***
Утром я в первый раз проснулся раньше Жени. Он спал, уткнувшись носом в моё плечо, его рука лежала у меня на животе — я чувствовал её тепло сквозь ткань футболки. Женино дыхание было хриплым и тяжёлым, он морщился и будто бы слегка вздрагивал во сне. Не хотелось его тревожить, поэтому я некоторое время просто лежал молча, глядя в потолок. Женя ведь явно по парням. Это должно быть ясно и дураку. В моём случае — Ивану-дураку. Но, может, просто дело в болезни? Он бы так ластился к любому человеку на моём месте? Хотя, не будь он геем, стал бы держать в квартире гейские книги? Или решил прочитать из интереса? Может быть, это действительно качественная литература, просто я ничего в ней не понимаю. Я вспомнил, каким Женька был в школе. Знал о нём на самом деле мало. Чем он увлекался, может, уже тогда сидел за своими играми и Ютуб-каналами? Кажется, его родители тогда ещё были более-менее адекватными и так сильно не бухали. Женю я иногда видел на рынке — он там продавал малину. Был таким мелким, что из-за пол-литровых банок торчал только белобрысый клок волос. Мне не было неприятно вот так лежать с ним, но всё равно я чувствовал себя как-то стрёмно. Мысли путались. Да какая разница, гей он или нет, это его дело. Главное, что ему нужна моя помощь. Я осторожно вылез из-под одеяла и нашёл на полу свой телефон. Женя открыл глаза, посмотрел на меня мутным взглядом и зашёлся нехорошим кашлем. Выйдя на кухню, я написал нескольким знакомым с просьбой привезти лекарства. Откликнулся Серёга — уже через час его брат привёз пакет со всем необходимым. Уезжая, поинтересовался, не передумал ли я оставаться в городе. Конечно, не передумал. Попрощавшись с братом Серёги, я с сомнением повертел в руках упаковку со шприцами — никогда в жизни никому не колол уколы. Вдруг сделаю что-то не так, и Женьке станет ещё хуже? — Что это? — слабо прохрипел Женя, завидев шприцы. — Врач вчера сказала, что тебе нужно делать уколы. — А-а… Врач, точно… — Жень, я колоть не умею. Бля, не знаю, что делать. Тебе больше некого попросить, да? — Неа, — он слабо покачал головой и протёр глаза. — Да это противно, согласен, давай я сам. — Ты дурак? Причём тут противно? — я разозлился. — Просто, блин, не умею. Ты сам-то умеешь? Как себе в жопу колоть собрался? Женя тяжело вздохнул и покачал головой. Ладони у него чуть дрожали. — Ну, теоретически, наверное, как-то можно. Я подумал, что нихрена он не сможет. Даже голову с трудом поворачивает. И всё ведь из-за меня, а я даже не могу взять яйца в кулак и уколоть ему антибиотик. — Переворачивайся. Женя удивлённо взглянул на меня, но послушно лёг на живот. Я загуглил и внимательно прочитал инструкцию, распаковал лекарство. Сел к Женьке на диван — приспустить шорты он не потрудился. Ну ладно, придётся самому, потому что ему, наверное, слишком хреново. Женя вздрогнул и напрягся, когда я потянул вниз одновременно шорты и трусы, оголив белоснежную задницу с маленькой родинкой на правой ягодице. Я как-то неосознанно провёл по ней пальцем, но тут же отдёрнул руку, словно это не задница, а горячая печь. Как было сказано в инструкции, мысленно разделил на четыре части и прикинул угол. — Бля, Жень, расслабься, а, — сказал, всё же снова тронув его ягодицу — исключительно для того, чтобы лучше прицелиться иголкой. — У тебя зад как каменный, шприц поломается. — Не могу, — он ответил всё таким же слабым голосом. Жаль, не видно было его выражения лица, но кончики ушей покраснели. Может, это из-за того, что у него снова поднимается температура? Ты точно Иван-дурак. Не хочешь признавать очевидного. — Жень… Всё хорошо будет. Я всё сделаю, чтобы тебя вылечить. Я провёл ладонью по его спине от лопаток до голой поясницы. Услышал, как