«Араки Но»
— Но–кун, — едва смогла выдавить Саю. Слова застревали в горле, не желая вырываться наружу. — Завтра… завтра будут судить Рюдзи. Могила молчала, но ветер вокруг неё закружился. Был ли это призрак? Бред. — Ты наверное даже и не думал о том, что… даже о том, что Рюдзи тебе завидует. Ты ведь не тот, кто будет так думать, да? Ветер снова начертил маленький круг вокруг Саю, будто приобнимая её. Тогда девушке хотелось верить в мистику, как никогда ранее. — Он… он ведь невиновен? Но он может сесть… Доказательств слишком много. Ветер стал протяжным, будто длинная фраза, томный монолог. Слов было не разобрать, их и не было, но было ощущение, чувство, пела интуиция. — Я уверена, что… кто–то узнает. Я узнаю, Рюдзи узнает, Аоко–тян или я… и Шиничи–сан обязательно… Мы узнаем, мы все узнаем. Будь уверен он сядет! Он точно сядет! Ветер, внезапно, замер. Маленькое дуновение коснулось цветов на могиле и исчезло. Саю даже поводила рукой, но ничего не почувствовала. — Но–кун? — спросила она, будто говорила с призраком напрямую. — Что с тобой? Её ладонь немного обдало холодом, но это ощущение быстро пропало. «Что случилось?» — хотела спросить она, однако осеклась. Ветер наверняка был просто ветром. Куда важнее другое — чем закончится суд?***
Вопрос «виновен или невиновен» замер не только в голове Шиничи и Хейджи, перед началом суда им озадачились ещё трое человек. Тучный судья вошёл в комнату для совещаний и спешно собрал необходимые документы. Для него дело было настоящей проблемой, делом «пятьдесят на пятьдесят»: были доказательства, что убийца Рюдзи, были, что убийца кто–то другой. К какому решению придёт суд? Какой вердикт придётся вынести? Всё свалилось на плечи тридцатилетнего мужчины, который так редко часами раздумывал над новым делом. Упёртый мужчина–прокурор был более прост и резок в своих высказываниях. Его наняла мать Но, которую накрыло слишком большое отчаяние — оно и спровоцировало кучу ложных выводов. Женщина почти никого не слушала, мужчина совсем не верил Рюдзи, а доказательства участия в деле третьего лица казались фикцией и воображением. Парень с длинными волосами? Последние слова потерпевшего и убийцы? Чек от хот–догов? Всё это не смущало «видавшего виды» прокурора, как самоуверенно думал о себе этот мужчина. И третий человек, известнейший в кругах японского закона адвокат, который на этот раз не взял большого жалования за свою работу и согласился помочь семье Рюдзи — Кисаки Эри. Именно она без малейшего сомнения согласилась защищать честь студента Полицейской Академии, когда только услышала о просьбе его семьи. То, что рассказал этой женщине парень её дочери, знатно удивило женщину — её убеждение в невиновности подсудимого никогда не было таким твёрдым. Она хотела защитить его всеми силами и готовилась к этому почти три ночи. Осталось лишь сделать это. Об этом думали три главные фигуры суда. Адвокат или прокурор — чьё последнее слово судья возьмёт за истину? Всё выяснится в зале суда, который откроется… прямо сейчас. Зал был куда меньше, чем в деле о школе «Дворецкий в Белом», что не удивительно, ведь это дело не было проблемой страны, а обычным убийством, насколько можно применять такую терминологию в подобных случаях. Аккуратный стул одного судьи, стол для истца, место для подсудимого, резная скамейка для свидетелей и несколько деревянных стульев для гостей — самый обычный зал, который потихоньку заполнялся. Вот вошли прокурор и плачущая мать Но, за ними в зал ввели Рюдзи в сопровождении Эри. Гости тоже пришли рано: Шиничи и Ран присели прямо за свидетелями, инспектор Накамори сел на другую сторону на последнее место рядом с Утиямой, из группы которого никто не пришёл. Никто не смог заставить себя прийти. — Готов? — спросил секретарь, заглянув в комнату совещаний. Судья ещё раз бросил взгляд на документы и кивнул: — Скоро начинаем, да? Выхожу, — он встал и сделал глубокий вдох. Осталась минута до начала. — Такие дела порой сложнее серийных убийств, — сурово заметил мужчина. Помощник моментально согласился: — Есть