fondness

Платформа номер девять и три четверти. Тэхён несёт тележку с вещами, пытаясь идти как можно быстрее, чтобы дойти до своего вагона прежде, чем отец догонит и прочтёт лекцию о том, что с парнем из Гриффиндора надо быть настороженнее, так как они в первую очередь враги по факультету и только потом любящие друг друга мальчики. Младший Ким всё лето потирал пальцем у виска на эти слова, пропуская мимо ушей. А отец — как знал — решил вдолбить это и в день отъезда. Ну, мало ли, а вдруг сработает — слизеринец внутри Тэхёна победит невинную любовь к Чонгуку. Спойлер: не сработает. — Чтобы не отвлекался от учёбы из-за свиданий! — кричит мистер Ким, шагая быстрее. Он расстёгивает пуговицы пиджака, чтобы двигаться было удобнее. — Я так прошлый год окончил. Вроде, нормально учился! — отзывается Тэхён криком. Проходящие мимо них люди оборачиваются, удивлённо хлопая глазами. Среди них оказывается Чимин, как раз прощающийся с родителями. Он тут же бежит за Тэхёном, помахав своим. Те, уже привыкшие к выходкам двух маленьких слизеринцев, только машут в ответ, провожая бегущего за сыном мистера Кима удивлёнными взглядами. Чимин догоняет Тэхёна, тоже толкая тележку с вещами. — Ким Тэхён! — отец не унимается. — Ой, он с фамилией назвал, — Чимин уже знает, что снисхождения сегодня от мистера Кима не ждать, так что предпринимает попытку друга вразумить и напомнить ему, что вообще-то иногда лучше на нервах родителя не играть. — Просто беги и молчи, — Тэхён говорит быстро. Сдаваться он тоже не намерен. — У него всё лето прошло в недовольстве Чонгуком и его якобы наглой роже. Наконец-то мне выдалась возможность лишиться этого. Они достигают прохода, остановившись всего на секунду, чтобы девочка перед ними прошла. Тэхён и Чимин оборачиваются. Мистер Ким тоже тормозит, вытаскивая палочку из внутреннего кармана пиджака. — Ваша семья просто сумасшедшая, — Чимин с этими словами сам достаёт палочку. — Беги первым, — говорит он, разворачиваясь к мистеру Киму. — Быстрее тогда, — Тэхён мешкает всего на секунду. — Ты даже не поблагодарил и не умилился моей жертвенности! — друг кричит позади. Отец ошибается, когда допускает мысль, что расположение к Чонгуку хоть на каплю меняет самого Тэхёна в плане его отношения к жизни. Не то чтобы можно перестать быть слизеринцем из-за любви к гриффиндорцу, верно? Это не так работает. Тэхён всё ещё подлый, он всё ещё любит пакостить, ему всё ещё хочется позиционировать себя в отношениях главным, а ещё он борется за то, чтобы быть лучшим, всеми возможными и нет способами. Чонгук эти черты у него не отнимет. Тэхён почему-то уверен: он именно из-за этого ему и нравится. Было бы не так — Чонгук бы злился и возникал. Верно? Отец просто не понимает. Когда Тэхён выходит на платформу девять и три четверти, стоит ему сделать шаг, его меняют местами со всё ещё находящимся по ту сторону Чимином заклинанием подмены, из-за чего парень оказывается нос к носу с мистером Кимом. И сбежать не дали. — Вот чёрт, — шепчет он. На поезд Тэхён садится в мрачном расположении духа, толкая руку Чимина, чтобы тот его не посмел сейчас успокаивать. Отец разве что мозги не выел. Иной раз Тэхён думает, что родители у него, на самом деле, мягкие, раз не особо удивились ориентации сына и даже не стали устраивать лекции на тему того, насколько это недостойно их семьи, но мистер Ким поражает своим скрупулёзным отношением к репутации истинного слизеринца. Таким образом, Тэхёну наказали встречаться с Чонгуком только ради выгоды в плане «перенимания его опыта и использовать его знания по полной программе» и не позволять гриффиндорцу господствовать в их взаимодействии. Тэхён не знает, хочет ли он придерживаться этих