two ravens, one fox

почти все в жизни адама, начиная с сознательного возраста, шло так, как он хотел. иногда легко, и он не тратил практически никаких усилий. иногда ему приходилось стараться. но в итоге он всегда обретал то, к чему стремился — искренне и жаждуще. это мотивировало. мечты о будущем, победы и достижения — это все казалось простым и выполнимым, просто нужно было идти по заранее продуманному пути. его надежды рухнули только единожды: в тот злополучный день отбора в команду воронов. он был хорош и знал это, как, возможно, знали и те, кто решал, допустить его до финального тура или нет. но судьба тогда решила плюнуть ему прямо в лицо: его не взяли. история могла завершиться там же — в пятнадцать лет любой отказ кажется концом света — не будь он адамом пэрришем. и тогда он просто поменял цель: он больше не хотел к воронам — он хотел их победить. уделать, растоптать. особенно линча, этого несносного, заносчивого пиздюка, который даже не посмотрел тогда в его сторону. он был кумиром адама на протяжении нескольких лет, адам ничего не хотел так сильно, как играть с ним на одном поле. он чувствовал его страсть к экси и разделял ее всем сердцем. он смотрел матчи юношеской лиги, смотрел на ронана и с каждым забитым голом проникался уверенностью, что именно он должен стоять с ним в паре. ронан предал его, и сильные положительные эмоции, владевшие адамом до этого, поменяли полярность. что может быть сильнее мести, когда разбиваются твои мечты? только месть определенному человеку, из-за которого это произошло. и только недавно он узнал, что тогда все было решено заранее и стопроцентно: его просто не могли взять. линч был таким же заложником ситуации, как и сам адам. равнодушие, в тот день написанное на лице ронана, было ничем иным как расстройством. им воспользовались так же гнусно, как и адамом. он был не виноват. и это второй раз, когда мечты адама снова рушатся: он больше не может мстить ему. он не дурак и понимает, что обстоятельства, когда сознательно действуют против тебя лично, и когда ты просто попадаешь в ловушку, где все заранее предопределено, — две разные вещи. ронан был врагом, а потом просто перестал им быть. адам хотел посмеяться над ним, но сам же и угодил в свою ловушку — приблизиться к ронану линчу означало потерять себя в эмоциональном коктейле, в котором плескалось его бешено стучащее сердце. а когда открылась правда — у адама не осталось даже крупицы ненависти, что он испытывал ранее к линчу. и волны искренних, долгожданных эмоций накрывали его с головой и топили. — пэрриш, ты там, блин, утонул? адам даже не подозревал, что способен на такое, но все его чувства, что были направлены на линча, каким-то образом удвоились, вбирая в себя и джозефа тоже. адам натурально захлебывается. адам умывается в душевых гостевой раздевалки блэквелла и пытается привести себя в порядок. то, что было пять минут назад… он запрещает себе даже думать об этом, потому что чувствует, что снова возбудится. а ему сперва хорошо бы осознать произошедшее. с каждым плеском ледяной воды на лицо жар утихает. адам смотрит на себя в зеркало: взгляд потерянный — мозги еще толком не включились. он выходит в раздевалку и наблюдает весьма странную картину: линч лежит на скамейке у шкафчиков совершенно неподвижно, а кавински пытается запихнуть его рубашку ему же в брюки и застегнуть их. когда он справляется, то подходит к адаму. легко зачесывает ему назад мокрые волосы и тыльной стороной ладони вытирает оставшиеся капли со лба. — какой свеженький. и не скажешь, что перепало, — вскинув брови, говорит он. — ты всегда такое хамло? — м-м-м-м, да. — чудесно, — улыбается адам и легко чмокает джозефа в губы. — грубый и самый адекватный из нас. — линч бы поспорил… — хохочет кавински. — я просто привычный. это тело. — он указывает рукой на ронана. — впадает в продолжительный тупёж после каждого оргазма. кто-то же должен приводить его в надлежащий вид. погляди только. ронан и правда лежит как будто в отключке. только грудная клетка поднимается от размеренного уже дыхания. адам задумчиво рассматривает его, а потом говорит: — а мы так и не потанцевали. — что-что? — джозеф от удивления разворачивается к нему всем телом. — он предложил тебе потанцевать? — да, — пожимает плечами адам. кавински хохочет. — что б ты знал, пэрриш, он не танцует. вообще. никогда. — э-э-эй! я ходил с тобой в клубы, — включается ронан. — ты ходил со мной, чтобы надраться у бара, как распоследняя скотина! это не считается, — отвечает ему джозеф. затем говорит адаму: — хочешь, я с тобой потанцую? — я бы предпочел, чтобы ты не приближался ко мне. — адам не сразу понимает, что его слова звучат недоброжелательно. он видит, как хмурится джозеф, и спешит сказать: — потому что это все может завершиться вторым раундом. джозеф расплывается в улыбке и обращается к ронану: — ну вот, а ты говорил, что таких ненасытных извращенцев, как я, больше не существует! и угадай что? ронан издает странный звук. адаму кажется, что