— Что будет с нами через десять лет? — Все, что угодно. — Например? — Может, ты переберешься обратно в Чикаго, станешь известным фотографом с выставками по всему миру, будешь покупать дизайнерские платья и ходить на светские вечеринки. Может останешься здесь и будешь преподавать в Оклахомском. Может переедешь в другую страну, забросишь фотографии, будешь работать в офисе, возвращаться каждый день домой и выпивать бокал вина. Хотя, зная тебя, ты скорее каждый вечер будешь раскуриваться. — Тогда возможно, что ты станешь режиссером голливудских фильмов, будешь жить в особняке в Лос-Анджелесе и тусоваться только с моделями младше тебя. Или ты будешь снимать рекламу средства от диареи, которую крутят на канале для домохозяек. А может ты станешь тренером детской команды по футболу где-нибудь в Техасе. — Мы с тобой можем быть мужем и женой, МакКейн. А можем больше никогда не встретиться, забыв обо всем, что с нами происходило. — Но я не хочу об этом забывать. — Я тоже, Райлс.
***
— Тебе плохо? — прищуриваюсь я, не до конца понимая, говорит ли Томлинсон искренне, или это одна из его шуток, и на самом деле ему просто что-то от меня нужно. — У тебя явно какой-то приступ, раз после матча ты пришел поболтать со мной, а не пошел отмечать победу. — Иногда меня даже слегка обижает твое мнение обо мне, — улыбается Луи, оперевшись спиной о холодную стену спортивного зала. — Что, если мне и правда хочется просто поговорить с тобой? — Не для того, чтобы потом вставить этот разговор в фильм? — Нет. — Видимо, ты уже достал Зейна и Найла своими философскими размышлениями и попытками заставить их посмотреть черно-белые фильмы. — Хоран ненавидит черно-белое кино, — усмехается Луи. — Он уверен, что режиссеры таких фильмов просто покупают самые дешевые камеры, которые не могут снимать в цвете. А Зейн бесится из-за того, что ему нравится одежда героев, но он не может понять, откуда она, потому что не видит ее в цвете. — У тебя исключительно умные друзья, — улыбаюсь я. — Точнее и не скажешь, — Томлинсон прикрывает глаза, а я как полная идиотка не могу оторвать от него взгляд. — Отбираешь фотографии с сегодняшнего матча на сайт? — Да, — тяжело выдыхаю, прилагая титанические усилия, чтобы смотреть не на Луи, а в монитор своего ноутбука. — Приходится тратить кучу времени на то, чтобы отобрать те кадры, на которых болельщицы вышли лучше всего. — До сих пор в голове не укладывается, как ты смогла променять перспективу в Чикаго на съемки футбольных матчей в университете. — Это все из-за не вовремя и неправильно сложившихся обстоятельств, ты же знаешь. — Знаю, — грустно выдыхает Луи, распахивает глаза, и я так резко встречаюсь с его взглядом, что мне кажется, будто мое сердце попало в лобовое столкновение с очарованием Томлинсона. — Мы не заслуживаем этих обстоятельств, верно? — Абсолютно точно нет. Мы молчим несколько минут, но это молчание кажется таким правильным и уютным, что я готова не говорить ни единого слова в присутствии Луи еще тысячи часов, лишь бы продолжать чувствовать спокойствие и уверенность, которые исходят от Томлинсона. Если бы аура человека окрашивалась цветом в реальной жизни, Луи бы сейчас светился теплым желтым оттенком, как те самые гирлянды, что люди вешают на окна перед Рождеством. — После матча Зейн был так рад победе, что побежал обнимать всех подряд, и представь мое удивление, когда он обнял Дестини. Даже слегка подбросил ее вверх, как долбанный Ной из «Дневника памяти», — усмехается Луи, склонив голову вниз, из-за чего каштановая челка падает ему на глаза. — Очень мило, что ты… — Да-да, — закатывает глаза парень. — Очень мило, что я помню, как зовут того додика из фильма для девственниц, но хочу напомнить… — Хочешь напомнить, что ты рос с двумя сестрами, так что ты не только знаешь, кто такой Ной, но и чем закончились «Милые обманщицы», — также перебиваю Томлинсона, на что он широко улыбается. — И вообще, ты сказал, что Зейн обнял Честейн? — удивленно переспрашиваю я. — Звучит, как плохая примета, завтра нас всех определенно ждет конец света. — Правда потом он разглядел, что прижимает к себе именно Дес, и начал громко кричать о том, что она полезла к нему сама и пыталась домогаться. — Слава богу, — прикладываю руку к груди, облегченно выдыхая. — Все вернулось в привычный ритм, а то пару секунд назад мне и правда показалось, что мы попали в какую-то альтернативную реальность. — Я был бы не против, — улыбается Томлинсон, съезжая по стене вниз — сейчас парень расслабленно лежит на мате, подложив руки под голову. — Может мы бы с тобой не сидели в сыром спортивном зале, а пили коктейли где-нибудь на Фиджи. — И Найл бы сел на диету и питался исключительно органически выращенными продуктами. — А Зейн был бы хиппи, пришибленно улыбался каждому человеку, проходящему мимо, и собирал деньги на благотворительность. Мы с Луи передергиваемся, явно думая о том, что такая реальность, может звучащая намного лучше, чем серый тоскливый Норман и обшарпанный спортивный зал, точно не для нас. Мы можем сколько угодно жаловаться на ворчливость Малика, прямолинейность Хорана и пофигизм Дестини, на студенческую жизнь, бесконечные футбольные матчи, раздражающие песни, под которые танцуют чирлидерши, и преподавателей, выносящих мозг с последними нервными клетками, но, наверное, это одни из тех вещей, которые заставляют нас оставаться в Нормане, откладывая мысли о переезде на потом. Конечно же, не считая печальных обстоятельств в жизни каждого из нас. Нам ужасно не хочется взрослеть, вот и все. Томлинсон расслабленно лежит, прикрыв глаза, но по его слегка хмурым бровям, напряженным скулам, отсутствию шуток и немногословности я понимаю, что его что-то беспокоит. — У тебя что-то случилось? — решаю спросить я, закрыв ноутбук и отложив его в сторону. — Ни одной пошлой шутки за пятнадцать минут разговора, с тобой точно что-то не так. — Откуда взялась эта