В четырех стенах

Ее ресницы содрогались в попытке открыть глаза. Но это было тяжело. Голова раскалывалась. Неизвестно сколько она спала. Воздух был напитан запахами лекарств. В первые секунды яркий свет ослепил ее. Дневные лучи отражались от белых стен. Вокруг стояли больничные койки, а она сама лежала на голубых простынях в странной ночнушке. Рядом на жестком стуле в неудобной позе спал Рон. Он устало потер веки и хриплым голосом заговорил: -Ты очнулась. Я позову врача. В горле пересохло. Она не могла ни возразить, ни согласиться, ни расспросить о том, что происходит. Гермиона ничего не помнила. Просто лежала и смотрела на то, как друг уходит за двери. Попытка прокрутить последние воспоминания отозвалась неприятной болью в голове и девушка не стала больше пробовать. Доктор в белоснежном халате прекрасно вписывался в интерьер комнаты. Седой мужчина смотрел в медицинскую карточку и будто выносил ее приговор: -После родов головные боли и частичная потеря памяти являются нормой, мисс Грейнджер. Я выпишу вам рецепт на кое-какие таблетки. Это должно помочь. Но ни сегодня-завтра я уже могу вас выписать. -Что?

***

Рон подошел к ней и поцеловал в щеку на прощание, при этом никак не взаимодействуя с ребенком. Гермиона натянула на лицо улыбку, но как только он вышел за дверь нахмурилась. Девушка опустила дочь в ее кроватку и снова стала обыскивать квартиру. Ее палочки нигде не было. Вчера она полностью обыскала ванную комнату и сегодня была настроена на то, чтобы поискать на кухне, до того как Рон вернется на обед. Прошло два месяца после того, как Гермиона очнулась в больнице. Некоторое время ушло на выписку, поиски дома и переезд. Вещей как таковых у нее не было. Рон объяснял это тем, что все вещи они не успевали забрать из Лондона и решили, что докупят все нужное в Ноттингеме. Девушка вздохнула, когда поставила внутренности последнего шкафа на место, ничего не обнаружив. Она взяла Розу на руки и чмокнула малышку в нос. Гермиона советовалась с парнем насчет ее имени, но он сказал, что она может выбрать все, что хочет. Она трактовала это по своему: Рону все равно. Ей всегда нравилось имя Роза. Ноттингем- довольно красивый город, насколько можно судить, смотря на него из окна квартиры. Рон сказал ей не выходить из дома, но и дверь не запирал. А какая разница? Она не смогла бы уйти далеко без палочки и денег. Тем более ничего плохого в их отношениях она не видела. Кроме того, что Рональд не отвечал на все ее вопросы. Он предпочитал этому молчание, что очень давило на Гермиону. Вспоминая свое прошлое, она помнила лишь поезд в Хогвартс. Шестой курс. Боль после утраты родителей. Конечно, они не умерли. Но по сути Гермиона была мертва для них. Они не помнили ее. Быстро утерев непрошенную слезу, девушка положила уснувшую дочь в колыбельку и направилась на кухню готовить обед для человека, который даже не мог внятно ответить на вопросы о том, почему они не в Лондоне. Ей хотелось бы показать Молли и Артуру их внучку. Если бы не вся ситуация, Гарри наверняка был бы крестным отцом Розы. Гермиона убрала грязную посуду в раковину и достала тарелки из кухонного шкафа, вдыхая приятный запах бульона. Она расставляла приборы на двоих на стол, находясь в своих мыслях, когда содрогнулась от хлопка двери. Она глубоко вдохнула и натянула на лицо улыбку, поднимая взгляд на вошедшего на кухню Рона.