***
Как только Аоко увидела количество соуса на тарелке, Кайто подошёл к ней со страной вещицей, похожей на большой слюнявчик. Прежде чем девушка успела возразить, странный аксессуар был на ней. — Не стоит пачкать новую форму. Студентка не сразу вспомнила, что этот «нагрудник» — её же покупка для отца, ведь на нём ещё давным–давно осталось два жёлтых пятна от горчицы. Страшно спрашивать, как дворецкий умудрился вывести эти многолетние пятна. — Спасибо… Очень мило с твоей стороны. Кайто мог бы сказать «это моя работа», но об этом можно только мечтать. — Кайто, некоторые люди любят, когда после спасибо им говорят что–то вроде «не за что» или «пожалуйста». — Хорошо, — дворецкий привычно натянул улыбку, — пожалуйста. — Молодец! А, и, если хвалят, тоже неплохо сказать «спасибо». — Спасибо. «Как ребёнка… Но это ни капли не мило», — отрезав часть стейка, девушка принялась за еду. «Слюнявчик» пригодился, хотя девушка старалась быть аккуратной. Видимо, соуса слишком много, но… Как Кайто мог столько пролить? Аоко боялась спросить. Потом решилась. — Кайто, а не многовато соуса? Нет, он вкусный, но… Дворецкий посмотрел на тарелку, на хозяйку, а потом так резко и низко поклонился, что его голова упала в её колени. Затем он встал и принялся убирать ещё целую верхушку соуса в свою тарелку своей же ложкой. — Эй, ладно–ладно! Оставь, ничего особенного. Кайто посмотрел на неё так, как если бы хотел показать неуверенность, и сел на свой стул. — Что же ты так перебрал? Но через секунду парня вновь стоял и низко кланялся, а потом странно замотал головой, будто пытаясь поверить в свой же ответ: — Прошу прощения, я… задумался? Аоко удивлённо посмотрела на парня, но не решилась что–то уточнять, ведь напротив неё висели часы. — Понятно. Что ж, ничего, бывает. Так во сколько выходить? — В семь часов сорок пять минут. Автобус отходит в восемь. У академии надо быть в восемь и пятьдесят минут. Церемония в девять часов. — Спасибо. — Не за что. «Нагрудник» выполнил свою миссию — соус не испортил формы. Так Аоко доела и ушла за вещами, ещё раз бросив Кайто «спасибо». Первым делом она услышала ответ, потом лязг тарелок, после него шум проточной воды, а затем, уже находясь в прихожей, услышала шаги, которые передвигались по первому этажу и закончились после хлопка одной из дверей. «Первый этаж? Ванная?» — девушке на секунду стало интересно, но она отбросила лишние мысли: «Нет, я спешу!» И девушка покинула дом.***
Больше и фигуристое здание полицейской академии почему–то напоминало Аоко модную больницу или так казалось только из окна автобуса. Хотя форма и в правду казалось необычной. — Станция Полицейской Академии, Станция Полицейской Академии! Двери открываются, и за девушкой выходит ещё трое пассажиров её возраста. Вся компания подходит к зданию в плотную. Аоко оглядывается на спутников — она знает преподавателей, точнее «инструкторов», но с одноклассниками толком не знакома. Нет, девушка видела парочку на нескольких общих занятиях учебного курса, но не эту троицу. Интересно, они в её классе? С такими мыслями дорога до списка распределения поступающих закончилась сама собой. Все замерли, выискивая свои имена. Первой закричала миловидная черноволосая девушка слева от Аоко: — Ааа, я у Утиямы–сенсея! Дочь инспектора Накамори повеселела — это её однокурсница. — О, а ты дочь инспектора Накамори? Видела тебя в новостях про тот торговый центр, ты молодец! Давай дружить? Я Хара Минами! — Я Накамори Аоко. Приятно познакомиться, Минами–тян! — И мне, Аоко–тян! Девушки крепко взялись за руки и посмеялись. Потом они обратили внимание на застрявших у доски парней. — Мальчики, а вы? Что так долго? — Я бы рад, но тут сколько человек с фамилией «Такаши», — первый парень имел редкие для Японии русые волосы. Он погладил их и вновь пригляделся к списку, пока его приятель смеялся, следуя за его взглядом. — С фамилией «Танака» — почти столько же. Девушки невольно улыбнулись: непроста жизнь людей с распространённой фамилией. Студентки решили помочь и, вскоре, выяснили, что парни тоже в их классе. Так собралась первая четвёрка студентов под началом инструктора Утиямы Масахиро, который был достоин звания «сенсея». Остальные тридцать два человека потягивались каждую минуту по несколько десятков, вместе с другими классами, половина из которых уже находились внутри. — Аоко–тян, ты знаешь Гаку–куна? Я видела его на учебном курсе по боевой подготовке, наш. — О, нет, я жду Саю–тян и Но–куна. Они единственные, кого я знаю из своего курса. Девушки похихикали, а парни посмотрели на них, наклонившись над их плечами. — Тогда мы подождём внутри и выясним, где зал церемоний. Если мы в одном курсе, то надо объединяться! — Да, спасибо! На этом Такаши Ута и Танака Рюдзи вошли в здание, а девочки наконец