Jaymes Young - Happiest Year
Оставшиеся выходные Эда провела дома за рисованием, изо всех сил стараясь отогнать от себя все негативные мысли и переживания. После УЗИ Серкан, удостоверившись, что девушка чувствует себя хорошо, отвез её домой, рассеянно пробормотав что-то про забытый дедлайн. Она понимала, что никакой работы не было, но не подала виду и, оставив на его губах быстрый поцелуй, взяла с него обещание, что он позвонит, как только освободится. Эда чувствовала, что что-то беспокоило Серкана. И это ощущение только росло. Она догадывалась, что дело было в них, но не могла знать наверняка, что именно тревожит мужчину. И она снова решила дать ему время, в глубине души надеясь, что он разберется во всём за выходные. Поэтому, отложив в сторону всю тревогу, Эда посвятила остаток субботы и почти всё воскресенье искусству, стараясь изобразить на чистом холсте абстракцию, которая олицетворяла бы всё хорошее, что она пережила за последние дни. Они узнали, что ждут дочь. От одной мысли об этом Эда невольно улыбалась и мечтательно закрывала глаза, представляя их малышку на руках у Серкана. Девушка вновь и вновь проигрывала в голове тот момент, где Серкан говорит, что помнит их мечты о дочери. Он вспомнил. Вспомнил хоть что-то. И всё это вместе с воспоминаниями о том утре, когда они, не сдерживая своих чувств, целовали друг друга, потеряв счёт времени, давало надежду, что всё начало налаживаться. Что их любовь расправляет свои крылья.***
В субботний вечер Серкан отчаянно пытался найти ответы на волнующие его вопросы с помощью бутылки виски. Он испытывал настолько противоречивые эмоции и чувства: от безграничной радости, которую дарила новость о дочери, до полного отчаяния и вины за всю боль, что он причинил Эде. Серкан уже сейчас был уверен в своей любви к этой невероятной девушке, это чувство буквально наполняло каждую клеточку его тела жизнью. Тем, чего он никогда в полной мере не чувствовал до встречи с ней. Только он не был уверен, что этого будет достаточно, чтобы Эда смогла простить его. Чтобы он сам смог простить себя.***
Воскресным вечером Серкан пригласил Эду на ужин к себе в квартиру, снова настояв на том, что он сам заберёт девушку. Всю дорогу до его дома они оба чувствовали витавшее между ними напряжение от чувства недосказанности. Но никто из них не проронил ни слова, если не считать формального приветствия. Эда решила довериться судьбе и не стала расспрашивать у Серкана о его переживаниях. Ей хотелось верить, что он достаточно доверяет ей, чтобы рассказать всё самому. И только дрожащие руки и искусанные губы выдавали состояние девушки. Подъехав к дому, мужчина быстро отстегнул ремень безопасности и, повернувшись в пол оборота, взглянул на Эду. Он планировал их разговор совсем иначе, но сейчас он жизненно ощущал потребность поделиться с ней самым сокровенным. Возможно, это было отчаянной попыткой сделать всё, что в его силах. Он не был уверен. Но вдруг осознал, что самое важное он должен сказать именно сейчас. — Эда, мы ещё о многом поговорим, — начал он, взяв в свои руки её прохладную ладонь, — но сейчас… Просто знай, что я люблю тебя. Люблю тебя даже без вернувшихся воспоминаний… На последних словах Эда притянула Серкана к себе за шею и прижалась к его губам, не давая договорить. — Я боялась, что ты передумал, что решил отдалиться, — шёпотом призналась девушка, исподлобья смотря на Серкана. — Не уверен, что я когда-либо буду способен отдалиться от тебя, — ответил мужчина и, протянув руку, провёл большим пальцем по нижней губе Эды, — я скучал по тебе. На этот раз он сам