Альфа-статус

– И вот здесь ещё подпишите. – мистер Фелпс с тихим характерным шелестом пододвинул мне бумагу и спокойно выдохнул. Внутри у меня все внезапно поджалось, я выпрямился и резко перестал дёргать туда-сюда ногой, в горле ясно ощущался образовавшийся буквально за несколько секунд тяжёлый ком. Ну вот опять. Переходить в новую школу, это я вам скажу, весьма непросто, тем более когда в прошлой, кроме издевательств, обидных кличек и отнюдь сухопутных лещей, ты ничего такого классного не получал. Рука моя сильно вспотела, я скомкал ею кусочек своего мягкого черного свитера и с надеждой покосился в сторону, на отца. Его лицо на данный момент не выражало совершенно никаких эмоций, наверное, старик слишком устал из-за всей этой истории с переездом. Я его не виню. Это же не он виноват в том, что нам пришлось уехать. Ерунда это всё. Я с трудом, но всё-таки проглотил тревожный ком и быстро поставил свою кривую, нелепую подпись на бумагу, после чего попытался мило улыбнуться новому директору глазами, хотя ничего хорошего из этого, конечно не вышло: из-под протеза мои глаза казались ядовито прищуренными, как будто бы я прямо сейчас замышляю какую-нибудь пакость. От меня не ускользнуло, как мужчина прищурился в ответ и неодобрительно хмыкнул. – Добро пожаловать в новую школу, мистер Фишер.

***

Завтраки у меня никогда не удавались. Как бы я ни старался, и чего бы ни пытался сделать с утра из, скажем, парочки свежих яиц и ломтика достаточно аппетитного на свой вид бекона, получалось всегда одно и то же. Пресное, горелое, местами почерневшее, а местами огрубевшее что-то, чем я старательно давился и что не менее старательно потом сплёвывал в унитаз, загибаясь от горечи и разочарования. Гадость. Это утро, впрочем, выдалось несколько получше остальных: мой омлет, за исключением полного отсутствия в нем соли и перца, был весь и весьма съедобным. Конечно, отец приготовил бы мне чего-нибудь получше, но, увы, рано утром он отбыл на важное собеседование, и вернуться обещал только ближе к полудню. Его новая работа должна стать всем для нас.  Фактически, переехав из такого большого города как Нью-Джерси в тихий пригород вроде Нокфелла, всеми забытый и заброшенный, мы с отцом остались жить в каком-то смысле "на птичьих правах", денег, что он скопил для переезда едва ли хватило бы на пару месяцев, о карманных деньгах и новых шмотках я и думать не смел, опасаясь, что нам элементарно не хватит денег на еду. А потом отец наткнулся на него. Объявление в газете, которое позволит ему работать отдалённо в довольно солидной и обширной юридической фирме, и конечно же, не собирался упускать такой благосклонный подарок судьбы. Именно поэтому сейчас я сидел один, полусонный и совершенно, казалось бы, не собранный в школу, и доедал остатки своей преотвратительнейшей кулинарии, мельком поглядывая на то, как мой кот Гизмо с аппетитом поглощает свою кошачью еду. Как же кошатине повезло. Ему никогда не придется готовить себе самому и самому чистить свой лоток. Его коричневых африканских детишек я самолично достаю в перчатках из песочного наполнителя и утилизирую в отдельных пакетиках в мусорное ведро. Мне нравится делать это для него. Кот довольно заулыбался, покончив со своей утренней трапезой и сердито посмотрел на меня, как бы пристыжая за что-то, чего я вовсе и не делал. Я спрятал глаза в собственной тарелке и сжал руки в кулаки. Трус.