он резко и шумно выдохнул. Но задницу так и не расслабил. Тогда я отложил ватку и лёг рядом. Коснулся его волос, но он по-прежнему утыкался в подушку и даже не думал поворачивать ко мне голову. — Вань… Бля… Ты всё понял про меня, да? Понял ли я, почему он меня смущается? — Ну… Кажется, да. Но не пойму только, ты бы на любого парня так реагировал, или нет? — Да ничего ты не понял. Нет, конечно, не на любого. Только на тебя. Не то чтобы эта информация сейчас меня огорошила. Всё, в принципе, было ясно после нашего сна в обнимку и по поведению Жени на следующий день, хотя я тогда гнал эти мысли прочь. Но слушать это именно сейчас, когда он лежит передо мной с голой задницей, а у меня в руке шприц, было странно. — И давно ты?.. Женя наконец повернул голову ко мне. На его скулах были красные пятна. — Класса с восьмого. Помнишь, как-то на физре мне стало хреново? Все играли в футбол, а физрук шлялся непонятно где. Я тогда чуть не упал в обморок, а ты довёл меня до медпункта. — Ну было что-то такое, да. И что в этом особенного? — спросил я, осторожно кладя на табуретку у дивана шприц и снова поворачиваясь к Жене. — Да ничего. Просто больше никто ничего не сделал, даже мой единственный друг. Он постоял рядом и снова пошёл играть. Всем было откровенно похуй, а у меня в глазах темнело. Помню, как ты мне помог встать и дойти до кабинета медсестры. Я в тот день понял, что тот мой друг полный мудила, и сохнуть по нему глупо. Зато потом ещё долго как будто чувствовал твои руки на себе. Я помнил, конечно, этот эпизод. Но не считал его достойным какого-то внимания. Просто парню стало плохо, а я просто подорвался и потащил его к медсестре. Даже особо не смотрел, что там делали другие одноклассники. — Чёрт, рассказал и легче даже как-то стало. Хотя вообще не собирался, — вздохнув, сказал он. — В общем, я пойму, если ты свалишь сейчас. Слышал, как тот парень, который привёз лекарства, предлагал тебе. — Свалю, как тот твой друг-мудак, что ли? — Да нет. Тут другое. Друг-мудак не знал, что я педик и влюблён в него. А ты теперь знаешь. Я рассматривал его веснушки и светлые ресницы. От мысли, что Женя влюблён в меня, было странно и стрёмно, но — нельзя не признать — приятно. — Не неси херню. Я тебя не кину, — ответил ему и снова провёл рукой по его волосам. Дотронулся до щеки, а Женя судорожно выдохнул. От этого выдоха меня вдруг повело, и тогда я просто подался вперёд. Мы столкнулись носами, и Женя неловко ткнулся своими губами в мои. Поцелуем назвать это было нельзя, все произошло быстро и как-то смазано. — Прости, — прошептал Женя. — Ничего, — ну а что я ещё мог ответить? — Давай всё же сделаем тебе укол. Он кивнул, и я снова подхватил с табуретки шприц и вату с антисептиком. Тронул Женьку за ягодицу — кажется, он смог более-менее расслабиться. Я всё-таки смог вколоть лекарство, а затем положил на Женину задницу ладонь. — Что ты делаешь? — спросил он, усмехнувшись. — Обрабатываю. У меня вот ватка в руке, — ответил я и чуть сжал пальцы, заставив его рвано выдохнуть, выгнуть спину и вжаться тазом в диван. — Вань… Это жестоко. Блять. Что я за идиот. Подхватив использованный шприц, я вышел на кухню. Уставился в окно, пытаясь собраться с мыслями и разложить всё по полкам. Нет смысла отрицать, что реакция Жени на меня и мои прикосновения дико заводила. Хотелось сходить в ванную и от души передёрнуть, но это будет слишком палевно. Женя тихо прокрался на кухню. Сел за стол и молча подпёр щёку ладонью. — Слушай, зря я вообще начал об этом, — заговорил, взглянув на меня и тут же отвернувшись. — Считай это бредом из-за болезни. Если хочешь, давай просто дальше общаться как соседи. Можешь жить тут столько, сколько нужно. — Бля, Жень, — я