Заложник их страсти

Утро для Хайдена началось с жаркого поцелуя Макса. — Доброе утро, жеребец, — он пощекотал мощное плечо лаксдера своей щетиной. В нос ударил аппетитный запах яичницы с беконом и сыром, поджаренного хлеба и восхитительный шлейф свежесваренного кофе. — Завтрак в постель? — Хайден смотрел на любовника, как дитя — на Деда Мороза. Его зелёные глаза выражали изумление и восторг. — Конечно, — Макс поставил перед ним поднос с завтраком. — Я же говорил, что люблю доставлять удовольствие. И не только в постели. — Он ласково погладил Хайдена по щеке. — Макс, да мне никто и никогда не приносил завтрак в постель! — Лайтбёрн был так растроган этими ухаживаниями, что чуть не покраснел. — Привыкай, строптивый скакун… — Спасибо, Макс! Как же непривычно было для Хайдена, едва проснувшись, вместо обычного холодного душа и пробежки поглощать заботливо приготовленный любимым завтрак. Снизу послышался щелчок входной двери, а потом с повизгивающим мяуканьем в спальню золотистым ураганом ворвался Тиль. Замер, сверкая блестящими глазами, и прыжком оказался под одеялом. — Мне только среди ночи сказали, что ты вернулся! И я сразу же примчался домой! — заявил он лаксдеру, оседлав его бёдра. Стрельнул игривым взглядом в рикена. Затем обвил стройными ногами талию Хайдена, впился в его губы, хвостом стал поглаживать широкую спину. — Эй, малыш! Ты же так задушишь его! — заулыбался Макс и с удовольствием стал поглаживать и целовать обоих. — Маленький, я так виноват перед тобой, — сказал Хайден, обнимая фурри, который смотрел на него глазами, полными обожания и слёз. Чувствовал, как дрожит нежный котёнок. — Я бы тебя всё равно простил… — мяукнул Тиль. — Да и ты же тут. Я так соскучился. Мне так не хватало тебя. Нам с Максом не хватало… — он посмотрел на рэна. — Не хватало, малыш, — согласился рикен, задышал чаще, притянул к себе фурри для жаркого поцелуя и начал освобождать его от одежды. Тиль грациозно задвигался, позволяя здоровякам раздеть себя, начал ластиться к обоим, замурлыкал, когда оба принялись целовать его. Хайден накрыл губами губы Тиля, Макс принялся вылизывать шею парня. Фурри задорно взвизгнул — рикен осторожно проник рукой между ягодиц и тут же с пошлой ухмылочкой заявил лаксдеру: — Этот нетерпеливый кошак вылизался до блеска! Не фурри, а сучка какая-то, — и ласково слегка шлёпнул по маленькой заднице. — Ну не мог же я вернуться домой грязнулей? — Тиль очаровательно надул пухлые губы и, обвив руками шею Хайдена, с игривой обидой посмотрел на Макса. — Так я сам… Мы бы тебя вылизали, — шепнул ему рикен, отвечая на эту «претензию» и последующий жаркий поцелуй. Хайден заулыбался. Какие же они оба искренние, так нежно и ярко любят друг друга… и его самого. Как же невероятно хорошо и тепло быть с ними! Он поцеловал Макса и снова занялся Тилем. Парнишка вздрагивал, призывно мурлыкал и извивался, оглаживая обоих хвостом. — Наш маленький ненасытный котёнок, — сказал Хайден, положив Тиля на простыни и любуясь мягкой грацией парня. — Так давай сделаем нашему котёнку хорошо, — залил обоих алой страстью во взгляде Макс, поглаживая Тиля. Фурри поскуливая выгибался всем своим стройным телом навстречу жадным губам и языкам любовников, подставлял тонкую шею, гладкую грудь с острыми сосками и помахивал хвостом. — Горячий мальчик, — Хайден с нежной порывистостью развёл стройные ноги ещё шире, стал вылизывать гладко выбритый пах фурри. Тот замяукал ещё громче, задвигал узкими бёдрами, погладил губы лаксдера влажной головкой игриво торчащего члена, будто просился поласкать его. — Мяяяу! — выгнулся Тиль, погружая свою истекающую смазкой плоть в рот лаксдера. — Мрррр… — затрепетал фурри под ласками Макса, который, как и обещал, вылизал парня и занялся его маленькой