такое чувство… Итак, время. Дверь открывается. За секретарём выходит судья. Никто его не приветствует, но взглядом проводят все и встают. Мужчина занимает своё место и крепко сжимает деревянный молоток. — Судебное заседание объявлено открытым. Присаживайтесь. Все садятся, судья за ними. Атмосфера уже предельно накалена, а дело только началось. — Неделю назад был убит Араки Но, молодой студент Полицейской Академии, — сурово начал судья. — Его столкнули с крыши торгового центра, что доказано камерами видео наблюдения. Обвинителем является его мать, Араки Ори. Подсудимым является Танака Рюдзи, однокурсник убитого. Дело рассматривается по статье 199 Уголовного Кодекса Японии «Убийство». Судья поднял глаза к другому концу зала и прошёлся взглядом по всем свидетелям, почти не замечая зрителей. Пустовало лишь одно место — место Уты, которого пригласили на сторону Рюдзи. Это расстроило мужчину с молотком, но он не подал виду. — Что ж, начинаем, — он сделал небольшой вдох. — Пострадавшая. — Да! — со своего места поднялась мать Но. Она ненадолго замерла, пока её глаза смотрели на опущенную голову подсудимого. Секундное сомнение, минутное замешательство. — Я здесь. — Назовите своё имя, дату рождения… За скучным официальным процессом нет смысла наблюдать, но зрители, казалось, с замиранием сердца смотрели на любое движение главных фигур этого дела. Напряжение никак не проходило, оно становилось только сильнее. Когда дело дошло до заявления, не двигался почти никто, все просто дышали и ждали, дышали и ждали. — Вы предъявляете обвинения подсудимому? — спросил судья. — Да, — ответила женщина. — Есть какие–то дополнения? — Нет, уважаемый судья. — Подсудимый, — взгляд мужчины замер на Рюдзи, тот всё ещё смотрел в пол. Даже голос судьи не приводил его в чувства. — Вы признаёте свою вину? — Нет, — короткий и быстрый ответ. — Слово для дачи показаний предоставляется истцу. — Я, — Ори вскочила, почти не веря себе. Слова на секунду замерли в её горле, но потом боль от потери ребёнка снова накрыла её разум. Глаза начали краснеть. — Я… должна знать, кто убил моего сына. И на камерах был он! Рюдзи молчал. — Мой сын не заслужил этого, — плакала женщина, — он умер без причины… — Мисс, — печально слушал мужчина, — это всё? — Это всё… Поймите, кто уже это был, определитесь… — По мне всё весьма ясно, — прервал диалог прокурор. — Но пригласил Рюдзи туда, они пошли на крышу и там произошло всё остальное, что ясно видно на записи с камер. Подсудимый даже не пытался возражать. Он просто смотрел вниз, в маленькую щель в полу, будто пытался найти там лазейку, которая спасла бы его от этого безумия. На него давило всё: судья, прокурор, мать друга, свидетели, зрители и странное чувство, будто кто–то из толпы сверлит его особенным, пугающим взглядом. «Мне может только кажется», — усмехнулся парень: «Но, возможно, убийца среди зрителей. Хочет, чтобы я сел вместо него?». — Подсудимый, слово предоставляется вам. Полная фраза вывела Рюдзи из транса. Голова парня медленно поднялась, а зрители охнули — его глаза опухли, мешки под ними напоминали своим размером теннисный мяч. Было омерзительно видеть настолько перекошенного молодого парня. — Даже не знаю, что я должен сказать, — почти пропел он. — Убийца весьма искусен в подставах. Наверное, он не в первый раз это делает. Зрители переглянулись. Кто–то ахнул. Парень продолжил: — Да, я понимаю, что записи с камер выглядят весьма логично, — подсудимый посмотрел на секретаря, который пытался победить зависающий компьютер и включить запись. Когда она запустилась, Рюдзи не отрывался от неё с книжного магазина до крыши. — Однако это не я. И это легко доказать. — Что вы предлагаете? — поднял одну бровь судья. — Иногда из головы вылетает очевидное, — широко улыбнулась Эри и постучала по столу стопкой бумаг. — Вы добавили запись камер с фудкорта, как я просила? — Э–э, — смутился секретарь, вернувшись в папку, — да, но… — Просто включите их на то время, когда Рюдзи и Но были наверху. Секретарь слушался, останавливая первое видео на крыше