— Жертва — Комори Юта, сорок пять лет, — громко прочёл Такаги из своего блокнота, — работал врачом в больнице «Красного Креста» более двадцати лет. Начал как хирург, позже был назначен главным врачом.
Полицейский остановился и оглядел комнату. Накамори и Сагуру стояли прямо над трупом и переговаривались с экспертом–криминалистом, который продолжал исследовать лимонад. Потом ещё пара мужчин подошли к телу и подобрали его на носилки, чтобы унести для экспертизы, хотя причина смерти уже была известна:
— Причина смерти, — продолжил мужчина, — внезапная остановка сердца вызванная огромной дозой препаратов для лечения сердечно–сосудистых заболеваний, которая была добавлена в этот лимонад.
Он указал на почти впитавшееся в ковёр пятно. Сато тоже посмотрела на него и переступила, стараясь не упасть с высоких каблуков. Мегурэ, что стоял рядом, глубоко задумался.
— Значит, Шингу устроил панику, — в том, что это Шингу, уже никто не сомневался, — чтобы в это время убить главного врача? Итак, Сайто–сан, Миуда–сан, кто из вас ходил на первом этаже?
— Я, но… — тихо простонал Сайто. — Миуда тоже спускался «в туалет», хотя туалет на первом этаже только для персонала.
— Эй, я просто перепутал! — моментально оправдался Миуда. — Сайто сказали быть на первом этаже, он более вероятный подозреваемый.
— Ага, а может тогда, когда ты поднялся на второй этаж, ты хотел убить Сагуру–куна?
— Ха, ты тоже тогда поднялся!
— СТОП! — резко рявкнул Мегурэ. — Такие разборки нам не нужны. Расскажите Такаги, что произошло, а я пойду, посмотрю на бомбы. Сато со мной.
— Есть!
Когда несколько полицейских удалились, Такаги с большим смущением, неловкостью и непреодолимым желанием сесть, обошёл стол главного врача и присел на стул. Все остальные встали напротив, готовые отвечать, как у доски. Это даже вызвало у полицейского странный неловкий румянец.
— Эм, начнём с… инспектора Накамори. Ваша версия?
— Что ж, — Накамори несколько раз прокашлялся, пытаясь устранить внезапный комок в горле. — Когда я прибыл в больницу, ко мне подбежал главный врач. Он был в полном порядке и сообщил мне о бомбах в здании. Тогда я позвонил полиции и сапёрам у лестницы, а потом пошёл на третий этаж.
— В это время Вы заметили что–то странное?
— Нет. Сагуру пошёл вместе с Сайто к лестнице, врач за ними, но, как говорит Сайто, в кабинет, а я шёл в другую сторону к пожарной лестнице, чтобы пресечь подозрительных личностей.
— И?
— Никого не было.
— А где был Миуда–сан, когда вы расходились?
Инспектор замялся. Миуду он не заметил, но он вполне мог первым побежать к лестнице и скрыться до того, как инспектор обернулся. Однако это звучало подозрительно.
— Возможно, он первым побежал к лестнице и успел дойти, — инспектор мог думать только о таком варианте. — Когда я поднялся, он уже был на третьем этаже.
— Понятно. Что он делал?
— Обходил палаты… То есть, открывал двери палат, заглядывал в них и шёл к следующей.
— Он что–то говорил?
— Да, он отпросился у меня в туалет, и я сказал, чтобы он попросил одного из врачей. Мы перекинулись ещё парой фраз, и он спустился вниз по пожарной лестнице. Потом я нашёл бомбу, просидел около неё некоторое время, пока меня не нашёл Сагуру–кун, и мы не ушли.
— Понятно.
Такаги положил раскрытый блокнот на стол, а рядом ручку. Он подпёр подбородок рукой и такой грустью посмотрел в окно, будто этот врач был его отцом или братом, а не очередной жертвой, дело который нужно раскрыть. Такаги всегда был мягкосердечным.
— Сагуру–кун, теперь твоя очередь, — однако полицейский быстро восстановился, почти в момент. Опыт помог.