наставлений. С одной стороны — пользоваться Чонгуком подло. Тэхён и сам может выкарабкаться, он умный, у него получится добиться вершин и без помощи своего парня. С другой стороны — Тэхён действительно не хочет уступать доминирование Чонгуку. Да, сейчас у них немного расшатанные в этом плане отношения. Чонгук влияет на слизеринца больше. Он держит Тэхёна в узде, он устанавливает границы, он первым поцеловал, он наступает, он разрешает. И, сидя в своём купе, Тэхён внезапно понимает, что… святой Дамблдор, да. Чонгук доминирует. Аккуратно так. Скрытно. Ненавязчиво. — О чём так задумался? Притих так, — Чимин спрашивает. Он устраивается на двух местах, закинув ноги на подлокотник, чтобы лежать было удобнее. — Папа с ума сходит. По-твоему, — Тэхён хмурится, — кто главный в наших с Чонгуком отношениях? — Чонгук, — Чимин абсолютно честен. Он смотрит на друга. Тот хмурится сильнее. — Ну, точно не ты. Объективно это Чонгук. Ты даже не сможешь поспорить на эту тему. — Почему? — Тэхён качает головой. Он возмущённо выдыхает, выпрямляясь. — Это же я первым предложил встречаться и… — Он победил твой патронус, — загибает большой палец. — У него снисходительная улыбка не сходит с лица. Типа… вообще никогда, — Чимин загибает второй палец. — Отвратительно, но Чонгук встречает нас в коридоре, ему достаточно поднять руку, чтобы ты тут же к нему ринулся под бок, щебеча о том, чего добился на уроках. Я уже молчу о том, как ему нужно просто во время ужина поцеловать тебя в лоб, как ты сразу расплываешься в улыбке и затихаешь, — он жестоко продолжает. — Ещё ты поднимаешь плечи, когда он тебя целует в лоб, будто тебя водой окатывают. Смущаешься. Что угодно говори про то, что ты иногда катаешь его на метле, но не забывай, что даже для такого одолжения ты ждёшь от него разрешения, — у Чимина слишком много аргументов. — Это не плохо, Тэхён. Он же старше. Для тебя нормально быть осторожным. Но из-за того, как сильно ты на него реагируешь, ты… не доминируешь. — Нет, — не соглашается Тэхён. — Погоди. Неужели я такой мягкий? Я не… — Ты три дня описывал мне, какие у Чонгука губы, пиная воздух. Я уже ни в чём не уверен, друг. Тэхён качает головой. Это всё из-за того, с каким трепетом для себя он воспринимает любое взаимодействие с Чонгуком. Он так сильно его любит, что уходит в астрал, стоит им подержаться за руки или коснуться губами любого участка тела. Тэхён становится безвольным желе. На самом деле, это не проявление определённой слабости. До этого слизеринец не видел в этом проблем, так как подобная реакция абсолютно нормальна, ведь действует Чонгук всегда медленно и осторожно. Каждое его действие до законченности нужно выжидать (а Тэхён хочет подождать). Тэхён ждёт, когда он закончит, чтобы как-то ответить, смаковать потом отдельные моменты. Он и не думал, как это выглядит со стороны. А со стороны всем, похоже, кажется, что Тэхён раскалываемый, что Тэхён проигрывающий, отдающий, пассивный и соглашающийся на все условия Чонгука. Как бы не так. Тэхён может быть непоколебимым и стойким. Сейчас у них уже не конфетно-букетный период, когда прощаются все мыслимые и немыслимые приторные выходки. Тэхён может быть твёрже. Это ведь Чонгук для него одно огромное исключение из принципов. Дверь купе резко открывается. Оба слизеринца переводят взгляд на гостей. Чимин поднимает ноги, чтобы опустить их с подлокотника, но тут же передумывает. — О, тут наши детки, — Сокджин говорит, улыбаясь. Он выпрямляется, освобождая место по правое плечо от себя, чтобы кое-кто взглянул. Внутрь заглядывает Чонгук, изучая обстановку, бросая взгляд с одного мальчика на другого. Он расплывается в нежной улыбке, когда видит Тэхёна. Сокджин бесцеремонно лезет