заметили в толпе знакомые лица и разбежались, чтобы поздороваться. Чуть позже все были у доски, подтверждая, что они в одном классе. — Да, «Такэути Саю — класс Утиямы Масахиро»! — А я Харада Гаку! — Приятно познакомиться, Араки Но! Девушки представились в ответ кому нужно и быстро затолкали новичков внутрь, где их встретили ушедшие парни. Так собралась компания из семи человек. Тех, кто ещё толком никого не знал, но настраивался на крепкие дружеские отношения с однокурсниками и старался максимально дружелюбно поздороваться с каждым из класса. В такой компании всё начинается с банальных «почему поступил», «как учебный курс», «уже умеешь стрелять из пистолета», однако дальше не развивается. А остальные тридцать два человека медленно, но тоже понемногу группировались. И в этот момент к классу подошёл инструктор Утияма собственной персоной. Он не такой и старик: ему от сорока одного до сорока девяти, а выглядит так вовсе — на поздние тридцать. Растрёпанная причёска не достаёт даже кончиков ушей, а сверху походит на перекати–поле. Брови удивительно тонкие, глаза небольшие, нос на половину лица и толстый рот. Но у него много поклонниц, как за лицо, так и за характер. — Приветствую, салаги! Я ваш инструктор Утияма Масахиро! — у него был чёткий дежурный голос, будто у генерала, однако не простого, а с юмором. Вот и он внезапно вытащил из кармана карамельные леденцы. Их было десять, и мужчина раздал их случайно, отчего Минами осталась без сладости. Это расстроило её больше всех. — Любишь карамель? Девушка кивнула, и Аоко протянула ей свой. — А я ненавижу, ешь. — Ооо, Аоко–Аоко. Как я тебя знаю, такая ты и осталась. — Вы бы не давали мне карамель, если знаете. — А я специально тебя проверял. Студентка закатила глаза. Юмор не значит гениальность шуток, зато инструктор постоянно улыбается. И, поверьте, на уме это не сказывается. — Что ж, все в сборе? Тогда пройдём в главный зал. Это обычная церемония, как и в школе! — Да–а–а! Длинный коридор, скромный и в спокойных оттенках пастельных тонов, вызывал предвкушение, однако зал в конце коридора был выполнен точно так же. Его отличали лишь кубки в стеклянных стендах по бокам зала, огромные полицейские значки по стенам и гигантский зал напротив входа, где переговаривались трое. Двоих из них Аоко знала, плюс легко догадаться по возрасту — это двое инструкторов, а вот третьего человека разглядела лишь когда её поставили вперёд колонны. Это был парень ранних двадцати лет. По нему нельзя было определить точно, но девушка догадывалась, что он, скорее всего, обучается на последнем курсе. Ведь кому ещё произносить приветственную речь, нежели как директору или выпускнику. И видимо именно этот жгучий брюнет (а ведь и правда, у него была очень миловидная внешность) с серьёзным лицом скажет им пару напутственных слов. И тут, подтверждая все ожидания, как из шляпы фокусника обязательно вылезает кролик, инструкторы уходят, а вместо них из–за кулис медленно выходит директор без музыки или каких–либо объявлений. Это второе несерьёзное лицо в этой академии, если сравнивать с остальными «преподавателями». Аоко в какой–то степени восхищалась им: в семьдесят с лишним лет сохранить юмор и собранность, а так же провести через себя кучу непослушных поколений — мастерство, достойное немногих. При этом он сохранил прекрасное лицо, осанку и пышные усы, которые превращали его в авторитета. Да и просто, этот старик был отличным человеком. — Добрый день, студенты! — Добрый день! — Молодцы! Я Игараси Рё, директор этой академии! И сегодня я хочу поздравить кого–то с поступлением, а кого–то с началом долгожданной учёбы! — Да! — лицо мужчины преобразилось и стало чуть серьёзнее, но не теряло позитива. — Вы пройдете нелёгкий путь, но это необходимое условие для того, чтобы бороться с преступностью. Помните, что супергероев не существует. Единственные настоящие супергерои — это врачи, пожарники, спасатели, военные и полиция. И я надеюсь, что каждый положит все свои силы, чтобы защищать справедливость. Потому что это того стоит! — ДА–А–А!!! Крик был громким и откровенным. В полицейскую академию не так просто поступить, потому почти все знали, на что идут, и были готовы к этому. Их искренний гомон растопил серьёзность директора и даже вызвал улыбку у выпускника рядом. Он приложил руку лбу, будто у кружится голова, а, одновременно с этим, на его плечо легла рука Рё. — Мамору–кун, доверяю тебе речь. Парень кивнул, подходя к микрофону. Директор представил парня. — В этом году он выпускается из академии — Иида Мамору, наш самый успешный выпускник. Все замерли в предвкушении. Парень скромно встал, взял микрофон своей бледной рукой и произнёс первое предложение. У него был хороший голос, певчий, но… Его речь была адски скучной. Он даже