openness

      Ночь завораживала не только звёздами. Пушистый снег большими хлопьями валил за окном, пока небольшая компания друзей громко смеялась с очередной шутки Джисона. Уже в состоянии алкогольного опьянения парни плохо соображали о чём говорят и, что следует смолчать о чём-либо, однако трезвый Чан оповещает о том, что ему нужно домой, а это уже значит — всем, так как машина есть только у него. Вялые тушки Минхо и Чанбина криво поднимаются со стульев и много-много кивают их водителю, тот прощается с хозяевами и забирает двух разгильдяев домой.       Не то чтобы они спились из-за какой-то чёткой причины, как раз таки наоборот — просто так, просто для поднятия настроения и расслабления после тяжёлого последнего рабочего дня. Впереди две недели отдыха.       Хан с Хёнджином женаты уже третий месяц, поэтому данная ситуация им привычна — быть бухими в стельку и вместе расхлёбывать дерьмо, ну и стоять над унитазом по очереди, тоже. Однако, из них двоих Хан более устойчив к алкоголю, да и не пьянеет он почти. — Сон-а, мы забыли гене… ик… не…ратор-р вы-ыключить, который общий, этот, — Хван пару раз кашляет, — на первом этаже. — А, ну, ты иди, мне в туалет нужно.       Когда Хёнджин возвращается в их общую с Ханом спальню, в голову бьёт ощущение… как там? С ума сошёл в общем. Или может ему это всё снится? Объясните почему Джисон в розовых чулках, в белых кружевных трусиках, на которых идеально виден кроличий хвостик? Почему он сидит с зажимами на сосках, с дилдо в руках, а рядом лежит бутылка виски? Сон же как-будто прочитав его мысли, ехидно улыбается и ласково тянет: — Нет, Джин-и, ты не спишь. — и вызывающе кувыркается на кровати, приглашая.       Хёнджин всё ещё не понимая безумной реальности, стоит у двери с распахнутыми глазами, что потихоньку начинают наливаться похотью. — Сколько в тебе была пробка? — ровно задаёт вопрос, а Джисон даже голову в его сторону поворачивает, удивляясь тому, что будучи ужасно бухим, Хван помнит обо всех его привычках и фишках. — Прошло два часа, блять, я хочу тебя, я уже не могу терпеть… — Хан пока что трезвее старшего, поэтому он стесняясь, смотрит в потолок, а не на лицо. — А… с чего такие сюрпризы? — он быстро преодолевает расстояние до кровати и щупает руками кружевную ткань, немного касаясь тазобедренной косточки. — Малыш хочет поиграться? — уже нависает Хён, довольно улыбаясь и дыша прямо в губы. — Нет. Наказания… — сказав, сразу замолкает Джисон и виновато прикусывает губы. — Повтори. — требует Джин, затем заметив во взгляде младшего сопротивление, добавляет, — Иначе я оставлю тебя с пробкой на ночь. — тут Хан обеспокоенно бегает взглядом по чужому лицу и поняв, что Хён говорит серьёзно, громко сглатывает. — Хён. Я не хочу играть. Хочу, чтобы ты меня наказал. — Джисон старается произнести всё без запинки и с сексуальным лицом, но в конце голос непослушно затихает, от чего Хёнджин заливается смехом, точнее, королевским хихиканьем. — Ап-ха-ха, как же я люблю тебя. Только ты умеешь быть милым и сексуальным одновременно. — Хван ещё минуту глядит в большие глаза напротив и пытается придумать хороший план, но те океаны, что переливаются в чужих очах затягивают и будоражат сознание, поэтому он не задумываясь, целует.        Поцелуи так и пропитаны желанием и тягучим чувством жажды, воздуха становится ужасно мало, Хан отвечает более чем страстно, иногда прогибаясь в спине, тем самым возбуждая невозможно. Алкоголь в голове ещё больше раскрепощает и подкидывает разных идей, где и как отыметь своего мужа.       Через двадцать минут они уже обслюнявленные и безумно возбуждённые, да вот только Джисон хотел наказания, терпеть нужно долго. В наручниках, стоя на лакированных каблуках, Хану ужасно стыдно и больно, потому что в тонких и маленьких трусиках не вмещается во всю вставший член. — На колени, любимый. — произносит Джин, гладя чужую макушку.       Джи с шумом падает на ламинат и немного раздирает коленки, наверняка на чулках образовались стрелки, но обоим сейчас настолько похуй. Быстро стаскивая чужие брюки, Хан поднимает глаза вверх, где его встречают хвановы, наполненные желанием и ухмылением. Снимая классические боксеры Хёнджина, Хан заглатывает член сразу наполовину и принимается лизать его языком, чтобы увлажнить. Слюна начинает стекать по подбородку вниз и капать на пол. Восхищаясь данным зрелищем, старший берёт за подбородок своего мужа, а затем надавливает на щёки, выглядит это всё так грязно и горячо, влажный язык так правильно лижет его вставший член, что Хён протяжно стонет. Со всех сторон окружает неудобство и небольшая боль: ноют коленки, руки, что трутся о металл наручников и не могут лишний раз двинуться, ступни, которые не привыкли к каблукам, рот, что еле помещает в себя орган, затекает всё, соски, что горят от зажимов, но это так возбуждает одновременно.       