Дайкири

Он испытывал смешанные чувства: и печаль, и переполняющую радость, и тоску, что разбирала его на части каждую ночь, когда он оставался один на один со своими мыслями, а также истомленное чувство любви. И жуткое сопротивление. Сопротивление к тому, чтобы вдруг не сорваться с места и не послать всех и всё к черту. Он провёл кончиками указательного и среднего пальца по кромке бокала, на дне которого оставалось примерно два глотка алкогольного напитка. Окружающий его шум галдящего и удушающе прокуренного спикизи ушел куда-то на задний план. Ему показалось, что его оглушило так сильно от переизбытка эмоций и чувств, что еще немного и его унесло бы под эту топящую волну. Новак чуть отвлекся и посмотрел вперед себя: сидя на высоком стуле за стойкой, опираясь правой ногой на латунную подножку, он увидел своё отражение в зеркальной стене барной полки, на которой стояли бутылки разных марок и крепости. Перед ним был человек с неуложенными темными волосами, с небольшими синяками под глазами от недосыпа, в слегка помятом пиджаке. И это было ничто по сравнению с его внутренним состоянием. Он пытался немного узреть происходящее сзади него, ведь ему нужно было убедиться, что халдей не ошибся и что это действительно Дин. Делая вид, что он разглядывает интерьер, Кас словно заметил его антураж впервые за все то время, что он тут бывал. В его голове тут же пронеслось: «Традиционное питейное заведение, богатый интерьер, достаточно качественный, не разбавленный алкоголь… И это в самом разгаре закона Волстеда. Видимо, копы еще не разузнали об этом месте. Это странно». Но его «изучения» ни к чему не привели. Было слишком темно, и что-то или кого-то разглядеть было очень сложно. Он тяжело вздохнул и сделал предпоследний глоток Папы Добла. Холодные капли, стекающие по бокалу, коснулись пальцев легким ожогом, отчего его слегка передернуло. Мысли и раздумья порой вводили его в какой-то анабиоз, отчего он мог забыть о самом главном. Но сейчас именно это и нужно было — сидеть спокойно и растягивать время, чтобы такой «жест» как угощение коктейлем от незнакомца, был лишь случайностью, а не долгожданной встречей с тем, кто находился в бегах. Пускай даже и мёртвым. — Вы знакомы? — внезапно прервав Каса от его «игры» спросил парень за стойкой, что натирал полотенцем чистые стаканы. Он немного покосился в то место, где сидел неизвестный до этого момента ему человек в ковбойской шляпе. — Не думаю… — Кас, не подавая вида, что немного испугался такого прямого вопроса, лишь цыкнул, доставая очередную сигарету, и прикурил. — Что думаешь? — бармен кивнул на лежащую рядом с Новаком газету, что кричала своими заголовками. — Ну… считаю, что даже и не стоит об этом думать, — слегка улыбнулся Кас и выдохнул. — Тем более это было давно, — Новак пожал плечами и покрепче затянулся. Он вновь пригубил бокал и медленно осушил его до дна, не оставляя больше ни капли. Яркие ноты кислинки вновь приятно свели скулы. Как только ножка бокала дотронулась стуком барной стойки, он прикрыл глаза, и его сердце ухнуло вместе с ним. Он осознал, как безумно скучал по этому вкусу, безумно. Как скучал по теплоте, что разливалась по всему телу от лёгкого опьянения. Скучал по тем моментам и ощущениям, что вызывал в нём Дайкири, и больше всего скучал по последующему после него. А двойная доза, явно преподнесенная ему не просто так, напомнила об этом в несколько раз сильнее. Эти три месяца, когда он прятался по чуть ли не заброшенным мотелям, как крыса, что сразу убегала из-за любого шума за мусорные баки, все же измотали его. Но это была самая малая плата, ведь финал стоит того. Он здесь. Совсем близко. И Кас готов потерпеть еще немного, чтобы все те дни и недели окупились сполна. И это вновь казалось каким-то видением, что прикасалось своей иллюзорностью. И как же он надеялся, что это не очередной