Полны любви

Шагая по заранее протоптанным, извилистым тропинкам, Бай Чжу осматривается зорким глазом. На поляне, сплошь залитой изумрудным сиянием, крапинками сверкают цветы, нужные опытному травнику. Только заприметив их издалека, Бай Чжу преображается и выуживает из корзины небольшой нож, срезает крепкий стебель и забирает заслуженную добычу. Он любовно укладывает растения соцветия к соцветию, словно заботясь о собственных детях и их удобстве. У него на эти цветы большие-пребольшие планы. Какую-то часть он нарежет, какую-то — прокипятит, а третью и вовсе выпарит для декоративного концентрата… Только думая о предстоящих успешных процедурах, Бай Чжу сам себе улыбается. И ему в ответ улыбается вся поляна: от ветра трава колышется, будто в радостях приветствуя господина, и все от солнца отворачивается. Бай Чжу здесь заменяет солнце и теплом щедро одаривает каждую травинку, каждый листик в поле своего божественного зрения. От его легкого жеста все живое радуется и ликует. Только налюбовавшись на островок собственных трудов среди моря острых и бездушных камней, Бай Чжу ступает дальше. От радости, переполняющей душу, ему хочется напевать старую-старую мелодию. Она напоминает ему о временах, когда он только вступил в свои царские права. Его прошлое пахнет шалфеем и влажным воздухом; пряный, но навязчивый запах высушенных листьев цветков-сахарков щекочет самый кончик носа. От этого хочется только посмеяться и отмахнуться, но Бай Чжу терпеливо приветствует цветки улыбкой. Как можно обидеть, обделить этих славных созданий? У Бай Чжу не хватит хладнокровия и бессердечности на столь жестокий поступок. Пройдя немного по заросшей поляне, Бай Чжу присаживается на каменное подобие скамьи. Утомился. Все-таки ходить по горным тропкам под палящим солнцем с самого утра — для него уже слишком. Он и без того работает слишком много… Стоит все же себя поберечь. Чан Шэн же, мирно спящая на плечах, подает яркий пример того, как стоит заботиться о своем самочувствии. Бай Чжу несет свою подругу весь путь, и только вес ее маленького тельца не причиняет ему неудобств. Должно быть, он уже привык к ней. Плечи Бай Чжу уже давным-давно стали ее излюбленным местом для отдыха, сна, работы, да и для других времяпрепровождений. Под ласковыми, нежными руками на холодном голом камне прорастают стеклянные колокольчики. Их хрупкие головки покачиваются из-за легкого движения руки Бай Чжу и звенят тихо, ненавязчиво, напоминая родник у подножия горы. Их бутоны искрятся свежестью, молодостью и насыщенным цветом. Бай Чжу как раз нужны стеклянные колокольчики. Всего три цветка — ровно столько, сколько выросло секунду назад из-за неосторожного касания. Однако их он тронуть не может и, добродушно им улыбнувшись, оставляет расти дальше. Он сорвет какие-нибудь другие или пошлет Цици. Но это потом — сейчас он уже слишком устал. Бай Чжу поднимает взгляд с колокольчиков на всю остальную полянку. Радость переполняет его сердце — все его создания, все его творения чувствуют то же самое и цветут ярче, стараясь выделиться. Но Бай Чжу всех любит одинаково, никого не забывая и не возвышая. И всех его детей это устраивает. Чан Шэн, заслышав звон стеклянных колокольчиков, лениво приподнимает голову с плеча Бай Чжу и тоже осматривается. Умиротворение, царящее в природе и в душе Бай Чжу, снова тянет ее опуститься и задремать. Но она вдруг слышит, как по тропке шагает некто. Не человек, не странник, не путешественник. Бай Чжу же и бровью не ведет, разве это не странно? — Кто-то идет, — не выдержав, говорит Чан Шэн ему на ухо. — Я знаю, — беззаботно и праздно говорит Бай Чжу и взгляд словно нехотя переводит на незваного гостя. — Господин Моракс, негоже беспокоить людей на отдыхе. На лице господина Моракса отражается полное непонимание. В своих владениях он еще не слышал подобного упрека, так что сейчас не до конца понимает, как следует ответить. Бай Чжу, заметив это умилительное замешательство, несдержанно прыскает со смеху. На его смех отзываются цветы и под ветром покачиваются туда-сюда, словно подражая своему создателю. — Ладно-ладно, не делай такое лицо. Я просто шучу. Что привело тебя в такие глухие места? Услышав тихое хихиканье Бай Чжу, Чжун Ли понемногу расслабляется и проходит к нему. Зоркий взгляд следит, чтобы господин Моракс не наступил ненароком на цветок или лозу и шел строго по каменным плитам. Чжун Ли будто чувствует эту слежку на своей спине натруженной и напряженной, и электрический разряд бежит у него по позвоночнику. Потому что глаза Бай Чжу для него воистину прекрасны. И знать, что он пристально смотрит, невероятно приятно. — Могу я присесть? — учтиво интересуется Чжун Ли. — Прошу-прошу, конечно, — Бай Чжу пододвигается и освобождает место на скамье. — Так что ты здесь делаешь, дорогой Моракс? Голос Бай Чжу медом льется, ласкает слух и усыпляет бдительность. Будто