устало потёр лоб. — Ты хороший, правда, но, блин, будь ты девчонкой… Или будь я девчонкой… Втрескался бы непременно в тебя. Он грустно усмехнулся и пожал плечами. — Тебе только член мешает в меня втрескаться? — Ну а как ты себе это представляешь? — А что в этом такого особенного? Представляю, как и любые другие отношения. Или ты боишься, что общество не примет? Чёрт, конечно, не примет. И мне было бы на это плевать, если бы не одно но. — Этот город слишком мелкий. Все про всех всё знают. Однажды ты будешь возвращаться домой, и тебе разобьют голову в какой-нибудь подворотне. — Если ты только этого боишься, то давай переедем. К морю, в какой-нибудь город побольше. Где всем будет плевать. — Нет, Жень. Не выйдет. Он отвернулся и уставился пустым взглядом в стену перед собой. — Ладно, Вань. Я тебя понял. Я провёл ногтем по стоящей на столе банке с малиновым вареньем. Поднёс ладонь к лицу. Обоняния по-прежнему не было.***
Гладить его по голове и трогать за задницу я больше себе не позволял. Просто молча колол лекарство, мерил температуру, носил чай с лимоном и малиновым вареньем, которые всё ещё не имели никакого запаха, несмотря на то, что я уже явно поправился. Да и Женька стал дышать посвободнее. Целыми днями он либо сидел, уткнувшись в ноут, либо лежал лицом вниз на диване. Я постелил себе на полу. Лёжа на неудобном линолеуме, всё чаще думал, что спать в обнимку с Женей было приятно. Ворочался и так долго не мог выкинуть это из головы, что как-то раз ночью мне приснилось его чёртово море. Я даже будто бы почувствовал солёный запах, хотя ни разу в жизни не ездил на юг. — Если неудобно, ложись на диван. Я не буду к тебе лезть, — хмыкнул Женька после моих получасовых попыток устроиться поудобнее. — Да нормально. Заснуть просто не могу теперь, потому что твоё море дурацкое приснилось. Женя тихо усмехнулся. — И что, каким оно было? — Не знаю. Солью воняло. — Солью? — он посмотрел на меня, свесив руку с кровати. — Не могу себе представить. — Бля, езжай туда и узнаешь. Прозвучало резко и грубо, хоть я этого и не хотел. Женя поджал губы, отвернулся и посмотрел в потолок. — Жень? — я поднялся с пола и перелез на диван. — Извини. Я Иван-дурак, — сказал и улёгся на бок лицом к нему. — Да забей, — он махнул рукой. Я положил руку на его плечо. Провёл вниз, приспуская одеяло. Не знаю, зачем так сделал, это было неосознанно и интуитивно, меня тянуло к нему. Хотелось касаться, гладить, вдыхать запах его волос. И солёного бриза. А ещё лимона и варенья из банки. Жаль, что я всё ещё не мог. Моя ладонь скользнула по его предплечью, переместилась на живот. Женя глубоко вдыхал через рот. Чуть вздрогнул, когда я тронул кончиками пальцев кожу под футболкой, а затем сжал мою руку. — Слушай, я не хочу так, на один раз, ради эксперимента. И из жалости тоже не надо. — Это не на один раз. И не из жалости, — я искренне поверил в это. — Хорошо. Тогда поцелуй меня, — он развернулся ко мне, но подвигаться ближе не стал. Когда я поцеловал его, то в первую очередь почему-то подумал, что губы у него не горячие и это хорошо — значит, температуры нет. Только потом почувствовал нарастающее возбуждение. Кажется, он не особо умел целоваться. Хотя не то чтобы я тоже имел очень богатый опыт в этом деле. Мы стукались носами и зубами несмотря на то, что касались друг друга неспеша. Я дотронулся до его языка своим, самым кончиком, а Женя крепко сжал мой локоть и наконец подвинулся ко мне поближе, прижался всем телом. Уже ничего не соображая и ни о чём не задумываясь, я сбросил одеяло на пол, закинул на Женьку ногу и снова залез к нему под футболку, не переставая целовать. Нащупал пупок, коснулся его пальцем, поднялся выше, погладил рёбра, твердые