и запуская другое в отдельном окне. Перед всеми предстал фудкорт: всюду шныряли люди, кассиры улыбались, а табло показывали разную рекламу. Ничего не обычного в записи не было, пока со стороны входа не появился Рюдзи. Он подошёл к корту, задержался у стола, раздумывая сесть, но решил пойти дальше и подошёл к кассе, чтобы приобрести хот–доги. — Подождите! — возмутился прокурор. — Это мог быть сообщник! Например, длинноволосый! — Терпение, — отрезала Эри, снова указывая на экран. На этот раз дыхание перехватило почти у всех. Мужчина с длинным париком вошёл в корт с другого входа. Он посмотрел на парня за столом, немного постоял у дальнего стола и вышел. Долгое время он не появлялся на камерах. — Это был… третий? — пытался парировать прокурор. — Куда уж столько, — улыбнулась Эри. Рюдзи на записи съел один хот–дог из трёх и посмотрел на остальные. Он долго озирался, ждал и быстро утомился. Когда он только подошёл к сумке, из угла снова выплыл мужчина с длинными волосами лёгкого сложения. Казалось, что он идёт на приличном расстоянии от студента, но столкновение произошло, и незнакомец отвёл парня на метр от рюкзака. Мужчина извинялся, спросил про колу, а позади, мимо сумки, быстрым шагом проплыла… седая старушка с широкой шляпкой. Седая, сутулая и усталая, однако быстрая, как бывшая бегунья — пролетела, совсем не задержалась у сумки и ушла. Мужчина с длинными волосами закончил свою речь, студент, не глядя, закрыл сумку, и все разошлись, оставив будущего подсудимого одного. Тот посмотрел на уходящих людей, окинул взглядом потолок и направился к эскалатору. Но, к тому времени, уже был убит. — Что?! ЧТО?! — синхронно закричали зрители. Два Рюдзи после киношных детективов не были бы каким–то удивлением для зевак, но длинноволосый парень с седой старушкой? Это было так броско и эпатажно, что судья очень долго кашлял, прежде чем постучать молотком. — Кхм–кхм, тишина! — потребовал он. — Это… весьма веско. Мы приобщим это к делу. — Не забудьте про чек, — почти усмехнулась Эри, — и к тому же показания продавца… — Да, я приму это во внимание, — кивнул судья. — Подсудимый, есть ещё какие–то дополнения? Рюдзи некоторое время сохранял молчание, будто снова хотел опустить глаза, но в последний момент он твёрдо сказал: — Блокнот. Всё, что в нём было, записано в моём дневнике, но такого блокнота у меня никогда не было, тем более мой почерк немного другой. А на блокноте даже нет моих отпечатков, — он сузил глаза. — А ещё обратите внимание на слова убийцы. Разве они подходят к этой ситуации? Ах, и к слову… не стоит ли озаботиться тем, кого убийца собирался убить следующим? Зал замолк окончательно. Никто не двигался, и, казалось, не дышал. Голос единовременно отнялся у всего: у птиц на дереве за окном, у судьи, что посмотрел на документы, у прокурора, который выпучил глаза в никуда и задержал дыхание, и у матери Но. Последняя будто очнулась — слова Рюдзи были так похожи на то, что иногда говорил её сын, объясняя ей что–то элементарное для него, и такое сложное для неё, будто бы призрак погибшего студента вселился в его друга, стремясь оправдать его. Ори верила в такие глупые вещи. — Что ж, — судья занес молоток, но не постучал им. Тишина в молчаливом зале не требовалась. — Вы говорите о последних словах, убийцы, верно? — Не только, — сухо отчеканил Рюдзи, — можете прочитать мой блокнот, последние слова Но тоже к нему не применимы. Секретарь посмотрел на судью, тот кивает. Запись, что остановилась на крыше, запустилась снова. Убийца и жертва мирно разговаривали, пока жертва не переменилась в лице. Но недолго смотрел на продолжающего говорить человека перед собой, потом вздохнул в сторону и показательно сплюнул. Его собеседник тут же остановился, наблюдая, как рука студента касается его плеча. Показывается блокнот, текст которого видел только убитый, ведь предмет вернулся к преступнику. Но говорит что–то, рассказывает, доверчиво шагая навстречу смерти, к краю крыши, а преступник идёт за ним. Его лицо странное, будто он злится и, при этом, предельно