змея впрыскивает яд. И глаза его, змеиные, немигающие глядят сквозь неприступность и внутренние границы Чжун Ли. Под его внимательным взглядом раскалывается все, что Чжун Ли выстроил в себе и вокруг себя, забываются слова, которые он репетировал, шагая по извилистой тропе к этой поляне. Бай Чжу обезоруживает без нападений и атак. — Я искал тебя, — честно и без стеснений выпаливает Чжун Ли. Теперь же Бай Чжу поражается. Его спокойствие чуть пошатывается, однако он не теряет самообладания и сдержанности. Удивление не отражается на состоянии окружающих их цветов, так что Моракс даже не замечает этой неловкой паузы. — Ты хотел что-то купить в аптеке? — Я… — Скидок не предусматривается, — быстро добавляет Бай Чжу озорно и расслабленно улыбается. Злиться на него такого добродушного и располагающего никак нельзя. Чжун Ли глядит на него молча, чувствует тепло, от него исходящее. Он здесь — жизнь и дыхание на голом камне. Он здесь — само очарование. Окруженный своими прелестными цветами и радующийся солнечному дню… Чжун Ли мог рисовать с него картины, только никакие краски не способны передать блеск его глаз и чары его улыбки. Чан Шэн даже чувствует эту напряженность между ними, поэтому соскальзывает с плеч Бай Чжу и теряется в густой траве. Нет сил снова любоваться ими. Насмотрелась уже. Господин Моракс заглядывает в хижину «Бубу», а потом они флиртуют и строят друг другу глазки… Нет уж, думает Чан Шэн. Хватит с нее этой нежности. Бай Чжу из-за этого неловко поводит плечами и поворачивается спиной к Мораксу, разминая затекшие мышцы. Чжун Ли на это глядит завороженно, и взгляд его никак не отрывается от чужой спины. Пусть и не сильно, но очертания мышц вырисовываются под тканью скромного одеяния Бай Чжу. От этого вида у Чжун Ли вмиг все взрывается в голове. Даже самые крепкие обещания не пялиться на этого бесстыдного обольстителя. Он ведь сердце украдет и даже не поведет бровью. Ангелом казаться хочет, но уверенно пользуется своим чарующим взглядом и красотой. Чжун Ли отворачивается, надеясь подавить смятение в сердце, однако на его колени Бай Чжу наглым образом кладет голову. Он смотрит снизу вверх на него, невинно подмигивает и прикрывает глаза. — Ничего, что я прилег? — Ничего. Лежи себе на здоровье. — А ты шутник, — горько вздыхая, говорит Бай Чжу. Чжун Ли осекается, вдруг понимая, что он только что сказал. Он уже хочет слова свои назад забрать и извиниться за бестактность, но Бай Чжу, уже уловивший это, вдруг руку поднимает и гладит Чжун Ли по щеке. Его длинные пальцы осторожно и легко проходятся по щеке, задевают серьгу и теребят прядь волос. Поэтому Чжун Ли замолкает. Губы смыкает и уже без стыда рассматривает лицо любимого человека. Моракс утопает в этой нежности и медовой, эйфорической расслабленности. Он растворяется в звоне колокольчиков и трелях птиц, которые прячутся в зелени высоких крон. В окрестностях Ли Юэ это чувствуется царственным троном дендро архонта, престолом его красоты и великолепия. А это чудо, нареченное богом мудрости, беззаботно возлежит на коленях Моракса и стрелы метает в его сердце. После легких и ласкающих движений и поглаживаний Чжун Ли чувствует за ухом цветок. Бесстыдный, но безмерно добродушный Бай Чжу, воспользовавшись их маленькой заминкой, вдруг создает вот так просто лилию и украшает ею великого Властелина Камня. И Властелин Камня мягко поправляет цветок в своих волосах, чтобы ненароком не слетел. Это его добивает, и Чжун Ли, наплевав на рамки приличия и тягучесть прелюдий и флирта, опускается к лицу Бай Чжу и расцеловывает его всего. В закрытые веки, в губы и в лоб он попадает. Бай Чжу от неожиданности порывается подняться с колен, но потом принимает свою судьбу заложника. Ему остается только тихо посмеиваться и стараться ответить теми же нежностями. Только за Чжун Ли ему никак не угнаться. — Какой ты несдержанный, — наконец вырвавшись, говорит Бай Чжу и поправляет заколки в прическе. — Ну и пусть, — отвечает Моракс и бесцеремонно перехватывает запястье, чтобы и его зацеловать. Бай Чжу совсем не против. У него в сердце кипит какое-то обожание. Его великодушия хватает на все, что он творит и создает, но Чжун Ли в его глазах столь велик и прекрасен, что, кажется, никаких грандиозных чувств не хватит, сколько ни смущай, сколько ни целуй. — Ну и пусть… — рассеянно повторяет Бай Чжу. Чжун Ли самозабвенно ласкает костяшки на чужой руке и, подняв взгляд, вдруг понимает, что его Бай Чжу совсем не иронично похож на цветок. Сейчас — настолько потрясающе, что хоть в легендах его воспевай. Кожа манит бледностью, а вот глаза наоборот. Они горят, они сверкают на манер драгоценных камней, таящих себя в недрах каменных залежей. Обоим хочется сказать «люблю». Обоим хочется излить чувства в пламенной речи. Однако они не прерывают великолепия тишины и единения. Поцелуи все равно все скажут за них.