к ним. Чимин возмущается тяжёлым вздохом, расслабляясь телом, чтобы его трудно было поднять. Так как их друзья встречаются, они вынуждены сейчас сидеть вместе. Джин цокает языком. — Пока я не применил первое заклинание своего шестого года обучения. Не хотелось бы тратить его на тебя, — Сокджин злится. — Кто разрешил вам соваться сюда? Тэхён переводит взгляд с них на заходящего следом Чонгука. Он мысленно дал себе обещание быть немного твёрже. Это же легко. Легко просто не так эмоционально реагировать на Чонгука. Помягче, поделикатнее, снисходительнее. Как истинный слизеринец. — О. Тэхён теряет дар речи, огромными глазами смотря на Чонгука в белоснежном пушистом свитере. У него волосы отросли, так что он поправляет пальцами чёлку. С длинными локонами и в этом нежном луке Чон так хорошо выглядит. Когда рукава скрывают пальцы, когда по одному взгляду ощущается эфемерность Чонгука, когда можно ощупать воздух рядом с ним и ощутить тепло. Тэхён выдыхает слишком громко. У него любить Чонгука выходит непроизвольно. — Ты не подстригся? — Нет. Не успел сходить в парикмахерскую, — Чонгук отвечает, снова поправляя чёлку. — Как тебе? — Ну, — Тэхён уже выпаливает «ты очень милый», но тут Чимин прокашливается. И слизеринец ловит себя на том, что уже глупо улыбается, смотрит щенячьими глазами на устраивающегося рядом Чонгука, готовый послушно лаять ему комплименты. Как бы не так! — Нормально. — Да? Нормально? Хм, — Чонгук касается чёлки. — Подстригусь тогда. — Ему же идёт, — Джин всё ещё стоит в купе, ожидая, когда Чимин перестанет упрямиться. Сокджин указывает Тэхёну на Чонгука. — Скажи ему как есть. — Я и говорю. Как есть, — Тэхён огрызается на Джина. Даже для него это выходит слишком эмоционально. Быть твёрдым эмоционально? Разве так бывает? Всё потому, что Тэхён злится. Злится на отца, который таки закинул замечаниями червячок сомнений в сердце. Злится на Чимина, что честно выдал с потрохами всё, что думает о влюблённом Тэхёне. Злится на Чонгука, потому что… да! Ему идёт! Очень! Чонгук очарователен. Он такой целовательный. Тэхён еле себя сдерживает от того, чтобы с надеждой в глазах посмотреть на него, требуя физического контакта. Любого. Его гриффиндорец специально так делает, влияет на него, уничтожает. Тэхён злится на себя, потому что… он наслаждается. Тэхён не знает, почему ему это так, чёрт возьми, нравится. — Что-то случилось? — спрашивает Чонгук, поднимая руку, чтобы погладить Тэхёна по голове. Слизеринец поднимает в ответ, чтобы препятствовать прикосновению. — Да нет. — Что-то случилось, — Чонгук уже утверждает. Он хмурится, становясь серьёзным. — Не помню, чтобы обижал тебя в последнюю нашу встречу, — гриффиндорец задумывается. Он меняет тон в конце предложения. Тэхён вспыхивает, вспоминая, что в последнюю их встречу Чонгук его поцеловал. Он качает головой, махнув Чонгуку, мол, хватит думать об этом. Гриффиндорец цокает языком, но со вздохом кивает, говоря: — Ладно. Как хочешь. Вот. Тэхён проявил твёрдость и выиграл. Чонгук сейчас послушно сядет рядом и встревать в его дела не будет. Так и должно быть. Тэхён смотрит на Джина, пытающегося Чимина спихнуть с дивана. Пак поднимает палочку, начиная аргументы своей силы с «я сегодня дрался один на один с отцом Тэхёна, это тебе не шутки». Слизеринец Ким хмыкает. Он переводит взгляд на Чонгука. Его сердце наглухо бьётся о грудь и падает куда-то под желудок. Так внезапно настигает это состояние, что Тэхён не успевает проследить за тем, как сам же потянулся первым, взяв Чонгука за локоть. Его гриффиндорец только что сидел, опустив голову, смотря на пальцы, засучивая рукава. А потом поднял голову, коснувшись волос, будто задумался, что во всём действительно