POV Рэйна
После окончания сражения на опушке, на всю местность вновь опустилась тишина. Без гнетущего лязга металла и рычания Сожжённых, похожая на долгожданный штиль. Из-за туч даже начало проглядывать солнце, развевая мрачную атмосферу. Долго идти не пришлось, Розалинда с пугающей улыбкой, в компании Луны и четырех гвардейцев, стояла у главного входа в Алфею и, очевидно, ожидала нас. Заметив среди всех моих соратников меня, обе женщины заметно напряглись и растерялись. Они совершенно точно видели, как Андреас убил меня, а теперь вот она я. Живая и даже здоровая. – Рада видеть тебя в добром здравии, Рэйна,– Розалинда натянуто улыбается. Вот и треснуло ее каменное и самоуверенное выражение. Кажется, впервые в своей жизни она чувствует, что что-то не понимает. – Мне казалось, что радость от разочарования не так трудно отличить,– ехидно улыбнувшись, я прохожу в первую линию, куда с не особой охотой меня пропускают родители.– А ты, Луна, тоже рада меня видеть? Или не будешь, как твоя наставница, лицемерить? – Рэйна,– предостерегающе шипит над ухом отец. После воскрешения чувство самосохранения притупилось ещё сильнее. Скорее всего, где-то за моей спиной, Сол начал закипать. Но Луна не отвечала. Обычно бойкая и падкая на конфликты со мной, она просто стояла, смотря на меня, как на призрака. Хотя, примерно так и было. – А ты, Адам, как отлично смотришься в клубке ядовитых змей. Очевидно, ты нашёл своё призвание,– гвардеец недобро улыбнулся, окидывая меня таким же взглядом. Смотрит без страха, значит, не видел того, что видели его «хозяйки». – Бросай свои замыслы, Розалинда,– Фара сделала несколько шагов вперёд, оказываясь от бывшей наставницы не более, чем в метре.– Чего ты этим добьёшься? – Того, чего не сможешь ты, Фара. Могущество фей превосходит всех существ в этом, или любом другом мире. Издавна мы были сильнее. – Мы эволюционируем… – И становимся слабее! Еще несколько веков и все, чему мы учились всю жизнь, утратит какую-либо силу. Мы станем точно земные люди, никчёмные и слабые. А вокруг столько опасностей…Не так ли, Хансен? – Опасностей полно везде,– пожимает плечами мужчина. Теперь весь его вид словно кричит о том, как ему было противно находиться в одной связке с этими женщинами. Словно его заставили под угрозой смерти.– Сожжённые, древние проклятия, ковены кровавых ведьм, раскиданные по лесам всего мира. – И я могу защитить нас и наших потомков от этого,– Розалинда делает шаг вперёд, оказываясь практически вплотную к директрисе.– Обучить противостоять. Разве моё обучение прошло для вас зря?– она всматривается в каждого своего бывшего ученика. Сол, Фара, Бен, Далия, Александр. Никто не остался незамеченным. – Какой ценой? – Любой, Далия! Такая сила стоит любых жертв! – Она не стоит наших детей! Если понадобится, мы будем сражаться, но ломать наших детей, как ты делала с нами, мы не позволим!– отец, выхватив свой меч из ножен, сделал несколько уверенных шагов в сторону Розалинды.– Да лучше я умру, чем позволю своим дочкам плясать перед твоей прихотью. – Ты всегда был умнее своих однокурсников, но сейчас кажется таким глупцом. Атмосфера накалилась. Специалисты и гвардейцы тоже вытащили своё оружие, ожидая очередной стычки. Если честно, доводить до неё не очень хотелось, но и считать, что по одной нашей просьбе Розалинда свернёт все свои замыслы – по меньшей мере, наивно и глупо. – Я беру на себя того красавчика, мне есть за что отомстить,– изящно взмахнув рукой, я искренне насладилась вернувшейся ко мне силой.