говорил долго и нудно. Нет, его текст не выглядел зазубренным, но ораторские навыки у него, очевидно, отсутствовали. Плюс, он оперировал очень тяжёлыми терминами, которые для первокурсников звучали, как латынь. И в таком скучном ключе прошла вся речь, потому если бы директор не занял микрофон, все бы давно заснули. — Спасибо за напутствие, Мамору–кун, — стараясь скрыть стыд, пролепетал директор. Потом заговорил смелее. — Я ещё раз приветствую здесь новичков и бывалых, а так же желаю удачи и карьерных успехов выпускникам. Как и всем остальным, конечно же! Его «конечно же» прозвучало молодёжно, совсем не так, как бы сказал семидесятилетний старик, что вызвало одобрение и добрый смех в зале. Такие директора — самые приятные люди, с которыми можно учиться. А с умным, но весёлым инструктором — всё ещё круче!***
— Я дома! В прихожей Аоко встретила тишина. Лишь тогда, когда она вышла в гостиную, Кайто вышел из коридора первого этажа и поприветствовал её, почему-то странно дыша: — С… возвращением! Я пойду… приготовлю обед. Девушка хотела остановить его и спросить, что не так, но нужно было хотя бы умыть руки с улицы, переодеться и записать расписание в ноутбук, чтобы точно не забыть… да, всё остальное потом. С этим мыслями студентка побежала наверх и спустилась спустя долгие минуты, чтобы встретить у лестницы мяукающего Кида. — Голоден? «Мяу» звучал отрицательно. — Играть? А сейчас положительно. Девушка вновь вернулась в свою комнату и достала писклявую игрушку–птичку. Закрыв свою дверь, она бросила игрушку в другой конец коридора. Кид сорвался за ней, и довольная хозяйка спускалась вниз.***
На кухне Кайто закончил шинковать капусту, после чего посолил её и зачем–то стал отжимать жидкость. — Что готовишь? Тугое тесто и мясной фарш нужны во многих рецептах, сразу не догадаешься. — Цзяоцзы. «А, китайские мясные булочки! Давно их не ела!» — девушка повеселела в один момент. — С детства их не ела, класс! А можно помочь? Уже выжатая капуста резко упала в миску. Дворецкий повернулся к хозяйке не сразу, но та обомлела, когда увидела его лицо. Оно не то, что желало выражать эмоцию, а почти её выражало. Не совсем, в очередном блеске глаз, но… он удивился. Да что удивился, он охренел! — Ч–что? — В смысле… В смысле «помочь»? Сначала Аоко посмотрела на него, как на идиота, но потом мысленно избила себя, когда вспомнила с кем говорит. — Будем готовить вместе. Нет, я понимаю, что это твоя работа, но я долго готовила в этом доме, плюс, раз мы… ну... Сожители? Соседи? Друзья? Не понять. — Просто хочу помочь, хорошо? Давай, как друзья. Там, фарш замесить? Кайто удивлённо посмотрел на неё. Пришлось долго торопить его междометиями вроде «ну», прежде чем он выдавил из себя следующее, странным тоном: — Добавь туда… соевый соус… и… если без соуса для макания делать, можно… много соли и перца… — Ой, соус долго делать. Давай без соуса? Люблю перец! — студентка вылила соевый соус в миску с фаршем, насыпала соли и чуть больше перца, чем в рецепте. — И вообще — лепить вместе веселее! Следующие несколько минут Кайто наблюдал за каждым движением пальцев Аоко. Его память вновь шокировала — его первые булочки выходили идеальными, а потом становились ровно такими же неровными, как у девушки напротив. Та посмеялась над этим, не особо замечая, насколько точно дворецкий копирует её булки, а то иначе испуг бы накатил с головой. Так, вдвоём, цзяоцзы приготовились гораздо быстрее. Осталось достать сковородку и приступить к жарке, которую возглавляла тоже Аоко, потому что парень не мог оторвать от неё взгляда, что начинало пугать. Девушка успокаивала себя, что это последствия её просьбы или он следит за её готовкой, но… — Дальше что? — Сейчас варим на пару. — Ага! Через минут пятнадцать на большой тарелке появились готовые мясные булочки, которые потихоньку пропадали в желудках хозяйки и дворецкого. И, неожиданно, в тот момент, когда на тарелке оставалась ещё одна маленькая кривая булочка, Кайто улыбнулся. Аоко не успела испугаться, как этому нашлось оправдание: — Спасибо. Студентка выдохнула. — Не за что! Мне тоже было весело, спасибо! — Не за что. Вдруг телефон Аоко зазвонил. — Ой… Утияма–сенсей! Я в своей комнате, отдыхай! Парень проводил её странным взглядом, а потом посмотрел на последнюю булочку. Он взял её столовой ложкой и поднёс к губам. Сначала он её понюхал и, с немного одурманенным взглядом, откусил самый кончик. Дворецкий попытался максимально медленно разжёвывать его, но тот очень быстро закончился. Тогда Кайто откусил ещё кусочек, побольше, и продолжил, так же не спеша, стараясь распробовать, однако булочка всё равно закончилась. Тогда парень положил в рот ложку, которой только что ел, и, будто бы пососав её, улыбнулся. — Спасибо… Очень вкусно. И пошёл мыть посуду.