Моя любовь не требует огласки

Насколько сильно вы умеете любить? Душа порой так крепко привязывается, что сердце отдаётся раз и навсегда. Что вздох сделанный единожды может осветить жизнь, что рука сжатая в руке может дать надежду на лучшее. По щекам мужчины стекали скупые слёзы. Еле сдерживаясь, тот пытался сохранить хладнокровие на лице, что получилось не совсем хорошо. Руки тряслись, но всё же укутывали чужие ладони. Ташлыджалы сидел у изголовья своего Шехзаде, который мирно спал. Ещё пару часов назад, грудь молодого Шехзаде пронзила отравленная стрела. Это были проделки Хюррем Султан, так считали все вокруг, но сейчас это было не особо неважно. Мустафа пал бездыханно на землю, издав напряжённый крик боли. Больше он ничего не помнил. Не помнил и того, что сразу же руки Яхьи подхватили его и унесли с места нападения, что тот приложил все усилия и оказал первую помощь. И вот сейчас, Мустафа был в своей постели. Ташлыджалы поспел вовремя, так как замедлись он на получас, лекари бы не смогли спасти Шехзаде. Махидевран Султан очень долгое время отчитывала его, грозилась казнить или же выгнать отсюда прочь. Яхья даже не злился. Все эти годы он сам видел то, как она любит своё дитя, как опасается за него и читает молитвы, как искренне ценит и заботится о Мустафе. Он отлично понимал её, ведь испытывал те же чувства. Он любил своего Шехзаде, любил его всем сердцем, понимая что о взаимности не может идти и речи. Это до боли угнетало ранимую душу поэта, который каждую свою строчку посвящал лишь ему одному. Сердце его разрывалось на части от мысли, что он не смог защитить свой смысл жизни. Он ненавидел себя, ненавидел всем сердцем, ведь тут должен был лежать он, а не любимый человек. Вдруг ладонь руки легла на светлое лицо, тихонько по нему проводя. Впервые у Ташлыджалы была возможность находиться с Шехзаде так близко, ощущать его дыхание, чувствовать его тепло. Тело немного покрылось мурашками, всё же было страшно. — Ты спишь Мустафа, я знаю. Ты сладко спишь, как маленький ребёнок после грудного молока. Ты спи Мустафа, а я буду рядом. Я прослежу чтобы тебя никто не тревожил. — почти шёпотом говорил Яхъя, вглядываясь в лик Шехзаде. — Знаешь, мне кажется я должен признаться, я давно об этом мечтаю. Помнишь нашу первую встречу? Ты тогда был ещё совсем молод. Ты и наш Падишах были в дворцовом саду, я помню каждый миг этого дня. Да.тогда меня назначили служить тебе. Я и не знал что это так повлияет на мою жизнь. — мужчина тяжело вздохнул, а после продолжил. — День ото дня я привыкал к тебе Мустафа, я начинал восхищаться тобой, твоими успехами, твоей смелостью и справедливостью. Ты открылся для меня, как не для кого прежде. Мы стали друзьями, ты мне часто об этом напоминал. Я очень ценил эту дружбу, я дорожил ей и неимоверно радовался возможности быть рядом. Мы были словно два брата, которые всегда друг друга поддерживали и опекали. Помню ты часто просил меня прочесть тебе свои стихи… — он на миг задумался, вспоминая те времена. — Мой Шехзаде, ты и не думал что я пишу их о тебе и для тебя. В них я все эти годы выражал свою любовь, все свои чувства к тебе. Я люблю тебя больше жизни, веришь мне? Я нуждаюсь лишь в твоём признании. Я хочу чтобы и ты смотрел на меня так же, с такой же любовью. — голос временами вздрагивал от нарастающего волнения. — О чём это я? Глупые мечты. Это не произойдёт, но иногда так хочется поверить в чудо. Ты не вспомнишь это, но знай что я люблю тебя. — не смело он приблизился ко лбу Мустафы, невесомо оставив на нем поцелуй. В последний раз взглянув на своего возлюбленного, Ташлыджалы поднялся с постели. Бесшумно он вышел из покоев, закрыв за собой двери. Неизвестно помогло ли это признание мужчине, но после случившегося, на хмуром лице появилась улыбка.