проницательность, МакКейн? Посмотрела пару серий «Теории лжи»? — Нет, просто непривычно видеть тебя таким спокойным, начинаю волноваться, — стараюсь сказать это как можно более непринужденным тоном, хотя точно знаю, что таким образом обмануть Луи у меня не получится. Я действительно переживаю за него. Не хочу, чтобы что-то расстраивало Томлинсона, потому что этот парень заслуживает как можно больше счастливых моментов в своей жизни; мне не хочется, чтобы Луи злился и уж тем более разочаровывался, ведь именно это заставляет людей видеть все вокруг себя в более пессимистичном свете. Не хочу, чтобы это случилось с Луи. — Я не ослышался, — легкая ухмылка трогает губы парня, и он прикладывает одну руку к уху, так и не открывая глаз. — Или ты сказала, что волнуешься за меня? — Я много всего говорю, — пожимаю плечами я, накидывая на себя этим жестом шлейф безразличия, хотя прекрасно знаю, что Томлинсон меня не видит. — И не факт, что все, что я говорю — правда. — Это звучало довольно убедительно. Знаешь, будто ты говорила от сердца. — Хорошо, что ты так думаешь, — не могу сдержать улыбки, которая волшебным образом сама появляется на лице от каждого произнесенного Луи слова. — Потому что мне не придется дальше врать тебе, убеждая в том, что мне есть до тебя хоть какое-то дело. Томлинсон открывает глаза, садится вполоборота, внимательно смотря на меня, а я от его взгляда теряюсь на несколько чертовых секунд. Парень слегка наклоняет голову набок, самодовольно усмехаясь, снова подается назад, ложась на мат, а затем уверенно произносит: — Я нравлюсь тебе, МакКейн, определенно нравлюсь. — Мне много всего нравится: старые песни Леди Гаги, арбузная жвачка, вельвет, мужские футболки, которые продаются в магазинах. Но ты заметил кое-что? — Луи вопросительно поднимает брови. — В этом списке нет твоего имени, Томлинсон. Луи усмехается, покачивая головой. Наверное, это тот момент, когда я могу признаться ему в том, что кажется, у меня начинают просыпаться чувства к Томлинсону, но я боюсь. Знаю, жизнь одна, нужно говорить людям все, о чем ты думаешь, и будь передо мной любой другой парень, я бы так и сделала. Но когда рядом с тобой сидит Луи Томлинсон, признаться в такой простой для человека вещи — симпатии — становится чем-то нереальным. Кажется, что как только я это скажу, Луи рассмеется мне в лицо, в спортивный зал прибегут все его друзья, снимая мое тупое выражение лица на камеры своих мобильных телефонов, а завтра утром вся Оклахома узнает, что Райли МакКейн безответно влюбляется в парня, который ей никогда не светит. Может мне стоит занести пункт «рассказать о своих чувствах Луи Томлинсону» в свой список желаний? — Ты была права, — грустно улыбается Томлинсон, подтягиваясь на руках и сгибая колени, на которые кладет свои руки. — Меня правда волнует пара вещей. — Как сексуально уложить волосы и где достать номера девушек, с которыми ты еще не просыпался в одной постели? — Это тоже находится в списке вещей, которые меня беспокоят, но они точно не входят в топ три, — усмехается парень, пальцами убирая челку с глаз. — Тогда что случилось? Найл опять не убрал за собой после того, как поел? — Он всегда оставляет после себя липкие пятна на столе, — передергивается парень, отчего я издаю смешок. — Так… — заправляю волосы за уши, подгибая под себя ноги. — Что у тебя произошло? Томлинсон медленно поворачивается ко мне лицом, подозрительно смотря на меня из-под капюшона синей толстовки, словно проверяет, серьезно ли я спрашиваю о его состоянии на этот раз. Черт, не знаю, зачем я вообще пытаюсь шутить, да еще и так глупо. Мне ведь и правда хочется поддержать Луи, если у него действительно что-то случилось, а на деле веду себя как пятнадцатилетняя школьница, которая хочет казаться крутой в глазах парня, который нравится всему классу. И почему люди так тупеют, когда рядом с ними находится кто-то, кто им не безразличен? — Со мной связался один стриминговый сервис, который выпускает классные документалки, некоторые из них даже транслируют по телеку, — губы Луи трогает легкая самодовольная улыбка, но она не выглядит как что-то плохое. Наоборот, этой ухмылкой Томлинсон показывает, как гордится тем, какой путь он проделал, чтобы его заметили классные ребята из телевизора. — Посмотрели мои работы, сказали, что очень хотят видеть меня в своей команде. Вау, не могу поверить! — Ты шутишь? — резко подскакиваю с места, непроизвольно подаваясь чуть ближе к парню. — Ого, сколько радости, — продолжает улыбаться он. — Будто я только что замуж тебя позвал и пообещал платить за маникюр каждый месяц. — Ты серьезно? — снова повторяю я, так и не услышав подтверждения Томлинсона о его новости, на что он кивает. — Лу, это же потрясающе! Ты ведь больше всего на свете этого хотел. Я безумно рада за тебя! — Да, только есть одна проблема, — Луи переводит на меня взгляд, и я замираю, не в силах даже хоть немного пошевелиться. Что может остановить парня от своей мечты? — О, нет, — испуганно смотрю Луи в глаза, мое сердце начинает быстро и громко стучать, а воображение в голове рисует миллионы возможных вариантов его проблемы, но озвучиваю как всегда самый идиотский: — Только не говори, что ты тоже серьезно болен, я не переживу еще одного человека в своей жизни, который находится на грани смерти. Начну думать, что на мне проклятье или клеймо черной вдовы, и неважно, что это относится только к девушкам, которые потеряли всех своих мужей. — На твое счастье, Райли, у меня еще много свободного времени, чтобы убедить тебя в том, что мы неплохо смотримся вместе, потому что умирать я точно не собираюсь. Может, я окончательно превратилась в ту самую девушку, которая загоняется от любых слов парня, который ей нравится. Что значит его «неплохо смотримся вместе»? Мы смотримся вместе как друзья, творческий дуэт или как парень с девушкой? Господи, только бы окончательно не отупеть, не проверять инстаграм