Обратная связь

- Нам специально дают самые отстойные задания? - Хидан плетется сзади, пригнув голову, прикрывая ладонью глаза от холодного, пронизывающего ветра, и вихря снега, летящего прямо в лицо. Они попали под снегопад, и погода только ухудшается. Какузу сверяется с картой, чтобы не сбиться с пути. Где-то впереди есть селение, нужно добраться до туда и переждать ненастье. В лесу оставаться небезопасно, да и за все время им не встретилось ни одного подходящего укрытия. - Ты там оглох что ли? - Хидан поравнялся с ним, заглядывая в лицо. - Долго еще тащиться? - Хидан, умолкни, - Какузу убирает карту в карман плаща, отмахиваясь от напарника. Он видит впереди неясный силуэт, стоящий по среди деревьев, но не может ощутить чакру. Хидан тоже замечает постороннего и прекращает докапываться. Не хотелось бы затевать бой посреди бурана, нужно избежать сражения, проскочить незамеченными. Когда они подходят ближе, становится ясно, что это не шиноби, а обычный гражданский. Дряхлый старик вышел в лес за хворостом, но ненастье застало его на пути к дому. Седая борода чуть ли не до колен, сгорбленная фигура, за спиной вязанка сухих веток. Надо просто обойти его, он наверняка их и не заметит... Хидан выпрямился и застыл, сжимая рукоять косы, как охотничий пес, почуявший добычу. Бросает быстрый взгляд на Какузу, молча спрашивая: Можно? С виду грубый, стремящийся быть сам по себе, и в тоже время нуждающийся в одобрении кого-то со стороны - Хидан наполнен противоречиями, и они в нем прекрасно уживаются. Чтобы уживаться друг с другом ему и Какузу приходится находить компромиссы. Порой через крики, удары и скрежет зубов. А иногда бывает достаточно просто взглядов. - Давай,- Какузу кивает, - только быстро, - Хидан ходит с ним на все подработки, так что, подобные поблажки вполне заслужены. Хидан срывается с места, кажется, будто он хочет ворваться в самое сердце бури, не замечая снег, слепящий глаза, и ветер, хлеставший по щекам. Замах косы, и вскоре на белом снегу возникает алый ритуальный круг. Какузу смотрит, как снег пропитывается кровью. Он думал, что она замерзнет, как и любая жидкость, но снег вобрал ее в себя, будто она была необходима ему самому. Такой белый. Такая красная. Хидан подобен снегу - впитывает в себя забранные жизни, пропускает через себя боль этих людей. Чернота от лица наконец, уходит, Хидан возвращается к своему обычному виду. На секунду в голове возникает глупая мысль, что Хидан - этакий снеговик, на которого плеснули черной тушью, и он впитал ее в себя. Какузу тряхнул головой - идиотская мысль. А если он произнесет ее вслух - менее идиотской она не станет. Он подбирает лежащую у трупа вязанку хвороста - она ему больше не нужна, а вот им пригодится. Хидан молчит, после ритуала, даже выполненного в спешке он чувствовал себя умиротворенным. Впереди виднеются очертания построек, деревня небольшая, всего 10 домов. Дом со слепыми окнами станет их пристанищем сегодняшней ночью. Минимум мебели, скупая кухонная утварь, узкая одноместная кровать, дом, видимо, принадлежал одинокому старику, с которым Хидан накануне разделался. Какузу разводит огонь, Хидан сует нос в стоящие на печи кастрюли в поисках еды, но к своему неудовольствию ничего не находит. - Ну капец, перед нашим приходом все сожрали, - недовольно сообщает Хидан, обшаривая полки. - Есть будем завтра, в такую погоду не поохотишься, - пожимает плечами Какузу. За окном уже мело так, что ничего не было видно, они вовремя нашли ночлег. Воздух в доме постепенно прогревался, от тепла разморило, глаза слипались. Какузу усаживается на узкую кровать, и прислоняется спиной к стене - в незнакомой обстановке лучше не расслабляться и быть начеку. Закаленный годами тренировок и сражений, он высыпался и в таких условиях. Сквозь дремоту он слышит возню: Хидан все ходит, что-то двигает, копается в вещах прежнего жильца. - Жопу подвинь, - громко шепчет Хидан, усаживаясь рядом. Будто в доме есть еще кто-то, кого он боится разбудить. Никто из них не хочет спать на полу - грязном, с холодными сквозняками. Они приспособлены к выживанию в экстремальных условиях, но любят и комфорт, в этом они с Хиданом похожи. И минимум комфорта сейчас, когда за окном гудит ветер, а мороз усиливается - удачное стечение обстоятельств, которое придется разделить друг с другом. Какузу вздыхает, и отодвигается к изголовью кровати. Хидан разувается и пристраивается рядом, склубочившись на своей половине, укрываясь продырявленным плащом. Его светлая макушка прижимается к бедру Какузу, Хидан широко, заразительно зевает, и закрывает глаза. В доме янтарный полумрак, слышен треск сухих веток в печи. Хидан лежит на боку, на его лицо падают неровные тени. Какузу задерживает взгляд на белесых бровях, подрагивающей щеточке ресниц. На бледной щеке пятно - брызги крови хозяина этого дома. Кровь на снегу. Снег должен быть холодным, а кровь горячая. Хочется дотронуться до них, ощутить этот холод смерти и горячую энергию жизни. Хидан удивительным образом сочетает в себе эти качества. Какузу протягивает руку, сам до конца не понимая, что делает. Хидан открывает глаза. - Чего? - спрашивает он, непроизвольно вжимая голову в матрас, чтобы отодвинуться от нависшей над ним смуглой ладони. Он не напуган. Просто не понимает. - Кровь... Окончание фразы повисло в воздухе, как сломанная посередине лестница, или мост, на строительство которого у Какузу не хватило денег. - Что, "кровь"? - Хидан хмурится, смотря в центр его ладони. Ему интересно? Цепляет его? Кажется это красивым? А может, и то и другое? Какузу не может себе ответить. Он дотрагивается до щеки Хидана, и тот тут же крепко перехватывает его кисть. Думает, что Какузу начнет душить или ударит его. Но ничего не происходит. Щека Хидана теплая, а кровь присохла и не оттирается. Никакого снега - обычный, живой человек. - Ты испачкался, - Какузу стягивает маску на подбородок, Хидан расслабляется и отпускает его руку. Какузу послюнявил палец, Хидан поворачивает голову, чтобы было удобнее оттереть разводы. Вроде ничего особенного нет в этом жесте, но Какузу чувствует, что что-то произошло. Что-то, от чего Хидан теперь безбоязненно пристраивает свою голову у него на бедре. Что-то, от чего Хидан позволяет Какузу зарыться пальцами в его пепельные волосы на затылке. Что-то необъяснимо странное, проникающее глубоко внутрь. Пропитывающее привычные повседневные будни новыми красками. Как кровь на снегу.