Ночь пройдет

Пока Геральт восстанавливался, Лютик наслаждался последними спокойными деньками. В издательство больше никто не тащил. Что ему там делать одному? Да и нельзя. Геральт запрещает где-либо показываться без своего сопровождения. Иногда Цири утаскивала Лютика прогуляться, даже иногда прошвырнуться по магазинам. Парню не нравилось заниматься шоппингом. Не может ли Цири сходить с той же Шани? Они же, кажется, подруги. Цирилла же на это закатывала глаза и с улыбкой говорила что-то вроде: «Какая Шани? Тебе я доверяю, и у тебя действительно есть вкус». У Лютика ещё с ранних лет наблюдалась тяга к прекрасному. Когда все дети в детдоме играли машинками, в куклы и прочее, мальчик читал или мастерил что-то из подручных средств. Получалось недурно, но воспитатели частенько ругали его. Вообще Лютик даже в раннем возрасте как-то наплевательски относился к претензиям. Он был самоучкой, поэтому к семнадцати годам играл на гитаре. Она была подарена единственным другом, которого забрала новая семья. На прощание он и подарил её Лютику, хотя, ей-богу, никто даже не догадывался, откуда у того юноши была гитара. С тех пор они потеряли связь, и Юлиан остался один на долгие годы, пока не встретил Присциллу. Тренировки тоже, естественно, пока не проводились. Именно поэтому Лютик сейчас сидел на балконе и попивал кофе. Солнце приятно грело. Дул лёгкий ветерок, разнося свои потоки по Лондону. Было утро, и Лютик вполне себе мог сейчас находиться в объятиях Геральта, видя прекрасный сон. Но почему-то вчера он не остался, и Геральт – странно – даже не предложил. Не обиделся – это точно. Расстались они очень даже неплохо. Хотя Лютик об этом всём и не думал. Не первый раз после начала их отношений он ночевал у себя в квартире. Лютик попивал кофе и, улыбаясь, подставлял лучам солнца своё лицо. Сейчас ничего не мешало, поэтому он мог расслабиться. Но внезапно в дверь позвонили. Лютик недоумённо поднялся и вышел с балкона. Поставив чашку на стол, он с полной уверенностью, что наконец-то его парень решил к нему заглянуть, пошёл к двери. Однако за дверью стояла Цири. – Привет, котёнок, – сказала девушка, улыбаясь и обнимая Лютика. – Привет, – улыбнулся Юлиан. Он был рад её видеть. Она прошла на кухню и сразу налила себе чай. Лютик привык, что девушка так делает постоянно и позволял ей делать со своей кухней, что угодно. – Я думал, что Геральт пришёл, – сказал он, зайдя вслед за Цири на кухню. – О-о, Геральт, – хихикнула она, ставя чашку на стол. – Ты только о нём и думаешь. А то, что пришла Цири, тебя это не волнует? Улыбка на её лице выдавала иронию и понимание. Лютик сел рядом и посмотрел в зелёные глаза, где плясали озорные огоньки. Он улыбнулся, давая понять, что ему совершенно не безразлична Цири и её приход. – Он дома сидит. Когда узнал, что я иду к тебе, молча кивнул. Может быть, хотел к тебе, но я же не могу присутствовать рядом с вами. Мало ли, вы наедине хотите побыть, – Цири хохотнула и ткнула Лютика локтём в бок. – Нет, я всё понимаю. И не хочу вам мешать, правда. – Спасибо? – улыбнувшись, кажется, спросил Лютик. – Пожалуйста? – в тон ему ответила Цири. Лютик посмеялся и, смотря, как девушка потягивает чай, спросил: – Слушай, я уже давно задаюсь вопросом… – Что такое? – удивилась Цирилла, отставив чашку чая. – Как так получилось, что Геральт стал твоим отцом? Он уже давно был в недоумении насчёт этого. Не спрашивал, и ему тоже ничего не говорили. Хотя было до безумия интересно. Сейчас Лютик