кошмар, что снились ему почти каждую ночь. В этих холодных и душащих снах он часто видел искаженное гримасой отвращения лицо Дина, который нацелено направлял в него пистолет. Он тут же нажимал на спусковой крючок, и происходил громкий оглушающий выстрел. И Кас просыпался в холодном поту и будто бы как наяву чувствовал теплоту и липкость свежей крови. Своей собственной крови. А Дин, на чьем лице не дрогнул и один мускул, лишь сдувал поднимающийся столбик порохового дыма из только что сработавшего ствола. И это казалось таким реальным, что можно было и поверить в то, что вдруг это действительно случилось, а все, что происходит сейчас - это лишь другая сторона. Кастиэль, видимо, уже начал сходить с ума от своих размышлений и своей тоски. Незнание того, что будет дальше, приводило его к каким-то граням. Новак не был уверен, отчего сейчас у него начала еще сильнее кружиться голова: то ли от волнения, которое он выдерживал долгие двадцать минут, то ли от последней и такой долгой томной порции Папа Добл’а, то ли от воспоминаний о бросающих в дрожь сновидениях или от предположений… Но, скорее всего, все превратилось в одну высокоградусную смесь, что и заставляло все внутри мутиться. — Сэр, повторить? — халдей вновь обратился к Касу, что сидел, прикрыв глаза ладонью, и глубоко вдыхал окружающий его сигаретный смог от поступающей необъяснимой паники. — Пожалуй… — он шумно выдохнул и отвел ладонь. — Нет, — он еще раз слегка улыбнулся и, пошарившись во внутреннем кармане пиджака, достал купюру. — Благодарю, Джек, — он положил мятую банкноту на стойку и направился на выход. Как и во всех подпольных барах, что начинали свою бурную жизнь в поздние часы ночи, царили и свои законы. Надо было уметь вовремя остановиться и не привлекать внимание. И Кас очень надеялся, что вовремя понял, что пора сваливать. Хоть и «Blue Moon» имел свою притягательную силу, что казалось, что ты попадаешь в совершенно иной мир, другой мир, что таился за стеной, не любил ждать. Новак подошел к одной из вешалок с верхней одеждой, сняв с нижнего крючка своё тяжелое и глубоко запрятанное в груде других пальто, и подцепил с уже верхнего крючка висящую фетровую шляпу. Он быстро оделся и повернулся к выходу. Но как только он собрался выходить из «подпола» и как только рука дотронулась до ручки железной двери, Кастиэль, стараясь сделать все незаметно, слегка покосился взглядом в левую сторону. Ему хватило этого мгновения, которого не заметил бы ни один сидящей в этой какофонии звона бокалов, музыки и бурных разговоров в сигаретном мареве. Мгновения, чтобы увидеть широкие поля коричневой кожаной ковбойской шляпы. Его шляпы. Новаку еще показалось, что он увидел легкую, доводящую его до онемения ухмылку, и как же ему не терпелось ухмыльнуться в ответ, но он и так сильно задерживался, чем мог привлечь любопытные взгляды к себе и к новопришедшему. Холодный ветер Де-Мойна ударил его в лицо, и он, быстро закрывая за собой тяжелую дверь, вышел в сгущающуюся ночь. В темном переулке, где и следовало находиться таким местам, было тихо. Он постоял несколько секунд, вдыхая морозный воздух, и, поглубже закутавшись в пальто, направился в сторону своего прибежища. Он шел быстро, как только мог, но и, стараясь не вызвать хоть какого-то шума, иногда убавлял шаг. В этом захолустье у него не было знакомых или друзей, но вот нажить себе проблем можно было и не напрягаясь лишний раз. Он прошел до конца переулка и свернул направо, слыша, как эхом за ним отозвался звук закрывающейся двери бара. Он надеялся, что это то, о чем он думает и немного притормозил. Делая вид, что смотрит на часы, он остановился. Несколько секунд и он двинулся дальше. Да и осталось совсем немного. Новак заранее предусмотрел такое место своего проживания, чтобы без суматохи добираться до заведения и обратно. Да и улицы в этом