Томлинсона каждые пять минут в надежде увидеть новую историю или пост и не записаться в группу поддержки, чтобы чаще его видеть. Но я решаю не вдаваться в подробности и не цепляться за слова, а просто продолжаю наш диалог. — Тогда я не понимаю, какая проблема может заставить тебя отказаться от мечты. — Эта компания находится в Калифорнии, — грустно усмехается Луи и пожимает плечами. — А это почти за две с половиной тысячи километров от Нормана. Двадцать два часа на машине, четыреста девяносто девять часов пешком и сто двадцать три часа на велосипеде, — вскидываю брови, удивляясь таким подробностям. — Я тщательно изучил этот вопрос в Гугле. — Да, это далековато, но ты же сам говорил, что в Нормане нам ничего не добиться, тебе-то уж точно. Луи, ты рожден для того, чтобы творить, и нигде не оценят тебя по достоинству кроме как в Лос-Анджелесе. — Я не могу уехать, МакКейн, — тяжело вздыхает Томлинсон. — Точно не сейчас, слишком уж многое меня держит в этом городе. — Что? — выпаливаю я прежде, чем успеваю подумать о том, что возможно причины, по которым Луи вынужден остаться, слишком личные. — Я не могу оставить маму и Хантер, — спокойно произносит Томлинсон. — Им и так тяжело, маму иногда накрывает, ей до сих пор сложно принять смерть своего мужа и ребенка, хотя прошло больше года. Хантер осталась без сестры, они всегда все делали вместе — это все равно, что вынуть из груди сердце, вырезать кусок, а потом засунуть обратно. Так что теперь некоторые обязанности Брук приходится выполнять мне — я прошу маму отпустить Хантер на вечеринки, хожу с ней по магазинам и выбираю идиотские платья, которые короче, чем ремень для джинсов, забираю ее среди ночи от подруг. Я не хочу, чтобы она лишалась всех плюсов подростковой жизни, поэтому где-то могу прикрыть перед мамой, потому что ее опека часто бывает чрезмерной. — Но ее нельзя за это винить, — аккуратно добавляю я. — Ты и Хантер — все, что у нее осталось. — Мы понимаем это, но представь, каково живется подростку, которому нужно отзваниваться маме чуть ли не каждый час, чтобы сказать, что с ней все в порядке? Хантер видит во мне поддержку, я не могу бросить ее. — Лу, ты ведь не сможешь быть рядом с ней всегда. — Всегда нет, но я точно могу быть рядом до тех пор, пока мама не увидит в ней взрослого и самостоятельного человека. — Знаешь, мне двадцать один год, и моя мать так этого и не поняла, — мы с Томлинсоном выдаем сдавленные смешки. — Так что, возможно, что тебе придется ждать немного дольше, чем ты думаешь. — Может, когда Ханти исполнится восемнадцать, и она поступит в университет, маме станет легче, она переступит через этот эмоциональный рубеж, и я смогу уехать со спокойной душой. Луи говорит это каким-то мечтательным голосом, словно каждый раз, когда он закрывает глаза, Томлинсон видит себя режиссером в Голливуде, который пытается докопаться до истинных ответов на вопросы, которые так волнуют всех людей. — Но моя семья не единственное, что держит меня здесь, — Луи поворачивается лицом ко мне, каштановая челка падает на глаза, и парень быстро убирает ее кончиками пальцев. — Что еще? — Так уж вышло, что я повторно познакомился с одной девушкой, чьи розовые трусы в детстве мне счастливилось видеть каждое воскресенье у себя на заднем дворе, когда мы устраивали барбекю, — прикрываю глаза от собственного стыда, но в пять лет я ведь и представить не могла, что по прошествии такого количества времени, мне понравится парень, которого я била детской лопаткой в песочнице по голове. Если бы знала, никогда бы не расхаживала даже перед маленьким Томлинсоном в полуголом виде. — Я бы никогда в жизни не уехал из Нормана, не закончив наш проект, Райли. Не потому, что мне важен зачет или хорошая оценка, а потому, что я буду знать, что в тебе все еще остались какие-то сомнения и страхи. Мне важно убедиться, что с тобой все будет хорошо, даже если… Луи не нужно заканчивать фразу, и он это прекрасно знает. Понимаю, что Томлинсон хотел сказать «даже если Джейдена все-таки не станет», но я лишь быстро киваю, негласно прося не продолжать. — Кстати, у меня появился свой список желаний, — довольно улыбается Луи. — Не смогу уехать, пока не выполню первый пункт. — Что за пункт? — надеюсь, я сейчас не выгляжу по-идиотски, потому что ощущение такое, что мое лицо может треснуть в любую секунду из-за улыбки, которая появляется сама по себе. Томлинсон слегка подается вперед, оставляя между нами несколько десятков сантиметров, загадочная улыбка не сходит с его лица, парень облизывает нижнюю губу, пожимая плечами и делая вид, что он задумался, а я замираю, словно статуя, боясь даже моргнуть. — Скажу, когда желание исполнится.***
То ли я совсем отвыкла от семейных праздников, то ли у мамы окончательно сорвало крышу, но складывается ощущение, что мы собираемся отмечать не день рождения Джейдена, а приезд Джейми Оливера, которого так обожает Саманта. — Джею что, исполняется семь? — задаю вопрос, даже не надеясь, что кто-то ответит на него, когда пытаюсь закрепить на кухне огромную и слишком яркую надпись «С днем рождения!». — Райли! — зовет меня папа, я оборачиваюсь, и камера телефона практически сталкивается с моим лицом. — Помаши рукой, хочу снять видео для ТокТика. — Пап, это называется ТикТок, — издаю нервный смешок, спускаясь со стула и оценивая свою работу — надпись над дверным проемом висит ровно. — Да какая хрен разница, — бормочет папа, пытаясь нацепить на телефон маленькое световое кольцо. — Милые семейные видео сейчас в тренде, люди их любят. — А еще люди любят родителей, которые не пытаются выглядеть на тридцать лет моложе, — недовольно произносит Ноа, которого мама запрягла расставлять посуду на стол. — Ноа не появится в нашем семейном ТукТике, — уверенно кивает папа. — Ты слишком токсичный для аудитории этой социальной сети. — Папа не знает, как читать комментарии, да? — тихо спрашиваю у младшего брата. — Нет, иначе