Торжество разума
6 июля 2021 г. в 16:39
Первая рабочая неделя Наоко в школе пролетела незаметно — настали выходные. Только проснувшись, девушка встретила субботнее утро радостной мыслью о том, что как все было хорошо.
Работа в школе приносила Наоко одно удовольствие: ей несказанно нравилось видеть, как в течение ее занятий глаза учеников (даже тех, которые обычно не стеснялись зевать на уроке) загорались неподдельным интересом. Наоко радовало, что ей удалось практически с первого раза вызвать у детей симпатию. Другие учителя тоже отмечали новую коллегу: Наоко всегда приходила на работу в хорошем настроении, была спокойна, вежлива и деятельна, чем легко располагала к себе. Таким образом, школа приняла ее радушно, новая работа была ей очень по душе, и с каждым днем все сильнее в ней укреплялась вера в то, что она не ошиблась с жизненным направлением.
Не открывая глаз, Хиро зевнул, потянулся и, подкатившись, прижался к груди Наоко.
— "Потихоньку просыпается." — с улыбкой подумала она и аккуратно провела ласковой рукой по густым кудряшкам сына.
Она внимательно рассматривала его личико, такое светлое и безмятежное, и ее сердце сладко замирало от того, насколько за прошедшую неделю их с Хиро взаимоотношения улучшились.
Хиро по-прежнему оставался застенчив, однако больше он не замыкался в себе, и на его губах все чаще появлялась улыбка. Наоко каждый раз испытывала невероятную радость и спокойствие, когда, приходя после работы забрать Хиро из нового детского сада, замечала его в компании с другими детьми. Ей грело душу, что, по словам воспитательниц, Хиро большую часть времени не сидел в стороне от всех за рисованием, а знакомился с ребятами и участвовал в общих играх.
И все же оставалось неизменным то, что главное место в мире мальчика занимала мать. Это было видно по тому, как Хиро, сияя от счастья, на всех порах бежал навстречу объятиям Наоко, когда она приходила за ним в детский сад, и по тому, с каким обожанием он смотрел на нее, пока они неспешно возвращались домой, и по тому, что все время он стремился проводить рядом с ней, чем бы девушка ни была занята. Прокручивая в голове все приятные моменты, связанные с сыном, Наоко еще раз убеждалась в том, что переезд оказал положительное влияние на их жизнь во всех отношениях.
Хиро приоткрыл глаза и сонно посмотрел на мать сквозь пушистые ресницы. Наоко мягко улыбнулась ему.
— Доброе утро, солнышко! — прошептала она и нежно коснулась лба сына губами. — А я уж собиралась будить тебя. Нам с тобой вставать пора: впереди много дел!
Мальчик медленно сел и протер глаза кулачком. Спустя несколько мгновений он быстро-быстро захлопал ресницами, осознав услышанное, и взглянул на мать со смятением.
— Ты должна сегодня уехать?
— Да, в город, — ответила Наоко, довольно откинувшись на подушки. — Будем сегодня с профессором Итикавой обсуждать мой проект. И это не просто обсуждение, Хиро, а еще один шаг к дедушкиной мечте! Здорово, не правда ли?
Она посмотрела на Хиро: мальчик выглядел растерянным и грустным. Изменившись в лице, Наоко поспешила притянуть его к себе и заключить в объятия.
— Ну что ты, мой маленький, — сказала она со вздохом. — Мы же ненадолго расстаемся. Пока я в городе, ты побудешь с Аки-сан и Горо-саном. Они будут очень рады тебе, ты же знаешь. Ну, Хиро, посмотри на меня!
Она слегка приподняла лицо сына за подбородок, заставив его взглянуть ей в глаза, и снова улыбнулась. Хиро не смог не поддаться ее обаянию и смущенно захихикал.
— Ни о чем не беспокойся, Хиро, — сказала Наоко. — Теперь у нас все будет только хорошо. Тебе же нравится здесь, в Широипару?
Хиро незамедлительно кивнул. Умиленно рассмеявшись, Наоко легонько коснулась пальцем кончика его носа.
