EDO 2103: эдомоногатари

персонажи: Бандзуйин Тебей, Юаса ► Разговор Тебея и Юасы после спасения из бойни с «Накатоми» и продажи последнего «Йошиварой». Сто девять человек объединились под руководством Бандзуйин Тебея и заполучили улицы Эдо в свое распоряжение. После этого новообразованный синдикат «Союз 109 героев» стал силой, с которой надо было считаться. Корпорации не лезли в их дела, а они оставались в тени там, где это требовалось. Там, где и положено было быть якудза. Так и сосуществовали. Их было много разных: кто-то с улиц, кто-то сбежавший из корпы. Дети богатых семей, бедных, лощеные и голодные, умельцы и новички дела — все они объединились в силу, которая сотрясла Эдо в период, когда на улицах образовался вакуум власти. Во главе их всех стоял Тебей, такой же, как и они — порождение каменных джунглей, выросший на улицах и знавший их как свои пять пальцев. Многие говорили — они тут лишь благодаря Тебею, но каждому было ясно, что не будь верных людей, то и никакого «Союза» не случилось бы. Организация — это, прежде всего, люди, а не лидеры. Потом кто-то ушел. Был убит, решил начать мирную жизнь, сгнил в тюрьме, не пожелав раскрывать секретов. Но многие остались — и оказались верны до самого конца. Они и стали столпами «Ичимару-Кю», теми, на кого можно было положиться всегда, не обольстившись на предложения корпораций, политиков, полиции… В конечном итоге время брало свое, и «Ичимару-Кю» постепенно меняло состав. С молодежью было тяжело — не знавшие сил и крови, потраченных на создание группировки, они кичились славой, а не делами. Находились, конечно, самородки, вроде Ямаоки — их бы туда, в далекое прошлое, но в основной своей массе… Оставалось доверять лишь тем, с кем они прошли все уличные войны. На сто третий год их осталось всего-то десять: парочка в Киото, кто-то в Осаке, один — на Хоккайдо. И несколько человек в Эдо. Коури, бывший журналист; Ивао, подпольный делец; Фунада, боец на нелегальных боях; Юдзе, когда-то пришедшей из другой группировки, и его товарищ — Ясуда. А еще был Юаса. Юаса был пройдохой того рода, что из любой ситуации выберутся сухими. Может, он даже успел поработать на корпу — его биография до их знакомства была опутана тайной, и Тебей никогда не интересовался, кем он был на самом деле. Да и это было не нужно: они просто познакомились и начали сотрудничать. После драки. Горячие головы, молодость — им от силы было двадцать пять — Юаса продумывал какие-то безумные, но работающие планы, а Тебей выполнял и организовывал. И никто не удивился бы, скажи они, что украли даже центральную телебашню — тогда им все казалось осуществимым, даже самое безумное. Юаса был с Тебеем долгое-долгое время. И уж ему-то доверять было можно, он был одним из тех нерушимых столпов, доживших до такого возраста, что если и уйдет, то только из группы, к родной семье. Смерть таких не трогала, позволяя дожить спокойно и тихо. А Юаса уж точно не станет поступать безрассудно, учитывая, как часто в последнее время заходили разговоры об уходе на покой. Так думал Тебей. А потом с ним связалась молодая женщина. Она представилась Мотизуки Тиемэ и сказала, что представляет корпорацию «Йошивара». И выяснялась целая череда интересных фактов. Кража меча Накатоми Тамасабуро; убийства, воровство и обман. Растрата бюджета семьи на очень рискованное дело, и, в итоге, попадание в очевидную ловушку. И близкая гибель, избежать которой удалось сущим чудом — лишь потому, что кто-то в корпорации сжалился, а до этого — один из обманутых наемников. Так мелочно, так мелочно… Тебей помнил, что так не поступали — не кидали шиноби ради наживы. Простое правило улиц, почитаемое всеми фиксерами. Он много размышлял над тем, что услышал от людей Мотизуки, и в голове не укладывалось: как его старый товарищ, тот, что помог ему добиться власти, мог поступить подобным образом? Он никогда не кидался за быстрой наживой, но сейчас бросился — и нарушил единственное условие, что выставила им улица. По-хорошему, шиноби