спрашивал осторожно, боясь, что эта тема может быть больной для Цири. Но она улыбнулась и стала рассказывать. – Мои родители и Геральт очень хорошо дружили, – девушка вновь взяла в руки чашку чая и сделала глоток. – Мой отец тоже был Паладином Равновесия. Мать же мечтала тоже им стать, но была уже в возрасте для ритуала и прочего. Только в молодом возрасте можно стать Паладином Равновесия. Увы, таковы правила. Однако она часто отправлялась вместе с ним на какие-то задания, как бы помогая. Она много тренировалась и всё же надеялась, что для неё сделают исключение и она всё же сможет стать Паладином Равновесия официально. Когда при очередном прохождении задания мои родители погибли, я была ещё очень мала. Отец сказал Геральту, умирая: «Береги Цири». И он поклялся, что сбережёт и воспитает меня так, чтобы мои родители на том свете гордились мной. Цирилла замолчала и пригубила чаю. Лютик заметил в её глазах некую грусть, хотя внешне она этого не показывала. Он накрыл своей её ладонь и сказал: – Тебе, наверно, до сих пор тяжело, хотя ты вряд ли их помнишь… Цири как-то напряжённо выдохнула и кивнула. – Знаешь, я даже рада, что моим приёмным отцом оказался Геральт, а не Ламберт, например, – она прыснула, прикрыв рот рукой. – Почему это? – улыбнулся Лютик. – Из Ламберта отец, как певец из Геральта. А поёт он, поверь, из рук вон плохо. Ну это так, между нами. Если что, я тебе ничего не говорила. Девушка улыбнулась, и тяжесть с сердца словно спала. Лютик посмеялся и, вспомнив о своём кофе, что стоял здесь, на столе, отпил часть. – Это, кстати, было то время, когда Геральт и Йеннифэр были вместе. И все, почему-то, считали, что она тоже как бы моя приёмная мать. Но должного внимания она мне не уделяла, – Цири будто что-то вспомнила и неловко посмотрела на Лютика. – Ой, солнышко, прости, я не хотела тебе о ней напоминать. – Нет-нет, всё хорошо, – Юлиан улыбнулся. – Как ты относишься к Йеннифэр? – Нейтрально, – пожала плечами Цири. – Она могущественная чародейка и может чуть ли не всё. Иногда я восхищаюсь ей. Но то, что она постоянно лезет к Геральту, хотя видит, как ему это не нравится, это просто бесит. Но, знаешь, я её даже несколько понимаю. Она живёт без любви и хочет вернуть Геральта. Иногда мне становится её жаль. Но такой половинки я больше Геральту не желаю. Цирилла даже несколько посмеялась, вспоминая ужасный характер Йеннифэр. – Ты до сих пор ревнуешь? – спросила она. – Честно? Да, – произнёс Лютик, вздыхая. – Я боюсь однажды понять, что она вновь приворожила его. Ты же сама говорила, что она всеми способами пытается его вернуть. А если в один момент одна из попыток станет удачной, и он наконец поймёт, кто действительно ему нужен. Она же могущественная чародейка, а я кто? Никто. И не надо сейчас говорить, что я Великий и могущественнее любой чародейки. Я сам это знаю, но пока я таковым не являюсь. Да и что может Великий в борьбе за любовь? – Забыл историю Астра? – спросила Цири, наклонив голову набок. – Нет, я её всегда помню. Но он был слишком одержим и даже сошёл с ума. А я пока, вроде, в здравом уме. Да и Астр, скорее, мстил и мстит по сей день, чем борется за любовь. – Верно. Но его любовь была слишком сильна, и он до сих пор восхваляет Корнелию, пытаясь хоть как-то приблизиться к своей главной любви. – Откуда знаешь? – Люди говорят, – улыбнулась Цири. – Люди много говорят. Особенно неправды, – сказал Юлиан, медленно кивнув будто сам себе. – Лютик, – обратилась Цири к