виноват его стиль. Нет. Конечно, нет. Тэхён реагирует снова непроизвольно. Он непроизвольно хватает его за локоть, чтобы взглянул на него. Чонгук и смотрит. Тэхён непроизвольно качает головой, будто не соглашается с этими немыми выводами, которые в жесте его движений. Чонгук удивлённо хлопает глазами, выдавая шёпотом «что?», коротко улыбнувшись, когда наконец-то узнаёт своего маленького потерявшегося слизеринца. Тэхён непроизвольно. Он непроизвольно всё это делает. Стало привычкой. — Можешь… можешь сесть на мои колени, а то Джин меня раздражает тем, что стоит. Да и они слишком громкие, — Тэхён говорит так, будто это чисто для спокойствия. Не для того, чтобы сблизиться с Чонгуком и прошептать ему свои сомнения на ушко, только между ними. И да, Тэхён ему скажет о сомнениях насчёт своей позиции на всё соглашающегося. Он не может не. Чонгук и Сокджин удивлённо смотрят на него. Чимин на фоне вздыхает, отворачиваясь от друга. — Ты уверен? — Джин сглатывает. — Не хочешь, чтобы было наоборот? — он показывает пальцами, что это Тэхён может к Чонгуку на колени полезть. — Нет. Тэхён краснеет, когда не соглашается с подобным расположением. Он же тут распинается с вопросом главенства не для того, чтобы лежать на груди Чонгука и жаловаться на жизнь. Нет. Исключено. — Ладно, — Чонгук смеётся, встав. — Раз уж ребята такие шумные и мешают моему маленькому. С этими словами Чонгук выпрямляется. На его место тут же плюхается Сокджин. Чонгук встаёт перед Тэхёном. На нём помимо пушистого свитера чёрные джинсы. И слизеринцу вовсе не кажется, что его Чонгук вдруг стал рослее. Ему же в этом учебном году исполняется семнадцать. Святой Дамблдор. Он скоро станет совершеннолетним. Чонгук поправляет чёлку, заправляя за ухо. Тэхён вздрагивает, когда Чонгук мучительно медленно поднимает левую ногу, накрывая ладонями верхний отсек для багажа, держась за неё, чтобы подняться на диван. Тэхён чувствует, как ощущает обивка тяжесть. Чонгук фиксирует положение на нужном уровне, опускаясь на колени Тэхёна, поднимая и правую ногу. Руки тут же устраиваются на шее слизеринца и спинке дивана. Тэхён вздрагивает. Такая близость. Опаснейшая. Чонгук дышит ему в лоб, устраиваясь на коленях, ёрзая. Тэхён же перестаёт дышать, когда предпринимает попытку накрыть своей рукой ногу Чонгука, чтобы поправить его положение. Бёдра под пальцами так крепко ощущаются. Тэхён слышит только дыхание Чонгука и собственно сердцебиение. Его бедное сердечко, упавшее куда-то под рёбра, подающее признаки жизни тем, что забивается в тревоге. Тэхён глубоко вдыхает, когда поднимает глаза, смотря на Чонгука. Гриффиндорец не сидит просто так. Он внимательно изучает его взглядом, подмечая все детали, читая каждое выражение, запоминая их. В такой близости взаимодействие по-иному ощущается. Не так, когда Чонгук накрыл его сверху поцелуем. Сейчас Чонгук и Тэхён в вертикальном положении. Они сидят. У них изменившаяся внешность с лета и определённым образом установившиеся отношения. Возможно, взаимодействие такого рода смущающее, когда вы не можете как-то на партнёра повлиять, стараясь быть уважительным и осторожным. Тэхёна же в положении больше смущает то, что ему… можно. Ему можно такого близкого Чонгука обнять. Он может сейчас потянуться за поцелуем и получить его. Он может зарыться носом в шею Чонгука. Ему никто мешать не станет. Тэхёна смущает это разрешение на своеволие. Смущает так, что приходится считать секунды по биению сердца. В такие моменты любовь ощупывается, она будто начинает сейчас проявляться неимоверным теплом, чем-то мягким, нежным и таким светлым. — Дыши, — шепчет Чонгук, коснувшись большим пальцем щеки Тэхёна. Он гладит, поднимая его голову выше. — Я