тоже стоило убить — в назидание. За участие в этом балагане. Но «Йошивара» хорошо уговаривала, и по итогу Тебей сдался — а за это получил себе в руки кое-что гораздо более ценное. Главного виновника торжества. Им было о чем говорить, очень о многом. Все повторяло их первую встречу: Тебей стоял прямо, рядом, а Юаса сидел на полу. Только тогда, помнится, ему едва не сломали нос в драке, и он отплевывался, зло сверкая глазами, а сам Тебей ждал — нужных слов, потому что знал, что человек перед ним был нужен ему живым. Но это было много лет назад. Сейчас же? Нужен ли был ему Юаса? Друг, который решил бросить все ради денег. Раньше за такое он бы его убил — не раздумывая. Но время делало свое дело, Тебей стал старше, сентиментальней к старым товарищам. Он мог все понять, честное слово, но были границы, за которые он все равно не переступал, и попытка устроить резню с «Накатоми» выходила за все разумные рамки. Только чудо спасло их всех от кошмара, который мог последовать за подобной аферой. Все знали — не играй в кошки-мышки с Твердынями. Но Юаса решил, что он хитрее. И облажался. Сейчас он тоже сидел ниже, за столиком — не в положении слабого, но весьма демонстративно. Смотри, говорил его взгляд, я полностью смирился. Что теперь предпримешь ты? Тебей назвал это «домашним арестом», приказал запереть старого друга в одной из комнат собственного поместья, и наблюдать — смотреть, чтобы тот ничего не предпринял. Обеспечил его всем, что требовалось для удобной жизни, но без излишеств. Не было смысла лишать большего, потому как наказание подразумевало под собой вовсе не подобное истязание. Лицо у Юасы было располосовано свежими ранами, и при едкой вежливой улыбке края их немного разъезжались, даже зашитые медиками «Йошивары». Он выглядел так же, как и обычно — спокойно, лениво, и Тебей давно научился читать людей на раз-два и чувствовал тяжелую атмосферу ужаса в воздухе. Можно было и без прелюдий. Легким кивком Тебей выслал своих людей прочь от дверей. Это был личный разговор. — Выглядишь отвратно, — заметил Тебей и опустился на подушку напротив. — По молодости берег лицо, а теперь? Раз уходишь на покой, то можно и обзавестись парочкой шрамов? В твоем возрасте это уже несолидно. Он разлил чай. Хорошая вещь. Выращивали ребята из «Хорая», до сих пор помнившие традиции своей сгинувшей родины. Они-то чтили традиции, в отличие от. — Пришел убить меня лично? Поглумиться? — Юаса отпил немного из крохотной пиалы. Напускное равнодушие скорее веселило, чем помогало образу, пальцы-то все равно дрожали. — Помню, давно тебя попытался сдать корпе Коичи, так ты сказал ему вспороть брюхо. Но потом тебе не понравилось. Что, решил повторить неприятный опыт из вредности? — Это неразумно. — А ты у нас теперь приверженец разумного? — легкомысленно фыркнув, Юаса развел руки в стороны. — Помилуй. — Не разводи патетику. Ты и так знатно проебался, дальнейшее усугубление выглядит скорее жалкой попыткой самоубийства. — Какая разница, если так все и закончится? — С чего ты взял? — О, ну пожалуйста, — взгляд Юасы стал острее, и он с усердием потер переносицу. — Мы знаем друг друга уже сколько?.. И я если я что-то и уяснил лучше всего, так это то, как ты решаешь проблемы. Бесстрастный Бандзуйин Тебей, которого нельзя предать и уйти безнаказанным, — его губ коснулась кривая ухмылка. — Вот такие слухи о тебе ходят. Ну, не скажу, что безосновательно. Так что я прекрасно знаю, как это завершится. Тебей лишь качнул головой. Поразительно. Казалось бы, он за свою жизнь столько всего повидал, но каждый раз умел находить что-то новое, что вводило его в полнейший ступор. И что это было? Очередная попытка вывести на эмоции? Юаса дураком не был, да, сглупил, но все равно же понимал, что с ним будет. Но зачем-то все равно сейчас это делал, как в старые времена, когда они только познакомились: доводил все до крайности и ждал. И этот разговор про Коичи… Коичи сам вспорол себе живот. Он был продажным, но все же не совсем