бы увидел, что какой-то тип оставил под его видео комментарий о том, что папа похож на рыбу-каплю. Усмехаюсь, покачивая головой. Младший брат, ворующий мои деньги, отец, который пытается стать блоггером, смертельно больной брат и вечно суетящаяся и переживающая мама — мы просто воплощение идеальной американской семьи, странно, что нашей фотографии до сих пор нет на каталоге «Икеи». — Поторопитесь! — подгоняет Саманта, ставя на стол огромное блюдо с запеченным куском мяса, что повергает меня в шок. — Джейден скоро придет. Ноа, не забудь поставить еще одну тарелку, потому что с Джеем будет Джесс. Бедная Джессика, она еще не знает, что знакомство с нашей семьей еще хуже терроризма. — Это что? — удивленно смотрю на блюдо с мясом. — Настоящее мясо или кусок пенопласта для красоты? — Праздничный ужин, — отмахивается мама. — Это новый рецепт, увидела его на сайте правильного питания. — Даже не знаю, радоваться ли мясу в доме или немного подождать и сперва попробовать, — разочарованно вздыхает папа, пытаясь прицепить телефон к селфи-палке… скотчем. — Если ваша мать вычитала рецепт на сайте правильного питания, о чем-то вкусном можно забыть. — Пап, ты же в курсе, что селфи-палка создана для того, чтобы не приматывать к ней телефон скотчем? — смеюсь я. — Ее можно раздвинуть, поставить телефон, и он будет держаться на специальной панели. — Я уже пытался так сделать, но сломал панель. Новая селфи-палка еще не пришла — доставка задерживается, так что приходится все делать проверенным годами способом. — Так, нас пятеро, — мама встает около стола, с сосредоточенным видом пересчитывая тарелки. — Джесс, Гарри и Луи, всех приборов хватает. Мне только что послышалось, или Саманта произнесла имя Томлинсона? — Стой, — резко останавливаюсь я перед мамой, выставив руки вперед. — Придет Луи? Тот, который Луи Томлинсон? — Да. Я так рада, что мальчики снова общаются, Луи отличный парень — учится, работает, ездит на машине, помогает семье — тебе стоит взять с него пример, Райли. Уж он-то точно не курит марихуану в подворотнях. О, да, Луи Томлинсон вообще ничего крепче воды из-под крана не пробовал. Стоит ли мне разочаровывать маму сейчас или немного подождать и рассказать, как Томлинсон водит машину под травой? Мама снимает фартук, аккуратно вешая его на спинку стула, и остается в фиолетовом платье, Ноа не выглядит как умственно отсталый ребенок, потому что надел футболку, которая не измазана кетчупом, даже папа решил появиться в новом бежевом свитере, хотя я не уверена, что он надел его из-за дня рождения Джея — вполне возможно, что он хочет запостить в нем фотографию в инстаграм. Мама заставила всех хорошо выглядеть и украсить дом шариками и конфетти, пригласила всех друзей Джейдена, хочет познакомиться с его девушкой, даже сделала праздничный чизкейк (пусть и веганский) — со стороны все это выглядит как обычный день рождения в кругу самых близких, но я уверена, что где-то глубоко внутри себя каждый думает о том, что этот день рождения Джейдена может стать последним. Просто никто не хочет об этом говорить. Даже ко мне в голову закрадывается эта мысль, но я быстро переключаюсь, стараясь думать о чем-то другом. Например, можно подумать о том, что сегодня Луи придет к нам домой; о том, как мне следует вести себя с ним, потому что после нашего разговора в спортивном зале осталась какая-то недосказанность; о том, в каком наряде сегодня придет Джесс; о том, сможет ли Джейден поцеловать ее на глазах наших родителей или будет как последний школьник прятаться по углам дома; о том, что Ноа только что пошел наверх, чтобы снова своровать мои деньги. Есть множество разных вещей, о которых стоит подумать, и лейкемия брата точно не одна из них. — Может, включим музыку? — предлагает папа. — Что-нибудь новенькое, например, Рианну. — Рианна не выпускает песни уже лет пять, — усмехаюсь я. — Ты бы еще предложил послушать Дайану Росс. — Мам, пап! — доносится голос Джейдена из коридора, а на кухню моментально проникает холодный воздух с улицы. — Мы пришли! — О, боже, Джейден с Джесс здесь, — нервно шепчет мама, поправляя свое платье. — Уолтер, как я выгляжу? — Так, будто Виктория Бэкхем устроила распродажу на заднем дворе и решила распродать все свои наряды со времен Spice Girls. Мы с Ноа усмехаемся, а мама лишь раздраженно машет рукой в нашу сторону, после чего моментально натягивает на себя улыбку самой гостеприимной женщины в мире и с каким-то пугающе милым и протяжным «Джейден, родной» идет встречать нашу парочку в коридор. — Цирк объявляется открытым, — бурчу себе под нос я. — Мам, пап, — довольно произносит Джейден, стряхивая снег с волос и воротника своего пальто (боже, да, мой брат купил себе человеческое пальто). — Знакомьтесь, это Джессика. — Добрый вечер, мистер и миссис МакКейн, — смущенно произносит она, сжимая в руках черную сумочку. — Пожалуйста, никаких миссис и мистер, — Саманта разворачивается к зеркалу, поправляя прическу. — Называй нас просто Саманта и Уолтер, мы ведь еще не такие старые. — Я точно еще на коне, — смеется папа, поправляя заправленный в джинсы свитер. — А вот насчет тебя, Сэм, я не уверен. — Я так рада, что мы наконец познакомились, — добавляет мама, игнорируя все колкие комментарии отца, и аккуратно обнимает Джесс. — Ты выглядишь просто великолепно! Джей помогает Джессике снять пальто, и девушка остается в черном бархатном комбинезоне, ногти аккуратно накрашены бежевым лаком, светлые локоны касаются плеч, слегка красные губы и до одури идеальные стрелки на глазах — Джессика снова всех победила в номинации «Лучший костюм вечера». — Чего нельзя сказать о тебе, — тихо добавляет папа. Джессика уходит на кухню, чтобы помочь маме до конца накрыть на стол, они мило беседуют и смеются, и я точно уверена в том, что Джессика понравится Саманте — не найдется ни одного человека в этом мире, кто не попал бы под обаяние Джесс. — Жаль, что я не могу