Безумно смеясь, Хён кидает своего мужа на мягкую кровать и нависает, тут же целуя и снимая с себя брюки, а с мужа каблуки. — Ты знаешь, что я потом не остановлюсь. — протяжно объясняет Хван и открывает бутылку с виски. Затем он делает несколько глотков прямо с горла и кашляет немного, горло прочищая. У Джисона в голове полный туман, пелена перед глазами и ноющие чувства везде, разум кричит: « — Хочу трахаться, хочу трахаться», а Джин тем временем снова отпивает виски, но на этот раз не проглатывает, вместо этого целуя и выливая часть жидкости в чужой рот вместе со своими слюнями. Такого поворота Хан не ожидал, но чувство стыда и хоть какой-то предосторожности ушло ещё час назад, поэтому он послушно всё проглатывает и шикает, когда Хён один зажим убирает. Сосок начинает жечь, а Хван улыбаясь, начинает его посасывать, кусать, целовать, заставляя Джисона всхлипывать и мучиться. То же самое происходит и со второй розовой бусинкой, у Джи все трусики насквозь мокрые от смазки, слюней Хёнджина. — А-а-п-х, хён… — Нет, ты будешь наказан, плохой мальчик.       Снимая белые трусики Хён в удивлении разглядывает чужую дырочку. Пробка была намного больше, чем обычно. — Ты что, смотрел порно «Анальная шлюха, 15 минут?» — Джисон быстро кивает, потому что наконец-то член высвободился из кружевной хуйни. — Так вот почему последняя вкладка на ноуте не закрыта… — Хёнджин снова, как псих улыбается и поглаживает чужие бёдра, одаряет счастливым взглядом побритые местечки и вытаскивает пробку.       Хан страдальчески скулит от чувства опустошения внутри, и выражение лица его так и кричит: « — Отымей уже, а», но он послушно ждёт, к тому ещё любопытство у Джисона выросло ужасно… Предвкушение. Снимая последний элемент одежды — рубашку, Хван замечает восхищённый и преданный взгляд Сона, невольно улыбается. Наказать хочется, но и укутать в одеялко — тоже.       Джин делает последние глотки, опустошая бутылку. Обводит двумя пальцами влажный и очень растянутый проход Джисона, пуская волну дрожи по чужому телу. Раз, два, три и… Хан чувствует горло стеклянной и холодной бутылки в своём анальном отверстии. Застывая в немом крике, Джи лежит неподвижно, а Хён бутылкой начинает двигать, глубже заталкивать в поиске простаты. — Мх-а-а… а… — сигнал. Бутылка вылезает из прохода также быстро, как и появилась, заменяясь чем-то больше.       Разумеется, размеры Хёнджина больше несчастной бутылки от виски, поэтому чувствуя толстый член, который задевает в самые нужные места, Хан стонет, а может и кричит. Горло давно перестало слушаться, только хрипит от очередных недозвуков. Не снимая наручников, старший переворачивает Сона на живот и входит намного глубже и быстрее, придавливая всем своим весом худое тело Джисона.       Хан молчит даже тогда, когда кончает на белую постель. Состояние оргазма окутывает весь воздух, тяжёлое дыхание Хёнджина помогает почувствовать пульсацию в паху, поэтому младший продолжает стонать и прогибаться в спине после очередного толчка. Последние толчки сопровождаются укусами в лопатки и плечи, от чего Хан то стонет, то вскрикивает. Хван брызгает спермой прямо на чужие ягодицы, затем не поленившись, вылизывает чужую и свою сперму. Пьяная и удовлетворённая головушка отбрасывает какие-либо чувства неприязни и брезгливости. — Наказание закончилось, делай что хочешь. — с этими словами он снимает наручники и выкидывает грязную постель, затем ложится на простынь, восстанавливая дыхание.       Глаза закрываются на автомате, но рядом появляется Джисон со своими нежностями: поцелуями в шею, в ключицы, в спину, в плечи, а после разрешения в виде: « — М-м-м», приступает к французским поцелуям. Как они уснули они не помнят.

***

— Доброе утро, Хан-и. — Хёнджин потрёпанный и сонный подходит к Джисону, что готовил омлет у плиты. Изо рта у Хвана пахнет хер пойми чем, а волосы смотрят в разные стороны. — Доброе, особенно очищенным и свободным от наказания. — Ты как вообще встать смог?! — до конца проснувшись, орёт Джин, пока Хан заливается смехом. У него свои методы.