не сдержался и поцеловал девушку, заставляя её сердце забиться ещё быстрее. — Давай пройдём в дом. Нам правда о многом нужно поговорить. Выйдя из машины, Серкан помог выбраться Эде и, приобняв её за талию в таком собственническом жесте, повёл к двери. Когда они зашли в квартиру, девушка шумно вдохнула, оглядываясь по сторонам. — Тут всё также, как было до… — задумчиво сказала она. — Я решил ничего не менять, надеясь, что старая обстановка может стать триггером для возвращения памяти. — Это помогло? — с искренней улыбкой спросила Эда, которую почти до слёз растрогало откровение, что с самого начала он пытался вспомнить. — К сожалению, едва ли, — пожал плечами Серкан, а потом, взглянув в глаза девушке, добавил: — Но было так приятно жить в окружении твоих вещей. Казалось, что я не один. Что я с тобой. Какое-то время они продолжали просто смотреть друг на друга, оба потерявшие дар речи от признания Серкана. Первым молчание решил нарушить Серкан. — Я ничего не готовил заранее. Решил, что ты скажешь мне, что хочешь на ужин. — Я не голодна, — моментально ответила Эда. Она не успела поесть перед приездом Серкана, и до встречи с ним была действительно голодна, но теперь на первый план вышло неуёмное желание узнать, о чём хочет поговорить мужчина. — Эда, — пожурил он девушку, — сначала ужин, потом разговор. — Как скажешь, — пробубнила она и уселась на барный стул, обняв свой живот и демонстративно надув губы. — Так что ты хочешь? — То, что быстрее готовится, — сказала Эда, вызвав своим ответом неподдельный смех у Серкана.***
— Я наелась, — выдала девушка, откидываясь на спинку дивана, — и я готова выслушать тебя. — Хорошо. Но я хочу, чтобы ты пообещала мне отвечать честно. — Я думала, говорить будешь ты. Но хорошо, я обещаю. Серкан заговорил не сразу. Он понимал, что этот разговор может изменить многое в их отношениях, и очень боялся этого. То, что они совсем недавно обрели, было очень легко разрушить. И одна мысль об этом заставляла Серкана задыхаться и начинать судорожно ловить ртом воздух. Эда была очень дорога ему, и оттого все ошибки прошлого причиняли мужчине ещё больше боли. Он осознавал, что его раны не сравнятся с теми, которые он собственноручно нанёс Эде за прошлые месяцы. Не прислушиваясь к своему сердцу, которое всегда помнило Эду, он разбивал её сердце так много раз. Он знал, что она заслуживает лучшего мужчину, который не поступал бы так с ней. — Мне так больно осознавать, как ужасно я поступал с тобой, — начал Серкан, сжав сплетённые ладони девушки. Они оба смотрели друг другу в глаза. — Это в прошлом, — успокаивающим тоном ответила Эда. — Может быть. Но прошлое настигает меня всякий раз, когда я думаю о нас. Я так люблю тебя. И поэтому я не знаю, смогу ли я простить себя за тот кошмар, в который превратил твою жизнь. Я не знаю, сможешь ли ты простить меня. Каждое слово Серкану давалось с трудом, но он продолжал. Эде хотелось остановить его и сказать, что она уже его простила. Но видя его состояние, она решила дать ему возможность договорить. Они должны пережить это, чтобы иметь возможность двигаться дальше, как бы тяжело ни давался каждому из них этот разговор. — Вчера я понял, что моя бездумная просьба, которую я озвучил своей матери несколько месяцев назад, могла сломать тебя окончательно. Слава богу, ты оказалась сильнее. Ты слушала своё сердце, и не теряла веру в то, что я жив, — после короткой паузы Серкан сделал глубокий вдох и, не скрывая отчаяния в голосе, продолжил: — Эда, но это был я! Я тот человек, кто сделал всё это с тобой. Кто настоял на том, чтобы моя