EDO 2103: эдомоногатари

Запах больниц Инари не нравился. Антисептик был резким, неприятным, очень терпким для его тонкого обоняния, но он стойко терпел эту вонь — в конце концов, он пришел сюда не из простой прихоти, а по весьма конкретному делу. Но в этом месте все равно было жутко неуютно, отчего-то навевало воспоминания о детстве и далеких киотских равнинах. На входе его прилично помурыжили, но от медсестер он откупился дорогущим шоколадом, после чего, обхватив пакет с контейнерами с бутербродами и салатиками, наспех настроганными за ночь, пробрался внутрь. Немного поплутал по коридорам и, наконец, вышел на нужную ему палату. Чуть потоптался перед дверью, потом навалился спиной и проник внутрь. Кажется, это была правительственная больница. Инари подозревал, что сюда сплавили их… общую знакомую люди из СОЦБ, с которыми работала Шепот, после всех долгих и мучительных обследований мозга. Тот ублюдок, Кей, который захватил контроль над ее телом, наконец, покинул его, бросив бедную Хэнми в том жалком состоянии, о котором ему рассказывали. И о котором он читал, носясь по Сети. Мозговой коллапс, что-то такое… От Хэнми осталась лишь поломанная скорлупа, и если бы не наемники, то скорее всего она бы так и осталась на том корабле, уйдя с ним на дно. Но Хэнми тут не было. Как таковой. Лишь какие-то фрагменты ее личности, жалкие остатки. Ох, Инари был бы рад убить Кея лично. За все, что тот сделал. Но он понимал, насколько бессмыслена месть. Она принесет лишь горе всем, кто примет участие в безжалостном цикле убийств, а потому решил пресечь его прямо сейчас. Главное, что Хэнми была жива. Главное, что, несмотря на раны, она была тут, дышала, а врачи говорили, что еще можно что-то сделать. Может, не сразу, через год, но она скажет хотя бы слово. Поработать с Окамурой уже не получится, но Инари был уверен, что между Хэнми и всем, что задумывал их наниматель, Накадзима сделает правильный выбор. Внутри палаты, около кровати, тот и нашелся. Дрых без задних ног — прибежал сюда, как только Шепот дала адрес. Уже второй день торчал тут, безвылазно, медсестры гоняли, но Накадзима либо очень мастерски выдавал себя за представителя криминальной среды (коим он не был вот вообще), либо просто был настолько очарователен, что они, в конце концов, сдались. Солнечные очки валялись рядом. Сам он выглядел помято и не очень свежо, но, учитывая, сколько он тут торчал… Салатики и бутерброды предназначались ему. Инари сделал несколько аккуратных шагов в его сторону. Хотел коснуться плеча, но потом поднял взгляд на Хэнми. И застопорился. Ему казалось странным, что наемники СОЦБ пощадили ее после того, как Кей попытался было атаковать их в ее теле. Он отблагодарил их, но все равно размышлял. По логике, они должны были ее убить. Она — враг, их не должны волновать подробности. Но Шепот сказала, что парень в стильных солнечных очках вытащил ее. Может, кто-то из наемников знал? Вряд ли они стали бы просто так спасать своего убийцу. Бледная, как снег, с осунувшимся лицом, она сейчас спала. В голове у нее явно порылись, наверное, рассеянно отметил Инари, при операции на мозгу: вместо длинных волос короткий пушок. Непривычное зрелище. Он скользнул взглядом по искалеченной руке без нескольких пальцев с заметными шрамами и поджал губы сильнее. Нет. Месть — это глупо. Бессмысленно. Он не пойдет охотиться на Кея. Тот был потерянным больным человеком без надежды на будущее, ищущий покоя в боли и смерти. И Инари не собирался облегчать его судьбу. Пусть живет, долго, и искупает собственные грехи. Инари опустил руку на плечо Накадзиме и потряс его. — Накадзима-сан? Тот вздрогнул и резко вскинул голову, слепо заозиравшись. Потом уставился на Инари и бутерброды и расплылся в улыбке, которую хотелось бы охарактеризовать как «улыбку нуля мозговых клеток», но он был хорошего мнения о товарище, а потому отмел эту мысль