***

Когда я подходил к школе, на часах было уже пол восьмого, на школьном дворе толпилось уже достаточно много молодёжи, большинство просто курило или громко обсуждало какую-нибудь очередную городскую сплетню, остальные же мельтешили перед входом, спешно переобуваясь прямо на пороге и обмениваясь, возможно, шпаргалками к надвигающейся контрольной. Мое сердце ушло куда-то в пятки,в глубине забились тревожные воспоминания, дыхание стало прерывистым, глаза начали закатываться.. Я упал. Да, вот так, просто шлёпнулся прямиком в лужу у самого порога школы, как идиот, даже не сразу осознавая, что именно со мной произошло и как я буду из этого выбираться. День был безвозвратно испорчен. Впрочем.. – Эй, убогий, – послышался грубый голос сверху, прямиком позади меня, – Брось свои кости где-нибудь подальше, или я наступлю прямо на твою тупую черепушку. Высокий длинноволосый шатен высокомерно посматривал на меня с нескрываемым саддизмом во взгляде. Его растрепанные волосы, схваченные в плен пронесшимся мимо порывом ветра, разошлись в разные стороны и забрались в глазные отверстия моего протеза, защекотав глаза, однако я не закрыл их. – Что замер? – продолжил скалиться патлатый, – Пришибленный штоль? – тут он, наконец, будто бы озарился чем-то и наклонился поближе ко мне, больно стукая пальцами по "лицу", – А это еще что за дичь у тебя на морде? Фрикам здесь не место, уродец. В груди неприятно кольнуло, я продолжил беспокойно пялиться в тёмные карие глаза, несомненно, своего будущего врага, пока ему наконец не надоело, и он не перешагнул через меня, больно задевая мыском своей странноватой готической обуви. – Да ну тебя нахуй, ты какой-то стремный. – толстые серебрянные цепи звякнули на его поясе, когда он обернулся, чтобы еще раз, напоследок, облить меня помоями своего пренебрежительного взгляда. – Фу, блять, мусор ебаный. – Мусор ебаный.. – медленно повторил про себя я, брезгливо оглядывая свою грязную мокрую одежду и тяжело, прерывисто вздыхая. Зря только пришёл. Я медленно поднялся на ноги, слыша звонок на первый урок, уносящий с собой не только последних, загулявшихся детей со школьного двора, но и мои последние надежды провести нормальный первый день в школе. Да уж, явиться на свой первый урок весь мокрый, в грязных пятнах на одежде и парочкой новых ссадин на ладонях я не хотел, единственным выходом из своего положения, я видел только добровольный уход домой. Лучше уж посидеть один день, а потом уже прийти с новыми силами, привести себя в порядок, чтобы.. – Эй маска. Мысли мои прервались, тут же сбиваясь в тугой комок и укатываясь куда-то в сторону моего глубокого подсознания, на плече моем еще секунду назад явственно ощутилась чья-то наглая, явно не ведающая приличий рука. Я обернулся, дергающимся глазом сталкиваясь с янтарным взглядом холёного, явно популярного в школе блондина. Его банда, тощий синеволосый парень и крупный громила с зелёным пучком волос на макушке, принялись злорадно перешёптываться. А это что ещё за клоуны? Блондин сделал шаг вперед, небрежно взялся за мой протез и сильно потянул на себя, ремешки затрещали, а мое несчастное сердце уже второй раз за день ухнуло вниз. – Надеюсь, блять, ты из драм кружка. Чокнутых сучек нам тут итак хватает. – с этими словами хулиган отпустил кусочек пластика, и тот больно зарядил мне по лицу, словно парень просто выстрелил в меня из самой крутой и самой хитровыебанной рогатки в мире. Очень подло, должен вам сказать. Я пошатнулся, звёздочки в глазах быстро показали мне всю красоту моей вечно расширяющейся вселенной и вечно усугубляющихся проблем, я не удержался на ногах и упал, больно стукнувшись мягким местом о дворовую плитку. Громилы заржали, особо не блистая собственным интеллектом, а их главарь пафосно прошёл мимо, закрывая усмехающееся лицо рукой. – Я Трэвис. – бросил он напоследок, – Мне срать, кто ты, но будь добр, не появляйся в этой чертовой штуковине на уроке, или получишь грязным кроссовком промеж глаз, как того и заслуживаешь. "Просто замечательно. И чем же я, простите, такое заслужил?" – мрачно подумал я, так и оставаясь сидеть на холодной земле. – А не пошёл бы ты нахуй??! Ей богу, я крикнул эту фразу, набрав максимальное количество воздуха в свои лёгкие, крикнул так громко, как только мог и так пронзительно, как только умел.. Но меня уже никто, понятное дело, не мог услышать. Я слишком много думал и не заметил, как выпал из реальности примерно на час. Я с минуту еще сидел на сырой весенней земле, глубоко задумавшись обо всём и ни о чем одновременно, после косо взглянул на сумку со сменной одеждой для занятий по физкультуре, и в голове у меня тут же зародилась, наверное, далеко не самая лучшая моя идея...