нему, приобняв, – Поверь, Геральт никогда вновь не поддастся чарам Йеннифэр. Любит он лишь тебя и никогда не променяет тебя ни на Йен, ни на кого-то другого. Лютик улыбнулся и обнял Цири, чувствуя, как в носу резко защипало. Та с пониманием и улыбкой на лице обняла его в ответ. После того, как Цири покинула его квартиру, поздним вечером всё же пришёл Геральт, словно хотел провести эту ночь вместе с Лютиком. Он уже почти восстановился, хотя прошло лишь пару дней после того случая. Лютик уже не раз за несколько ночей просыпался в холодном поту после кошмара, где Геральт после той схватки не выжил. Так было и сегодня. Он невольно поморщился, увидев Геральта. Тот уже успел подумать, что ему не очень рады и хотел уже задать вопрос насчёт этого, но Лютик крепко его обнял и потянулся к губам. Слившись в поцелуе, они одновременно улыбнулись и почувствовали улыбку своего парня. Они даже немного посмеялись, оторвавшись друг от друга. – Я соскучился, – прошептал Лютик, не разнимая объятий. – Я тоже, – тоже шёпотом произнёс Геральт. Юлиан взял его за руку и повёл в спальню. Оказавшись на кровати, они вновь стали целоваться. Они, как и всегда, наслаждались друг другом и совершенно не понимали, как жили друг без друга. И Лютик только сейчас стал понимать, какой секрет хранила Цири. Геральт уже давно в него влюбился, даже раньше, чем он сам. Возможно, чуть ли не с первых дней знакомства. Самолюбие Лютика упрямо поддакивало, мол, конечно, иначе и быть не могло. Зная Цири, Лютик понимал, что ей наверняка было очень сложно не рассказывать такой огромный и до боли интересный секрет. Юлиан даже иногда представлял, как Геральт мог впервые понять и признаться Цири, что он влюблён в него. Она, возможно, ожидая услышать имя какой-нибудь девушки, была безмерно удивлена, как Геральт мог влюбиться в того, кого защищает с детства и понять это после стольких лет. А сам же Геральт, может быть, перед тем как наконец рассказать то, что его уже несколько дней нещадно гложет, мялся, запинался, пытался подобрать слова. Или же без задней мысли выдал фразу: «Я влюбился в Лютика». Как сам Лютик когда-то. Прошло примерно две недели, а было такое ощущение, что с Геральтом они были вместе всегда и всегда любили друг друга. Будто и не было никаких Йеннифэр и Присциллы. От будоражащих поцелуев, что скользили по телу, Лютик невольно прикрыл глаза, отдаваясь во власть партнёра. Он не желал останавливаться и перекрывать своё желание, готовое растечься лавой по этой комнате. Они горели дотла, сжигая всё прошлое, предаваясь настоящему и их прекрасному будущему. Хотелось закричать от такой любви, которая распаляла всё внутри, заставляя подчиниться и наслаждаться ей. Кажется, до утра им было не дожить, и эта ночь заставляла их зажигать их собственные звёзды. Лютик и Геральт часто дышали, обнимая друг друга. Свет от луны падал в комнату, освещая лишь её малую часть. Остальная же половина комнаты была погружена во тьму, но благодаря той же луне, была не так непроглядна. Геральт, поцеловав Лютика в макушку, поднялся. Юлиан удивлённо посмотрел на того, не понимая, почему он покинул его объятия. Взгляд Геральта зацепился за гриф гитары, что выглядывала из-за спинки кровати. Он хмыкнул и быстрым движением достал её. – Решил сыграть для меня? – усмехнулся Лютик. – Сожалею, но музыкальные инструменты – не моя стезя, – несколько угрюмо произнёс Геральт. – Вот мечи – другое дело. Улыбка тронула его губы. Лютик поднялся следом и примостился