квартале были вполне людными, так что часто появлялась возможность смешаться с толпой. Дойдя до конца здания, он опять свернул направо и зашел в еще один переулок, где по бокам плотно стоявших зданий виднелись лестницы. Он быстрым шагом обогнул одну из них и направился к той, что была в самом конце и вела на второй этаж. Кас остановился перед первой ступенью, чтобы немного перевести дыхание, и заметил приближающуюся тень к переулку. Новак быстро поднялся наверх и, покопавшись во внутреннем кармане пальто, достал ключ. Вставляя его в замок, рука предательски задрожала, но он быстро собрался, провернул до щелчка и вошёл внутрь. На автомате нажал на выключатель, и тут же загорелся тусклый свет. Кас не думал, что ожидание затянется на такой долгий период. Дин сказал ему, что через несколько недель они встретятся и все будет совсем иначе. И Новак ждал: две недели, четыре… Когда он зачеркнул в самодельном, начерченном на бумаге календаре второй месяц, внутри что-то больно кольнуло. Но он отгонял от себя и подобие мыслей, поэтому, как и всегда, собираясь в бар, он тешил себя надеждой. Но, минуя три месяца ожидания, его нервы стали не выдерживать. Кажется, он перебрал всё, что мог: вдруг Дина убили? А вдруг он передумал приезжать и понял, что это большая ошибка… А может, его отца выпустили и…? Последний вопрос сразу же отметался, как только Новак брал в руки газету. Уж такую новость никто бы не скрыл. И от этого было немного легче. Да, Кас решил, что даже если Дин и передумал насчет их отношений, насчет их будущего, самое главное, чтобы он был жив… А уж все остальное он сможет пережить. По крайней мере, попытается. Ведь он сам когда-то сделал этот выбор и прекрасно осознавал, что может быть совсем иначе, как ему хотелось. Кастиэль умел брать ответственность за свои слова и действия и старался никого не винить, а тем более, если его возложенные надежды и мечты вдруг не смогли сбыться… В неоправданности своих ожиданий будет виноват лишь он сам. Новак часто допускал мысль, что с Дином у них может не срастись в какой-то момент, и он помнил, что у них не было каких-то разговоров о совместном будущем, да и времени было так мало… Поэтому, как бы горько не было Касу, он готов был принять любую правду. Лишь бы просто её знать. Небольшая комнатка, что озарила его, явно принадлежала бывшему журналисту, что совсем недавно всколыхнул весь Канзас-сити: опять же привычно незаправленная постель, стоящая рядом с ней захламленная тумбочка, одежда, хоть её было и не так много, раскиданная на двух стульях, полная пепельница на маленьком столе возле стены, немытые стаканы в миниатюрной раковине и крепкие запахи сырости и жженого табака, к которым он уже привык. Он остановился. Казалось, что сердце сейчас остановится от быстроты и тревоги нахлынувшего волнения. Кас не стал закрывать дверь, потому что и не надо было. Он лишь скинул с себя пальто, снял шляпу, что полетели на пол и только повернувшись к открытой двери, время будто замедлилось, как и его кровь в венах. — Это было… — стоящий в дверном проёме Дин, что еле выталкивал из себя слова из-за сбившегося дыхания, смотрел на Каса широко раскрытыми глазами. Его глаза, что казались для Новака непроходимой чащей лесов, захватили в свою бесконечность. Зеленые, с коричневой каёмкой и с темными крапинками, иногда кажущиеся играющимися огоньками где-то в самой глубине темной непроходимой хвойной рощи. И эта бездна поглотила его. — Вечностью, — мужчина, что был овеян собственным, резко охватившим его безумием, быстрым шагом оказался рядом с Дином. И, схватив его за грудки, прижал к стене у двери, которую он быстро захлопнул, не отводя взгляда от Винчестера. Казалось, что прошло много лет с момента их последней встречи. Когда создавалось впечатление, что их разделяли тысячи миль и долгие и очень запутанные узлы дорог. В этот