– Закончим с этим быстро, я хочу ещё принять ванну. Розалинда, раздраженно изогнув губы, махнула одной рукой, призывая гвардейцев выйти из-за её спины. Те, не имея никакого собственного мнения, покорно кивают, наступают на нас, уже вооружившихся и готовых дать отпор. Мне, по моему же желанию, достался Адам. Слишком сильно было желание располосовать ему его смазливое личико и отомстить за все его поползновения на мою сестру. Наш бой оказывается совершенно не равным, он с одним лишь мечом и я, владеющая усовершенствованной силой, которой мне не терпелось воспользоваться. Хансен будет доволен, что не все его уроки прошли даром. – Вот мы и встретились,– не размениваясь на любезности, парень нападает первым, но терпит не удачу, когда его меч сталкивается с таким же, но ледяным. – Ах, Адам, радуйся – это наша последняя встреча,– сноп ледяных искр летит в его лицо, заставляя отступить на несколько шагов. Где-то рядом, практически не двигаясь, но ведя очевидную ментальную борьбу, друг напротив друга стояли Фара и Розалинда. Среди бедлама они казались совершенно лишними. – Твоя сестра упала в твои объятия красоткой? – Я сотворю с тобой нечто похожее, ты не волнуйся. Может, даже будет ещё красивее. Заметнее,– момент замешательство, лезвие меча проходится по руке, оставляя заметный и болезненный след. После смерти от удара кинжала это кажется просто царапиной.– Наши силы не равны, просто сдайся. Отбивая ледяные колья, что я пустила в него одно за другим, он отступал всё дальше вглубь двора. – Сдаются слабаки, Рэйна, такие как ты. Те, кто не знают, чего хотят от этой жизни, кто на все подачки вселенной кривится, а после остаются ни с чем. – Забавно, ведь это твой психологический портрет. Как же я раньше не увидела в тебе ту гниль, что вижу сейчас. Ты был мне другом, был любимым человеком, а сейчас всё равно, что пыль под ногами. – Это жизнь. И не все в ней хорошие. Запущенная в Адама вьюга сильно снизила его работоспособность, не позволяя видеть дальше вытянутой руки. Отбиваться от острых обломков льда становилось всё труднее, а я наступала. Медленным, размеренным шагом, я подходила ближе. Мне хотелось выбить из его рук меч и собственноручно обо что-то приложить. Оставить столько же синяков и кровоподтеков, сколько увидела на лице Евы. – Но и не такие гниды, как ты. Меч вылетает из его рук. Адам, следя за траекторией полёта своего оружия, не замечает, как я подхожу ближе и режущим движением бью одним из острых осколков по ахилловым сухожилиям. С болезненным визгом он падает на колени, запрокидывая голову назад, чтобы встретиться взглядами. С поддельно ласковой улыбкой запускаю ладонь ему в волосы, стараясь не дёрнуться от противного ощущения. Потянув волосы назад, заставляю его запрокинуть голову еще сильнее. – Неприятно, да? Ты не знаешь, что бы я сделала, не будь здесь всех остальных… – Рэйна!– оборвав кровожадное удовольствие, нахлынувшее в один момент, голос Ская заставляет слегка ослабить хватку.– Всё закончилось. – Я не так уж увлеклась, чтобы пропустить всё интересное,– не ожидав услышать эти слова так рано, я растерянно хлопаю глазами. Смотрюсь, как идиотка, но, правда, не понимаю. Там, откуда мы с Адамом отошли, на земле лежала Розалинда, а над ней возвышалась Даулинг. Директриса заложила руки за спину и горделиво выпрямившись, смотрела на бывшую директрису снизу вверх. Чуть дальше от них, уже в наручниках стояла и королева Солярии, недовольная болтовнёй Хансена, которого, по всей видимости, оставили её охранять. – Скай, разберись с ним,– теперь уже без удовольствия, толкаю Адама на землю, а сама быстрым шагом бросаюсь к Фаре, которая, вблизи начала выглядеть мертвенно бледной. – Мы закончили,– вразрез с внешним видом, голос её был бодрый и даже довольный. – Как вы так быстро разобрались. Вы ведь не двигались,– женщина на земле была жива, просто без сознания. И как именно это вышло, оставалось для меня настоящей загадкой – Просто ученица превзошла своего учителя,– пожав плечами, отвечает она и, обернувшись ко мне, улыбается. Искренне, практически по-матерински.– Теперь мы со всем разберёмся. Можешь возвращаться, зайди, успокой студентов и отдохни. Встретимся завтра в восемь в моём кабинете, нас всех ждёт разговор.***