***

Когда я вошёл в класс, была перемена перед вторым уроком. В классе царил небольшой бедлам, было ужасно шумно, но, что меня удивило, так это то, что все более или менее, но все же оставались, полусидя, на своих местах. У нас в Нью-Джерси, если честно, такого не бывало. На своих местах в свободное от уроков время, там сидели одни только зубрилы, тихони, да неудачники, остальные лишь бегали между рядов, изредка шпуняя первых, воруя тетрадки со столов и всё в таком духе. Конечно, вы уже наверняка поняли, что самым тихим и самым неудачливым среди них всех был я. Салли Фишер. Тупой неудачник без лица. Урод и фрик.  Я совершенно никак не реагировал на их нападки. Позволял делать со мной всё что угодно, каждый раз терпел такую дрянь.. И молчал. Я думал, что так я проявляю твёрдость характера, стойкость, мужество. За закрытой дверью я падал лицом в подушку и давился успокоительными таблетками, но там, в школе, и лицо мое и мой протез, всё это в целом не выражало совершенно никаких эмоций, и наружу не вырывалось ни звука. Как будто бы я и вовсе ничего не чувствовал. Я не молил о пощаде, когда старшеклассник Люк Холмс избивал меня на заднем дворе школы вместе со своими дружками. Я не звал на помощь, когда мои одноклассники, включая даже красоток девочек, дружно рвали мой новенький, купленный с папиной несчастной зарплаты рюкзак, вытряхивали изнутри учебники и бросали их в разные стороны, не глядя. Я ничего не сделал даже тогда, когда кто-то из одноклассников, кто-то из этих отъявленных малолетних мерзавцев, играючи потянул за тесные ремешки моего протеза и обнажил перед всем классом то, что было для меня самым большим секретом и самой большой болью. Мое изуродованное лицо увидел весь мой любимый класс.  Мальчики смотрели на меня широко распахнутыми от какого-то нехорошего интереса глазами, нескольких стошнило, а девочки.. Прекрасные девочки, что так любили иногда обсуждать со мной после уроков лак для ногтей, те, что просились порасчесывать мои голубые волосы, те, что говорили мне, что на свете врядли найдётся парнишка получше меня.. Эти трусихи первыми сбежали, поджав хвосты и сверкая подошвами своих черных лакированных туфелек, и с тех самых пор кроме презрения и отвращения я на их лицах так ничего и не увидел. В общем, в прошлой школе общение со сверсниками у меня как-то не задалось. Я считал, что они вот-вот заметят мою стойкость и силу духа, но на деле слышал только "слизняк, ты жалок!" или "ничтожество, даже не можешь защитить свою дебильную задницу!" Что ж, видимо, я выбрал не ту стратегию. С меня хватит. Именно поэтому, я сейчас с хладнокровным спокойствием на лице медленно пересекал новый класс, разбивая вдребезги повисшую в кабинете тишину своими твёрдыми уверенными шагами, именно поэтому, я, ни с кем не здороваясь и даже не поворачивая головы, вышагивал как гусь с гордо поднятой головой, продвигаясь в самый центр, в котором я, на удивление самому себе, присмотрел невероятно удобную свободную парту. Я чувствовал себя абсолютно бесстрашным. В моей достаточно тесной черной футболке, глупых физкультурных шортах, с нелепым мокрым пучком на голове, я даже не стеснялся обращённых на меня взглядов. Я был просто великолепен. И я шёл к ней, к своей парте. Я хотел уже было кинуть на нее свой рюкзак, развалиться на стуле, подобно какому-нибудь школьному королю, достать из своей сумки первую попавшуюся тетрадку и полностью изрисовать ее комиксами.. Но, как бы то ни было, к сожалению, прежде чем что-либо из вышеперечисленного в действительности успело произойти, на мою миленькую, улыбавшуюся мне парточку с бешёным хлопком легла чужая ладонь, большая, костлявая, с тонкими длинными пальцами. – Так-так-так, – усмехнулся мне сверху мой старый добрый знакомый со школьного порога. Он так недобро улыбался, что мне захотелось схватить его за растрёпанные тёмные патлы и со всей силы дёрнуть, чтобы хоть как-то сбить это выражение у него с лица. Однако я понимал, что делать этого всё же не стоило. – Новенький у нас не только странненький, но еще и тупой. Это моё место. Он предупреждающе хрустнул костяшками, повернул набок шею настолько, что