выпить, — выдыхает Джейден, обнимая меня за плечо. — Семейные ужины тяжело даются на трезвую голову. — Надеюсь, мама никого не придушит кухонной прихваткой. — Если вдруг соберется, — мимо проходит папа, доставая из холодильника бутылку пива. — Скажите, чтобы начала с меня, не хочу долго страдать. Мы смеемся, а потом я вдруг вспоминаю, что Джейден пригласил Луи, и со всего размаха бью брата в плечо. — За что? — корчится Джей. — У тебя месячные начались что ли? Ты во время них очень агрессивная. — Какого хрена ты пригласил Томлинсона, даже не сказав мне?! — Во-первых, это мой день рождения, кого хочу, того и приглашаю, а, во-вторых, ты же сама сказала, что не собираешься начинать с ним отношения, чего тебе бояться? Тем более, ты и так видишься с ним каждый день. — Я не собираюсь начинать с ним отношения в том случае, если он не собирается начинать их со мной! — Теперь мне точно надо выпить. Я не понял ни слова, давай я позову Джесс, и вы разберетесь в бабских делах вместе? — Нет! — встаю перед братом, останавливая его. — Не смей никому говорить о том, что чисто теоретически мне может нравиться Томлинсон. — Тебе нравится Луи? — спрашивает Ноа, который как всегда оказывается рядом со мной так невовремя. — Наконец-то у тебя появился вкус, потому что предыдущий парень, который приезжал на красной Ауди был похож на педофила. — Значит так, — строго говорю я, сложив руки на груди. — Сейчас все забывают о том, что возможно мне нравится Луи, и не произносят за столом ни одного намека на это, ясно? — Тебе нравится Томлинсон? — удивленно спрашивает Стайлс, который заходит в коридор с улицы. — Что я пропустил? — Твою мать, почему ты пришел так рано, Гарри? — обессиленно запрокидываю голову назад, из-за чего Джейден смеется. — Ты ведь всегда опаздываешь! Отлично, не удивлюсь, если мы включим радио, и ведущий на всю Оклахому станет трещать о том, что Райли МакКейн скорее всего запала на Луи Томлинсона. — Провожу работу над собой, теперь стараюсь не задерживаться, — гордо улыбается Стайлс, вешая черное пальто на крючок в прихожей. — Так тебе реально нравится Томлинсон? А я думаю, зачем ты так вырядилась, теперь мне все понятно. — Послушайте меня, — накидываю на себя максимально серьезный вид, выставляя указательный палец вперед. — С этой секунды больше никто из вас не произносит слова «нравится» и «Луи Томлинсон» в одном предложении, понятно? Дайте мне самой в этом разобраться. — Кто такой Луи Томлинсон? — подыгрывает Джейден, непонимающе смотря на парней. — В первые слышу это имя. — Да, — подхватывает Гарри. — Не думаю, что этот парень в принципе может кому-то понравиться. — Десять баксов, — нагло произносит Ноа. — И я молчу до полуночи. — Мелкий кретин, — зло шиплю я, доставая из-под чехла на телефон десятку. — Когда-нибудь я точно оставлю тебя на заправке, и тебя будут воспитывать пьяные дальнобойщики. Ноа радостно хватает купюру, засовывая ее в карман джинсов, и вприпрыжку бежит на кухню, где мама с Джесс практически закончили с оформлением стола. Гарри здоровается с моими родителями, коротко рассказывает о том, что они с Шей разошлись, и мама сочувственно обнимает Стайлса, показывая мне большой палец вверх, явно намекая на то, что я могу включать свои любовные флюиды, пока этот парень свободен. Она сватала нас еще с начальной школы, не удивлюсь, если в ее голове все выглядит так, будто Гарри специально бросил Монтгомери, чтобы быть со мной. — Один Луи еще не пришел, — суетливо произносит Саманта, когда все рассаживаются на свои места. — Я видела его машину у дома Томлинсонов, Райли, сходи за ним. — Почему я? — но мой вопрос остается без ответа, потому что Саманта уже с интересом обсуждает с Джесс ее серебряное кольцо, которое сверкает на указательном пальце. — Есть какие-то сложности в том, чтобы позвать соседа, который точно тебе не нравится? — спрашивает Джейден, и меня спасает только то, что мама очень увлечена разговором с Джессикой, а папа пытается смастерить себе беруши из салфеток. — Когда-нибудь я убью всю свою семью, — выдавливаю из себя улыбку, но все же накидываю пуховик и выхожу на улицу, чтобы позвать Томлинсона. Как же это глупо! Теперь Луи будет думать, что я ищу с ним встречи, хотя виновата во всем моя мать, которая привыкла все контролировать. Мы даже ужинать садимся ровно в семь часов вечера, и я уже не говорю о том, как моя мама не любит опоздания. Перехожу дорогу и оказываюсь около дома Луи. Аккуратно поднимаюсь по лестнице, подняв руку вверх, чтобы постучать, и на секунду меня парализует от волнения, но потом я стараюсь принять как можно более безразличный и беззаботный вид. Дверь резко открывается, и передо мной появляется хрупкая девушка, кончики темно-русых волос покрашены в розовый, на ней бежевый трикотажный костюм и домашние угги, она с интересом смотрит на меня, слегка сощурив глаза, а потом кричит так, что мне кажется, словно мои барабанные перепонки лопнут в любой момент. — Лу, к тебе опять пришла очередная поклонница! — Я не… — пытаюсь оправдаться, но девушка открывает дверь еще шире, приглашая меня войти внутрь, и я сдаюсь. — К черту, неважно. — Привет! — наконец здоровается девушка, когда я захожу в дом. — Меня зовут Хантер, я сестра моего недалекого брата. А ты…? — Я Райли, — улыбаюсь я, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Так вот, как ты сейчас выглядишь! — довольно восклицает она. — Намного лучше, чем описывал Луи и сто пудово лучше, чем на старых фотографиях в нашем детском альбоме. — Спасибо за комплимент, — усмехаюсь я. — А Томлинсону я пробью между глаз, представляю, как он описал меня во всех красках. — Лу, отбой! — снова кричит Хантер, и от неожиданности я даже подпрыгиваю на месте. — Это не очередная фанатка, а единственная девушка в твоей жизни, которая сможет поставить тебя на место! — А ты громкая, — смеюсь я. — Пою в школьном мюзикле, — отмахивается Хантер. — Не хочешь кофе или