– Как спалось?– на собрании, в кабинете Даулинг, собралась небольшая компания доверенных лиц, в надежде обсудить все, что случилось вчера и решить будущее самой школы. – Отвратительно,– еле разлепив веки, отвечаю я Ривену, который выглядел очень даже свежо в это раннее утро. Как только вчера за моей спиной захлопнулась дверь комнаты, весь груз прошедшего дня тут же свалился мне на плечи. Структурировать всю информацию получалось с трудом, от чего очень сильно начинала болеть голова. Упав на колени прямо в небольшом коридоре комнатки, я расплакалась. Так горько и сильно, что перед глазами поплыло. То ли от всего страха, что я и все остальные пережили, то ли от облегчения, что всё, наконец, закончилось. Сколько я так сидела на полу коридора, было неизвестно. Да и, в общем-то, не важно. Перед тем, как уйти к себе я попросила никого меня не беспокоить, даже если очень сильно захочется. Раздеваясь на ходу, я практически доползла до ванной комнаты. Было просто жизненно необходимо отмыть себя от всей той грязи, в которой я успела изваляться, и от крови, что напоминала о моменте собственной смерти. От осознания этого по телу пробегал пронизывающий холод, а руки начинали дрожать. Как бы я не храбрилась, этот момент своей жизни я ещё очень долго не смогу принять и буду вспоминать с дрожью. В ванной я просидела до двух часов ночи. Воду приходилось несколько раз менять, поскольку она остывала, а идти в постель почему-то не было совершенно никакого желания. Несколько раз, оттерев себя до покраснения с самыми различными гелями, мылами, я всё еще ощущала грязь и кровь. Они были лишь в моей голове, но ощущались физически. Смирившись, что до конца чистой я себя ощутить не смогу, пока не приму множество факторов, я просто лежала. Вдыхала аромат лавандового эфирного масла, плакала и лежала. Лишь тогда, когда я начала откровенно клевать носом, пришло время, выходить. Наспех промокнув волосы, и обтерев тело от излишней влаги, я вышла в комнату. Там гулял ветер, проникший в комнату из открытого окна. На влажной обнаженной коже он казался практически ледяным, но как такового дискомфорта не доставлял. Только позволял почувствовать себя полностью живой. Не переодеваясь, спать я легла всё такой же обнажённой с влажной кожей и очень мокрыми волосами. С утра я об этом пожалею, но то будет завтра, а сейчас это просто способ связи с реальностью. В самый последний момент, перед тем как закрыть глаза, руки зачесались написать сообщение. Одно единственное, которое пусть не оправдает все мои безрассудные действия, но хоть как-то разрядит мутную пелену, возникшую между нами.«Я люблю тебя. Прости»
Доставлено. Прочитано. Уснула я быстро, не дожидаясь ответа, которого могло и не последовать, но сон был беспокойным. Чего-то иного после такого напряженного дня ожидать было просто глупо. Темнота и какофония противных звуков – вот, что сопровождало меня все пять часов сна. Вырваться, прервать эту пытку было просто невозможно. Словно в состоянии сонного паралича, абсолютно беспомощная перед своим разумом и невластная пред собственным телом. Во сне я тоже плакала, чему свидетельствовали опухшее лицо и покрасневшими глазами. Пришлось умыться холодной водой не один раз и провести за зеркалом, делая макияж, на двадцать минут больше, чем обычно. И всё ради того, чтобы избежать лишних вопросов. – Выглядишь уставшей, но всё равно хорошо,– ободряюще сжав моё плечо, так будто мы с Ривеном старые друзья, специалист отошел в сторону. Как только я вошла в кабинет, с менее помятым видом, чем сразу после сна, и лёгкой улыбкой на губах, все тут же начали с подозрением меня рассматривать. Они молчали, не зная что можно сказать. Даже не смотря на обычную бойкость родителей, молчали о моём внешнем виде даже они. Просто наблюдали, с неприкрытыми сожалением, любовью и даже гордостью. Хотя, как по мне, гордиться было тут нечем. Сама собой я точно не гордилась. – А где Ева?