задницей, зацеловал горячее колечко и вторгся языком в объятия шёлковых стеночек. Гибкий солнечный котёнок скулил и подвывал, утопая в сильных и ярких нежностях двух великанов. — Такие большие и оба мои! — томно промурчал Тиль, притягивая к себе обоих и целуя их губы. — Самые замечательные парни во всей Вселенной, — всхлипнул он и снова отдался ласкам. Теперь уже Макс глубоко брал член фурри, а раскрывающийся вход лаксдер трахал языком. Парнишка закусывал губы, цеплялся руками за простыни. Макс с утробным урчанием нежил парня. Хайдену казалось, что его сейчас разорвёт от чувств к этим двоим. В бесконечной вселенной сознания его разносило на молекулы, в голове взрывались сверхновые, тело горело, как проносящаяся мимо звезды комета, а пошлые мяукающие стоны Тиля отдавались в ушах космическим ветром. Фурри приподнялся, уперевшись затылком в подушку, выгнулся почти пополам, задрожал, захрипел и, чуть не плача, бурно кончил, забрызгав всё вокруг терпко пахнущей тёплыми фруктами спермой. Его ещё трясло, когда два брутальных самца с нежностью вылизывали его в бархатном паху и губами, языками собирали с гладкой груди и бёдер жемчужные капли. Когда на Хайдена посмотрели влажные от слёз радости глаза, у него сердце сжалось от нежности к фурри. Во взгляде малыша плескалась позолоченная поволока с искрами любви. — Ну же, целуйтесь! — тихо мурлыкнул Тиль, раскинувшись на прогретой страстью постели и лаская взглядом возвышающихся над ним громадных рикена и лаксдера. Хайден притянул к себе рэна, ухватив его за загривок. Макс ответил яростным поцелуем. Это хрупкое озорство Тиля надо брать осторожно, мягко. С рикеном обмен ласками больше похож на поединок. Хайдену казалось, что он в бою в открытом космосе. Но в этой дуэли не будет победителя. Только на равных. Только удовольствие пополам. Сладкий довольный вздох фурри напомнил большим парням, что есть ещё и он, маленькая похотливая сучка, снова готовая отдаться своим партнёрам самым развратным способом. Не сговариваясь Макс и Хайден снова взялись за Тиля. Рикен завалил на себя котёнка, поглаживая по прогнувшейся спине и что-то шепча ему. А лаксдер любовался маленькими ягодицами под подёргивающимся хвостом. — Какой же ты там сладкий, — простонал Хайден, раздвигая половинки и припадая губами к припухшему входу. Вторгся языком внутрь. Тиль ещё больше прогнулся и застонал, сильнее вцепился в могучие синие плечи и впился губами в шею Макса. Отирался готовым членом о сочащийся смазкой и благоухающий феромонами огромный ствол. Лаксдер вылизал анус парня, спустился ниже, где два органа потирались друг о друга, чуть разъединив парней, стал дразнить языком оба члена. Макс рыкнул, вздрогнув, отстранил Тиля в объятия Хайдена, пошло посмотрел на обоих и опустился на колени. Довольно хмыкнул, обнял обоих за бёдра, подмигнул Тилю и насадился ртом на член лаксдера. Облизал головку, подразнил дырочку на вершине, собрал капли смазки и, обхватив губами, взял глубоко в горло. — Макс! Твою ж мать! — вырвалось у Хайдена, которого уже трясло от возбуждения. Он притянул к себе фурри, нагло и жадно целуя его пухлые губы, другой рукой ухватил рэна за чёрные волосы на затылке и заставил взять нужный ритм. Почувствовав себя на грани, оттянул рикена от плоти и сам припал к аметистовому стволу. — Иди сюда, малыш, — хрипло позвал Макс фурри. И пока Хайден, пошло хлюпая, отсасывал могучий член, рикен целовал парнишку и нежно надрачивал ему. — Я хоч-чу обоих… — пошло мурлыкнул Тиль. — Сразу! Как сучка… Две пары глаз — алые и зелёные — уставились на парня. — Котёнок, да что с тобой? — с некоторым удивлением спросил рикен. — Ты как демон похоти! — Разве не об этом мы с тобой мечтали? — заупрямился фурри. — А мне нравится, что малыш