бесчестным — а потому признал ошибку и убил себя. Коичи был бесстрашным… а Юаса постоянно кого-то опасался. По молодости. Шутил тогда, что его преследовала корпа, но Тебей считал это шуткой. Кто знал? В любом случае… Юаса провоцировал его. Знал, что Тебей потребует плату кровью, но не хотел поступать, как Коичи. Убивать себя. Опять боялся? — Ты знал, чем это завершится, но все равно решил сыграть в русскую рулетку. Провернул эту схему у меня за спиной, обманул своих наемников… — Тебей повертел чашечку в руках. — Любопытно. — Ну, да? — Юаса пожал плечами. — Я устал. Понимаешь? Заебался. Я хочу провести безбедную старость и оставить что-то детям. Не сущие гроши, а чтобы они смогли спокойно жить в наше время. Мне плевать, что обо мне думали бы впоследствии. Кинул, не кинул… Я бы ушел, а мое место занял бы мальчишка Инами. Ты бы по итогу ничего не потерял… Нет ничего плохого в том, чтобы желать лучшей жизни. Разве не ты сам говорил это много лет назад? Он много что говорил в те годы, если так подумать. Много всего безрассудного, что убедило людей последовать за ним. Но тот Тебей остался в послевоенных временах, сейчас-то он понимал как действовать можно. И как — определенно не стоит. — Ты погнался за легкой наживой и угодил в капкан… Поразительно. Абсолютно на тебя не похоже. Ты хотя бы поблагодарил наемников за то, что они спасли твою шкуру? — Зачем? Чтобы ты содрал ее позже? — вяло осклабился Юаса, и Тебей хмыкнул. — Ты вроде бы знаешь меня достаточно давно, чтобы понять, что это не так. Он потер ладонью шею. Ну и ну… Кто бы ему сказал, что он будет этим заниматься — пытаться выяснить, какого черта произошло, и почему драгоценный товарищ решил его кинуть — ни за что бы не поверил. Они вроде как уже не в том возрасте, чтобы такой чушью маяться. Это там старик Накатоми еще планировал залезть в политику… Тебей был человеком более приземленных взглядов. — Я бы убил тебя, — согласился он, — и это было бы отличной демонстрацией остальным. Особенно твоему мальчишке, из которого ты что-то там растил. Но я не люблю так просто разбрасываться ценными ресурсами, особенно если это мои старые товарищи. Будь мы знакомы не так хорошо, я бы, может, и устроил показушную казнь, но, прости господи, твой сын работает на меня. Слушать его претензии мне потом совсем не уперлось. Так что… Тебей вернул пиалу на стол. — Мы в интересной ситуации, не находишь? Дилемма. Наказать тебя справедливо, или же продемонстрировать слабость? Как ты думаешь, что мне выбрать? — С каких пор тебя интересует мнение провинившегося? — Не строй из себя жертву, Мамору, — на губах у Тебей расцвела ухмылка. — У тебя еще тогда это плохо получалось, а сейчас — тем более. В ответ Юаса лишь криво ухмыльнулся, но более ничего не произнес. Так они и сидели — молча, в тишине. Вдвоем. И Тебей размышлял: в самом-то деле, что же ему делать… Он мог дать поблажку, но это неправильно сказалось бы на его репутации. Что не выход. Об этой афере знало не так уж и много человек, но просто так прощать столь крупную ошибку, подобную наглость было нельзя. Значит, нужно было какое-то весомое наказание. Какое-то… На ум вновь пришел Коичи. И Тебей вытащил из-за пояса танто. Короткий, с резной ручкой — подарок самого Юасы. Повертев его в руках, он аккуратно положил его на стол и взглянул на старого друга. Увидев нескрываемым ужас в его глазах, хмыкнул. Затем поднялся на ноги. — Я не заставляю тебя вспарывать себе живот. Мне это не нужно. Но докажи, что ты понял свою вину, продемонстрируй свою храбрость. Покажи мне того Юасу, которого боялись на улицах. Ну а какой палец… — он качнул головой. — Можешь выбрать сам. Но, обычно, все начинают с мизинца. В ответ тот лишь захлопал ртом, немо, как рыба. Но Тебею больше нужно и не было. Он отвернулся и жестом подозвал одного из подчиненных, после чего кивком указал внутрь комнаты. И мягко заметил: — Принеси полотенце. И позови врача, будь добр. В первый раз всегда трудно. А потому второй обычно и не настает.