моментально. Он опустился рядом на стул, пока Накадзима с жадностью жевал бутерброды. — Как она? — Не просыпалась, — пробубнил тот, облизывая пальцы. — В смысле, после того раза… В «тот» раз Хэнми впала в истерику, и ей вкололи добрую дозу успокоительного. Что бы не делал Кей с головами своих жертв, это явно было что-то… далекое от нормального. Он помнил Такигаву, того мальчика, тоже пережившего этот кошмар, помнил, что тот страдал от хронических головных болей из-за контакта всего в пару часов. Пара часов… Инари знал о покровителе Кея, вернее, догадывался, и это ему не нравилось. Почему Хэнми должна была пострадать? Она была под контролем куда дольше Такигавы. Урон был огромен. Нет, может, он все же… — Инари. Голос Накадзимы заставил того вздрогнуть. — У тебя на лице все написано. Гадости всякие думаешь, да? — … да. Инари облизнулся и низким голосом повторил: — Да. О мести. — О мести… — Но месть — не выход. Главное, что Хэнми-сан жива. — Ага. Когда рядом раздался громкий хлюп, Инари похлопал Накадзиму по плечу. Ну, ну. Будет. Кто бы мог подумать, что человек, выглядящий как карикатурный якудза из нуарных фильмов, будет сидеть с мокрыми глазами и шмыгать носом? Иногда Инари забывал, насколько человек рядом с ним был… гм, человечным. Когда это говорил он, это звучало чуточку иначе. Но разве это было плохо? В этом городе в людских сердцах давно поселилась гниль, и найти тут кого-то, кто переживал о других… Настоящее достижение. Сокровище. Когда Инари поднял голову, Накадзима продолжал лить крокодильи слезы. — У-у-у-у. — Ну что вы, Накадзима-сан? Мы же нашли ее! — Да блин, отвянь, — простонал он и начал усиленно тереть глаза. — Я столько месяцев не спал, думал, все, в канале каком-нибудь сгнила. Но нашли. Нашли же, ну? Я так рад, но… Заколебался, слов нет. Жесть. — Это нормально… — протянул Инари. — Так переживал, кошмар. — Она Вам нравится, Накадзима-сан? От такого тот аж икнул. — Ч-че? — Вам нравится Хэнми-сан, да? Глаза у Накадзимы нервно забегали. — С ч-чего ты такое взял? — Вы постоянно ругались, но были вместе, — начал загибать Инари пальцы. — Говорили о глупости ее увлечений, но в то же время пытались их понять. Переживали, сидели тут все время, держали ее за руку… И даже плакали. Я не очень силен в людской психологии, но… Мне кажется, это любовь. Кажется, сказанное им повергло Накадзиму в самый настоящий шок. Он подавился и вылупился на Инари с таким видом, будто тот произнес нечто сокровенное и одновременно очень неправильное, и вид его лица, постепенно меняющего цвета, знатно развеселил Инари. — Т-ты что такое говоришь, дубень?! Совсем сдурел?! — Я так и знал, — рассмеялся Инари. — Ничего ты не знал, придурок! Совсем мимо! Дебил! Смущался так явно, что сразу становилось ясно. При том, что свои знания Инари черпал из дерьмовых ромкомовских сериалов. Затем, он поднялся на ноги. Накадзима продолжал смотреть на него с выражением крайнего непонимания, и, когда лицо Инари потемнело, он смутился лишь сильнее. И вздрогнул, когда чужие руки обхватили его и заключили в объятия. Так они простояли целую минуту. — Ты чего? — громким шепотом пробормотал Накадзима, и Инари выдохнул. — Я знаю. Вам плохо. Вы переживаете… Я тоже. Вы стараетесь улыбаться и дурачитесь, но я вижу, что Вы не спите и почти не едите. Я точно не уверен, что делают в такие моменты, но я читал, что хорошие объятия часто помогают. Может, они помогут и сейчас? Как Вы думаете? Накадзима ничего не произнес в ответ. Он лишь угукнул слабо что-то себе под нос, а потом сцепил собственные руки позади Инари, зарывшись носом в его майку. Так они и замерли, и, смотря на бледное размеренное лицо Хэнми, Инари тяжело размышлял о будущем. О корпорациях, о злых людях, что творили зло ради себя. О тех, кто не считался с собственной жизнью. Думал, но ничего не произносил. В конце концов, чему-то лучше оставаться не озвученным.