— Вот видишь! Ты сам все понимаешь.
Хиро вновь стал серьезным, и в его глазах замер вопрос. Наоко кивнула ему:
— Ты хочешь о чем-то спросить?
Немного помедлив, Хиро сказал почти шепотом, так, что было совершенно ясно, как сильно его мучил заданный им вопрос:
— Мама, а мы же теперь всегда будем вместе?
— Ну конечно же! — воскликнула Наоко и весело рассмеялась. — Что за вопрос?
Она еще раз крепко-крепко прижала мальчика к себе и, наклонившись к его уху, ласково прошептала:
— Разумеется, мы будем вместе, Хиро. И так теперь будет всегда.
В выходной здание университета практически пустовало. Это давало Наоко возможность как следует настроиться на беседу с Итикавой-самой, одиноко шагая по коридорам. Добравшись до аудитории, в которой была назначена встреча и в которой же она недавно защищала диплом, Наоко глубоко вздохнула, собираясь с мыслями, и вошла.
Профессор Итикава был в аудитории один, сидел прямо напротив сцены и разговаривал по телефону. Обратив внимание на вошедшую Наоко, он направил вверх указательный палец, обозначив, что девушка должна подождать. Наоко покорно кивнула, после чего обвела глазами большую аудиторию. Ее тотчас настигли воспоминания о недавней защите диплома, на которой ей пришлось столкнуться как с радостью от возможности рассказать о том, что волновало ее, так и жутким страхом неудачи, которая бы перечеркнула все старания за долгие месяцы подготовки.
Наоко взглянула на занятого разговором Итикаву. Как и обычно,профессор выглядел серьезным и важным: его спина была идеально выпрямлена, плечи расправлены, голос звучал спокойно и уверенно, ухоженные пальцы деловито постукивали по столешнице. Достаточно было одного взгляда на него, чтобы испытать уважение и трепет. Наоко даже немного растерялась, но быстро взяла себя в руки, твердо решив произвести на Итикаву лучшее впечатление и не поддаваться эмоциям, как в их предыдущие встречи.
Наконец Итикава-сама закончил разговор и, встав из-за стола, направился к Наоко со словами:
— Прошу извинить меня, Такада-сан, за то, что заставил подождать. В преддверии ряда научных конференций мне часто приходится обсуждать с коллегами различные организационные вопросы.
— Я понимаю, Итикава-сама, — улыбнулась Наоко. — Подготовка к месяцу конференций всегда требует много сил и терпения.
— Надеюсь, Такада-сан, сегодня вы настроены на продуктивную работу. — важно сказал профессор.
— Только так и настроена, Итикава-сама, — ответила Наоко, почтенно поклонилась и, распрямившись, по старой привычке завела руки за спину. — Я от всей души благодарна вам за возможность поработать с вами!
Итикава усмехнулся, и, отвесив ответный поклон, плавным движением пригласил девушку присесть. Заняв место рядом с профессором, Наоко сцепила руки замком и положила их на стол, затем посмотрела на профессора с самым благоразумным видом, на который была способна. Уголки губ Итикавы слегка дрогнули, что выдало то, что поведение девушки повеселило его. Но все-таки привычная важность надолго не покинула его, и професор, быстро приняв серьезное выражение лица, сказал:
— В таком случае, Такада-сан, предлагаю пропустить лирические вступления и сразу перейти к делу. Вы принесли свою работу?
— Да, Итикава-сама, — Наоко запустила руку в свою сумку. — Текст и презентацию в распечатанном виде, как вы просили.
— Благодарю за понимание, — сказал Итикава-сама, протирая очки. — Мне гораздо привычнее и вместе с тем эффективнее работается с бумажным документом, чем с электронным. Может, я просто слишком стар, но во время работы за компьютером мое воображение словно притупляется.
Приняв из рук Наоко распечатанные слайды презентации и начав задумчиво перебирать их, профессор продолжил:
— Я люблю неторопливо листать картинки, разглядывать их, ощущать, как мнется под пальцами бумага. Когда вся эта необходимая обстановка соблюдена, я и могу в полной мере насладиться тем, как протекает мысль.