тот только теперь осознал, во что именно ввязался. джозеф снова хохочет. затем внезапно оглушительно хлопает в ладоши: — ладно, пошевеливайтесь, мальчики! нам еще веселиться и пить. вечер только начался. — ты злой и бесчувственный мудак, джози. — по виду ронана можно с точностью сказать, что перспектива подняться и что-то делать ему катастрофически не нравится. кавински цокает и подходит к нему, перекидывая ногу через тело. — все думают, что вы встречаетесь. — тыкает он пальцем сначала ронану в грудь, а затем указывает на адама. — а наши думают, что я пошел бить вам рожи. они же не подозревают, что мы трое кукухой поехали. я еле уговорил илью не ходить со мной. — кавински тянет ронана за руки. — не забудь про своего шизанутого брата, журналистов и прочую нечисть. по-хорошему, вам с пэрришем вообще нельзя даже подходить друг к другу, иначе нас снова накроет всякими тупыми статьями. а потом деклан закопает нас во дворе своего дома. джозеф умолкает. в тишине слышны только приглушенные басы с танцпола. адам прекрасно понимает, что тот говорит правильные вещи: им лучше сейчас не раздувать и не нагнетать. он вообще сам ехал сюда, только чтобы прекратить все слухи и домыслы. и молился теперь, чтобы никто не успел запечатлеть его с ронаном, когда они обжимались в толпе. адам знал, кто такой деклан, но не предполагал, что у воронов возникли такие проблемы из-за всей этой истории. им просто нужно быть осторожнее. легче сказать, чем сделать. — я выйду первым. мы все равно планировали сегодня уезжать: веселиться два дня подряд не для лисов. так что скоро сможете тусить, не боясь столкнуться со мной. ронан и джозеф, не сговариваясь, подходят к нему. адам упирается руками им обоим в грудь, приостанавливая. их сердца бьются как будто одинаково. одинаково быстро. близко. оглушительно. — я бы хотел столкнуться с тобой. — кавински теряет свой веселый настрой на мгновение. ему действительно жаль, что они не могут быть больше вместе сегодня. адам перестает разглядывать свои руки, мнущие черные рубашки, и смотрит ему в глаза. затем переводит взгляд на ронана. — почему все, что он говорит, просто пропитано развратом? — спрашивает он линча. — потому что он дикое животное. джозеф скалится, озорно подмигивая. — я тут подумал… — говорит он, — как мы теперь играть-то будем? — как обычно. — как всегда. ронан и адам выпаливают это одновременно, без тени сомнения, и переглядываются. для них игра перестала быть полем боя, но она по-прежнему владеет их умами и сущностью. вся их жизнь строится вокруг экси, и нет ничего, что способно отбить у них эту страсть. — экси-дрочеры. — джозеф закатывает глаза. они вороны, а адам лис. пусть личные претензии и испарились с каждым отданным и полученным поцелуем, но от этого он не перестал хотеть играть и выигрывать. матч, сезон, чемпионат. он пока не представляет, насколько сложно будет играть против них, но он обещал ронану финал, и он сдержит свое обещание. — увидимся на игре, пэрриш. — ронан убирает его руку со своей груди и наклоняется, чтобы оставить легкий поцелуй у самого краешка губ. как тогда, на стадионе, подарил ему адам. — увидимся на игре, линч. — адам целует его в ответ в вытатуированную единицу на скуле. — джозеф. — легкое касание к его двойке. — божечки-кошечки, так и привыкнуть недолго. — кавински тянет было руки к адаму, но тот шутливо хлопает по ним и быстро направляется к выходу. остаток вечера они стараются не отходить от своих команд. отвлекаются на разговоры, на подпольно разливаемую выпивку и громкую музыку. адам знает, что ронан и джозеф свои отношения не афишируют, они и правда выглядят просто друзьями в этом веселье, но теперь он способен заметить все те неловкие действия, которые они совершают по отношению друг к другу и которые стараются быстро пресечь: слишком долгий зрительный контакт; руки, что неосознанно пытаются схватить, обнять, прижать ближе; улыбки, смысл которых понятен только им. адам наблюдает. и видит их ответные взгляды. и, боже, как же ему сложно не улыбаться такому мимолетному вниманию и вообще заставить себя повернуть голову в другую сторону. вечер проходит в этих утомительных попытках не спалиться. на них перестают обращать внимания, решив, что скандала они сегодня не устроят. адам чувствует себя более-менее свободно, пока не настает время уезжать. тут до него доходит простая и до боли ясная мысль: они не увидятся в ближайшем будущем. они разделены по командам, расстоянием, невозможностью быть незамеченными. воронов узнают тут же, стоит им появиться на территории университета пальметто. а про путешествие в эдгар аллан не может быть и речи. он уже скучает. еще даже не уехав. «как слащаво», — думает он про всю эту ситуацию. но ему плевать, как это выглядит, пусть даже в собственной голове. неправдоподобно? пускай. быстро? возможно. опасно? похуй. в кои-то веки он чувствует всем сердцем. оно оголтело бьется в его груди, стоит ему вспомнить сегодняшний вечер и их втроем. он просто хочет увидеть их снова.