момент страх, что всегда находился где-то там, за их спинами, преследовавший по пятам, наконец, начал отходить в тень. Он смотрел на него, как в самый первый раз: Дин Винчестер, старшеклассник, что мог охмурить любую девчонку, которого боялись многие в Канзас-Сити, которого заклеймили одним из самых страшных наемников их времени… Дин Винчестер, что с одного лишь взгляда свёл с ума Кастиэля Новака. Дин Винчестер - «охотник», что навсегда забрал, как трофей, его сердце… Кас снял с Дина кожаную шляпу и одним движением скинул с него пальто прямо на пол. Винчестер выглядит чересчур исхудавшим и бледным, отчего взгляд казался более выразительным, от этого у Каса все сжалось внутри. Он, видимо, долгое время был в пути: многодневная небритость, запах пыли и машинного масла и грязные ковбойские сапоги. Дин, казалось, дышал через раз и всё так же, как и Кас, не мог оторвать своего взгляда. — Я не могу поверить, что я тут… Что ты, — Винчестер утопал в тихом шепоте своего голоса. — Мне кажется, еще немного, и я проснусь… — Нет, — Кастиэль провел пальцами по поросшей щетиной щеке Дина, словно касаясь очень тонкой и хрупкой оболочки. Будто он сам думал, что вот-вот и это окажется миражом. Дин крепко схватил Каса за рубашку и, притягивая его ближе к себе, впился в его губы горячим и глубоким поцелуем. Новак почувствовал это пьянящее его еще больше чувство желания, что так долго томилось в них обоих. Их двоих повело в сторону, но каждый поддерживал друг друга из последних сил. — Я думал… — оторвавшись на секунду от Дина, Кас начал говорить слегка сорвавшимся голосом. — Что всё, — Новак почувствовал, как предательски подступают к горлу слёзы. — Все хорошо… — Дин вновь прижался к Касу, но уже нежнее и более чувственно. — Я тут. И никуда не уйду. И им не надо было куда-то бежать или торопиться, не надо было сидеть в засаде по несколько часов и питать свои сердца лишь воспоминаниями о минутных близостях. Сейчас, в этот самый момент они могут отдаться друг другу полностью. С припухлых губ Каса сорвался стон, когда Дин губами коснулся его шеи, оставляя шлейфы легких поцелуев. Это ввело его в состоянии тающей по всему телу неги. Он и забыл за эти месяцы, насколько отзываются в нём прикосновения Винчестера. Пускай это и казалось слишком быстрым, но это удушливое чувство «вдруг это последний раз» заставляло немного торопиться. Кас медленно расстегнул пуговицы штанов Дина, ощущая, как тот немного вздрогнул. Он скользнул рукой под плотную ткань и ощутил его эрегированный член. Дин, упиваясь Касом, тихо ахнул и замер, но лишь на миг. Они вновь слились в протяжном, горячем и долгом поцелуе, слегка покусывая губы и сплетаясь языками. Дин повторил за Касом, но прежде, проводя рукой по торсу и пояснице, вспоминая рельефы тела, спустился ниже. Это был один из самых максимальных моментов их физической близости, подогреваемый не угасшими за долгие дни пыла, трепета, первой и самой сильной влюблённости. Двое мужчин, что прямо и открыто выражали чувства друг другу, что принимали полностью свои отношения и любили. Любили телесно и душевно. Они стали будто несоизмеримы ни с чем, ни с этим миром, ни с этим временем, ни с этой вселенной. Кас сомкнул пальцы на возбужденном органе Дина и медленно стал делать поступательные движения, не выпуская из поля зрения его взгляд. Винчестер, прикусывая губу, так же поступил и с Новаком, отчего тот слегка пошатнулся и хотел было прикрыть глаза, но Дин шепотом вернул его к себе: «Не отводи взгляд». Движения, что уже вот-вот приводили их к развязке, ускорились, и они синхронно задышали, еще мгновение, и оба практически одновременно излились друг другу в руки. Это было сродни сильному электрическому разряду, что чуть не сбил их с ног. Дин, что сильнее оперся спиной о стену, боясь упасть, подхватил за собой Каса. Оба тяжело дышали и пока не