такой… — заметил Хайден, поцеловал припухшие губы мальчишки. Помутневшим от желания взглядом Хайден откровенно смотрел, как изящный Тиль с хлюпаньем опускается на могучий член рикена, как его влажный горячий анус обнимает лиловое роскошество Макса. Слух ласкали пошлые стоны рэна и мяуканье котёнка, который призывно поводил крошечным задом и поглаживал лаксдера. Макс чуть завалил Тиля на себя, шире развёл его золотистые ягодицы, и Хайден сверху аккуратно толкнулся в ту же дырку. Тиль взвизгнул от первой боли, но вырываться не стал, только заёрзал на двух огромных стволах, прижал уши к макушке. Затем прогнулся, вжимаясь плечами в мощную грудь Хайдена и медленно начал двигать стройными бёдрами. Какое же это было наслаждение — скользить по члену одного любимого в услужливой дырке другого, чувствовать удовольствие, накрывающее всех троих, ощущать под пальцами горячий шёлк кожи фурри и синий бархат — рикена. Как же лаксдера сводили с ума утробное урчание Макса и поскуливающее мурлыканье Тиля, его нежные поцелуи на губах, его выпирающие лопатки, когда парнишка обменивался поцелуем с рэном. Как же сладко было вдвоём натягивать тугую дырку и слышать, как скулит мальчишка от смеси боли и блаженства! Несказанное удовольствие накрыло всех троих одновременно. Хайден никогда не кричал так от наслаждения, спуская в горячее бешено пульсирующее отверстие Тиля и обжигаясь от упругих струй спермы рикена там же. Макс выл, как дикий тигрен, подбрасывая бёдрами изливающегося тёплыми фонтанчиками ему на живот фурри. Пьяным от удовольствия взглядом Лайтбёрн ласкал любовников. Они отвечали ему не менее удовлетворёнными и нежными взглядами: расплавленное золото с веретенцем угольного зрачка и терпкий алый мёд признавались в любви, как никогда не сказали бы словами рикен и фурри. — Я люблю вас, — как не своим голосом сказал Хайден. — Кажется, теперь я заложник вашей страсти, — улыбнулся он. Маск покачал головой. — Мы с малышом просто любим тебя… Разомлевший на груди любовника Тиль согласно промурлыкал: — Невозможно быть заложником любви. Можно только отдаться этому. Хайден обнял обоих, стал целовать. В ту ночь он растворялся в любви этих двоих. Просто почувствовал себя в невесомости и жарко отдавался их и своим порывам. И понял, что его место с могучим рикеном и изящным фурри. Понял, когда закинув крепкие бёдра Макса на свои, входил в его горячую узость и смотрел, как на члене рикена извивается взмокший от пота и спермы любовников раскрасневшийся Тиль. Хайден и в этот раз кончил снова ярко и бурно, сжимая твёрдые ягодицы Макса до белых костяшек на пальцах и сцеловывая с припухших губ Тиля стоны удовольствия. Окончательно до Хайдена дошло, что такое вершина наслаждения, когда сам вошёл в тугой жар распластавшегося под ним фурри, оглаживал его стройные ноги на своих плечах, безжалостно таранил жадную дырку скулящей «похотливой сучки» и сходил с ума от жара, с каким отдавался парень. Одновременно лаксдер принимал в свой упругий, как орех, зад огромный ствол рэна, втрахивающего его в Тиля. Макс выл от удовольствия, вдалбливался с оттягом, проходя членом по простате и доставляя космическое наслаждение, резко и коротко целовал в мощную шею, царапал соски и шептал непристойности. Вскоре Хайден захлебнулся в стонах, забился в ярком оргазме, нависая над гибким скулящим от наслаждения фурри и чувствуя сзади рикена. У Лайтбёрна в глазах потемнело, когда обжигающие стеночки Тиля до боли сжали его член, толчками выплёскивающий сперму. Фурри кричал в голос, выстреливая белёсыми струйками на животы обоим, кое-что попало на синие рисунки на груди Хайдена и даже обожгло терпкой сладостью губы. Позади шипел в экстазе Макс, заливал дырку лаксдера семенем и громко, грязно ругался. — Теперь же