рядом. Он с нежностью провёл по грифу своей гитары и перенял её из рук Геральта. – Тогда, может, ты сыграешь для меня? Голубые глаза удивлённо взглянули на мужчину. Щёки покрылись лёгким румянцем, а сердце бешено застучало. Он с прерывистым дыханием стал смотреть в янтарные глаза. Он даже почувствовал, как вспотели ладони. Это было странное чувство. Почему-то он сейчас почувствовал страх. Играя перед большой аудиторией, Лютик ощущал лишь прилив адреналина и бесконечное желание отдать этому залу всего себя. Сейчас же душа нервно взывала к помощи. Юлиан, облизав губы, улыбнулся. Он чуть отодвинулся от Геральта, поудобнее хватаясь за свою «любимую». – Знаешь, в тот самый день, когда всё это случилось, – неловко начал Лютик, – Я был вместе с Присциллой, и мы сочиняли партию для выступления. Готовилась фееричная пьеса. Но, увы, – он вздохнул, – ей не суждено было показаться перед зрителями. Мы с Прис должны были играть пару, готовящуюся к душераздирающему расставанию и поющую не менее трогательную песню. Он грустно усмехнулся, не поднимая глаз на Геральта. – Её так никто и не услышал. Лютик почувствовал тёплую ладонь Геральта на своей руке, лежащей на струнах гитары. Он поднял глаза и встретился с грустным взглядом. – Исправь же это, – шёпотом произнёс Паладин. Лютик кивнул, поджав губы. Геральт убрал руку, и парень ударил по струнам. Музыка стала литься из музыкального инструмента, заставляя всё вокруг подчиниться её власти. Ушла в предрассветной ты тиши, О, моя дива. Обгоняла мои виражи в полуночной тьме, Я молча вздыхал, смотря в твои изумрудные глаза. Лютик пел, заставляя Геральта познать новые грани музыкальных до боли приятных звуков. Он смотрел на пальцы, что плавно перебирали струны. Мужчина наслаждался всеми составляющими этой прекрасной песни, что заставляла его душу и сердце содрогаться при каждом новом аккорде. Я разлюблю тебя когда-нибудь, Зачем-нибудь. И забуду тебя и твои нежные глаза. Ещё пару веков со мной побудь. Но придёт убивающая меня гроза И заберёт тебя. Навсегда. Юлиан, ударив по струнам в последний раз, вновь облизал губы. Его – очень странно – до сих пор трясло от того, что он спел для Геральта и перед Геральтом. Раньше он спокойно мог спеть даже незнакомому человеку в метро, но сейчас словно что-то переломалось в душе. Словно все ниточки, держащие его самообладание, оборвались. Из глаз брызнули слёзы и потекли по щекам. Лютик не решался поднять головы. Так они и сидели в тишине, пока Геральт не поднял Юлиана за подбородок и не взглянул в ярко-голубые глаза. Он молча убрал гитару из рук Лютика и отложил в сторону. Леттенхоф чувствовал, как каждая секунда словно пронзает его душу стрелами и отрывает её части, бросая в бескрайнюю пропасть. Его словно опустошили. Геральт взял его за руки и стал убирать слёзы, скользившие по лицу. Лютик держал Геральта за руку и не хотел отпускать, будто боялся, что он сейчас уйдёт, приняв его слёзы за сожаление о расставании с Присциллой. Ведь, если так подумать, именно для неё была написана эта песня. Но Геральт всё понимал правильно. Понимал лучше кого-либо во всех вселенных. Эта песня словно была отправной точкой к новой, опасной и терзающей душу жизни. Мужчина нежно прислонился своими губами к губам Лютика. Тот нервно выдохнул и ощутил ток, пронзающий его тело. Так нежно. Так головокружительно. Так восхитительно. Так захватывающе. Лютик стал успокаиваться. Он уткнулся носом в шею Геральта, стараясь больше не плакать.

