… даже если слить оба ваши возраста вместе.       — Ты поняла о чём я, — сказал Сириус.       — Да мне в принципе не жалко.       Я пожала плечами и демонстративно развернулась к ним спиной вместе с креслом.       — Да ладно уже, мне же интересно, что там было? — спросила мама.       Я снова развернулась, а родители присели в два других кресла.       — В общем, так, Питер — мёртв, — сказала я, увидев расстроенное лицо мамы.       — Тебе пришлось его… — с грустью в голосе спросила она.       — А… нет, это не я, это до меня. Это Белла его грохнула.       — А что Белла? — спросила мама.       — Жива и здорова, сделает в банке одно дело и может быть свободна.       — Даже та-а-а-к, — удивлённо протянула она. — Ну давай же, рассказывай, не тяни.       — В общем, семейка Блэк — это был просто тотальный отстой, просто ужас какой-то. А мы теперь ещё все Блэки, может, пока не поздно, давайте Сириуса переименуем в Поттер, а то вдруг эта зараза передаётся с фамилией? — на это Сириус хмыкнул и заявил:       — А ты думаешь, я просто так оттуда сбежал?       — Р-р-р-р-р! — прорычала мама, — да я из вас души вытрясу, быстро рассказывайте детали… что отец, что дочь, оба клоуны.       Мы с Сириусом переглянулись и ухмыльнулись друг другу.       — Ну!!! — рявкнула мама.       — Всё, всё, сдаюсь, но вообще, души вытрясать — это моя прерогатива, ты так не умеешь.       Я заметила, как глаза мамы начинают разгораться изумрудным огнём, верный знак, что кому-то сейчас может прилететь по шее, и этот кто-то — наверное, я.       — Как я и думала, Беллу продали замуж насильно… да там всех продали, главное, чтоб под Риддла подложить. Беллу за клеймённого Лестрейнджа, Нарциссу — за клеймённого Малфоя, а вот Андромеду хотели Мальсиберу отдать, да не срослось, она успела сбежать. Сириус к тому времени уже был давно вне рода и вне дома. В общем, повязать всех с Риддлом у безумной Вальпурги не вышло. Белла там была повязана такой клятвой, что проще застрелиться. Её Рудольфус и под своего братца, Рабастана, подкладывал, и под тёмного Лорда. Не то, чтобы Белла была настолько против идеалов чистокровных, но для неё маглы и маглорождённые были… ну как муравьи. Где-то они там копошатся, её не трогают и ладно, иногда даже забавно, но вот как клеймо ей поставили — всё… отбегалась. Ни вправо, ни влево ей дёрнуться было нельзя, только вперёд и на баррикады.       Эмоции у мамы были неоднозначные… она с одной стороны и переживала за чужую порушенную судьбу, а с другой не могла просто понять, простить и забыть.       — У Беллы была одна отрада, через год после брака она понесла ребёнка, и у неё теперь была официальная отмазка. Женщину с ребёнком на баррикады не пошлёшь.       — У Беллы был ребёнок?       — Нет, не было, а не было его потому, что к ней пришли авроры, избили и пытали её, а аврорами были Фрэнк и Алиса Лонгботтом.       Мама обхватила свои плечи руками, начав раскачиваться из стороны в сторону. Тёмные, тягучие эмоции заволокли её сознание.       — Как ты понимаешь, у Беллы после такого случился выкидыш, что закономерно, и она стала бесплодна. Вот после этого она и сломалась. Начала и сама ходить на рейды, брала самые опасные задания. Просто хотела умереть. Психованная семья её продала. Мужа-рабовладельца она ненавидела, но сделать ничего не могла, даже ребёнка и того у неё забрали. Именно поэтому она с таким остервенением пытала Лонгботтомов. Они лишили её последней надежды и отняли ребёнка. Кстати, знаешь, что они рассказали, когда она пытала их?       — Что? — хрипло произнесла она.       — Они пошли к Белле после того, как Дамблдор сказал им, что Белла беременна наследником Волдеморта.       — Дерьмо! — откинулась на спинку кресла Лили.       — Ага, вот-вот. В общем, та ещё история.       — Это правда?       — От начала и до конца, она пока рассказывала, я её мысли читала.       — Это какой-то кошмар.       — Это ещё не кошмар, вот то, что было в Азкабане, это кошмар. Знаешь, как она сбежала? И нет, это не Питер её выпустил.       — Я точно захочу это знать? — ещё более хриплым голосом спросила мама.       — Нет, не захочешь… могу не рассказывать.       — Нет уж, давай до конца.       — Ну до конца, так до конца. Был там один из авроров. Кидал на неё империо и забавлялся с красивой чистокровкой раз в неделю. Кому она расскажет, да и кто её там будет слушать? Посадили её на пожизненное, значит без шансов… Там всё накладывалось. И так дементоры выпивали из неё всё, плюс постоянный голод, холод и изнасилования. В этот раз то ли он империо неверно наложил, то ли Белла уже выработала сопротивление, но подчинение слетело. В общем, этого аврора она рвала зубами, и он орал, как свинья. Именно его и нашли в камере Питера.       — А что с самим Питером?       — В общем… тут такое дело, у Блэков в роду были кто-то из дивных.       — Каких именно?       — То ли вампиры, то ли дроу, да неважно уже… какая разница. Вон, думаешь, папа просто так может в Гримма перекидываться?       Оба родителя были шокированы, глядя друг на друга.       — Не стоит переживать, у всех магов в дальних родственниках кто-то есть, если копнуть поглубже. Совершенно чистых маглов среди магов не бывает. То есть, в смысле… они бы тогда и были маглами… не магами… понятно? В общем, все маги в каком-то бородатом поколении — смески. У чистокровных людей магических способностей нет и быть не может. Просто неоткуда им взяться.       Дождавшись кивков от родителей, я продолжила.       — Белла, за счёт чужой крови может восстанавливать свои силы. Она была на последнем издыхании от постоянных изнасилований, недоедания и от дементоров, а аврор, которого она ненавидела всем сердцем, был как раз рядом. В общем, этого аврора Белла высосала. Всю жизненную энергию и всю кровь.       Маме стало плохо и тянуло блевать.       — Ты точно хочешь продолжения?       Она ничего не сказала, но молча кивнула.       — Ну ладно… в общем, она у аврора отняла палочку и ключи от камер, но тут всполошился Питер Петтигрю, который сидел рядом. Он сказал, что, если Белла его не выпустит, он будет орать и поднимет тревогу. В общем, Белла его выпустила, сказала, чтобы он превратился в крысу, и она его вынесет, ну он, дурак, и поверил, а она его просто раздавила и выбросила в окно через решётку. Кто там обратит внимание на дохлую крысу.       — Туда этой крысе и дорога, — обрадовался Сириус.       — У Беллы была только одна лазейка из брачного договора, и она ей воспользовалась. Договор запрещал причинять ей умышленный вред, а то, что она отсидела в Азкабане по вине своего мужа — факт. Брачный договор был нарушен со стороны супруга, и теперь Белла — полноправная Лестрейндж и с огромной радостью пустила Аваду и в своего муженька, и в его братца.       — Ужас какой.       — Не маги Британии, а сборище злобных, психованных олигофренов. Создаётся впечатление, что все чистокровные из-за стольких поколений инбридинга стали слегка не в себе… ну или не слегка. Кто-то больше, кто-то меньше.       — И чем закончилось? — спросила мама.       — А ничем, метку я с неё убрала, она дала клятву не нападать на нас и отдать распоряжение гоблинам перевести последний крестраж в наш сейф, она и сама хотела от этого дерьма в своём сейфе избавиться. В общем… всё просто. Да она ни на кого нападать и не собиралась. Мы её вообще из Ливерпуля выдернули. Она собиралась на корабль пробраться и покинуть Британию. Нечего ей тут делать. Деньги у неё теперь есть, метки нет, да и все её клятвы, — я взмахнула рукой, — того… закончились.       — Вы её отпустили? — удивилась мама.       — Отпустили… она и сама хотела уехать, причём как можно дальше. Уже и документы смогла достать. Я её мысли читала… она хочет забиться в самую глубокую нору и сидеть там, проматывая деньги рода. Детей она после Лонгботтомов больше иметь не может, мужа у неё нет, и она никого больше не хочет. После насилия в Азкабане она на мужиков смотреть не способна. Считает, что заслужила кусок свободы и отдыха за все годы своей дерьмовой жизни. В общем, нет смысла её вообще трогать.       — Вот тебе и род Блэк, — скосила глаза на своего мужа мама.       Тот пожал плечами, но промолчал. А что тут скажешь? Вроде как снаружи посмотришь, все Блэки рождаются с золотой ложкой во рту. Да у любого спроси, все ответят, что было бы им неплохо стать Блэком… ровно до того момента, пока тебя не подложат под какого-нибудь урода, и ты не обязательно при этом должен быть женского пола. Да… бывали прецеденты. Милые и добрые старые семьи, где глава рода рулит твоей жизнью на 100%. За кого скажет, за того и выйдешь или пошла вон из рода, или вообще из жизни. Не… ну его нафиг такое счастье, я лучше уеду куда подальше, чем такое.       Всё-таки Фиделиус с нашего дома мы решили не снимать несмотря на то, что мы знали о том, что никакие азкабанские сидельцы нас больше не ищут, просто такое сокрытие — хорошая вещь и нужная, пусть будет, да и к чему привлекать чужое внимание? Вдруг кто-то сложит два и два и начнёт интересоваться нашим домом? Любое лишнее и ненужное внимание от властей не сулит ничего хорошего.

***

      Скакать телепортом я училась следующие три дня. С палочкой я научилась перемещаться буквально за несколько часов. Тут и память Волдеморта помогла, да и само по себе это не было так сложно, но вот само заклинание пробоя в чистом виде оказалось весьма заковыристым. Под руководством и под приглядом двух взрослых магов, не спеша и делая каждый шаг, как надо… на совесть. Ну а как ещё, если я делала это по-нормальному, а не как местные, когда каждый двадцатый прыжок тебя выворачивает, и после каждого первого слегка подташнивает?       Училась я сразу и нормально, ставя щиты и даже пробойники. К чему делать лишь половину работы сейчас и потом удивляться половине ноги, оставшейся в точке выхода? Маны и на сам переход, и на щиты, и на пробойники у меня теперь точно хватит, хотя, если стану пробивать щиты такого места как Хогвартс, например, что-нибудь там обязательно поломаю, однако как последний шанс, и если возвращаться обратно я не планирую — то не проблема, антипортальные чары я пересилю, но в астральном плане Хогвартс после этого будет выглядеть, как взорванная консервная банка… причём взорванная изнутри, а туда сбегутся все, кто только сможет: и авроры, и невыразимцы, и ДМП, да и прорехи ещё нескоро затянутся, так что лучше не стоит так делать.       На третий день учёбы скакала я, как блоха, доводя до совершенства телепортацию, стараясь сделать её бесшумной, без хлопка. Если постараться и закрепить навык, можно перемещаться на любые расстояния в пределах мира абсолютно бесшумно. Закончила я парной телепортацией с Сириусом под ручку, утянув его за собой на рекордное расстояние аж в пять метров.       — Ну всё, диплом министерства ты получаешь, — шутя заявил Сириус.       — Да нафиг мне их диплом? Я вообще буду стараться иметь с ними как можно меньше дел, — ответила я.       — В Хогвартс будешь перемещаться трансгрессией? — спросила меня мама.       — Ну да, надо же опробовать метод. Только мантию-невидимку накину. Я вроде как маленькая девочка и не должна ещё уметь трансгрессировать. Хе-хе.