ты никуда не сбежишь? — спросил Тиль, едва отдышавшись от такого секс-марафона. Какой же он прелестный в лучах восходящих солнц, с раскрасневшимися щёчками, удовлетворённым взглядом и припухшими от поцелуев и ласк губами! Весь липкий от ушек на макушке до кончиков пальцев на стройных ногах от семени своего и любовников, даже его пушистый хвост пропитался этой страстью! — Я и сам теперь не смогу сбежать, малыш, — ответил Хайден, притягивая к себе парнишку и вновь целуя его нежные губы. — Да и не хочу, — сказал он, другой рукой привлекая Макса и даря ему такой же горячий поцелуй. Рэн стрельнул алым взглядом: — Мы с малышом прекрасно понимаем, что ты скоро отправишься на станцию на Внешнем Кольце, — он жестом остановил собравшегося что-то возразить лаксдера и продолжил: — Но ещё мы знаем, что ты опять вернёшься к нам. — Спасибо, — тихо ответил Хайден, в который раз поражаясь той чуткости, которую проявили к нему любовники. — И мы будем ждать тебя, — пообещал Тиль, снова седлая загорелые бёдра в шрамах и татуировках. Но в этот раз, утихомирив страсть, нежно и осторожно, по-домашнему уютно и тепло. Макс обнял обоих, ласково поглаживая по мокрым спинам и потираясь смоляной щетиной то об изящное плечо фурри, то о могучее — ласкдера: — И будем верить, что ты вернёшься к нам, — сказал он, подарил каждому по поцелую, слегка касаясь губ своими. — Значит, я должен пообещать, что каждый раз буду возвращаться, — уверенно ответил Хайден, всё ещё качаясь в посторгазменной неге, которую продляли любимые своими прикосновениями, нежными взглядами и своей любовью… Коммандер Лайтбёрн вновь почувствовал себя свободным. За спиной будто крылья расправились, затрепетали от долгого бездействия. Но снова готовы были нести его по жизни. Теперь уже рука об руку с двумя потрясающими парнями, вернувшими его из плена собственных страхов и подаривших ему новые чувства. В нём снова разгорелось желание поделиться собой с рикеном и фурри, на что те ответили горячо и жадно. Неторопливые ласки снова закончились взрывом страсти. И снова Хайден взлетал вместе с любимыми к вершинам чувственности… А утром, обессиленный, но безмерно счастливый, он помогал парням с завтраком. — Блядь, даже в бою среди метеоритов так не выматывался, — признался лаксдер, с удовольствием очищая тарелку. — Никогда не думал, что где-то, кроме работы, можно так уставать, — он улыбнулся Максу и погладил фурри по рыжеватым вихрам. — Это не работа, — возразил рикен, тоже с удовольствием уничтожая приготовленное всеми троими. — Это любовь… — почти пропел Тиль и тихонько застонал, с плещущейся через край нежностью в золотых глазах посмотрел на двух своих огромных любовников. Хайден ухмыльнулся. «В любви как на войне…», — вспомнились слова отца. Да уж, «отвоевал» он в постели по полной. Как за пару недель до этого профессионально отработал штурм в горах. Правы родители оказались! Можно быть счастливым, полностью отдаваясь работе, и без остатка принадлежать любимым! — Значит, ты всё понял? — спросил довольный Макс. — Что понял? — Что абсолютно счастливый человек одинаково предан и любимой работе, и любимой семье, — ответил рикен, отхлёбывая кофф из своей огромной кружки и следя за реакцией лаксдера и улыбаясь фурри. — Любимой семье? — вскинул голову Хайден. — Да, — Тиль положил тонкую ладонь на огромную руку лаксдера. — Мы с Максом, — он вопрошающе посмотрел на рикена и, получив кивок согласия, продолжил: — решили предложить тебе стать нашим «разделившим жизнь». — Ведь это по любви, — уточнил рэн. — Странная у меня любовь… — произнёс Хайден. — Чувствую себя как после проведения операции. Макс и Тиль рассмеялись. — То-то ты на каждый заезд заходил как в последний раз! — заявил рикен. Лаксдер вздрогнул и мотнул