не слышу, что выдыхаешь. — Чонгук, — Тэхён выдыхает. Тяжело. Резко. Он пытается опустить голову, чтобы спрятать глаза. Гриффиндорец отступить не даёт. — Ты слишком сильно на меня влияешь. Знаешь, — Тэхён кивает самому себе, — я сдаюсь, — он накрывает ладонями талию Чонгука, касаясь пушистого свитера. Мягонький. Тэхён обнимает его за пояс, уткнувшись носом в шею. Всё. Белый флаг. Всё его естество непроизвольно реагирует на гриффиндорца так, будто склоняется. Тэхёну остаётся только сдаться. Но это звучит не так плохо. По крайней мере, у Тэхёна будет Чонгук. Всё нормально. — Я не просил тебя о чём-то, о чём ты можешь сказать «сдаюсь», — Чонгук тихо и грациозно смеётся. Он зарывается пальцами в волосы Тэхёна, обнимая за шею. Сам зарывается носом в волосы парня, выдыхая. — И что же случилось? — Отец сказал, что я слабый. — Почему? — Слабее тебя, сдающийся. Поэтому слабый. И я слабый, — Тэхён признаёт. — Сдающийся, — продолжает. Чонгук удивлённо охает. Но от него это так наигранно звучит в этом положении. Тэхён краснеет, когда гриффиндорец хихикает над ситуацией, не сдерживаясь. Чонгук прикрывает губы ладонью, чтобы перестать. Тэхён ещё сильнее зарывается лицом в шею, замолчав. Он чувствует ореховый запах Чонгука, мягкость его пушистого свитера и тепло, исходящее от него, проходит у него по всему телу. Этого достаточно. Знал бы отец, какое у Тэхёна поражение. Самое-самое сладкое. Нет, лучше мистеру Киму не знать. Чонгук только для Тэхёна. Для него одного. — Многого стоит младшему на три года мальчику бросить вызов старшекурснику, — Чонгук начинает тихо. — Многого стоит и смело предложить встречаться. Цены нет тому, что предложил и решил ждать мой ответ. Нет слабости в том, что осторожен в проявлении внимания ко мне, ведь это не то, что делает тебя слабовольным. Нужна огромная воля, чтобы уступать, чтобы спрашивать, чтобы проявлять чувства. Это я тебе проигрываю, — Чонгук гладит Тэхёна по голове. — Ведь всего лишь поднимаю руку, когда хочу обнять, а ты… — задумывается, видимо, представляя эту картину в голове, — ты тут же, не задумываясь, бежишь. Тэхён снова задерживает дыхание. Он резко поднимает голову, смотря на Чонгука. Тот смотрит в упор. И улыбается. Чимин до этого назвал подобный жест проявлением уступка. Для него со стороны, конечно, это выглядит так, будто Чонгук просто подзывает к себе так, а Тэхён послушно плетётся. Но Чонгук воспринимает это иначе, для него в подобных жестах другие детали. Раньше, наверное, он не особо задумывался. Так вот почему лето внезапно так закружилось! Вот почему Чонгук так старался над письмами, почему пытался сходить на какой-то вид свидания в Косом Переулке, вот почему поцеловал первым. Может, он анализировал это впоследствии самостоятельно и давно пришёл к таким выводам. А Тэхён только с замечания отца начал отмечать. Он только с этого и начал думать. Конечно, ему простительно быть менее внимательным к чувственной составляющей их взаимодействия, ведь Тэхён всё ещё младше и он в отношениях впервые. Парень даже не изучал этот вопрос до влюблённости, его можно понять. — Ты не слабый. Не говори так, — Чонгук гладит по щеке. Он наклоняется, накрывая губами уголок губ, коротко целуя. Тэхён замирает. Он всё ещё не знает, что нужно делать в такие моменты. Чонгук его и не обязывает. — Ты не заметил, что мы без багажа? — Заметил, — Тэхён сглатывает. — Ваше купе в другом месте. — Да. Намджуна оставили с вещами. — Почему? — слизеринец догадывается. Просто хочет услышать, как это звучит. — Я хотел тебя увидеть, — Чонгук тут же озвучивает. Тэхён под ним выдыхает, облизывая губы. Гриффиндорец наклоняется, целуя уже в губы. Осторожно, закрывая глаза. Это невинные поцелуи