***

      В Хогвартс я вернулась ближе к вечеру, заметив в гостиной Гермиону, как обычно, сидящую с книгой.       — Привет трудягам, — улыбнулась я, — спасибо за подарок и с новым годом тебя.       — И тебе спасибо. Как провела каникулы? — заложив палец, закрыла она книгу.       — Да как обычно… тренировалась немного, праздничный обед делала и всё такое. Праздник, много еды, много сладкого. Были в Лондоне, смотрели на праздничное шествие в Берлине… разное. А вы как провели новый год?       — Мы поскромнее. Сидели дома, смотрели рождественское обращение королевы, потом у нас был ужин, к нам пришла моя тётка, — на этих словах она погрустнела.       — Не любишь её?       — Не то, чтобы… просто она вся такая правильная, чопорная, просто до зубовного скрежета. То не делай, это не делай, туда не иди, это не трогай. Да какое вообще её собачье дело?       Я захихикала и обняла Гермиону, ощутив то, что я давно не замечала… ну как не замечала, этого трудно не заметить, но, видимо, я не особо обращала внимание. У Гермионы уже пошёл бурный рост груди. Она росла и раньше, да и у меня тоже, но теперь это уже стало легко заметно, а если ещё принять во внимание мой метаморфизм… Я осознанно выстраивала идеальную фигуру для себя.       В общем, у нас начал наступать тот самый возраст, когда в нужных местах появляются округлости, девочки превращаются в девушек, и за ними начинают ухлёстывать парни, хотя вот с последним ни у меня, ни у Гермионы вроде проблем нет. Я уже давно заметила пристальное внимание к нам с Гермионой со стороны Джастина Финч-Флетчли. Мальчик делал пока робкие попытки, но мы же не слепые.       Для меня всё это уже было неоднозначно. Половое созревание у меня уже началось, и девочки мне нравились, да та же Гермиона или сестрички Патил, например, однако было ещё что-то… что-то, чему я пока не могла подобрать названия, да я и не пыталась. Что-то тёмное, тягучее, которое возникало каждый раз, когда меня случайно касался Джастин, а если мы с ним катались на метле, и он меня обнимал… я чувствовала нечто… чего ещё никогда не испытывала в этой жизни. Это что же выходит, я стала бисексуалкой? Ладно, это явно несвоевременный вопрос на данный момент.

***

      После нового года занятия продолжились, как и раньше. Мы всё так же учились, делали уроки, а я писала свою мастерскую работу. После показа моего артефакта мистеру Густавсону даже он сказал, что этого вполне достаточно для присвоения степени мастера. Все мои итеративные улучшения я демонстрировать дальше не стану. Как же хорошо, что у меня одна работа сразу на две степени. Ведь мастерство по ритуалистике я тоже получу, заодно и запатентую ритуальный чертёж, способный получать манотрубки алмазов, в которых запрятаны микрочипы. Упихнуть столько и таких мелких приспособлений в один чертёж с такой точностью становилось уже достаточно сложно, но я внаглую содрала методы по производству микрочипов из мира простецов.       Время шло, постепенно приближалась весна, и ученики вздохнули чуть посвободней, начав выбегать на улицу, прогуливаясь в деревеньку Хогсмит. Дементоры вроде как ещё оставались возле Хогвартса, но летали они не по периметру и учеников, в основном, не трогали, да и осталось их не больше десятка. Некоторые старшекурсники предпочитали уединяться в кладовках и подсобках. Филч неистовствовал и пытался гонять начинающих ловеласов, хоть это и было абсолютно бесполезно.       В гостиную, где я обложилась книгами, чертежами, линейками, карандашами и резинками, ввалилась толпа школьников. Ко мне подошла Гермиона с Джастином.       — Боже мой, как ты в этом вообще понимаешь хоть что-то? — спросил меня он, глядя на мои чертежи и математические расчёты с кучами формул.       — Да вот, приходится всё расписывать. Если бы я, как и раньше, считала всё на компьютере, численными методами, было бы гораздо быстрее, но тут мне надо расписать это всё для моей мастерской работы, а потому должны присутствовать все промежуточные результаты.       — С компьютером? Ты работаешь с компьютером? — удивился мальчик.       — Ну да, а что тут такого, он для этого и предназначен, — отозвалась я.       — Я думал, он для игрушек. У меня дома тоже один такой есть, но я на нём пока только в игры игрался.       — Я же тебе рассказывала, что такое магловский компьютер, — недовольно сказала Гермиона, — Это такой артефакт, который позволяет делать расчёты очень быстро. Маглам надо очень много и очень быстро считать, вот они и придумали. Ну и кроме этого, там есть игрушки. Игрушки — это классно.       — Эй! Погоди-ка. Компьютер — это не артефакт, — запротестовал Джастин.       — А что же? — спросила я, хитро улыбнувшись.       — Ну это же… ну ты же знаешь… это не магия, — даже смутился он. — Он ведь в электричество включается.       — Не магия, да, а что тогда? — ответила я.       — Это электроника, а не магия. Там всё на электронике построено, — нашёлся с ответом Джастин.       — Да? А как построено? — улыбнулась я.       — Да откуда мне знать? — стушевался парень.       — Что такое микрочип, который маглы используют в процессорах этих самых компьютеров?       — Это же маленькая пластиковая коробочка такая, — нашлась Гермиона, пальцами показывая размеры коробочки.       — Хех… ну, допустим, коробочка из пластика — это только внешняя оболочка чипа, вроде как изоляция, а внутри — кристалл кремния с вкраплениями химических элементов фтора и бора, который называется полупроводником. Если совсем-совсем просто, то по нему бежит электричество в зависимости от того, подали на базу транзистора ток или нет. На этом всё построено. А что такое артефакт? — хитро улыбнулась я, — это такой кристалл сапфира, рубина или алмаза, внутри которого проделаны дорожки, по которым бежит мана, и в зависимости от того, что ты хочешь, в зависимости от фигур, она выполняет разные функции.       — Так это что, выходит, что микрочипы и артефакты одно и то же? — спросил запутавшийся Джастин.       — Различий довольно много, но и сходства есть, а методы построения артефактов… ну, скажу прямо, некоторые я адаптирую от маглов и не считаю это зазорным, — показала я на внушительную стопку книг по микроэлектронике.       — Формулы, формулы… о… ещё формулы… это чего вообще такое? — спросил Джастин, листая книгу по построению компьютерной памяти, начиная с середины. — Ты в этом всём понимаешь? — изумился он.       — Приходится… а что делать? — ответила я. — Между чипами и артефактами много общего, а потому именно методы производства и создания микрочипов можно использовать и в артефакторике.       — Всё настолько похоже? — удивился Джастин.       — Не то чтобы это было одно и то же, ни в коем случае. Главное отличие в том, что мана — это энергия более высокого порядка и способна напрямую производить энергетические воздействия в гораздо более широком диапазоне, а вот электричество — не очень. Мана может влиять на живую плоть, мёртвую плоть, да даже на пространство, создавая порталы, да практически на все, а вот электричество… ну его диапазон — на несколько порядков уже. Электромагнитные излучения… да, в общем-то, и всё. Всё остальное — только опосредовано. Если надо что-то вращать — нужен электродвигатель, если надо что-то охладить, нужен холодильник, если нужно что-то нагреть, нужна спираль нагревателя или камера волновода. Мана может делать всё это напрямую, сама по себе, повинуясь желанию заклинателя.       — Так, Роза, я уже запутался, и у меня голова от этой зауми болит, — сказал Джастин. — Мы вообще чего пришли? Мы же тебя позвать хотели.       Я приподняла брови и посмотрела на высокого, стройного брюнета со значком барсука на мантии. Парень немного смутился и покраснел.       — Мы тут в Хогсмит решили пойти, ты пойдёшь со мной? — слегка расхрабрился подросток.       — Конечно, пошли, — подала я ему руку, и он помог мне подняться. — Только мне для свидания надо переодеться.       — Да мы просто пройтись, не на свидание, — тут же стушевался бордовый мальчик.       — Не на свидание? Совсем-совсем нет? — расстроилась я. — А я-то думала.       — Э-э-э, — совсем стушевался Джастин. — Ну ладно, давай, пусть будет свидание, — “нашёлся” он.       Я не выдержала и рассмеялась, подскочила к Джастину и поцеловала его в щёку.       — Я быстро, — сказала я, подхватив телекинетическими щупами свои чертежи и упаковав всё в сумку, побежала переодеться в тёплое платье. Хоть сейчас и весна, но это ведь шотландская весна, что по-простому может означать и минусовую температуру, а потому желательно надеть ещё и чулки потеплее.

***

      Весенняя природа играла зеленью и белым, причудливо перемешивая прорывающуюся сквозь снег прошлогоднюю траву и листья с кое-где оставшимся снегом. Гуляли мы весь день, и хоть погода была прохладной, но магия-то нам на что? Мне было тепло, сухо и уютно. Шумные заведения типа трёх мётел нам всем не очень нравились, и мы зашли в кафе мадам Ли, в кои-то веки не для того, чтобы переправиться камином, а для того, чтобы выпить чаю и поговорить.       Возвращались мы уже под вечер, когда красное солнце высвечивало последними закатными лучами остатки снега по сторонам. Гермиона поёжилась, доставая палочку.       — Ты чего, Герми? — удивилась я.       — Да что-то чары обогрева выветрились, прохладно стало, — ответила она.       — Чары на тебе, и они в полном порядке, — ответила я, оглядев ее магическим зрением.       — Что-то действительно холодно стало, — поёжился нахмурившийся Джастин и тоже поплотнее запахнул мантию.       Что-то тут явно не так, да и моя интуиция начала подавать признаки жизни.       — Приготовьтесь, опасность, — крикнула я, закрывая всю компанию Протего, и начала озираться по сторонам, так ничего и не выискав в окружающей природе.       Задрав голову вверх, я грязно выругалась. Прямо на нас медленно спускалась шестёрка дементоров и летели они откуда-то с вершины Хогвартса. Видать за всё это время без прямого допуска к живой еде они оголодали, и теперь готовы были накинуться на кого угодно.       Палочка оказалась в руках мгновенно, а телекинетические щупальца проткнули дементоров. Мои спутники моментально закрыли уши руками, однако это не помогло. Дикий вой, который они слышали, был в их голове, а не снаружи.       На этот раз я сработала очень быстро, выдернув остатки рабочего тела ментальной и магической оболочки из дементоров, я собрала их в кучу, а потом в округе заревело адское пламя, спалив воющую шестёрку дементоров буквально за несколько секунд. Как и в прошлый раз, игривый дух огня неохотно покинул наш план, на прощание бросив мысль о том, чтобы я призывала его почаще.       Начав поднимать моих друзей с коленей, аккуратно повела их по направлению к Хогвартсу.       — Ух, какие-же эти дементоры мерзкие, — покрутив головой, смогла прохрипеть Гермиона.       — Были, — ответила я.       — Да уж, — кивнул Джастин. — Чем это ты их так? Я вроде слыхал, дементоров невозможно убить.       — Возможно и очень даже легко, просто магов учат использовать дурацкий Патронус, чтобы отгонять тварей вместо того, чтобы уничтожать. Очередная дурацкая выдумка министерства. На самом деле они даже не особо и опасны, а если человек занимался Оклюменцией, то способен сопротивляться их влиянию. В таком случае он их сможет буквально руками запинать, или вот сжечь.       — Так всё же, Роза, ты так и не сказала, что это было? — переспросил постепенно приходящий в себя Джастин.       — Пламя дракона.       — Пламя дракона?! — воскликнул он.       Так это заклинание называлось раньше. Адское пламя, это уже более позднее прозвище, обозначающее то же самое заклинание, хотя с чего его вдруг переименовали, я не интересовалась. Суть этого заклинания была больше в ментале, ведь на самом деле, заклинание призывало огненного духа с другого плана. Его приходилось контролировать ментально, и именно поэтому современным магам это было настолько сложно, ведь ментальную область они не тренировали. Для меня с моим огромным ментальным началом никаких проблем не существовало.       — Ты ещё громче крикни, не все вокруг услышали, — зло сказала я.       — А разве это не запрещено? — удивился он. — Разве этим можно пользоваться, ведь это тёмная магия.       — Ага, а созданий некромантии на учеников натравливать, это не тёмная? Да и никакая она не тёмная, обычная магия… призыв духа огня с огненного плана. Она не запрещена, просто не рекомендуется. Но у нас ведь министерство — это сборище тупорылых дегенератов, они скоро вообще любое колдовство запретят и будут думать, что всё хорошо и замечательно.       Джастин огляделся вокруг и заметил спешно ковыляющих в нашу сторону преподавателей. К нам они прискакали буквально через минуту. Вот когда надо, их тут нет, а когда не надо, они тут как тут. Будто бы чем-то можно помочь исключительно после того, как какая-нибудь пакость случится. Ни в коем случае не до того. Нет уж, если бы я не среагировала, было бы поздно, но они… вон… скачут. Толку-то теперь?! А Дамблдор хоть и пожилой мужчина, от остальных не отстаёт, хотя впереди неслась мадам Спраут, а завершала процессию Макгонагалл.       — Что случилось, дети? — спросил Дамблдор.       — Дементоры случились, — ответила я. — Жрать в очередной раз захотели и наплевав на своих поводырей из министерства, напали на нас.       — Но как же? — прижала в шоке руки к груди мадам Спраут. — Ужас! Альбус! Я этого больше терпеть не намерена, этих тварей надо убрать из школы.       — Видимо, это уже не понадобится, — в задумчивости пробормотал озирающийся по сторонам Дамблдор, поглаживая бороду.       Я заметила щупы, которыми директор подбирался к голове Джастина. Ну правильно, в мою голову этот чудик бородатый пробиться не сможет, моё ментальное тело на несколько порядков сильнее его. К Гермионе тоже, артефакт защиты, что я подарила ей в прошлом году, она носит исправно, а вот у парня в голове проходной двор. Надо бы этим озаботиться. Не дело это, когда всякие пытаются лазить по головам учащихся.       — Мистер Дамблдор, лазить в чужие головы к ученикам не только аморально, но и строго запрещено, — укоризненно сказала я, продолжая отбивать его ментальные щупы, которыми старикан пытался залезть в голову к Джастину.       — Ну это уже вообще ни в какие рамки не лезет, — тем временем разорялась мадам Спраут. — Это же уже просто идиотизм какой-то. Из Азкабана сбежали двое преступников, а эти идиоты из министерства не додумались ни до чего лучшего, чем подсунуть в Хогвартс дементоров, причём у них было подозрение, что эти пожиратели нападут на Розу, но они, как оказалось, об этом даже и не думали, а вот сами дементоры — пожалуйста. Да что тут вообще творится? Альбус, ты как хочешь, я поднимаю этот вопрос перед попечительским советом. Мы не преступники, и здесь у нас не тюрьма.       Всё это время Дамблдор был сконцентрирован, пытаясь пробиться своими щупами к парню в голову, стараясь что-то там считать, беся меня этим просто неимоверно. Да что за идиотская привычка? У меня гораздо больше возможностей проникновения, и я не ползаю по чужим головам, как у себя дома. Наконец, я не выдержала этого издевательства, обвила его ментальные щупы у основания одним из своих щупов и дёрнула, оторвав, а Дамблдор схватился за голову от неожиданности, а из его глаз полились слёзы. Ага, конечно… больно… а ты думал.       Он начал озираться и нарвался на моё лицо, кипящее от ярости. Сколько можно постоянно лезть людям в головы? Я была зла донельзя. Гермиона и Джастин мои друзья и хоть они немного поднаторели в последнее время в Оклюменции с моей подачи и скорее всего защититься смогут, но лучше не рисковать. Вдруг чего-то не заметят. Джастин, например, вообще сын главного акционера довольно большого банка, мало ли какие личные секреты содержатся у него в голове, да и вообще… моё! Нехер лапать!       — Что? Зачем? — удивлённо спросил меня Дамблдор.       — Затем! — рявкнула я, — что нечего лезть к моим друзьям в голову. Что за мода такая, в конце концов? За это, между прочим, Азкабан полагается!       — Но я ведь ничего не делал, — попытался он съехать с темы, упирая на недоказуемость своего воздействия.       — Ну так тогда и я ничего не делала… внезапные мигрени в старческом возрасте — весьма распространённое явление, вы не находите? — рассматривала я кислое выражение лица директора.       — Мисс Поттер, что за неуважительное общение с директором? — ну кто бы сомневался. Кошка сразу встряла. Она не поняла, что произошло, но просто по моему тону осознала, что я чем-то недовольна.       — Где? В каком месте?       Мадам Спраут всё поняла, но виду не подала, а Макгонагалл, поджав губы, не желала продолжать препираться. Старичок с Минервой, злобно зыркающей на меня, поковыляли обратно, а мы под присмотром мадам Спраут очистились и поспешили вернуться в ненавистный замок.       — Это вообще полное безобразие, — продолжала возмущаться мадам Спраут, — спасу нет от этих дементоров, я обязательно потребую их отзыва с территории Хогвартса.       — А, — махнула рукой я, — нечего там уже отзывать. Там этих дементоров вроде бы всего пара штук и осталась, — ответила я. — Толку с них…       Я была зла на всех этих министерских крыс, на больного на голову Фаджа и его заместительницу Амбридж, и пыхтела словно чайник. Даже Гермиона сказала, что я сама не своя, и она меня боится. Следующий день был не лучше. Всё валилось из рук, а я буквально задыхалась от ярости, ища на ком бы сорваться, и возможность таки подвернулась. Меня снова дёрнули к директору. В его кабинете сидел какой-то мутный тип, с залысиной в заезженном костюме и в распахнутой мантии.       — Мисс Поттер, — проговорил Дамблдор, — это человек из министерства и хотел бы задать вам несколько вопросов по поводу вчерашнего.       — А имя и должность мне можно узнать? — осведомилась я, плавно закипая.       — Марк Смит из отдела по контролю за опасными тварями.       — И какое отношение вы к этому имеете? — сильно удивилась я.       — Дементоры подпадают под нашу ответственность и являются собственностью министерства магии, а вы убили нескольких из них.       — Секундочку, а что вы мне предлагали сделать? Поделиться своей душой и душами моих друзей с милыми и добрыми некрохимерами, которых вы с начала года натравили на детей, так что ли?       — Мисс Поттер, не передёргивайте, я этого не говорил. Для борьбы с дементорами существует рекомендованное заклинание Патронуса.       — Возможно вы меня с кем-то путаете, мистер Смит, однако я ещё не выучила этого заклинания и естественно не могла его применить.       Кстати, абсолютная правда, да я и не собиралась его учить. Совершенно бесполезная вещь этот вызов защитника. Ну, может, конечно, и сообщения передавать, но это можно делать и другими способами. В моём арсенале были и гораздо более мощные светлые атакующие заклинания.       — И чем же вы тогда уничтожили дементоров и как смогли не поддаться их влиянию?       — Мистер Смит, вы аврор? — всё больше раздражалась я.       — Нет, но…       — Вы расследуете это дело?       Чиновник открыл рот и похлопал на меня глазами, после чего молча помотал головой.       — Тогда какого хера вы ко мне лезете с дебильными вопросами?! — взъярилась я.       — Но ведь дементоры принадлежат министерству магии, — пискнул тот в ответ.       — Но я-то не принадлежу министерству магии. Вы что, считаете, что я не имею права защищать свою жизнь и жизни моих друзей? Вы натравили на детей опаснейших тварей и теперь, когда они напали, вы прискакали сюда? Где вы раньше были? С какой это радости вы мне предъявляете какие-то претензии?       — Нет, что вы, я ничего не предъявляю. В деревне Хогсмит должен был находиться наш сотрудник, то, чтобы дементоры не напали.       — Ах вот как… как замечательно, что вы напомнили мне об этом, я бы хотела подать жалобу в аврорат на покушение на убийство, как, вы говорите, звали вашего работника, который либо по злому умыслу, либо по преступному недосмотру допустил нападение на наследницу чистокровного рода? Вдруг он сочувствует пожирателям смерти? Это обязательно надо тщательно расследовать, как-то подозрительно вовремя дементоры оказались на моём пути. До этого, насколько я осведомлена, они ни на кого другого не нападали... или всё-таки нападали? - зло сощурилась я, глядя на него.       Министерский работник заёрзал на стуле и бросил взгляд на Дамблдора, а я продолжала сверлить его недобрым взглядом зелёных глаз.       — Простите, мисс Поттер, я вспомнил об одном срочном деле в министерстве. Да-да, мне срочно нужно бежать.       Клерк подскочил и, не прощаясь, бросил горсть дымолётного пороха, чуть ли не рыбкой ныряя в камин. Я посмотрела на Дамблдора, прищурившись.       — У вас есть ко мне вопросы? — мои глаза уже горели зелёным.       — Нет, что вы, можете идти, — тут же открестился он.       Конечно… думаю, у меня сейчас было выражение лица из разряда: “Умри всё живое”. Попробовал бы он иметь ко мне вопросы сейчас.       В наш с Гермионой кабинет я ворвалась бешеной фурией, тихо и злобно бормоча про себя.       — Понабирают дегенератов по объявлениям. Ур-р-р-р-оды, блин, — прорычала я. — Дементоры принадлежат министерству. Иди заползи под камень и там сдохни, скотина!       Шокированная Гермиона следила за тем, как я мечусь по комнате. Злоба переполняла меня.       — Роза, ты чего? — удивилась подруга и вжала голову в плечи, когда я резко развернулась к ней.       — Долбанные уроды. Вонючие министерские шавки!       Я почувствовала, как у меня по ногам что-то потекло, и в полном шоке уставилась на кровь, оставшуюся на руке, тупо хлопая на это глазами. Э-э-э, секундочку, а как же головная боль? Её же не было? Или была. Вроде должны быть рези в животе?       — Блядь! — смачно выругалась я. — Ещё и это! Ну почему сейчас?       