головой. А синий громила снова прав оказался! Ведь каждый поцелуй, каждое прикосновение, каждую ласку он принимал как последнее в жизни. И каждый оргазм был как маленькая смерть, после которой он воскресал Фениксом от нежного тепла любви могучего рикена и стройного фурри. Значит, Хайден будет снова и снова возвращаться к ним, в их тихую гавань, где живёт любовь и горит страсть. — Получается, что и работа может быть настоящей любовью, — вдруг осенило его. Рикен просто кивнул. — На что же похожа твоя любовь, Макс? — Родео! — расплылся в улыбке тот. Ну конечно! Это же очевидно. Ведь как загораются его алые глаза, когда он несётся верхом навстречу ветру! И с какой открытой душой разговаривает со своими любимцами из конюшен! Макс искренне волнуется за них. Радуется, печалится. Да он всем сердцем любит своих скакунов! Так же сильно рикен любит своих фурри и лаксдера. Не зря же он прозвал Хайдена жеребцом! — А что насчёт нашего малыша? — спросил Лайтбёрн. Фурри смешно поморщил носик. Он даже мог не озвучивать. Для него это, вне всякого сомнения, сборка летательных аппаратов. Тиль закивал. — Люблю я леталки! — заявил он. — И вас обоих люблю! Вы хоть и здоровенные бруталы, но по романтичности обставите кого угодно.

***

… На голографе крутилось изображение двух Сальдонских солнц и луны. Ярко-голубой гигант Тессайль, золотистая небольшая, но яркая Керлана и молочно-белая огромная Эйлакке в тысячный раз совершали оборот вокруг оси. Хайден мог часами смотреть на этот вечный хоровод небесных светил. Их подарок на обряд соединения «разделивших жизнь». Он помнил тот день до мелочей. — Макс, милый, а рикены не будут возмущаться, что ты ведёшь в Храм Жизни не таких же, как ты сам? — взволнованно трещал Тиль, поправляя золотистый под свет глаз камзол. — Малыш, нам ещё к твоим кошакам идти потом, — заулыбался рэн. Он был великолепен в безупречном чёрном смокинге, с алым кушаком на поясе. — Даже они не возражают, — рикен обнял жениха и, ласково потрепав по рыженьким ушкам, поцеловал парня. — После вчерашней битвы в лаксдеранском консульстве всё это мне уже покажется обычной тренировкой, — заявил подошедший к ним Хайден. — Готовы, парни? — он поцеловал обоих. — Тебе говорили, что белый тебе безумно идёт? — мурлыкнул фурри, с восхищением глядя на другого своего жениха. — Бесподобно! — согласился Макс. Белоснежная парадная форма имперского пилота потрясающе смотрелась на великолепной фигуре Хайдена. Казалось, он сошёл с агитационного плаката, призывающего вступать в ряды вооружённых сил. Сам коммандер сиял от счастья. Он ликовал, победив свои страхи. И радовался, что его союзники в этой битве за любовь рядом. И теперь они втроём будут оберегать и взращивать это дивное чувство, которое захватило в свой сладкий плен представителей совершенно разных рас. — Ты как будто завоевал всю Вселенную, — тихо сказал ему Макс. — Мне нах вся Вселенная, — ответил лаксдер. — Я отвоевал себя. И… — он с бесконечной любовью посмотрел на рикена и фурри, — я завоевал гораздо более ценное, чем вся Вселенная. У меня есть вы, — он обнял изящного Тиля, положил голову на плечо могучего Макса. — А у нас есть ты, — ответил фурри, потянулся за поцелуями со своим огромным возлюбленным. — Эй, малыш, — улыбнулся рэн, — не так резво! А то мы и до алтаря не доедем! — От накрывших чувств он стал наполнять воздух феромонами, от которых у Тиля и Хайдена сносило крышу. Лайтбёрн из последних сил собрался и сбивающимся от желания голосом скомандовал: — Быстро в шаттл! Сначала официальная часть, потом будем резвиться. На церемонии для столь разных существ присутствовали такие же разные гости. — Детка, я так счастлива, — едва сдерживала слёзы Шарлиз. — Мой мятежный мальчик наконец-то обрёл душевный покой и