без жадных всасываний, без движений, просто секундные прижимания губ друг к другу. Однако даже подобных невинных прикосновений Тэхёну достаточно, чтобы он потерял связь с реальностью, растёкся, глупо улыбался и еле дышал. Чувства так сильно переполняют его, что он просто не знает, куда их деть и как высвободить. Он может только сильнее сжимать талию Чонгука. — Я показался себе милым в таком виде, поэтому хотел увидеть твою реакцию, — Чонгук честно говорит. У Тэхёна грудная клетка сейчас треснет, и сердце выбежит наружу с криком. Всё в организме заходится в панике. С таких откровений у Тэхёна пожар в теле. — Ты милый, — слизеринец тут же утверждает. — Ты очень красивый, — шёпотом. Тэхён поднимает руку, заправляя прядь за ухо. — Очень, — на грани слышимости. Говорит всё тише, потому что Чонгук снова наклоняется и целует, ёрзая на коленях, чтобы удобнее было заглянуть под определённым углом, дабы носами не сталкиваться. Всё это время Чимин и Сокджин с каменными лицами наблюдают за ними, кривясь с откровений, которые сыпятся со стороны пары. Напряжение в купе спадает, когда после очередного короткого поцелуя Тэхён говорит шёпотом: — Чонгук, — глубоко вдыхает, — Чонгук, я очень рад, но… я ног не чувствую. Чимин начинает громко ржать первым. Доезжают до Хогвартса ребята в разбросанном состоянии. В какой-то момент Чонгук лежит на плече Тэхёна, засыпая. Потом они просто сидят и играют в шахматы с Намджуном и Сокджином, пока Чимин спит в купе гриффиндорцев. Потом оба слизеринца пытаются выяснить, кто платит за сладости, ведь Сокджин нечаянно роняет фразу «ты с Тэхёном дружишь, чтобы претендовать на его галлеоны?», а Тэхён хотел купить, чтобы Чонгуку протянуть сладости. В конце они так разбросались по вагонам, что вышли ребята с чужими багажами, меняясь прямо на станции. — Я к своей группе, — говорит Чонгук. Он смотрит на Тэхёна, стоя перед ним. — О, — замирает, затихая, — а ты вырос, — получается шокированно. — Ещё вырос, — сглатывая. Тэхён проводит линию с головы до Чонгука, отметив, что достиг губ. Он ещё вымахает. — У них такой период, — Намджун кивает. — В мои годы он меня опередит тогда по росту, — Чонгук задумывается, качая головой. — Не хочу представлять, — шёпотом. Намджун смеётся. — Ладно. Пока, ребят. Увидимся в школе, — машет Сокджин слизеринцам. Тэхён и Чимин провожают их взглядами. Первый довольно улыбается, смотря на друга. Чимин закатывает глаза. Не особо важно, что думают другие об их отношениях. Тэхён и до этого мало обращал внимания, ведь ему плевать, что считает окружение. Он задумался из-за того, что это сказал его собственный отец. И хорошо, что с этой проблемой ему недолго пришлось повздыхать, ведь Чонгук сразу заметил, сразу разузнал и сразу успокоил. С определённой стороны Тэхён до сих пор считает, что в их отношениях Чонгук занимает позицию ведущего. Это вовсе не плохо. Так и нужно. Ведь Тэхён мало что знает, чтобы быть утверждающим и главным. Слизеринец улыбается про себя, представляя, как будет обогащать опыт в решении проблем, будет пытаться узнавать больше о взаимодействиях, чтобы заботиться о Чонгуке в равной мере, понимая и физические, и моральные осечки его состояний, дабы в конце концов сказать ему, что хочет быть в позиции ведущего и иметь за этими словами достаточно весомых аргументов, кроме «хочу». Свой третий курс слизеринец Ким Тэхён начинает с утверждения самому себе, что совсем к этому сейчас тринадцатилетним не готов, ведь к вечеру Намджун приходит к нему со словами: — Он просил не говорить в поезде, чтобы не ставить тебя в неловкое положение, но у него сегодня день рождения. Ты это… — мнётся, — хоть открытку дай. Тэхён в отношениях сейчас… ну, очень плох.