– окидываю всех присутствующих внимательным взглядом, но сестры так и не наблюдаю. Что-то внутри начинает, неприятно скрестись. – Она пожелала сегодня выспаться. Я заходила к ней минут пятнадцать назад, она еле разлепила один глаз и отмахнулась от меня,– пожимает плечами мама, присаживаясь рядом со мной. Она берет мою ладонь в свою, переплетая наши пальцы. – На неё это похоже,– соглашаюсь, устраиваясь в диване директрисы как можно удобнее. Перед лицом тут же появляется чашка с горячим кофе, которую Сол не решается поставить рядом на кофейный столик, а ждет пока я приму её в свои руки. Он ещё хмурый, но уже определённо оттаявший. Его слишком выдаёт взгляд. – Спасибо,– улыбаюсь я одними лишь уголками губ и забираю чашку одной свободной рукой. В ответ он еле заметно кивает и отходит к моему отцу. Неконтролируемая улыбка расцветает на моём лице, стоит только мне понять, что в чашке находится капучино и скорее всего его сделал сам Сильва. Потому что все в этой жизни игнорируют мою любовь именно к этому напитку, и всегда на мою просьбу сделать кофе делают мне просто чёрный кофе. Мама, сидящая рядом, многозначительно улыбнулась. За что я сильнее сжала её ладонь. – Он остынет, солнце,– мама наклоняется ближе ко мне, говоря так, чтобы никто кроме меня не слышал её слов.– Просто он не привык к тому, какая ты у нас. Сол всегда любил женщин поспокойнее, а ты…не совсем такая. – Мама,– ревность начала покалывать где-то в груди, а глаза сами собой нашли Сола, который о чём-то беседовал с отцом. – Это было давно, так что не бери в голову,– беспечно продолжает одна.– От тебя ему никуда не деться. – Прикую кандалами к кровати, ага,– шумно отпиваю из чашки кофе, намеренно привлекая к себе внимание. – Оставь меня в неведении о своих сексуальных фантазиях,– мама лукаво улыбается, а я, вероятнее всего, заливаюсь краской. Когда все желающие собрались, Даулинг встала из-за своего стола и осмотрела всех присутствующих. Женщина была уставшая, как и многие в кабинете, но виду не подавала. – Рада видеть всех вас сегодня утром,– женщина искренне улыбается.– Нам нужно обсудить несколько моментов, которые мы не успели обсудить вчера. – Вы что, не разошлись вчера сразу?– шепотом спрашиваю у мамы, а она немного мнётся.– Говори. – Да, была пара неотложных вопросов. – Рэйна, ты вчера ушла отдыхать, но мы должны тебе сказать о том, чем вчера завершился вечер,– Даулинг уже обращается непосредственно ко мне. – Да, хотелось бы быть в курсе,– ещё один глоток кофе разливается по телу теплом. – Далия и Александр вчера перевезли Розалинду и Луну в королевскую тюрьму, сегодня они будут допрошены и со вчерашнего дня на особом наблюдении. Гвардейцы и все причастные так же будут допрошены. Часть из них вчера арестовали, а другим удалось скрыться, но в ближайшую неделю их предполагают отловить. – Звучит оптимистично. Что с Андреасом, Беатрикс? – Андреас,– Даулинг посмотрела на принца Эраклиона, и парень достойно выдержал её взгляд, совершенно не сожалея о том, что стало с его отцом.– Его тоже доставили в Глэйсиер, он в психиатрической лечебнице. Ни одна фея разума не в силах исправить то, что с ним сделал Хансен. И я была рада. Возможно, я буду гнить в самом Мраке за эти мысли, но я рада тому, что случилось с ним по его же вине. – Беатрикс сбежала,– отвечает отец, с суровым видом складывая руки на груди.– С ней будет труднее, потому что она гораздо умнее всех сбежавших гвардейцев вместе взятых. Помимо всего, всплыло ещё одно лицо, задействованное во всём этом. Имени, рода деятельности мы не знаем. – Это проблемы завтрашнего дня,– подхватывает вновь директриса.– Нам нужно решить, что будет со школой. – А что решить? Усилить безопасность школы, общими усилиями создать купол и разослать письма ученикам, приглашая их к новому семестру. Да, вернутся не все, но часть вернётся. – А не слишком ли просто?– Ривен, сидящий рядом со своим другом, пожимает плечами. Что же, его скепсис вполне оправдан. – А чем сложнее схема, тем меньше у нас шансов на то, что она хоть как-то сработает,– отставляю пустую чашку на кофейный столик и встаю. Всегда казалось, что если ты вещаешь умные вещи стоя, а не сидя – воспринимаются они более серьёзно. – Как бы это не стало нашим девизом. – Меня больше волнует то, кто встанет во главе Солярии, после того как нынешняя королева является политическим заключённым. И, вообще, не прилетит ли нам за то, что мы её задержали? – Этот вопрос обсуждается. За тот короткий срок, что нам был