тихую семейную гавань! — Она обнимала сына, которым очень гордилась, и желала ему только спокойствия в жизни. — Поздравляю, сын! — сказал Стефен, пожимая руку Хайдену. — Твой выбор… мммм… весьма необычен. Но если ты счастлив с ними, то кому какое дело! — Я тоже так думаю, — согласился коммандер. Он-то видел, что отец нашёл общий язык с Максом и Тилем. Вон как увлечённо беседовали о повышении урожаев пшенакки и о преимуществах разных моделей сельско-хозяйственных дроидов. А как по-отечески успокаивал Стефен маленького фурри, который разрыдался от счастья на плече могучего ласкдера. Николас просто пожелал брату, чтобы его обретённая необычная семья стала надёжным тылом и источником жизненных сил. Беттика, прибывшая на свадьбу брата со своим женихом, долго щебетала витиеватые пожелания вечной любви, утирала слёзы радости и в сотый раз брала с Хайдена обещание, что он непременно приедет на её свадьбу. — Ну конечно, сестрёнка! — пообещал он. Местные фурри забавно мурлыкали, желая молодым всех благ и здоровья со всем этим справиться. И мило интересовались у полупьяного от счастья Тиля, как его угораздило влюбиться в «двух таких громил». — Ну если они сделали меня самым счастливым фурри во Вселенной, разве их размер имеет значение? — улыбался стоящий между рикеном и лаксдером парнишка, сияя золотом в глазах и игриво прижимаясь то к одному могучему супругу, то к другому. Сальдонские рикены с уважением приняли выбор одного из них. — Если так угодно Вселенной, — заявил староста рикенской общины. — Если она свела в Любви трёх таких разных существ, то это значит только одно: самое сильное и самое хрупкое чувство, что когда-либо было в пространстве и времени, может изменить что угодно и кого угодно. Макс согласно кивнул, глядя, как изменился Хайден, смирившись с силой этого хрупкого чувства, когда принял его. Рэн чувствовал себя самым счастливым существом на свете и хотел поделиться этим с любимыми. А потом была жаркая первая брачная ночь. И чудесный медовый месяц на райских пляжах Ильмао. — Никогда не думал, что мне, сироте, так повезёт, — сказал Тиль, нежась в объятиях могучих мужей. — Не поверил бы, что встречу вас, — мурлыкал котёнок. — А я не думал, что меня из заложника своих страхов сделают счастливым два самых классных парня на свете, — согласился Хайден, отвечая на жадные поцелуи супругов. — И я благодарен судьбе за встречу с вами, — произнёс Макс, утопая в этой любви на троих. Даже зная, что ему предстоит в скором будущем, он не переставал благодарить судьбу за то, что она дала ему встретить его любимых. Он шептал эти слова и когда в нём угасала жизнь, переходя к его ребёнку, крошечному кри, которого Макс произвёл на свет через пять лет ценой своей жизни. Лаксдер и фурри скорбели по ушедшему от них рикену. Но не стали запирать свои сердца, не сделались заложниками прошлого. — У нас есть Вейл, — сказал Тиль, держа на руках крошку-рикена. — Он же часть Макса. — И ещё тут часть Макса, — ответил Хайден, приложив огромную ладонь к груди фурри. Тиль грустно улыбнулся и кивнул. А через год, когда с запястий вдовцов сошли поминальные рисунки, Хайден и Тиль объявили Летти, что теперь она — единоличная хозяйка «Керланового Озера». — К тому же ты теперь завидная невеста с таким приданым, — сказал лаксдер. — Не забывай, что рикени и так мало, — ответила девушка, полыхнув алым взглядом. — Но вы же будете приезжать сюда? — Конечно! — согласился Тиль. — Должен же Вейл знать, где жил его отец! Услышав своё имя, годовалый рикен улыбнулся, его алые глазёнки засияли, он протянул голубокожие ручонки к отцам и тётке. — Ну неужели я пропущу, как растёт мой племянник! — Летти погладила малыша по смоляным шёлковым волосам. Хайден и Тиль отправились на межгалактическую