мать молчала. Тогда я не помнил тебя, но сейчас мне всё равно бесконечно больно осознавать, что я во всём виноват. Не знаю, как ты сможешь простить меня за эти 2 месяца ада, которые ты пережила. Я пытаюсь представить себя на твоём месте и понимаю, что если бы я не знал, жива ли ты, мне бы не хотелось больше жить. Мне не хотелось бы дышать. Эда молчала, всё также не сводя взгляда с Серкана. Его слова произвели на неё двойной эффект. В какой-то момент она так глубоко погрузилась в воспоминания о тех месяцах, что ощутила ту до боли знакомую пустоту в груди, которая не покидала её тогда. Но также она до глубины души была впечатлена тем, как глубоко Серкан чувствовал и проживал всё это. От бесчувственного робота не осталось и следа. — А потом я вернулся, но продолжил методично разбивать твоё сердце. Если бы только я послушал свой внутренний голос и не испугался того спектра чувств, который накрывал меня, когда ты просто оказывалась рядом. Но я струсил, — шепотом добавил Серкан последнее предложение. — А потом новость о беременности. Я так испугался. Но не того, о чём ты думаешь. Я испугался, что мой ребёнок будет расти без хорошего отца. Что ты будешь без поддержки и любви мужчины, который тебя заслуживает. А я тебя точно не заслуживал, — с горькой усмешкой сказал он, — и даже тогда я причинил тебе боль, соврав, что меня волнует только репутация. Глупая ложь в бредовой попытке уберечь тебя. — Я слышала ваш разговор с Энгином в конференц-зале, — призналась девушка. Серкан в ответ кивнул. Еще тогда, два месяца назад, он был удивлён, как резко Эда изменила своё отношение к нему, но он убедил себя, что это просто гормоны. — Может, это и к лучшему. Неизвестно, когда я бы набрался смелости и признался во всём сам. Я с самого первого дня своего возвращения старался изо всех сил убедить себя, что ты для меня ничего не значишь. Но кажется, я любил тебя даже тогда. Просто отрицал это. И может я пока не нашёл дорогу обратно к нашим воспоминаниям, но я нашёл дорогу к тебе. Ты словно звезда освещала мне путь всё это время. Моя путеводная звезда. Эде вдруг стало казаться невыносимым это расстояние в несколько десятков сантиметров между ними, и она, не задумываясь, забралась на колени к мужчине и, крепко обняв его торс, опустила голову на грудь. Серкан сразу же ответил на объятия взаимностью и, положив одну руку на бедро девушки, а вторую на округлившийся живот, уткнулся носом в её макушку, находя успокоение в её запахе. — Я понимаю, что не достоин твоей любви. Но ты даёшь мне шанс, и я не могу отпустить тебя. — Все твои слова, которые ты произнес сейчас, твоя забота обо мне, всё это только доказывает, что ты достоин моей любви. Что ты заслуживаешь тот шанс, который я даю тебе. — Я хотел бы проснуться и узнать, что весь этот кошмар с потерей памяти мне приснился. Что я не разбивал твоё сердце. — Ты смог собрать моё сердце воедино, Серкан. И оно снова бьётся для тебя, — прошептала Эда и, взяв руку Серкана, положила её на свою грудь так, чтобы он чувствовал сердцебиение. Спустя минуту девушка услышала характерное шмыганье носом и, приподняв голову, увидела, что по щекам Серкана текут слёзы. — Иди сюда, — Серкан взял Эду за подбородок, и припал к её губам в отчаянном поцелуе. Они оба выражали через него все прожитые ими за этот вечер чувства. И когда голова начала кружиться от переполняемых эмоций, Серкан оторвался от девушки, и прижался лбом к её лбу. — Ты сможешь простить меня за всё? — Уже простила, — с улыбкой ответила Эда. — Я никогда не изменял тебе, — признался мужчина, смотря прямо в глаза