***

На следующий день, когда Геральт уже ушёл, Лютик стал скрупулезно вспоминать ночные ощущения, что так неожиданно пронзили его тело. Это же так странно и… непонятно, нелепо. Почему какая-то песня вызывает теперь лишь чувство опустошённости? Юлиан в деталях вспомнил тот день, когда она была написана и когда всё началось. Противное чувство несправедливости скребло на душе. Да, он уже почти два месяца живёт новой жизнью, стараясь прошлую оставить в закромах разума. Но боль по-прежнему жгла душу. Он уже не мог сидеть в четырёх стенах, которые ужасно давили на него. Одевшись, вышел за дверь. Склонив голову набок, Лютик ещё пару секунд думал над тем, что ему же нельзя находиться одному вне дома. Послав к чертям все мыслимые и немыслимые запреты, он спустился вниз по лестнице. Он человек и имеет право освежить голову в одиночестве, а если кому-то что-то не нравится, пусть подумает, каково это. Защита защитой, но он уже может постоять за себя в случае чего. Но Лютик же был без оружия… С другой стороны, глупо таскаться с мечом по Лондону, словно какой-то косплеер, решивший повосхищать толпу своим перевоплощением в чудесного воина другого мира. Да и только идиоты станут нападать на врага при свете яркого солнца и перед сотнями людей, снующих по городу. Лютик прекрасно понимал, на что он идёт. Но он так устал, что хотелось лишь насладиться жизнью как простой человек. Юлиан размеренно вдыхал воздух, немного круживший голову. Лёгкой походкой он шёл по парку, что пролегал в центре. Внезапно он приостановился, понимая, что впереди, на скамейке, сидит Присцилла и читает книгу. Он вспомнил, что девушка жила недалеко отсюда и часто заглядывала в этот парк, чтобы почитать или понаслаждаться прекрасным видом на пруд, что был в шаговой доступности и находился напротив той самой скамьи, на которой сидела Присцилла. На ней не было страха или боязни, что из-за угла выскочит тот, кто угрожал ей расправой. Но это Лютик ещё не подошёл. Уверенный, но совершенно не знавший, какая реакция последует, он подошёл и сел рядом с Присциллой. Он заметил, что та узнала его боковым зрением, но не напряглась, не испугалась и, естественно, не бросилась бежать. Это безусловно радовало, но оба так и продолжали молчать. Он взглянул на обложку книги и, хмыкнув, решил завести разговор. – «Шантарам»… Ты же так любишь эту книгу. Кажется, в сотый раз перечитываешь, или я ошибаюсь? Присцилла, не поднимая головы, сухо, но без ноток грубости произнесла: – А ты до сих пор помнишь, что я так сильно люблю. Может, ещё удивишь? А то я думала, у тебя началась новая жизнь, покрытая завесой тайны, и ты совершенно забыл о девушке из театра, которая любила тебя. – Любила? – несколько удивился Лютик. – Хах, Лютик, – покачала она головой, хмыкнув и отложив книгу в сторону, но так и не повернувшись к Юлиану. – Ты думаешь, ты единственный можешь изменить свою жизнь за короткий срок? Поверь мне, нет. – Это не я изменил. Обстоятельства сыграли немаловажную роль, – пояснил Лютик. – Ты же совершенно не знаешь, что случилось. – А очень бы хотела, – всё-таки устремила она взгляд на него. – Ты не поверишь. Это слишком фантастично. Я и сам с трудом принял происходящее. – После того, что произошло, я поверю во всё. Даже в самую нелепую чушь, – заявила Присцилла. Лютик отвёл взгляд, смотря на пруд. Блики солнца переливались на поверхности, где плавали утки, прикармливаемые людьми. Он поджал губы и, вздохнув, решился. – Помнишь тот день, когда мы писали свои партии для пьесы, а на следующий день я попросту не явился на репетицию? – Такое забудешь, – хмыкнула девушка. – В тот день я пошёл домой, и