станцию, где Лайтбёрна ждало новое повышение и новая должность. — Малыш, а такого классного механика, как ты, возьмут с огромным удовольствием, — сказал Хайден взволнованному Тилю, когда лаксдер захватил с собой фурри, чтобы доложить командующему станции о своём прибытии. — Ты уверен? — беспокойно прижался к супругу Тиль. — Абсолютно! В руководстве есть ребята, которые участвовали в той операции на Сальдоне, — ответил Хайден, успокаивая любимого жарким поцелуем. — Вот увидишь, всё будет хорошо. Шли годы. Верные своему обещанию Хайден и Тиль частенько навещали родственников на Сальдоне и Лаксдеранне. Радовались новым повышениям Хайдена, очередным изобретениям Тиля, но больше всего — успехам подрастающего Вейла. — Дети, даже свои, так быстро растут, — смахивал слезу Тиль, провожая сына в университет на одной из центральных планет. — Они ещё и взрослеют очень быстро, — через несколько лет сказал Хайден, когда Вейл с гордостью сообщил родителям, что его как одного из лучших выпускников престижного учебного заведения пригласили на стажировку в рикенское консульство. … Тессайль, Керлана и Эйлакке на голограмме кружили и кружили, унося мысли Хайдена в прошлое. — Генерал! — вырвал его из воспоминаний чёткий голос адъютанта. — К вам посетитель! — Пригласи, — ответил Хайден, вскинув светловолосую с проседью голову. В его зелёных глазах, окружённых сеточкой морщин, вспыхнул озорной огонёк. — Вейл’лантДер’Лаутто Фроод Лайтбёрн, помощник посла Рикении в секторе Эйрис на Внутреннем Кольце, — объявил адъютант, пропуская в кабинет генерала Лайтбёрна высокого крепко сбитого стройного молодого рикена-кри. Рикен сменил вежливую полуулыбку на тёплую искреннюю и полную радости от встречи. — Отец! — Он обнял генерала и озорно засверкал алым взглядом. — Второй где? Хайден поднял вверх указательный палец: — Три, два, один… — Где мой малыш?! — в кабинет ураганом влетел фурри. Уже не такой стремительный, как раньше, но полный жизненных сил. Ну и пусть его рыжеватые ушки и хвост инеем посеребрила седина, но его золотистые глаза сияли, как у совсем молоденького котика. — Вейл, как же ты возмужал! — Тиль бросился в объятия сына. — Но где ты болтался почти две недели? У тебя же не такой длинный отпуск, чтобы всего неделю провести с родителями. — Папа, — Вейл с любовью посмотрел на шебутного отца-фурри, — когда у тебя в родственниках представители трёх рас на нескольких планетах, удивительно, что я вообще долетел до вас. Тиль хмыкнул, но всё ещё недовольно помахивал хвостом. Только откровенный поцелуй мужа чуть сдвинул его недовольство в сторону великодушного смирения со словами сына. — Кажется, ты обещал мальчику показать новую леталку, — сказал Хайден Тилю. — Сам собрал, — гордо вскинул голову фурри. — Как всегда, что-то невероятное, — рикен поцеловал отца в рыжеватый бархат на щеке. — Но сначала надо отметить приезд нашего мальчика! — заявил Хайден, обняв обоих. На миг его взгляд задержался в глубинах космоса за стеклом кабинета. В расчерченной всполохами туманностей Вселенной с рассыпанными по лиловой бесконечности яркими звёздами Хайдену показалось, что ушедшие Макс и Атру улыбаются, радуясь за него. И радуются за тех, кого он любит и кем любим он сам. Пусть они потеряны для него… Хотя нет, терять любимых — это не значит, что их нет рядом физически. Пока их светлый образ греет сердце, они рядом всегда. Это понимается, когда выплаканы слёзы прощания с оболочкой любимого. Но их улыбка, их сияющий взгляд навсегда остаются в памяти. Генерал Лайтбёрн крепче обнял Тиля и Вейла, потрепал по чёрным волосам сына, поцеловал мужа. Посмотрел на бесконечно кружащиеся на голограмме небесные светила Сальдоны. И подумал, что пока он жив, любит и любим, он справится с любой трудностью…