— Хорошо. Я зашёл внутрь после инспектора вместе с Сайто–саном и Миудой–саном. Когда мы подошли к регистратуре, я предложил разделиться по этажам — Сайто–сан пошёл на первый, я — на второй, Миуда–сан — на третий. Тогда я пошёл наверх по обычной лестнице и видел, как Сайто–сан шёл в её направлении, а потом свернул в кабинет первой помощи и закрыл за собой дверь. Но я успел заметить, что там ещё находился врач и перебирал документы… Правда, я не понял, женщина это была или мужчина, у этого человека были очень длинные волосы.
— Длинные волосы?
— Да, врач с длинными волосами. Лица я не видел, но волосы почти до пояса, — Сагуру–кун всплеснул руками, хотя для экспрессивности времени не было. — Потом я поднялся на второй этаж и сразу направился к своей палате. Сначала мне помешала убегающая толпа пациентов, но потом коридор стал чистым и пустынным, и я быстро прошёл внутрь.
— Хорошо, — Такаги внезапно зевнул и неловко протёр один глаз. Вчера в соседнем районе случилось убийство, после которого он и глаза не сомкнул. Может, это тоже было причиной его печали? — Что ты нашёл там? Почему ты сказал инспектору, что бомбы не настоящие?
— К слову, — Сагуру даже чуть позабыл об этом, — первым делом я нашёл пустую банку от таблеток для сердца. Их сейчас проверяют, да? — получив утвердительный кивок, парень выдохнул. — Потом я подошёл к двери, но ручка не повернулась. И тогда включился компьютер, где проигралась аудиозапись.
— Как некий механизм?
— Да. В первые дни мы с Шингу прятали друг от друга «клады» и заставляли искать их по больнице. Это же мне и сказал голос из записи. «Ты упустил клад!» — так.
— И ты начал поиски снова?
— Да. Я обнаружил бумагу под кроватью, а на ней информацию, что все бомбы здесь — поддельные. Сначала я не поверил, но… Шингу тогда не врал и…
Сагуру печально опустил голову. Нет, верить убийце очень сложно, почти невозможно. Может он смог бы простить солдата, понять самозащиту, но даже убийство таких людей… Как Шингу вообще выбирает жертв? У этого есть некий принцип? Может, они связаны чем–то? Но чем?
Казалось, что один один раз видел странный документ с именами жертв, но на следующий день он был уничтожен, и парень уже не был уверен, что это не сон.
А ведь если жертвы не связаны, так ещё хуже. Такие убийства заслуживают наказания, а он… продолжал помнить того странного мальчика и верил ему. «Идиот, нет?» — на лице почти расползалась печальная улыбка, но Такаги ждал продолжения.
— Я вышел в коридор и столкнулся с парнями. Я спросил: «Где инспектор?», а потом сказал им спускаться и побежал к третьему этажу. Дальше всё сходится с рассказом инспектора Накамори.
— Ясно.
Такаги вновь зевнул. Сначала он приложил кулак к одному глазу, усилено потёр (даже слишком), а потом нажал костяшками сразу на два глаза, как будто хотел вдавить яблоки в глазницы. Кажется, Такаги правда утомился. Но он ещё чуточку соображал, чтобы вновь взять блокнот.
— Давайте начнём с Миуды–сана, раз он был на третьем этаже… Что произошло с того момента, как ты разделился с Сагуру–куном и Сайто–саном?
— Ну, — смутился бармен, — я побежал на третий этаж по обычной лестнице. Сагуру–кун и Сайто шли за мной, пока Сайто не свернул в кабинет первой помощи. Поднимаясь по лестнице на третий этаж, я видел, как Сагуру–кун заходит на второй этаж.
— Почему вы просто заглядывали в кабинеты, а не заходили?
— Ну, очевидно, — неловко улыбнулся Миуда. — Я боялся, … что есть ещё бомбы. Или сам маньяк где–то спрятался. Ах, к слову!
— Да?
— На третьем этаже я видел… возможно это не связанно, — мужчина замотал руками, отказываясь от своих слов, но все лишь внимательней посмотрели на него. — Как бы сказать… Сейчас не утро, значит пациенты давно встали, да?
— Э–э, да? — внезапно заинтересованно кивнул Такаги. Такие внезапные странные вопросы обычно мог задавать только Шиничи или его друг из Осаки. — Медсестра?
— Да? — юная медсестра, под глазами которой высохли слёзы, хлипко пробормотала,. — Да, мы делали обход.
— Вы заправляете постель?