соски — сначала один, затем другой. Поцелуй становился всё более судорожным, Женя тоже скользнул ладонью под мою майку и задрал её, а после ткнулся губами мне в щёку, шею и торчащую из-под лямки ключицу. Я провёл пальцами от его сосков снова по рёбрам и к резинке трусов. Помешкав, накрыл ладонью пах и чуть сжал через ткань. Хотел подождать и прислушаться к своим ощущениям, но когда Женя застонал, меня накрыло окончательно и бесповоротно. Я снова сжал и погладил его член через ткань, каждый стон откликался внутри меня электрическим разрядом. А потом взялся за резинку и сдёрнул вниз. Женя приподнял бёдра, помогая мне, снял с себя футболку и потянулся к моей майке. Я видел улыбку на его лице и залипал то на неё, то на красную налитую головку его члена, ярко контрастирующую со светлой кожей бёдер и паха. Ещё безумно хотелось, чтобы он продолжал стонать, не переставая. Кажется, от этого я мог кончить, не снимая трусов, но Женя всё-таки полез их снимать. А затем уставился на мой член мутным взглядом, сжимая мою ладонь на своей промежности. — Ты охуенный, — выдал он тихим, но уверенным голосом и закусил губу. — Иди ко мне, — я сел на диване, откинулся на спинку и потянул Женю на колени. Он неловко угнездился на мне, пару раз больно ткнув острыми коленками, но было плевать. — Я ещё ни с кем не трахался, — шепнул мне на ухо. — Для меня берёг, что ли? Он фыркнул. — Да не то чтобы… Ну, просто так вышло. Он расставил ноги пошире, двинул тазом и прижался своим членом к моему. Я обхватил их и провёл ладонью, с упоением вслушался в судорожный вдох и выдох. Другой рукой сжал его левую ягодицу. — Бля, больно, Вань, — хрипло прошептал он. — Ты же мне вечером туда уколол. — Прости. Я поменял руки, левой обхватил члены, правой погладил ягодицу. Женя снова двинул тазом, снова шумно выдохнул, когда я начал надрачивать нам, оттягивая кожу и размазывая большим пальцем сочащуюся у нас обоих смазку. — Так лучше? — А то… Он поцеловал меня, на этот раз сам скользнул языком мне в рот. — Дай я попробую, — прошептал мне в губы, накрывая мою ладонь, которой я дрочил нам, своими. Я убрал руку, переместил на его задницу, но сжимать место, где болело, не стал. Осторожно погладил и опустил ладонь чуть ниже, чтобы он мог на неё сесть. Женя водил рукой то медленнее, то быстрее, размазывал смазку по стволам, не переставая меня целовать. В голове была лишь одна внятная мысль — меня ни с кем не крыло так сильно, как сейчас. Ни романтичный секс с моей первой девчонкой, ни пьяный на вписках после расставания с ней не был таким ярким, не обострял ощущения настолько, хотя, чёрт, он просто дрочит нам и стонет мне в губы, мы даже не трахаемся по-настоящему. Женя закрыл глаза, откинул голову назад и принялся двигать ладонью и тазом ещё быстрее. Я смотрел на его лицо, он снова улыбался, и от этого мне тоже было охуенно. А потом Женя перестал улыбаться — открыл рот, словно пытался вдохнуть, но не мог. По его телу прошла судорога. Кончая, он простонал особенно громко и протяжно, и я кончил вслед за ним, кайфуя от этого звука. Чувствовал, как изливаюсь и горячая сперма стекает по члену, попадает на живот, как сокращаются и подрагивают мышцы. — Реально ни с кем не трахался? — прошептал я, прикусив его за мочку уха. — Реально, — слабым голосом ответил Женя. Он всё никак не мог отдышаться. — Жень, — я заглянул ему в глаза и нежно погладил по щеке. — Ты охуенный. Он смущённо улыбнулся, сполз ниже и уткнулся мне в шею. А я наконец смог вдохнуть запах его волос. Они пахли лимонным шампунем.***
— Здесь и правда пахнет солью. Я думал, у соли нет запаха, — задумчиво сказал Женя, медленно заходя в тёплую морскую воду. Я торопливо скинул сланцы и поспешил за ним.