спокоен. Странная смесь ярости и безразличия, что казалась невозможной по логике, застыла на его лице. — Не знаю, зачем тебе это, но я тебе, — последние слова, оборванные на последнем слове — финальный аккорд в жизни одного человека, конец его драмы. Несколько звуков, и жертва летит вниз, а преступник отходит. Шиничи, что сидел в зрительном зале, сморщился — ему всё ещё мерзко от этих кадров. Ненастоящий испуг, но пустые глаза, громкие извинения, но с улыбкой на лице — у убийцы точно проблемы с головой. Рюдзи бы кричал. Рюдзи бы молил. Рюдзи бы побежал вниз, пытаясь пусть и бесполезно, но помочь. Нет, Рюдзи бы даже не толкнул или вовремя удержал бы за руку и поднял. Не зная парня, что был подсудимым, Шиничи был уверен в этом. Казалось, что у убийцы нет цели, нет причины, но она была. «Как же тошно», — Шиничи прижал руку к губам, сдерживая подступающую рвоту: «Если я не поймаю тебя, я…». — Суд… примет во внимание ваши показания, — кивнул судья. — Слово предоставляется свидетелям. Свидетельские показания шли одни за другими то запутывая, то распутывая красный клубок этого дела. Первым выступил работник того фудкорта, чья смена выпала на день убийства. Когда он назвал своё имя, судья спросил: — Начините с того, когда на корте появился Но–кун, если вы помните этот момент. — М–м, — сотрудник на секунду задумался, — он пришёл с Мику–сан незадолго до того, как появился Кудо–сан. Мику–сан все знают, потому я запомнил её, плюс она говорила о своём спутнике, пока заказывала еду. — Было ли что–то странное? — Хм, — парень задумался ещё сильнее. При первом опросе он не сказал ничего дельного, но вчера, переволновавшись из–за произошедшего, он увидел сон о своём рабочем дне и вспомнил. — На самом деле я забыл об этом на допросе свидетелей, но чуть позже я вспомнил кое–что. Все напряглись, уставившись на него. — Когда Мику–сан ушла с подносом, Но–кун смотрел в телефон. Она подошла к нему и в точности не скажу, но сказала что–то вроде: «Тебе пришла СМС?», — парень взмахнул руками, — А парень ей ответил: «Да, от Рюдзи. Он сказал, что придёт раньше. Хотя он вроде…». Но дальше он не продолжил и сильно задумался. — Это мало что даёт, — закатил глаза прокурор. — Ну, это всё, что может показаться подозрительным. — Хорошо, — улыбнулся судья, — продолжайте. — Позже пришли Кудо–сан и Мори–сан. Тогда не было ничего необычного, и Но–кун ушёл из корта, — сотрудник посмотрел сначала на адвоката, потом на прокурора. — Чуть позже пришёл и Рюдзи–кун. — Серьёзно просто пришёл? — сузил глаза защитник истца. — Да, как клиент. Он купил три хот–дога, все попросил завернуть в пакет, потом съел один за столом. По нему было видно, что он ждал кого–то. — Видели ли Вы сцену с длинноволосым парнем и седой старушкой? — А, да, — парень кивнул, — у меня мама в том же возрасте, старушку я запомнил — она была немного толстая, шла с сумочкой на другом плече и прошла прям мимо раскрытой сумки Рюдзи–куна. А длинноволосый просто странно выглядел. Он обсуждал что–то с Рюдзи–куном около минуты, а потом ушёл. И подсудимый потом тоже ушёл. Больше ничего. — Длинноволосый не возвращался в корт? — спросил судья. Свидетель помотал головой. — Хорошо, можете вернуться на своё место. Для дачи показаний приглашаю продавца книжного магазина. Встаньте, подойдите к месту и назовите ваше имя. Продавец вернулся на своё место, а с лавочки встала женщина средних лет. Она была немного толстой, но это почти не бросалось в глаза из–за хорошо подобранного платья. Когда она подошла к нужному месту и рассказала о себе, допрос начал прокурор: — Начните с того, как в магазине появились Но и Рюдзи. — Что ж, — немного смутилась свидетельница, — я почти не обратила внимания на них, потом вспомнила — они вошли вместе, выбирали книги, остановились на том фентези, хохотали… — Кто купил книгу? — вмешался судья. — Рюдзи. Я помню у него была мятая купюра… Достаточно крупная. Я долго искала мелочь на размен, отошла к коллеге и услышала, что Рюдзи спросил у по–погибшего: «Не хочешь зайти на крышу? Никогда там не был». Но–кун