чай? У мамы есть обалденное вино, я иногда пью его тайком, можем выпить по рюмке исключительно для блеска глаз. — Спасибо за предложение, но я просто подожду Луи. Он должен прийти к моему брату на день рождения. — Знаю, он говорил мне, поэтому и предлагаю. Кто ходит на дни рождения трезвым? Поразительно, как Луи и Хантер похожи — те же темно-русые волосы, те же ярко-голубые глаза, даже улыбка одинаковая. И я не буду говорить про прямолинейность и чувство юмора, видимо, эта черта достается по наследству всем Томлинсонам без исключения. Хантер утыкается в телефон, объясняя, что ей только что написал самый классный парень их класса и пригласил прогуляться, а я осматриваю прихожую, и когда мой взгляд падает на фотографии, которые стоят на комоде, по телу пробегается холодок – на них вся семья Томлинсонов, они улыбаются на фоне панорамного вида на Барселону. — Ты собираешься согласиться? — слышу незнакомый голос, и чувство того, что я не должна была стать свидетельницей этого разговора, моментально накрывает меня, становится жутко неудобно от собственного присутствия в чужом доме. — Сейчас нет, — отвечает Луи, и я слышу наверху торопливые шаги. — Мне дали время немного подумать, посмотрим, что будет через месяц. — Луи, я понимаю, что ты мечтал об этом с детства, но сейчас не время принимать такие серьезные решения. Ты нужен Хантер, ты нужен мне, и… — Мам, я прекрасно это знаю. Давай мы просто отложим этот диалог на потом, идет? Томлинсон замечает меня, когда спускается по лестнице со второго этажа, и я неловко взмахиваю рукой, давая понять, что я слышала их диалог с мамой. — Ты ошиблась, Ханти, — Томлинсон самодовольно улыбается, внимательно смотря на меня, и кладет руку на плечо сестре, крепко ее обнимая. — Это как раз моя очередная фанатка. — Если есть список людей, которые хотят врезать тебе, поверь, именно в нем мое имя будет стоять первым. — Мне кажется, у тебя искаженное представление о фанатках, — пожимает плечами Хантер. — От ненависти до любви, сестренка, — подмигивает ей Томлинсон, отчего я закатываю глаза. — Веди себя хорошо, и сегодня лучше с мамой не спорить, она немного не в духе, — шепотом добавляет Луи. — Вообще-то я здесь и все слышу. А спорить со мной не следует не только сегодня, но и остальные триста шестьдесят четыре дня. Миссис Томлинсон как раз спускается по лестнице. Каштановые волосы собраны в аккуратный хвост, на плечах лежит кашемировый коричневый шарф, на лице совсем немного макияжа, естественный румянец и мягкая улыбка напоминают мне те дни, когда мы с Луи играли на заднем дворе — миссис Томлинсон практически не изменилась за столько лет. — Райли, боже мой! — восклицает она, моментально оказавшись рядом со мной. — Как же ты повзрослела! Только недавно ты приходила к нам на Хэллоуин за конфетами в костюме Йосемитского Сэма, подумать только. Это было как будто вчера! — У тебя был костюм Йосемити Сэма? — давясь смешками, переспрашивает Луи. — Да, — нехотя признаюсь я. — Я была фанаткой Луни Тюнз. — И почему я не удивлен? — По крайней мере, у меня каждый год был разный костюм, а ты всегда одевался Дэвидом Бэкхемом. — Потому что Дэвид Бэкхем — это всегда стильно и беспроигрышно. — А еще указывает на отсутствие фантазии. — Знаете, может, вы оба и стали взрослыми, но ваше отношение друг к другу так и не поменялось — в детстве вы всегда спорили, — с улыбкой вспоминает миссис Томлинсон. Ловлю на себе взгляд Луи, он вопросительно приподнимает брови, и в данную секунду мне безумно хочется узнать, о чем он думает, потому что с моей стороны отношение к нему уж точно перешло за рамки дружеско-соседских. — Там моя мама, — вспоминаю я, указывая на дверь. — Если мы не придем через минуту, у нее случится нервный срыв, она не любит, когда опаздывают на семейные ужины. — Теперь мне еще больше хочется опоздать, — нагло улыбается Луи, хватая джинсовую куртку из шкафа в прихожей. — Ругаться в любом случае она будет на тебя, я в ее глазах святоша. Томлинсон перед уходом треплет Хантер по волосам и целует маму в щеку, обещая заехать к ним еще раз на днях. Когда мы выходим из дома моего соседа-друга-парня, который мне, чисто теоретически, нравится, я облегченно выдыхаю, словно с моих плеч упал тяжелый камень. Не знаю, с чем именно это связано, но находится в доме Луи было достаточно неловко. — Не могу поверить, что Джейден позвал тебя к нам, — покачиваю головой, пока мы переходим дорогу. — День рождения дома в старой компании друзей, — Томлинсон бесцеремонно обнимает меня за плечо, резко прижимая к себе, и ладонью сжимает мои щеки. — Нам будто снова по девять лет. — Саманта сегодня в красках описывала тебя, как отличного парня, который никогда бы в жизни не попробовал наркотики, в отличие от меня. — Я нравлюсь твоей маме, Джейдену, даже твоему младшему брату — только с тобой что-то не так, тебе следует поработать над своим вкусом, раз ты предпочла меня Леонеллю. — Его зовут Лиам. — Я так и сказал. Когда мы подходим к дому, я слышу, как папа, чертыхаясь, пытается подключить свой плейлист из «исключительно новых» хитов к колонке. У него немного странное понятие о новых хитах, потому что папа до сих считает Флоу Райду популярным — такое ощущение, что для него не существует песен, которые были выпущены позже две тысячи десятого. — Мне кажется или я действительно слышу песню Дженнифер Лопес? — хмурит брови Томлинсон. — Не спрашивай, — отмахиваюсь я. — Сегодня диджей мой папа, так что приготовься к музыкальному путешествию по волнам памяти. Джейден, мы пришли! — Бегите, пока вас не увидели родители, — усмехается брат, оказавшись в коридоре. — Обещаю, мы не пробудем здесь больше часа, после второго бокала вина маму обычно развозит, и она засыпает прямо за столом, а мы пойдем в гараж, чтобы отметить день рождения как нормальные люди. — Приставка и пиво? — с улыбкой спрашивает Луи, помогая мне повесить куртку на крючок, до которого я не