Эде, — я никогда не спал с Селин. Не мог. Не хотел. В моём сердце всегда существовала только ты. Губы Эды растянулись в такой искренней улыбке, сквозь которую она прошептала: — Это лучшее признание, Серкан, правда. Я бы никогда не смогла спросить тебя об этом сама, но периодически мои мысли снова и снова возвращалась к этой теме. На этих словах Эда обняла шею Серкана и, прижавшись к его губам, увлекла его за собой на диван. Он поддался и, уложив девушку на спину, навис над ней, удерживая свой вес на локтях. На этот раз их поцелуй сначала был таким сладким, дразнящим. Но с каждым движением их языков он перерастал во что-то большее, и отдавался жаром внизу живота. Простонав в губы Серкана, Эда неосознанно приподняла таз в поисках таких необходимых ей сейчас ощущений. — Серкан… — Эда, я не уверен, что не причиню тебе вред, — сбившимся от возбуждения голосом произнёс мужчина, едва сдерживая себя. — Ты причинишь мне вред, если мы не займёмся любовью прямо сейчас, — сразу же нашлась девушка. — Всё в порядке, противопоказаний нет, доктор даже не раз намекала, что это только полезно. — Уверена? — Ещё как уверена. Мои гормоны скоро сведут меня с ума. Я хочу тебя. И я устала быть единственным человеком за последние месяцы, который доводит меня до оргазма, — без тени смущения призналась Эда. Эта реплика стала последней каплей для Серкана и, шумно выдохнув, он подорвался с дивана, взял девушку на руки и понёс её в спальню. — Я хочу увидеть, как ты ласкаешь себя, — произнёс он по дороге, — мне кажется, одна мысль об этом сводит меня с ума. — Всему своё время, Серкан Болат, — подмигнула Эда и прильнула к шее мужчины, проводя по ней языком.***
Утром Эда, проснувшись от нежных прикосновений Серкана, не смогла сдержать эмоций, и под воздействием разбушевавшихся гормонов разрыдалась от счастья. Она была уверена, что никогда ещё не чувствовала себя счастливее. Обнажённая, беременная, в объятиях Серкана. Что ещё может быть лучше. Они снова обрели свою тихую гавань.***
Прошло почти пять месяцев, на протяжении которых Эда всякий раз украдкой щипала себя за ладошку, чтобы убедиться, что всё происходящее реально. Хэппи-энды действительно существовали. Её мужчина, любовь всей её жизни, Серкан Болат, полюбил её снова и теперь каждый день делал всё возможное, чтобы выполнить забытое им самим обещание. Он делал Эду счастливой. Его безграничная любовь и постоянная забота буквально исцелили девушку от всех пережитых ею потрясений. И особым удовольствием для Эды было наблюдение за тем, как он был без ума от их ещё нерождённой дочери. Каждый вечер он наклонялся к животику Эды и что-то рассказывал малышке, пел ей песни, говорил о том, как они ждут её появления. А по утрам он с особым восторгом держал руки на животе возлюбленной и чувствовал шевеления дочки. Стоит ли говорить, как счастлив был мужчина, когда на 4D-УЗИ он увидел, что малышка унаследовала нежные черты лица своей мамы. Серкан уже вовсю занимался проектированием их нового дома и по ночам часами корпел над чертежами, вкладывая в этот проект всю душу. А пока пара переехала в загородный дом, чтобы проводить больше времени наедине и на свежем воздухе. Одну из спален они переделали под прекрасную детскую под чутким руководством Айдан, которая день за днём своей заботой налаживала отношения с будущей невесткой. Тётя и подруги Эды также всегда были рядом, в любой момент готовые оказать поддержку. А Серкан однажды рано утром, когда Эда, ещё сонная, лежала на его груди, заговорил о том, что хочет, чтобы она стала его женой. И Эда взяла с него обещание, что