— Мне тоже знакомо это чувство, — сказала с улыбкой Наоко. — Печатная книга никогда не заменит мне электронный носитель.
— Несомненно, — согласился профессор. — Однако мы с вами все-таки отвлеклись. Нам нужно пройтись по вашей работе от начала и до конца и выявить все возможные слабые места.
Наоко достала из сумки ручку и блокнот, чтобы в ходе беседы записывать все комментарии профессора. Итикава довольно хмыкнул, увидев готовность девушки к разговору, и затем они с Наоко принялись за проект.
Во время разговора Наоко все больше и больше удивлялась профессору Итикаве. Вместо того, чтобы непосредственно обсуждать проект, как он сам хотел, мужчина часто отвлекался на посторонние темы, в частности, вспоминал прошлое, насыщенное интересными случаями, связанными с его тогда еще молодыми друзьями. Наоко не смела перебивать его и внимательно слушала, ведь ей было удивительно и занятно видеть, насколько сильно человека преображает память. Из сухого профессора Итикава-сама на глазах превращался в молодого ученого, у которого все еще было впереди. Пока он рассказывал, Наоко невольно хотелось украдкой рассматривать его: Итикава-сама был стройным, подтянутым и ухоженным мужчиной, в правильных чертах лица, покрытых сетью морщинок, читалась былая привлекательность. Темные глаза профессора раскрывали живость ума и не утраченный с годами интерес к окружающему миру, что напомнило Наоко о Харуке-саме, всегда представлявшей для нее человека, бесконечно любящего жизнь.
— Должен признать, Такада-сан, что ваш проект очень и очень хорош, — сказал Итикава, когда вся презентация была разобрана. — Мне действительно практически нечего добавить. Теоретическая база у работы очень сильна, да и творческое оформление не дает слушателям заскучать. Сразу чувствуется почерк Ямамото-сан. — Губы мужчины тронула улыбка.
— Это правда, — сказала Наоко. — Без помощи Харуки-самы проект не производил бы такое впечатление.
— И все же есть кое-что, что делает проект менее выигрышным.
Итикава-сама заглянул прямо в глаза Наоко — девушка слегка наклонила голову вперед, показав, что она вся во внимание. Профессор продолжил:
— Как я уже сказал, у вашего проекта сильная теоретическая база. Отец оставил вам прекрасное наследство: то количество сведений о Темном континенте, которые ему удалось собрать и классифицировать за совсем короткое время, впечатляет по сей день. А ведь на момент начала исследований Хироши был очень молод.
При упоминании отца Наоко не сдержала счастливой улыбки.
— Однако если вы поставили цель убедить общественность в необходимости изучения Темного континента, одной теоретической базы за прошлые года недостаточно, — сказал Итикава с серьезным видом. — Вам нужны новые открытия, которые бы пересекались с интересами нынешнего общества. Для этого вы должны искать своих единомышленников, завоевывать авторитет в кругах исследователей.
Конкурс назначен на самый конец лета, что означает, что у вас не так уж много времени, чтобы привлечь всеобщее внимание к своему проекту. Что, по-вашему, вы можете сделать?
— Я намерена участвовать во всевозможных конференциях ради поиска единомышленников, — уверенно ответила Наоко. — На основе новых открытий и знаний, собранных папой, думаю, у меня также получится писать статьи и публиковать их.
— Правильно мыслите, — довольно кивнул Итикава. — С публикацией в авторитетных изданиях я вам помогу, благо, у меня имеются определенные связи. Познакомить с заинтересованными лицами мне тоже не составит труда. Однако при всей моей поддержке, Такада-сан, вы должны понимать, что в большей части успех предприятия зависит только от вас. Вы выбрали крайне сложную область исследований, вызывающую во многом страх и отторжение у общественности. Готовы ли на замом деле столкнуться с критикой и другими моральными испытаниями? Кроме того, вам снова придется очень плотно работать.