— Пациенты сами заправляют, всегда. Мы проверяем, а если что поправляем сами, — так же беспокойно ответила она, не понимая, о чём речь. Миуда улыбнулся ей, как если бы хотел успокоить. Потом снова посмотрел на застывшего Такаги.
— Мне показалось странным, что… в одной палате, кажется, четырнадцатой, была смята и не заправлена постель.
— Э?! — синхронно пропели абсолютно все, кроме медсестры, которая тихо пикнула и пробормотала:
— Подождите, моя подруга делала обход после, показывая всё сапёрам, и та кровать была в порядке.
Всё напоминало нелепую немую сцену из комедии. Сагуру почему–то опирался на полку с папками и документами и с широко раскрытым ртом наблюдал за всей компанией. Справа от дворецкого стоял инспектор Накамори, который просто нелепо уставился на подозреваемых, пока его руки и ноги почти буквально были «по швам» и не двигались, как если бы оледенели. Такаги тоже, кажется, немного призабыл о недавнем недосыпе и долго обдумывал два очевидных ответа на эту загадку, чем занимались и Сайто с медсестрой. А вроде такая мелочь?
— Хочешь сказать, — Накамори ещё раз прокашлялся, — Шингу — не один из вас или… у него есть сообщник?
— Да, и мне кажется, — хищная улыбка пробежала по лицу Миуды, — наиболее подозрительной личностью я считаю того длинноволосого парня, с которым Сайто пересекался.
— Эй, я впервые его видел! — никто не мог поддержать или опровергнуть эти слова. — Я поздоровался и попросил его уходить. Он сказал, что возьмет важные документы и уйдёт. Потом он взял четыре папки с полки и вышел из кабинета. Я выглянул за ним и увидел, как он шёл в сторону выхода.
— Так, — вновь пискнула медсестра своим детским голосочком, — может он где–то сдал документы, а потом зашёл с чёрного хода, заранее украв ключ?
— Нет, стоп, — на фоне слабой девушки, голос Сагуру звучал, как из рупора, — а зачем ему было лежать на кровати?
— Может, он был одним из пациентов, а потом как–то замаскировался под врача и украл документы? — неуверенно предположил Сайто. — Шингу? Его сообщник?
— Не знаю, — пожал плечами Накамори, — но одно ясно точно — улик мало. Стоит всё снова перерыть, если мы хоть что–то найдём. Или лучше спросить настоящего врача первой помощи, если он тут есть, кто это мог быть. Но сначала…
Мужчина оттолкнулся от полки, на которую опирался, и максимально близко подобрался к не очень спокойному Сайто. Тот уже прекрасно знал, что теперь настало его время и начал рассказывать:
— Как уже сказал Сагуру–кун, я остался на первом этаже. Когда я шёл в направлении лестницы, я видел, как главный врач бежал в направлении своего кабинета, а Сагуру и Миуда собирались наверх. Тогда я зашёл в кабинет первой помощи, который подвернулся мне первым. Там я и увидел этого странного человека.
— Можешь его описать?
— Форма была медицинская, фигура, если это девушка, очень пацанская, а щёки полностью закрывала очень густая чёлка. Сами волосы больше походили на очень нелепый парик из соломы, — Сайто показал руками нечто длинное и вертикальное, а потом встал по шеренге. — Я окликнул его или её, но он лишь пробурчал невнятное: «Сейчас» — и продолжил рыскать по такой же полке, как здесь.
Все молча проследили за указательным пальцем мужчины, которым он провёл по одному из стеллажей. На его пальце остался тонкий слой пыли, от чего он даже не ахнул.
— Он достал четыре небольших папки. Две были цвета яиц странствующего дрозда, а ещё две… Ну, такие, — Сайто уверенно вспоминал точный цвет, — формы морских офицеров.
— Э? — издал звук Миуда, — Формы морских… яиц?
— Две бирюзовые, две синие!
— Синяя? — медсестра оживилась. Все повернулись к ней. — Папки, которые у нас хранятся различаются по цвету.
Она соединила подушки своих указательных пальцев и секунду–другую постояла так, сжав ноги, как какой–то «кавайный» персонаж из аниме. Смысла в этом не было, просто ей было сложно так долго стоять без движения.
— Папки бирюзового цвета — это истории физических болезней пациентов и сопряжённых с этим исследований. А папки синего цвета — это истории психических болезней и соответствующих исследований.