предложение он сделает, когда память полностью восстановится. Для неё это было важно. Она безмерно любила его и сейчас, даже больше, чем раньше. Но ей так хотелось, чтобы он помнил всё, что они пережили в тот год. Такое нельзя было забыть навсегда. И справедливо будет отметить, что память к Серкану возвращалась. Медленно, но возвращалась. Увы, в воспоминаниях до сих пор не удавалось выстроить хронологию и вспомнить какие-то детали. Всё это было в виде фрагментов, и лишь иногда Серкан вспоминал полноценные диалоги и полную гамму чувств, которую испытывал в тот или иной момент. Но он не сдавался и делал всё от него зависящее, чтобы память вернулась.***
Предполагаемая дата родов неумолимо приближалась, заставляя Эду волноваться о том, как всё пройдет. И когда на рассвете, в очередной раз проснувшись от нестерпимого желания посетить уборную, она почувствовала, как у неё отошли воды, Серкан, примчавшись на её вскрик и оценив ситуацию, подошёл к девушке, поцеловал в лоб и как можно спокойнее спросил: — Готова встретиться с дочерью, любимая?***
Все двадцать четыре часа с момента первых схваток Серкан был рядом, не отходя от возлюбленной ни на шаг. Он массировал ей поясницу, гладил спину и живот, целовал лицо, мягко укачивал в своих объятиях, помогая пережить минуты особенно болезненных схваток. Когда пришло время тужиться, Серкан держал Эду за руку, надеясь, что до боли сжимая его ладонь, ей будет хоть немного легче. Он неосознанно дышал с ней в унисон, напоминая ей обо всём, чему их научили на курсах подготовки к родам. — Серкан, я устала, — пожаловалась девушка, хныча. Её лицо было влажным от пота, и мужчина вновь и вновь прикладывал к её разгоряченной коже прохладное полотенце и оставлял на её щеках и губах бесчисленное количество поцелуев. — Ещё немного, Эда. Ты сможешь. Я люблю тебя. По команде доктора девушка снова сделала попытку, и спустя несколько мгновений, громко закричав, на свет появилась она, их маленькая девочка. Своим рождением она невольно заставила обоих родителей плакать от счастья. Когда малышку приложили к груди Эды, и Серкан впервые увидел её ангельское личико, огромная, вздымающаяся приливная волна эмоций охватила его. Он стал отцом. Женщина, которую он любил больше жизни, подарила ему дочь. Подарила ему новую жизнь. Рождение дочери стало именно тем триггером, который вернул потерянный из памяти год в одно мгновение. Всё вдруг сложилось в единый пазл. И казалось, что любить сильнее невозможно, но его любовь к Эде усилилась в сто крат. Серкан склонился к девушке и в ушко прошептал: — Спасибо за дочь, любимая. Давай назовём её Ситаре. — Ситаре? — повторила Эда с усталой, но такой счастливой улыбкой на губах. — «Звезда» с персидского, — начал объяснять мужчина, — вторая звезда в моей жизни. Звёздочка, которая показала дорогу к потерянным воспоминаниям. — Ты вспомнил? — спросила Эда, одной рукой всё еще держа малышку, а второй мягко коснулась щеки Серкана. — Вспомнил. И понял, что ты сделала меня самым счастливым мужчиной во вселенной. Ведь ты дала мне шанс влюбиться в тебя дважды, — сказал он, целуя ладонь Эды, и, дотронувшись до пухлой ручки мирно спящей дочери, добавил, снова не сдерживая слёзы: — Я так люблю вас обеих. — Наши чувства взаимны, Серкан Болат, — подмигнула девушка, и мужчина широко улыбнулся в ответ. — Хочешь взять Ситаре на руки? — Очень хочу, — с готовностью отозвался он, и уже встал, чтобы забрать дочь, но остановился и, испытующе взглянув на Эду, продолжил: — Но у меня есть вопрос. Теперь ты выйдешь за меня замуж? — Я буду счастлива стать Эдой Болат.