отведён, мы собрали не так много материалов на Луну. Её есть за что судить, но это очень длительный и муторный процесс,– мама передаёт мне небольшую папку в которой, по всей видимости, расписаны все деяния многострадальной королевы Солярии. – Чья власть теперь? На момент судебных разбирательств и так далее. – Стеллы,– Даулинг кивает на притихшую в углу кабинета фею солнечного света, которая непривычно бледна и молчалива. Её можно было понять. Она боялась свою мать и любила уже не так сильно, как прежде, но всё же считала родным человеком. Стелла до последнего верила, что мать не станет жертвовать всем ради власти и могущества. Когда надежды не оправдались, девушка сникла. – Она несовершеннолетняя и не закончила обучение… – Моим регентом назначили тётю, сестру ма…Луны,– то, с какой скоростью решались такие дела меня несколько беспокоило.– Если вина будет доказана, то, как только я закончу школу, меня коронуют. – Как будешь свободна, зайди, пожалуйста, ко мне,– девушка улыбнулась уголками губ и едва заметно мне кивнула. Я была рада сохранить с ней хорошие отношения. – Значит, мы всё решили?– Скай, который до этого молча отыгрывал предмет интерьера, вышел в центр комнаты. – Боюсь, что просто накидали горизонт событий, который нам придётся в дальнейшем тщательно обсуждать,– Сол, последовав примеру своего воспитанника, тоже решил не молчать.– Мы все устали. Будем решать проблемы по мере их поступления. – Это же Алфея. Здесь проблем мало не бывает.***
– Рэйна! Постой,– не дойдя до собственной комнаты всего пару коридоров, останавливаюсь, как только слышу своё имя и торопливые шаги позади. – Сол?– искренне удивляюсь, поскольку была уверена, что мужчина с недельку не будет со мной разговаривать, переваривая и упорядочивая всё, что свалилось на голову. – Я хотел с тобой поговорить. Ты ведь не занята?– прикидывая в голове, что хотела бы поговорить с сестрой, родителями и ещё парочкой студентов, решаю отложить это на некоторое время. Потому что тут назревает разговор, которому нужно было случиться уже давно. И бегать от него уже не имеет никакого смысла. – Давай дойдём до комнаты, не хочу стоять в коридоре,– он молча соглашается и мы вдвоём, в тягостном молчании идём два коридора. В голове мелькали различные сценарии этого разговора. От самых трагичных, до комичных и идущих вразрез со здравым смыслом. Я многое хотела сказать и многое не хотела услышать в ответ, но знала – что бы он ни сказал, вероятно, я этого заслуживала. Пожалуй, о своих проблемах стоит всё-таки не умалчивать. Ведь так, если ты попадешь в какой-нибудь овраг с пробитой головой, будут хоть примерно знать, в каком искать. – Ты просто смотришь на дверь уже минуты полторы, всё в порядке?– специалист появляется сбоку от меня, с беспокойством вглядываясь мне в лицо. – Да, всё нормально,– беспечно отвечаю я, хотя получаю от самой себя мысленный подзатыльник, за то, что зависла в неподходящий момент.– Проходи, чувствуй себя, как дома. С утра, перед выходом, я всё же привела комнату в божеский вид. Убрала накопившийся мусор и подняла с пола одежду, которую от бессилия снимала на ходу. Одежда, само собой, отправилась в бак для сжигания. Внешний вид был полностью испорчен, а воспоминания были и того хуже. – Я тоже,– сначала я не понимаю, что он сказал, а потом не понимаю и смысла сказанных слов. – Ты «тоже» что?– с прищуром смотрю на него и пытаюсь отыскать в собственной голове ответ на этот вопрос. – Я тоже тебя люблю,– совершенно серьёзно и с расстановкой проговаривает Сол. Все возможные системы в организме замирают, и мне кажется, что перед глазами темнеет, как перед обмороком. Но он продолжает. – И тоже хочу попросить у тебя прощение… – Но за что?– меня разом выбивает из транса, и я начинаю говорить, как заведённая.– Если это твоё благородство в тебе говорит, то будь так добр, заткни его. Я серьёзно, Сол! Всю жизнь, всегда, я старалась справиться со всеми проблемами сама, умалчивая о них, и всё получалось. Здесь я сглупила. Сильно, что стоило жизни мне и очень хорошо, что ни кому-нибудь ещё. – Рэя… – Не-ет, пока что говорю я,– и он, смирившись, сел на диван и начал меня внимательно слушать.