могли вымолвить и слова. Но сейчас слова были излишни. Лишь этот момент, когда они чувствовали собственные ошеломительные сердцебиения. Кас, прижавшийся к Дину, немного отпрянул, боясь, что слишком сильно прижался к нему, но тот лишь вернул его к себе. Новак одной рукой достал из слегка спущенных штанов носовой платок и вытер руку от спермы. — Прости… — слегка ухмыльнулся Кас, Дин лишь расплылся в блаженной улыбке. Он немного отпрянул от стены, видимо, тело затекло за это время, и Новак помог ему полностью встать на ноги. — Ты прям настоящий дикарь, — сказал Винчестер, вновь поцеловав его, и выхватил платок из его рук, вытирая свою. — Не думал, что ты на такое способен. — Лишь с тобой, — Кас хмыкнул и подмигнул, отчего Винчестер зашелся хохотом. — Я очень скучал… — Дин посмотрел на Каса тем взглядом, что Кас так любил. — И я… — Новак предельно вежливо застегнул сначала брюки Дина, а потом свои. После он поднял с пола оба пальто и шляпы и уместил их на стул. — Душ и туалет вон там, если тебе нужно, — он кивком указал на деревянную дверь в стене справа от них. — А я пока придумаю что-то с едой… — И нам надо обязательно выпить! — загорелся Дин и, прижимая вновь Новака к себе, поцеловал его. — Обязательно, — улыбнулся Кас. — Одежду я тебе уже подготовил. — Я тебя обожаю, — восторженно сказал Дин и, явно нехотя отрываясь от Каса, направился в маленькую ванную комнату. Пока Винчестер принимал душ, Кастиэль с нескрываемой радостью присел на кровать и прикрыл глаза ладонями. Чувство облегчения нахлынуло на него самыми сентиментальными чувствами. И он выдохнул. За такое долгое время он просто выдохнул. Собираясь, чтобы раздобыть немного еды и выпивки, Новак вытащил свое пальто из общей груду вещей. И мельком заметил, что из кармана верхней одежды Дина торчит белый уголок бумаги. Он знал, что нельзя лазать по чужим вещам и проявлять свое любопытство там, где не следовало, но он не сдержался. В ванной все еще лилась вода, и Новак судорожно вытащил плотный сложенный лист и развернул его: «Кастиэль, я не умею писать письма и прощаться…» Он резко сложил написанное обратно. Нет. И тут же заметил на бумаге кровавые отпечатки, от чего ком встал в горле. Нет. Кастиэль решил, что не будет читать дальше, и Дин сам ему все расскажет. Хоть и теперь ему стало очень дурно от первой строки этого письма. «Что же случилось с ним?» с этой мыслью он отправился на улицу и с ней же вернулся обратно. Эта ночь была бессонной, но самой лучшей ночью из всех. Кас успел до того, как Дин приведет себя в порядок, раздобыть хлеба и бутылку хорошего виски. Они ели, пили и курили, разделяя одну сигарету на двоих. Долго обсуждая уже имеющиеся новости и слухи. — Дин… — Кас немного замялся, сидя напротив Дина на кровати, крутя в руке небольшой стакан с янтарной жидкостью. — Почему так долго… — Случились не совсем предвиденные обстоятельства, но вполне ожидаемые, — Винчестер, что уже довольно расслабился, сидел рядом с Касом и, несмотря на него, сжал его руку. — Дин… — Кас еще больше забеспокоился, особенно после того письма, что он обнаружил. — Новак. Ну я же тут. Просто не всех копов можно купить и не все люди на твоей стороне… — ответил тот и, глубоко вдохнув, посмотрел чуть выше Каса, предаваясь воспоминанию. — Я уже направлялся к тебе, как нас с Билли, моей давней приятельницей, что решила мне помочь, перехватили одни отморозки. Папины отморозки… Кас на секунду застыл и посмотрел прямо на Винчестера, почувствовав, как его кожа покрылась мурашками. — Но твой отец… — Да. Он сидит. И будет еще долго. Уж поверь. Но еще остались те, кто на его стороне и хочет отомстить. А я первый в списке… — Дин сделал глоток из своего стакана и, всё еще смотря в сторону, цыкнул. — Боже… — Новак ахнул и немного привстал. — Он тут не при чем, — чуть хмыкнул Дин, видимо пытаясь хоть немного разрядить