тогда обернулся и посмотрел на него немного… удивлённо. Не было там… прям сильного удивления, но глаза немного… — Что произошло дальше? — спросила Эри. — Но–кун улыбнулся и сказал: «Да, конечно!». Потом отошёл от кассы, огляделся и достал телефон. Он долго смотрел на заблокированный экран, потом обернулся на Рюдзи и… — Откуда такие подробности? — недовольно цокнул прокурор. Женщина съёжилась, но ответила: — Мне показалось это подозрительным, я запомнила… В общем он посмотрел на него, немного улыбнулся и убрал телефон в карман. — Убрал? — Да, улыбнулся и убрал. Зрители переглянулись. Судья посмотрел на прокурора, потом на адвоката. Эри ответила ему спокойным взглядом и сказала: — Можете подтвердить, что второй Рюдзи не подходил к кассе? — Да, и моя коллега тоже. — Что ж, тогда всё понятно, — улыбнулась адвокат. — Что–то ещё, прокурор? — Э, — тот сжался. Его взгляд упал на мать Но, которая оглядывалась по сторонам, будто имя убийцы было нарисовано по буквам на лицах присутствующих. — Нет вопросов. — Хорошо, садитесь, — судья кивнул, и женщина ушла. — Для допроса приглашается Утияма… Назовите своё имя. Утияма уверенно вышел и так же уверенно произнёс всё, что требовалось. Он был будто актёр, заучивший свой текст. — Я хочу сказать только одно — как бы Рюдзи не завидовал Но, он бы не пошёл на убийство, я уверен в этом без доказательств. Судья никогда не верил таким словам, но в этот раз не удержался от кивка. Адвокат согласилась, прокурор зашипел. — Вау! — несдержанно вырвалось у Ран. — Все доказательства за невиновность Рюдзи... — Ран, — Шиничи не смотрел на зал, он упирался взглядом в окно. — Что такое, Шиничи? — Окно… открыто? — Э, нет... вроде? — Значит, кажется. — Что кажется? — Ветер дует… — А? Тем временем судебное дело продолжалось: вскрывались секреты Рюдзи, обсуждались тайны Но, но ветер дул не останавливаясь. Прокурор пыталась настаивать, а адвокат будто накрыла подсудимого огромным белым щитом. Уже скоро по залу пошёл шёпот: — А если невиновен? — Внатуре невиновен! — Да он не виновен! Мать Но смотрела на это уже без раздражения. Один тот миг, когда Рюдзи показал доказательства своей невиновности, поразил её. Она внимательно слушала всех и всё больше понимала, что позволила ярости одержать вверх. Она не была милой, иногда злилась и не всегда знала меру. Сейчас ей хотелось извинится. — Да вы не понимаете, подсудимый…! — когда прокурор перешёл на крик, его клиентка схватила его за рубашку. — Не кричи, пожалуйста. — Но… — Молчать! — судья остановил всех. Его следующая фраза заставила замолкнуть всё во второй раз, — Суд удаляется для принятия решения. Долгие минуты тянулись, как часы. Казалось, что громкая стрелочка больших часов отсчитывает их, ход отдавался от неё в голове каждого — томительное ожидание результата. Дверь комнаты совещаний открылась, судья вернулся. — Что ж, — сев, он высоко поднял молоток, — суд постановил: Танаку Рюдзи, по предъявленному ему обвинению в убийстве по статье 199 УК Японии «Убийство», оправдать в связи с непричастностью к совершению преступления…***
— Мама, ты потрясающая! — несдержанно воскликнула Ран. — Ты так легко это сделала! — Нет, что ты, Ран, — рассмеялась женщина, поправляя свой пучок. — Большую часть сделал сам Рюдзи. Из него выйдет отличный полицейский! Шиничи с улыбкой смотрел на шагающих рядом мать и дочь. Они были уже далеко от суда — сумерки ещё не сгущались, но время было позднее. Нужно было спешить к квартире Эри, где они собирались переночевать. — Есть один фильм весёлый, отдохнём немного от суда? — улыбнулась Эри своему «зятю», тот с улыбкой кивнул. — Да, как раз… М–м? — Сообщение? Шиничи поднял телефон и увидел заблокированном экране сообщение от контакта «Хаттори». Детектив быстро ввёл пароль и открыл переписку.«Кудо, помнишь мы собирались к Тое?» «Ты не сможешь?» «Я–то смогу… Тоя не сможет» «Только не говори, что его убили…» «Не, избили. Он в больнице» «Говорил, кто?» «Сказал, что не видел… Но мне кажется, что он знает» «Думаешь, Кайто?» «Как раз о нём… У него алиби» «Алиби?»