– И да, я просто самонадеянная идиотка, раз решила обо всём умалчивать. Можешь на меня накричать, это будет даже полезно. Но я искренне верила, что так смогу защитить тех, кого люблю гораздо больше, чем саму себя. Еву, родителей, Фару, Бена, своих студентов и тебя, чёрт возьми! Если ты не знал, то все глупости от любви! – Я сделал бы то же самое. Тебе, может, трудно будет это принять, но я поступил бы так же. – Врёшь. – Какая же ты невыносимая! Как была такой в шестнадцать лет, так и остаёшься! – А ты как был…как был… Почему-то именно в этот момент все предположения испарились из головы и мне, как полной дуре, приходилось просто открывать рот, словно выброшенная на сушу рыба. На что Сильва самонадеянно ухмылялся. – Каким? – Я тебя ударю, и сам узнаешь,– с серьёзным намерением исполнить свою угрозу, подхожу к нему и замахиваюсь, чтобы не сильно ударить в плечо. Но планам не суждено сбыться, потому что он, с улыбкой на лице, перехватывает меня за запястье и тянет на себя. Не удержав равновесие, падаю на его колени, естественно ударяясь обо что-то бедром. С несвойственной игривостью, мужчина проводит носом по шее, ощутимо вдыхает аромат моей кожи, а после и вовсе целует, вгоняя меня в ещё больший ступор. Отпустив запястье, Сол по-хозяйски складывает руки на моей талии, прижимая ближе. – Или ты сошёл с ума, или сошла с ума я и у меня галлюцинации,– изо всех сил стараюсь не разомлеть под его прикосновениями. – Просто дай насладиться моментом. Молча. – Я так не могу. – Знаю. Оттого просто прошу об этом, не надеясь на то, что буду услышан,– ещё один поцелуй оказывается на линии нижней челюсти.– Знала бы ты, как я хотел прийти вчера вечером к тебе. Ты мастерски, но не до конца замаскировала следы вечерних рыданий. – Тебя не провести… – Просто ты даже не пыталась,– чувствую, как одна его ладонь проникает под тонкую водолазку, пальцами пересчитывая ребра, которые из-за такого количества стрессов, стали гораздо заметнее. Поведение, обычно скупого на эмоции и прикосновения мужчины, немного удивляло.– Я люблю тебя. Теперь я могу точно признаться об этом самому себе и тебе. Сначала мне казалось это неправильным, я знал тебя ещё юной девушкой, нашей студенткой. Давно пора было понять, что те времена давно прошли и ты теперь молодая красивая девушка, совершенно несносная, и давно не ученица. – Вот уж девочки моего курса удавились от зависти, что я соблазнила директора Сильву. Меня бы порвали на чей-нибудь флаг. – Только теперь,– голос его приобретает обыкновенную серьёзность, от чего хочется съёжиться и попросить вернуть того ласкового мужчину, что был мгновение назад.– Будь со мной честной. Я помогу и поддержу только тогда, когда буду знать всё. Так будет проще мне и нам обоим. – Хорошо. Чуть какая сомнительная затея – я бегу к тебе,– немного недовольно сморщившись, я улыбаюсь. Надежда, что всё наладится, наполняет меня, переливаясь через края. Радостная, я обхватываю мужчину за шею и целую. Медленно и сладко, без намёка на ту грубость, которой он одарил меня вчера перед тем, как мне пойти на Андреаса.– Восстановим школу, вернём наших студентов и заживём. – Да, если только нам опять никто не помешает. – Ну, если только моя корона. Поскольку Ева будет занята в другом королевстве,– эти слова так и продолжали даваться мне с трудом. Я не брошу попыток освободить сестру от обязанности, наложенной не понятно кем, не понятно по каким причинам. Ей место среди живых, своей семьи и друзей. Отчасти из-за этого она так и не появилась на сегодняшнем собрании. Скорее всего, точно так же как и я, она проплакала всю ночь.– Мы с родителями решили, что меня вновь коронуют, как только отец больше не сможет вести дела самостоятельно. – Значит, ты будешь королевой? – Когда-то в будущем, а сейчас я всего лишь профессор Колтер, преподаватель Кельтских Рун и Истории. Дочь, сестра, подруга… – И моя любимая женщина. – И твоя любимая женщина.