на меня напали. Не какие-то бандиты, карманники, хулиганы… Человек из другого мира. А точнее, дух. Он хотел меня убить, наслав своего «питомца». Но я выжил. Благодаря Геральту. Помнишь его? – Присцилла кивнула. – Он оказался тем, кто защищал меня с самого детства от одного типа, который охотится за мной и желает уничтожить. Этот тип, его солдат, Геральт – они из другого мира. Как и я. А я, оказывается, тот, кто должен спасти миры. Молчание. Присцилла лишь недоумённо взирала на Лютика. Но она не собиралась смеяться, действительно приняв всё за чушь. – На самом деле, история моей крови весьма длинна, и знать тебе её необязательно, иначе запутаешься ещё больше, – произнёс Лютик. – То есть ты не человек? Единственное, что, вероятно, волновало девушку. Лютик, вздохнув, пожал плечами. Человек он или нет – было под вопросом. Кажется, никто не мог ответить на его вопрос правильно. Вероятно, Юлиан, как и Великие, Паладины Равновесия и другие кланы, был выше людей по силам, по разуму. Но по чувствам и духовному миру они, вроде бы, сильно не превосходили обычных людей. Поэтому всё было под большим вопросом. – Знаешь, а я верю. Как и сказала изначально, – сказала Присцилла. – Конечно, если ты врёшь, это на твоей совести. Но мне сейчас так на это наплевать, если честно. Она вновь взяла книгу и углубилась в её изучение. Юлиан хотел возмутиться подобной реакции, но, кивнув самому себе, поднялся и ушёл, не собираясь оборачиваться. Его перебирала обида на Присциллу и, наверно, самую неожиданную реакцию от неё. Он ожидал всего: от криков по типу «уйди и не приближайся» до поцелуев, прощающих всё. Но банального равнодушия Лютик никак не ожидал. Он полюбил Присциллу, такую эмоциональную, жизнерадостную и безмерно любившую его. Но та Присцилла осталась в прошлом, как и сама прошлая жизнь. Гулять уже не хотелось. Освежать мысли, понятно, тоже. Он шёл домой, уже желая завалиться на кровать, пытаясь забыть то, что сейчас произошло. Однако, выйдя из лифта, Лютик напряжённо вздохнул, увидев Геральта, который был недоволен его уходом. – Какого чёрта, Лютик?? Ты уже совсем решил не беспокоиться о своей жизни?? – Мне уже нельзя на пятнадцать минут покинуть дом без твоего сопровождения? Геральт, ты меня, конечно, извини, но я уже могу постоять за себя! – возмутился Лютик. – Если тебе наплевать на себя, то знай, что я о тебе беспокоился! А ты беспечно шлялся по улице! – Геральт давил на Лютика, чем вызвал у него головную боль. Лютик сжал кулаки и проговорил: – Я не шлялся. Я гулял. Это во-первых. Во-вторых, я гулял не ночью, а днём, когда никто не нападёт. Слишком много свидетелей. Юлиан говорил слишком спокойно, стараясь держаться, и выделял каждое слово, чтобы наконец донести до Геральта. Он же, кажется, не понимал простых истин. Сам же Геральт придерживался этого же мнения, но уже по отношении к Лютику. Юлиан, посмотрев злобным взглядом на Геральта, слегка оттолкнул его и прошёл к двери своей квартиры. Достав ключи, он вставил их в замочную скважину. Но не успел он сделать даже одного поворота, как оказался прижат спиной к стене. Геральт крепко прижимал его и смотрел таким же взглядом, как и Лютик на него пару секунд назад. Юлиан не успел и подумать о том, что сделает мужчина, как тот впился в его губы грубым, страстным и пьянящим поцелуем. Лютик от неожиданности выгнулся и хотел даже оттолкнуть Геральта, но тот прижимал его к стене, не давая и шанса на побег. Он ещё пару мгновений пытался отстраниться от мужчины и уйти с гордо поднятой головой, как победитель. Но он неумолимо проигрывал и постепенно принимал своё поражение, отдаваясь Геральту полностью.