достаю. — Точно! Джейден и Луи над чем-то смеются, а у меня складывается впечатление, будто последних двух лет вовсе не было, Джейден абсолютно здоров, они никогда не переставали общаться с Томлинсоном, а я осталась той самой младшей сестрой, которая всегда напрашивается на крутые вечеринки своего брата. Конечно, насчет крутости этой вечеринки я бы поспорила. Клянусь, когда мама видит Луи, она чуть ли не лопается от восторга, постоянно говоря о том, как прекрасно он выглядит, и как Шерон повезло с сыном, явно кидая камень в мой огород. Не буду спорить, Томлинсон и правда классно выглядит: серый свитшот, на спине которого нарисован неоново-голубой череп (мама даже не скажет, что это похоже на сектантство, потому что слишком очарована этим парнем, не знаю, как он делает это), черные джинсы, каштановая челка как всегда небрежно уложена, а смотря на улыбку Луи, ты автоматически начинаешь улыбаться сам. — Вы шикарно выглядите, миссис МакКейн! — восклицает Томлинсон, на что мама лишь смущенно смеется. — Спасибо, Луи. Сразу видно, что ты настоящий джентльмен, раз можешь оценить наряд дамы по достоинству, — Саманта зло косится в сторону папы, который не слушает ее, а пытается настроить громкость колонки. — Надеюсь, Райли тоже когда-нибудь поймет, что ей следует одеваться более женственно, уверена, ее толстовки и широкие джинсы отпугивают всех парней. — Я, пожалуй, отойду в туалет, чтобы вы спокойно могли обсудить меня погромче, — говорю я и замечаю, что Томлинсон усмехается, а вот Саманта взахлеб рассказывает ему о том, как в детстве мне шли пышные юбки и сарафаны. — Знаете, а мне нравятся ее толстовки и широкие джинсы, — успеваю услышать я, поднимаясь по лестнице на второй этаж, и улыбаюсь, покачивая головой. Мне стало настолько приятно слышать комплименты и слова поддержки от Томлинсона, что если бы мне сейчас включили музыку, я бы точно начала танцевать, как в мюзикле, улыбаясь всем подряд. Интересно, если бы моя жизнь была фильмом, какой бы саундтрек ему подошел? Погруженная в свои мысли, резко открываю дверь в ванную комнату и спустя несколько секунд замечаю, что Джесс в спешке включает воду в раковине, пытаясь как можно быстрее ее ополоснуть. Единственное, что мне удается заметить — это как розовая вода стремительным водоворотом отправляется прямо в сток. Джессика вытирает губы своей ладонью, и на ней остается размазанный след крови. Девушка ловит мой растерянный взгляд в зеркале, снова склоняется к раковине, чтобы помыть руки, волосы падают ей на лицо, из-за чего я не могу понять ее эмоции. — Джесс, ты… ты в порядке? — испуганно спрашиваю я. — Да, ерунда, — с улыбкой отмахивается она. — Перешла на новое лекарство, видимо, оно действует не совсем так, как должно. — Ты уверена, что… — Все хорошо, Райли, — Джессика разворачивается ко мне, боком прислоняясь к тумбочке, с ее лица не сходит добрая и слишком сильно убеждающая меня в том, что все хорошо, улыбка. И если бы не она, то я бы действительно подумала, что все в порядке. Но я видела такую улыбку прежде у Джейдена и у пациентов в больнице, когда те убеждали врачей в том, что чувствовали себя намного лучше, а потом попадали в реанимацию. Эта улыбка чертовски сильно пугает. — Только не говори об этом никому, со мной правда все хорошо. Не хочу, чтобы Джей нервничал из-за пустяков. — Д-да, — растерянно произношу я. — Конечно. Знаю, что врать плохо, но только не в этом случае. Прости, Джесс, как бы ты мне не нравилась, я все равно расскажу об увиденном Джейдену, только не в день его рождения. Лучше подожду до завтра. — Пойдем, а то твоя мама спохватится, что нас нет, и пошлет поисковую бригаду, — беззаботно смеется Джессика, хватая меня за руку и утаскивая за собой вниз.***
Джей был прав, когда сказал, что нашу мать убивает два бокала вина — Саманту отключило прямо за столом, так что папе пришлось отдирать ее от стула и укладывать спать. Он и не заметил, как мы под шумок смотались в гараж, где Джей оставил супер жирную пиццу с двойной порцией сыра и пиво. Ужин проходил относительно хорошо до того момента, пока Саманта не достала старый фотоальбом с детскими фотографиями меня и Джея и не начала показывать всем уникальные кадры нашей биографии, не забыв упомянуть о том, в каком возрасте у меня начались месячные и при каких обстоятельствах она впервые нашла «Плейбой» под кроватью Джея. Конечно, Томлинсон не упускал ни одной возможности подшутить надо мной, а Джесс постоянно сдерживала смех, узнавая подробности личной жизни ее парня. А Стайлс… он был равнодушен ко всем рассказам, потому что когда у меня начались первые месячные, Гарри покупал прокладки в аптеке вместе со мной. Сейчас мы впятером сидим в нашем гараже, парни устроили турнир по боям без правил на плейстейшн, Томлинсон заставил Гарри выпить банку пива (хотя Стайлс его ненавидит, пьет вино как настоящая телка), и вся эта картина напоминает мне какой-то сериал, в котором пятеро друзей беззаботно живут, занимаясь обычными для студентов вещами. В честь своего дня рождения даже Джей выпил пару глотков пива, хотя я была против, на что он сказал мне, что несколько капель его точно не убьют. Хренов шутник. Мы смеемся, болтаем о разных мелочах, Луи учит меня играть в приставку, постоянно злясь на то, что я проигрываю, потому что жму не на те кнопки, Джесс и Джейден не упускают момента, чтобы поцеловаться под наши шуточно-недовольные возгласы, Стайлс рассказывает всем о расставании с Шей, на что Томлинсон советует ему заняться футболом — в таком случае на него будут клевать не только волейболистки, но и синхронистки, баскетболистки, да и вообще все девушки в университете. — А теперь самое время подарков! — радостно хлопает в ладоши Джессика, доставая из-за темно-фиолетового дивана яркую коробку. — Надеюсь, я угадала с размером, это было очень сложно. С днем рождения, Джей, — девушка с улыбкой протягивает коробку, на которой сбоку выведена