Я почувствовала переполняющую меня злость и раздувающиеся магические каналы. От шока я даже не сразу сообразила, что происходит, но, когда всё же сообразила, в ужасе заметалась по комнате.       Грёбаный магический выброс… я настолько распалила себя эмоциями, а первые месячные к этому добавили, что у меня вот-вот случится магический выброс! С моим колоссальным резервом, тут может произойти что угодно, начиная от огромной воронки на месте Хогвартса и до моей трансгрессии на Луну. Ох, блядь! Да где же они? Я наконец нашла свою сумку и выдернула из неё штук шесть алмазов, пустых болванок под артефакты.       Схватив в обе руки сразу два, я наконец отпустила магию, краем глаза замечая, как алмазы в моих руках очень быстро начинают светиться голубовато-белым светом и теплеют. Я бросила эти два на кровать и схватила ещё два, продолжив заряжать накопители. Когда и эти засияли белесым оттенком, я бросила их на кровать и схватила два последних, зарядив их за двадцать секунд. Наконец, до моего разума достучалась мысль, что скорость зарядки хоть и уменьшилась, но не остановилась, и я решила сотворить золото из воздуха постоянной трансфигурацией без палочки, ведь это самый затратный вариант.       Сосредоточившись, как могла, представила в уме атомарную структуру золота и сплела заклинания, ощущая, как океаны маны хлынули в каркас, а в руках начал разрастаться маленький, жёлтый шарик.       Когда всё закончилось, я была выжата как лимон. Меня всю трясло, и я смотрела на шесть сияющих шариков, как на тикающие бомбы.       — Тини! — хрипло произнесла я.       Через несколько секунд передо мной с хлопком появилась моя домовушка.       — Хозяйка? Ох! — обратила она внимание на алмазы, ломившиеся от маны. Для неё это было, словно перед ней положили золотой запас Форт-Нокс.       — Тини, эта магия — тебе, только надо хоть немного их разрядить. Я очень боюсь, что они рванут, — слегка отодвинулась от камушков я, прекрасно понимая, что, если они действительно рванут, эти пару шагов мне никак не помогут. Мне нужно находиться за несколько десятков километров отсюда, а лучше на другом континенте.       — Что же делать? — спросила она.       — Заряжайся сейчас ото всех понемногу и принеси мне гигиенические прокладки. Можешь приносить по одной. Потом принеси чай, потом новое мыло и шампунь, а их можешь купить во Франции, помнишь, где мы были в магическом квартале?       — Да, хозяйка. Тини поняла, хозяйка хочет потратить ману… ох, как жалко.       — Жалко будет, если рванёт.       — Может, стоит Тини забрать камни?       — Ни в коем случае, Тини! — взвизгнула я. — Если ты потащишь столько магии через надпространство, тебя вывернет мехом внутрь, не вздумай, это очень опасно. Лучше так, как я сказала, так надёжнее, а я пойду отмокать в бассейн.       Когда Тини с хлопком ускакала, выполнять моё поручение, по моей спине ходил мороз от ужаса. Иногда такой большой резерв, как у меня, может иметь и негативные последствия. Что поделать? Тиски злобы и ярости меня резко отпустили, и я расплылась неспособной ничего сделать амёбой.       Когда Гермиона рядом заговорила, я аж подпрыгнула от неожиданности.       — Роза, что с тобой? Тебе помочь? — я повернулась к ней, а она продолжила. — Не плачь, я с тобой, я тебя поддержу, пойдём в ванную.       Она подошла, обняла меня и повела в наш бассейн. Медленно, не торопясь, будто с маленькой девочкой, она шла со мной и гладила меня, не прекращая что-то мне рассказывать.       Когда она начала меня раздевать, я покраснела от стыда и отскочила.       — Я-я-я сама, — закрыла я уже довольно большое пятно на платье руками, пытаясь одновременно стянуть его через голову.       Гермиона быстро скинула с себя всю одежду и провела меня в бассейн, где мы обе сидели, обнявшись. Меня колотило крупной дрожью от пережитого ужаса. Я рыдала, размазывая сопли, а моя подруга обнимала меня, не давая войти в пилотаж.       — Ну что ты, Роза, всё хорошо, не надо так нервничать.       — Ты не понимаешь, Гермиона… ты просто не понимаешь.       — Ну так ты расскажи мне, я всё пойму, — погладила она мою спину, обнимая.       — Я очень сильная… очень, очень сильная. Намного сильнее всех здесь. Намного сильнее Дамблдора. Там у нас на кровати… — меня снова затрясло от ужаса. — У меня чуть не случился стихийный выброс. От злости на одного урода из министерства, да и вообще… — я снова чуть всхлипнула, крепко прижавшись к груди подруги.       Тёплая вода немного успокаивала, и я слышала периодические хлопки моей домовушки. С каждым разом опасность становилась всё меньше и меньше.       — Там… там… а если бы я не удержала… да тут бы…       — Что? — уже начала понимать, что чуть не случилось, Гермиона.       — Там большая часть моего резерва… я еле удержала…       — Да ладно, а если бы не удержала?       Меня аж перекосило от ужаса и стало трясти ещё больше.       — Герми, — посмотрела я на неё заплаканными глазами. — Там на кровати лежит ядерная бомба. Вот прямо сейчас лежит… Тини от неё по кусочку откусывает. Да если бы это всё из меня бесконтрольно вырвалось… да тут бы весь Хогвартс раскидало по камушкам на сотни километров, а нас бы с тобой вообще испарило. Я… я же… я еле удержала. Я такая дура! — всхлипнула я.       У меня снова началась истерика, а Гермиона снова начала гладить меня и успокаивать. Я настолько расклеилась, что, когда моя подруга впилась губами в мои губы, у меня ушло секунд пять, пока эта мысль достучалась до моего разума.       От шока я отпрянула назад.       — Что? — только и успела спросить я, как подруга снова набросилась на меня и опять поцеловала.       Все мысли моментально улетели из моей головы. Переживания, опасность, ужас, злость, всё осталось там… позади. Здесь были только губы моей подруги, и я ответила. Ответила со всей подростковой страстью. Бездумно целуя её, будто больше, кроме её губ, не существует ничего. Может быть, она и сделала это только, чтобы выбить меня из того состояния ужаса, однако я останавливаться не собиралась, да и кто бы отказался?       Я обнимала, тёрлась своей грудью об её грудь, лазила пальчиками в киску подруги и целовала, целовала, целовала. Шальные взгляды, громкие стоны… наши соски напряглись и набухли, и Гермиона дышала всё чаще. У меня сейчас были месячные, и к своей киске я её не подпускала. Это — всегда успеется, но потом. Повалив подругу на пол бассейна, я решительно раздвинула её ножки и припала губами к киске подруги, продолжая руками мягко поглаживать её грудь. Очень нежно, насколько это возможно, забирая в себя, сливаясь, я целовала, вылизывала, засовывала свой язычок и орудовала им внутри.       Слишком долго это делать не понадобилось, ведь мы обе были подростками, которым дали дорваться до сладкого. Гермиона напряглась, задеревенела, а потом застонала гораздо громче, расслабляясь. Весьма знакомое чувство.       Что? …ну да, да, бывало я это делала сама, пока никто не видел. Оттуда и знаю. Все это делают, а для молодых подростков обоих полов это вообще постоянное занятие. И нечего мне тут мораль разводить.       Мы легли рядом, обнявшись, и где-то вдалеке слышались периодические хлопки моей Домовушки, выполняющей моё задание. Уж и не знаю, что она там делает, но к этому времени полагаю накопители она уже должна была просадить, а если нет — создам ещё золота из воздуха. Это точно сольёт как минимум один такой накопитель целиком. Гляди-ка… как успокоилась, сразу какие-то мысли в голову пошли, умные.       Именно так я и сделала. Расслабившуюся Гермиону я перенесла в нашу кроватку, надела трусики с прокладкой и халат, после чего занялась производством золота, на этот раз при помощи концентратора, пропуская ману аккуратно, без скачков прямо из алмазов.       Когда я закончила, был уже вечер, алмазы больше не светились, но всё ещё были забиты до отказа, просто теперь они были именно заполнены, а не, как полчаса назад, забиты под крышку, которая вот-вот слетит, да и я произвела суммарно несколько килограмм золота, которые переправила с Тини домой к родителям. Как же хорошо иметь помощника. Мои запачканные трусы и юбка уже были выстираны, поглажены и лежали аккуратно сложенные в шкафу, а наша с Гермионой спальня была прибрана. Тини даже принесла нам завтрак, который оставила под стазисом дожидаться нас до утра.       Я тяжело вздохнула. Низ живота ещё тянул, но не болел, перетерпеть было возможно, так что за зельем к мадам Помфри я не пошла, а залезла под одеяло под бок к… кому? Подруге? Любовнице? Ладно, я подумаю об этом завтра. Обняла её и заснула.       Наутро я проснулась от того, что Гермиона пыталась в самом буквальном смысле уползти от меня. Оказалось, что ночью она нахально подгребла меня под себя и даже закинула на меня ногу. Вот от того, что она, сосредоточенно пыхтя, пыталась выбраться из моих объятий, а заодно убрать свою ногу, я и проснулась.       Уставившись в нервничающие глаза Гермионы, я удивилась. В эмоциях превалировало смущение и вина.       — Солнце, ты чего? — спросила я.       — Я-я-я тебя подвела… воспользовалась ситуацией, изнасиловала тебя.       — Что за бред? Если бы я сама не хотела, ты бы меня не изнасиловала, ты мне нравишься, но я не ожидала, что ты по девочкам… да что говорить, я не ожидала что и я — по девочкам.       — И что теперь делать? — грустно спросила она. — Ты мне тоже нравишься, — сказала растрёпанная Гермиона, стыдливо опуская глазки.       Она подняла глаза и очень серьёзно взглянула на меня.       — Я уже давно в тебя влюбилась. Ты такая… такая… но и Джастин мне тоже нравится… я — шлюха, да? Я не стою твоего доверия. Он ведь твой? Ты с ним встречаешься?       — Гермиона, мы с тобой подростки, а подростки вообще хотят всё, что видят. Хотеть мы можем кого угодно. Это ведь не значит, что мы на улице набрасываемся на прохожих и раздвигаем ноги перед каждым, но оценивать других людей нам это не мешает.       — И что же делать?       — Пока — не заморачиваться, — ответила я, приблизилась и нежно поцеловала Гермиону в губы. — Сейчас я немного не в форме, но через несколько дней я думаю, я смогу показать тебе свою любовь, — хитро улыбнулась я.       — А как же мальчики? А как же дети…       — Тихо, тихо, тихо, вот смотри, ты сразу начинаешь нервничать. Ведь ещё ничего не случилось, но ты уже нервничаешь. Не стоит нервничать, всё будет хорошо, всё образуется наилучшим образом. Гуляем, как и раньше, и про себя не забываем, — подмигнула я ей. — Ну а там — посмотрим, что будет. У нас ещё многое впереди, случиться может всё, что угодно.       — Я ведь не слепая, я видела, тебе Джастин нравится, — опустила она взгляд, — он такой, такой мужественный, весёлый, красивый, добрый, щедрый… и… и… и вообще.       — Нравится, да. Он классный, милый, добрый, красивый, отзывчивый — со всем согласна.       Гермиона взглянула на меня ошарашенно.       — И… а, тогда как… а мы же с тобой… — начала бессвязно бормотать она.       — И ничего, я же говорю, пока не заморачиваемся, а там дальше всё ещё может измениться тысячу раз.