обстановку. — В общем, началась перестрелка и в меня попали. — Как?! — Кас от неожиданности опрокинул стакан с содержимым на себя. — Вот черт! — И он тоже… — Новак схватил лежащее полотенце на тумбочке рядом с кроватью и стал вытирать пролитое. Но все еще ошарашено глазея на своего собеседника. — Я выжил благодаря Бобби, — чуть расстроенно продолжил Винчестер, видя, как болезненно реагирует Кас. — Бобби? — у Новака расширились глаза еще больше. — Новость за новость, одна хлеще другой, — шмыгнув носом, хмыкнул Дин. — Но так сложилось. — Бобби Сингер? Тот самый? Из «Пяти семейств»? — Кас приоткрыл рот от изумления и отшвырнул полотенце от себя. — Но вы же… — Не все так, как может показаться. С Бобби мы были ближе, чем с… Джоном, — немного помедлил Дин. — Он вытащил из меня пулю. Хорошо, вовремя успели, и я потерял не так много крови. И зашил… Сингер мастер в этом деле. — Куда попала пуля? — тихим шепотом, приближаясь к Винчестеру, испуганно спросил Кастиэль. Он почувствовал, как его руки слегка затряслись. — Сюда, — Дин взял его руку и, перевернув её ладонью вниз, приложил к своей груди, и Новак тут же почувствовал, как сильно бьется сердце. Этот момент одновременно ужаснул оттого, что еще несколько сантиметров и Дин бы не сидел тут, но и вызвало сильный, всколыхнувший его трепет. Это было в очередной раз так откровенно, что появились болезненные ощущения уже в районе его собственного сердца. — А вот Билли… — он чуть сильнее сжал ладонь Каса, лежащую на нем. — Она… Новак хоть и находился в состояние шока и какой-то заторможенности от обработки поступившей информации, но он сразу заметил в свете тусклой настольной лампы блеск в зеленых глазах и понял, что случилось непоправимое. И в этом рассказе чувствовалась какая-то вина и даже стыд. — Смерть оказалась сильнее… — тихо проговорил Дин. — Ты не виноват… — Новак сплел их пальцы сильнее и потянул слегка дрогнувшего Винчестера к себе. — Не виноват. — Но если бы не я… — тот прижался к Касу, что тут же крепко обнял его. — Без но, Дин. Это жизнь, и мы не можем все контролировать… — Мне так жаль… — голос Винчестера дрогнул, и он уткнулся в шею Новака, тяжело дыша. А последний стал немного покачивать его в своих объятиях, словно в утешающей разбитое сердце колыбели. Они сидели еще долго в какой-то оглушающей и томной тишине. Дин немного успокоился, а Кастиэль все думал, через что тому пришлось пройти и какую боль он пережил. Что все три месяца Дин пребывал на грани жизни и смерти… Он также поблагодарил про себя Билли, что помогла им в этой сумасшедшей афере, хоть и ценой своей жизни. Они решили, что стоит закончить с трапезой и разговорами, которые явно поставили запятые, и уже лечь спать. У них теперь достаточно времени, чтобы все обсудить. Этот вечер и эта ночь оказались слишком перенасыщенными событиями и новостями. И им надо было отдохнуть. Кас, что лег рядом, очень близко прижался к Дину, словно боясь, что проснётся и это окажется очередным кошмарным сном. И если это будет так — то он станет самым страшным из всех. Потеря всего, что было сегодня, несравнима ни с чем. Дин тяжело дышал, пока оба погружались в дрёму, а Новак, что все боялся закрыть глаза, стал легкими прикосновениями проводил кончиками пальцев по свежему шраму на груди Винчестера, что был похож на круг, обрамленный языками пламени. — Болит? — тихо спросил он. — Сейчас практически нет, лишь от воспоминаний, — ответил Дин и повернулся к Касу, притягивая его ближе к себе. — Как будешь готов, расскажешь мне всё в подробностях? — поинтересовался последний уже растворяясь в тепле соединенных тел. — Я постараюсь, — шумно выдохнул Винчестер. И уходя в необыкновенно спокойный и утягивающий в себя сон, Кастиэль обрывочно услышал шепчущиеся слова у себя над ухом: «Еще одно напоминание о том, чтобы больше не переходить на сторону зла…»