— Психических, ха, — Такаги внимательно оглядел всех присутствующих. — А мог ли он найти там свою старую папку? Разве такие старые дела не убирают в архив?
— Мы взяли одного бывшего студента на стажировку, потому иногда предоставляли ему старые дела. А с теми дворецкими оно было громкое. Кота–сан, врач первой помощи, говорил, что он дал ему несколько документов.
— Тогда что это были за документы? — Накамори придвинулся ближе к столу. Непреодолимое желание пить притянуло его к куллеру. Казалось, он больше концентрировался на пластиковом стаканчике, но он слушал медсестру так же внимательно, как и полицейский.
— Сколько помню, бирюзовыми папками были дела Шингу и Муку. Мы вскрыли аферу с почками ещё задолго до закрытия школы и всегда напоминаем, что такое незаконно, но была проведена сложная операция, потому это стоящая информация.
— А синие? — уточнил Сагуру.
— В одной мы обследовали странное поведение Шингу. Он слишком часто рисовал, иногда странно реагировал на врачей и очень много бегал по больнице, прячась. А вот вторая папка…
— Да?
— Её несла строгая медсестра, которая не приемлила подглядываний, потому не показала мне. Всё, что она мне сказала: «Да, того мальчика, которого все не любили и избивали. Который ещё лыбился и фокусы показывал».
Инспектор Накамори почти допил воду из стаканчика, но её остатки тут же полетели на офицера Такаги. Пока тот вытирался, отец Аоко с надеждой кинул взгляд на Сагуру.
— А у Вас есть… ещё один такой?
— К сожалению, только один… Вы поняли, да?
— Но зачем ему? — оба сказали это почти синхронно, повернувшись к медсестре. Но что она могла им ответить? Даже подозреваемые выглядели так, будто не понимали о чём речь.
К слову, где Мегурэ и Сато? Они тоже допрашивали врачей и выяснили ровно столько же информации. Ни отпечатков, ни ДНКа, ни толковых алиби. Даже никакого мужчины или женщины с длинными волосами не нашли, а проверять всех пациентов означало потратить не один день.
Ничего.
***
Аоко привыкла, что она может завалиться на диван под скучный фильм. Одним из них стала скучнейшая историческая драма, про которую рассказывал Утияма, и девушка просто не могла не поддаться привычке и не наклонить голову к другой части дивана, подогнув ноги.
Всё бы хорошо, если бы не клише: вместо мягкого дивана, голова ощутила ткань мужских брюк. Да, Кайто подсел к ней именно перед тем, как она легла. Нет, так тоже достаточно… приятно, но слишком неловко, и на лице дворецкого мелькнуло предельное смущение. Но он не особо хотел вставать и просто свесил руки, не задевая девушку.
На это точно ушло больше минуты, когда Кайто свыкся с ролью подушки, а Аоко на время победила смущение. Хотя со стороны это всё ещё было неловко.
— Но сеппуку — это так странно. Зачем заходить так далеко? — рассуждала она, изучая скулы его лица.
— Потому что они были преданы господину и ни за что бы не согласились предать его память и честь, — он говорил это холодно, словно произносил что–то очевидное, вроде «огонь может обжечь» или «лёд — это твёрдое состояние воды».
— Настолько? — а вот слова девушки скорее звучат несколько возмущённо, но парень лишь поправляет её чёлку, да улыбается:
— Настолько.
— Почему?
Кайто слабо хихикает и аккуратно берёт девушку за щёки, помогая ей нормально сесть. Он не отвечает на вопрос, как если бы он был риторическим или это было что–то настолько, важное, что тут стоит подумать — тут уже не разобрать. И тут оба и Кид слышат дверной звонок.
Парни первыми спешат в прихожую, чтобы встретить уставшего инспектора, а того еле держат ноги от разочарования и возмущения. Или он едва держит ноги, иногда прерываясь на громкое топтание.
— Папа, как прошло? — чуть позже вбегает Аоко и быстро замечает состояние отца. — Очень плохо?
— Хуже худшего — мы ничего не раскрыли. Там оказался ещё какой–то мужик с париком — не то Шингу, не то его сообщник. Вообще хер проссышь! Ещё несколько дней будем разыскивать всех пациентов…
Аоко расстроено кивает, за чем Кайто наблюдает с поразительной внимательностью. Он помогает инспектору раздеться, не открывая взгляда от того, как хозяйка поправляет волосы, и провожает её взглядом, когда она уходит на кухню, чтобы подать приготовленные ими обоими блинчики.