у меня автоматически послышался в ушах характерный неприятный звук, но я ясно знал одно: давать слабину ни в коем случае было нельзя. Я выпрямился во весь рост, сжал руки в кулаки и холодно посмотрел прямо в его расширившиеся от удивления тёмные глаза. – Нигде не написано, что оно твоё, придурок. – сверху послышалось какое-то весьма недоброжелательное рычание, все глаза в классе были теперь были обращены на нас двоих. По моему телу, быстро растекаясь в разные стороны, побежало тепло. Мой голос даже не дрожал, когда я выпалил – Я не слепой, я прекрасно видел, что твоё место прямо позади этой парты. Будешь в спину мне смотреть на а-а-алгебре.~ Я гаденько улыбнулся под протезом, а после мне сразу же пришлось пригнуться, уворачиваясь от прямого удара кулаком в лицо. Так сразу? А этот парень явно не понимает шуток. – Ты что, ебнутый? – на полном серьезе спросил я, а он лишь ухмыльнулся и поднял меня в воздух, сильно сжав черную, немного топорщущуюся футболку у ее основания. Ткань безнадёжно затрещала. Я уже пожалел, что находился в классе в физкультурной форме. Он легко поднял меня в воздух, прислонив практически вплотную к своему лицу и все продолжал смотреть, не обнаружится ли немного страха в моих голубых, наполненных холодной сталью глазах. Но страха не было. Он разозлился, зарычал пуще прежнего, больно стиснул вместе с одеждой мои ключицы, когда.. –Ларри Джонсон! – учительница громко выкрикнула его имя, и он отпустил меня. Резко бросил,  позволяя упасть прямиком в проходе, больно ударившись виском  о самый угол парты.. Какой отвратительный человек ты, Ларри Джонсон. – Сейчас же отойди от нового ученика!! – Да понял я, понял. – хрипло рыкнул Джонсон, перешагивая через меня уже во второй раз и второй раз больно задевая мыском. Я спокойно стерпел его тайный выпад, тихо прикусив губу под протезом. Я не позволю этому придурку думать, что он напугал меня.. хотя на самом деле это было именно так. В конце концов, мой страх отнюдь не казался мне чем-то стыдным или хоть каплю глупым: этот парень, Ларри, явно имел какие-то проблемы с башкой. Сомневаюсь, что хоть кто-нибудь адекватный стоял бы сейчас с такой широченной каменной улыбкой, пока его при всём классе отчитывает учительница. Однако он стоял. Стоял, устало склонив свою взъерошенную голову набок, ужасно ссутулив плечи и искоса поглядывая в мою сторону. Чего ему от меня надо? Я отвернулся к окну и постарался не зацикливаться. Это всего лишь парочка отъявленных хулиганов в моем классе, подумаешь, проблема. Я уверен, тут есть и нормальные люди, к примеру.. Мой взгляд неосознанно осел на девчонке, сидящей на последней парте возле окна. Она так же смотрела в него, завороженно, словно хотела прочесть что-то невероятно важное в облаках. У нее была такая большая грудь, что я тут же смутился. Просто очень большая. – Джонсон!! К ДИРЕКТОРУ!! СЕЙЧАС ЖЕ!!!! Громкий вопль, как выяснилось позже, миссис Пакертон пронзил тишину класса и отвлёк меня, снова  притягивая внимание к человеку, которого видеть мне, если честно, больше не хотелось. Ларри, чтоб его, Джонсон. Он все еще приобнимал старую математичку за талию, когда я внезапно вернулся к созерцанию его наглой, грязно усмехающейся рожи. Женщина рядом с ним была вся красная, ее трясло от злости, а мерзавец лишь довольно пожал плечами, – Вы меня не разочаровали, миссис Пакертон. Я сейчас же пойду отсюда ко всем чертям! А-ха-ха! – все его наигранные жесты были странными, но вызвали бурные авации у класса, пока миссис Пакертон не шикнула на них, а Джонсон наконец не перестал смеяться. В этот момент в его глазах я увидел что-то жуткое. Он неслышно зашевелил губами, а я тут же понял, что должен попытаться разобрать. Его улыбка становилась больной, я уставился на него во все глаза, потому что фраза была произнесена тонкими губами так четко, будто бы он годами тренировался произносить ее именно таким образом. Я и понял и не понял его одновременно, но ясно для меня стало одно: Я нарвался на проблемы.

И что же..         Что он имел ввиду? Что?

Тогда.. скрипнув зубами и глядя на меня исподлобья.. он сказал..

"Я тебя трахну, улюдок."