— Совершенно готова, — ни на секунду не задумавшись, твердо сказала Наоко. — Мне не жаль потратить свои силы и время ради благой цели.
Глаза профессора сузились, пристально вглядываясь в лицо девушки. Наоко лишь воодушевленно улыбалась.
— Скажите мне, Такада-зан, — заговорил профессор после короткого молчания, — зачем вы вообще решили ступить на этот нелегкий путь?
Наоко задумалась на несколько мгновений, после чего на ее лице расцвела теплая улыбка.
— Наверное, иначе и быть не могло, — сказала она. — Все детство я провела в ожидании, когда папа вернется из очередной экспедиции. По сути, весь мой мир был сосредоточен лишь на этом. Когда я была совсем маленькой, папа показал мне, что мечтать надо масштабно.
Наоко взволнованно взглянула на не спускавшего с нее глаз профессора.
— Я уверена, Итикава-сама, что если бы мы, люди, не боялись рискнуть и шагнуть в неизвестность, то мы бы сумели избежать очень многих проблем. Убедившись в том, что познание мироздания не имеет границ, что нет рубежа, который бы разум не сумел преодолеть, то человечество бы вышло на совершенно иной уровень развития. Папа всегда говорил мне так, и я пообещала себе следовать его словам. Я буду идти к нашей с ним мечте ради лучшего будущего для всего человечества, как он желал того, как он ожидал того от меня!
Наоко резко замолкла, с испугом осознав, что она стала повышать голос. Итикава же оставался совершенно спокоен и продолжал внимательно наблюдать за собеседницей. И вдруг он рассмеялся.
— Видно, широкой вы души человек, Такада-сан, мельчить не любите! Сразу хотите человечеству помочь, свой след в истории оставить.
— Я всегда была такой, — тихо сказала Наоко. — С ранних лет думала о том, чтобы всем было хорошо. Меня так папа научил, и теперь я не могу подвести его.
Несколько минут они снова задумчиво молчали. Наконец Наоко застенчиво спросила:
— Итикава-сама, я могу узнать, почему вы меня выбрали? Вы знали, что Темный континент представляет спорную область исследований, и могли сделать ставку на более простой, но заведомо более выигрышный проект.
— Мог, — согласился Итикава. — Впрочем, есть же еще другие конкурсанты от университета, помимо вас, как вы сами выразились, более выигрышные в своей простоте, так что в случае вашей неудачи за репутацию нашего учебного заведения можно не беспокоиться.
Наоко тихо усмехнулась, и в ее взгляде, устремленном на профессора, даже промелькнул вызов: его последние слова задели ее. Примирительно улыбнувшись, Итикава сказал:
— На самом деле, Такада-сан, мне бы очень хотелось, чтобы вы добились успеха. Споры о Темном континенте не утихают много десятилетий. В обществе ученых и хантеров бытуют совершенно разные мнения на этот счет. Долгое время я был настроен скептически, как и многие мои коллеги, но одному человеку все-таки удалось переубедить меня. Я говорю о вашем отце, Такада-сан.
Лицо Наоко удивленно вытянулось, а затем просияло от восторга.
— Такада Хироши показал мне пыл настоящего исследователя, который по неведомым мне причинам я подавлял в молодости, —говорил дальше Итикава. — Теперь я целиком и полностью разделяю ваше мнение: познанию мира нет пределов, а торжество разума — это то, к чему мы все должны стремиться, то, что и делает нас людьми. Поэтому отрицание общественностью важности исследования Темного континента я считаю оскорбительной усмешкой над возможностями человеческого ума.
Итикава-сама опустил задумчивый взгляд на свои морщинистые руки и, усмехнувшись, добавил:
— В этом отношении я тоже согласен с вами, Такада-сан: мыслить и мечтать надо масштабно. Размышляя в подобном ключе, получаешь ни с чем не сравнимое... утешение?
Наоко посмотрела на профессора удивленным взглядом и снова погрузилась в свои мысли. Она настраивалась на то, что ей предстоит сложный путь, который она решила осилить любыми усилиями. Любой ценой.