— Кайто–кун, — инспектор всё ещё мучается со шнурками обуви, но не может не сказать, — с тобой проводили психологические беседы и что–то такое в той больнице?
— «Красный крест»? — Кайто даже не делал задумчивого вида — его мыслительные процессы работали всегда без лишних телодвижений и ритуалов. Он просто замирал на пару секунд. — Да, в детстве… и в юности один провели. Я тогда среднюю школу заканчивал.
— Шингу украл папку с твоими психологическими исследованиями.
Наконец Накамори победил шнурки и вытянулся. Дворецкий отреагировал на его слова настолько спокойно, что в любой другой ситуации он бы стал подозреваемым, но мужчина привык к этому и доверял своему «работнику».
— Как думаешь, зачем ему это?
— Понятия не имею.
Накамори улыбнулся. Его чем–то радовал такой ответ, но в то же время Кайто мог оказаться одной из целей. Или даже что–то ещё, возможно более худшее — ожидать можно было чего угодно. Но пока инспектор потёр руки и пошёл на кухню, а парень за ним.
Их ждали недавно приготовленные и ещё тёплые блинчики с ягодным соусом и долгий разговор о произошедшем в больнице. Аоко слушала всё внимательно и подкидывала возможные идеи о том, что случилось. Инспектор сетовал на маньяка. Кайто…
Нет, Кайто вёл себя немного странно. Он слушал, но снаружи казалось, что ему до этого нет дела. Он снова медленно ел блинчик, растягивая удовольствие непонятно зачем, поглядывал в мусорную корзину, которая наполовину наполнилась упаковками от продуктов. Потом спокойно помыл посуду.
Казалось, так и должна делать обычная прислуга. Но не прямой участник событий.
Вот два вопроса, которые инспектор ему задал:
— Кайто–кун, а ты помнишь, о чём вы говорили на тех исследованиях?
— Нет.
— А есть идеи, как могут быть связаны жертвы?
— Нет.
На «нет» и суда нет — Накамори отступился. Звук проточной воды продолжал ласкать уши, пока посуда не закончилась. Тогда отец с дочерью ушли с кухни, а Кид наконец–то закончил доедать свое небольшое блюдо с курицей. Он мяукнул в сторону дворецкого, который замер у раковины и долго смотрел на слив.
Он не двигался и тщательно что–то обдумывал, а потом его лицо окрасила забавная улыбка. Дворецкий медленно вытер руки новым полотенцем.
Приближалась ночь — пора ложиться спать.
***
Все легли к десяти, а заснули к половине одиннадцатого. Аоко к тому же долго ворочалась, но потом зависла в любимое позе на боку и долго наблюдала во сне, как Кенджи бегает по Диснейленду, Кид облизывает кошку Нагисы — Сапфиру, а Кайто, смеясь, показывает ей фокус с картами. Этот идеальный мир ничто не могло прерывать, пока Кид не оторвался от «подружки» и не начал мяукать. Аоко долго смотрела на него и потихоньку понимала, что звук мяуканья исходит не от кота во сне, который смотрит на неё, а просто снизу.
Тогда девушка проснулась. Мяукал реальный Кид и, что более важно, в прихожей.
Девушка бросила взгляд на часы:
— Почти час ночи?!
Расстроенная, она отбросила одеяло и встала с кровати. Путь вниз долго у неё занял, и свет она не включала, чтобы не разбудить мужчин. Только вот один представитель мужского пола продолжал яростно орать на дверь и шипеть, как если бы увидел собаку.
— Кид, что такое?
Котёнок расслабил лицо и жалобно посмотрел на неё. Будто что–то показывая, он подбежал к ней, мяукнул и забегал по комнате кругами, остановившись у двери. Тогда питомец снова закричал.
— Дверь? — девушка подошла ближе. На первый взгляд ничего такого, закрыта. Вот только…
снаружи.
— МЯ–Я–Я–Я–У!!! — тогда Кид снова закричал и на максимальной скорости рванул ко второму этажу. Аоко еле поспевала за ним, но уже в коридоре заметила к чьей комнате он подошёл. Она даже не притронулась к ручке.
С её губ слетело всего одно слово — имя:
— Кайто?