белая надпись Air Jordan. Мой брат так восторженно пялится на подарок, будто ему дарят не кроссовки, а целый остров на Гавайях, и, клянусь, если бы не все присутствующие, он бы точно запищал от счастья, как девчонка. — Ты нашла их, — Джей покачивает головой, доставая высокие кроссовки с замшевыми вставками цвета хаки и черным логотипом Nike. — Это же лимитированная коллекция, как ты их достала? — У меня свои связи, — загадочно улыбается девушка, и через секунду Джейден покрывает ее лицо поцелуями, отчего мы, смеясь, морщимся. — Ладно, теперь моя очередь, — Стайлс торжественно вручает темно-синий подарочный пакет. — Надеюсь, там не ботинки челси, — бубню себе под нос, складывая руки на груди. — Нет, что-то гораздо круче, — гордо улыбается Гарри. — Это, — Джейден достает длинную прозрачную упаковку, перевязанную красным бантом, — это пижама? — Это не просто пижама, — со знанием дела отвечает Стайлс, словно он только что защитил диссертацию по спальной одежде. — И прежде, чем вы скажете, что мой подарок полный отстой, я хочу заметить, что эта пижама из стопроцентного шелка, а шелк, как всем известно, признан самой лучшей тканью для сна. — И где ты это вычитал, Стайлс? — усмехается Луи. — В «Космополитене»? — Это общеизвестный факт, — закатывает глаза парень, поправляя кудрявые волосы. — Если бы вы читали что-то кроме комментариев в инстаграме, то знали бы об этом. — Спасибо, Гарри, — смеется Джейден и обнимает друга. — Этот подарок как раз в твоем стиле. — Мне будет приятно, если ты будешь спать в шелковой пижаме рядом со мной, — кокетливо улыбается Джесс. — Тем более, вещи из этой ткани очень быстро и легко снимаются. — О, нет! Я ничего не хочу знать о половой жизни своего брата, так что если будете это обсуждать, предупредите меня, я закрою уши! — Советую хотя бы послушать об этом, МакКейн, раз не можешь испытать, — Томлинсон приподнимает банку с пивом под одобрительный смех, а я посылаю ему уничтожающий взгляд. — Не знаю, насколько ты обрадуешься моему подарку, Джей, — начинает говорить Луи и достает огромную стеклянную рамку, внутри которой сложена старая футбольная форма Джейдена. — Она осталась в твоем шкафчике после того, как ты сообщил, что уходишь из команды, и я подумал, что когда-нибудь ты бы захотел ее забрать. Она лежала у меня дома, все планировал тебе отдать ее, созрел только сейчас. Джейден с грустной улыбкой принимает стеклянную рамку, восторженно оглядывая форму, в которой когда-то играл за университетскую команду по футболу. В его взгляде читается столько разных эмоций, но одно я могу сказать точно — ему приятно вспоминать о том времени. — Когда-нибудь снова наденешь ее, тренер сделает тебя капитаном, — Луи хлопает Джейдена по спине. — Он постоянно говорит о том, что ты — самый талантливый футболист, который у него был. — Спасибо, Лу, — Джей с благодарностью обнимает Томлинсона. — Я думал, что мою форму выкинули сразу же, как я ушел из команды, даже не надеялся ее увидеть, а уж тем более в стеклянной рамке. — Ты гонишь? — возмущенно спрашивает Луи. — Ты что-то вроде местной легенды, новые ребята из команды мечтают с тобой познакомиться. Если бы у тренера были бабки, он бы установил твой золотой бюст в спортивном зале. Джейден переводит заинтересованный взгляд на меня, ожидая своего подарка, и я усмехаюсь. — Мой подарок не такой пафосный, как пижама Стайлса, но, надеюсь, что тебе понравится, — протягиваю брату конверт, который он с нетерпением открывает. — Ты серьезно? — с улыбкой спрашивает он. — Два билета на игру Лейкерс, как ты их достала? — Тебе повезло, что Ноа не успел стырить все мои деньги, — усмехаюсь я. — Было бы глупо дарить один билет, поэтому я взяла два, сходите вместе с Джесс. — Всегда хотела побывать на настоящем баскетбольном матче! — Найл за такой подарок выкупил бы для тебя целый Бургер Кинг, — шепчет мне на ухо Томлинсон. Джейден умудряется померить все подарки, даже пижаму Стайлса и свою старую футбольную форму, и за последние несколько месяцев я не видела своего брата таким счастливым. Обычный вечер в кругу друзей может принести гораздо больше эмоций, чем пафосное празднование дня рождения в клубе в окружении полуголых танцовщиц и моря алкоголя. Все потихоньку начинают расходиться, Джей вызывается проводить Джесс до дома (узнаю, что родители Джессики уехали на выходные, поэтому не удивляюсь, почему мой брат так стремится ее проводить), когда ко мне подходит Луи со своей фирменной загадочной улыбкой на лице, и я уже знаю, что она может означать. — Мы идем исполнять мое желание? — Не могу оставить тебя без исполненной мечты в такой хороший день.***
— Куда мы идем? — нетерпеливо спрашиваю я после того, как Томлинсон припарковывает свою машину на соседней улице. — Мы идем исполнять желание номер два, — Луи внимательно изучает распечатанный листок, а потом оглядывается по сторонам. — Почти пришли. — Что это? — забираю несколько распечатанных страниц из рук Луи, внимательно их изучая. — Баркли Стрит, Чембли Драйв, Сорок восьмая улица — что это за адреса? Не помню, чтобы в моем списке желаний была обзорная экскурсия по Норману. — Нам сюда. Мы с Луи останавливаемся около роскошного ресторана, откуда доносится веселая музыка, громкие голоса и звук бьющейся посуды, а потом массивные деревянные двери открываются, и несколько мужчин в потрясающих смокингах шаткой походкой, смеясь, выходят на улицу, чтобы покурить. — Подожди, — непонимающе смотрю на парней и понимаю, что так одеваются только в двух случаях — на свадьбу или похороны, а в моем списке уж точно нет ни слова о кладбищах и поминках. — Мы что, на свадьбе? — Желание номер два, — довольно улыбается Томлинсон, подталкивая меня в сторону ресторана. — Побывать на свадьбе и сказать тост. — Нет-нет-нет, — упираюсь ногами в землю, стараясь остановить парня. — Это ведь чужая свадьба, я имела в виду свадьбу кого-то из своих знакомых! — Потенциальной свадьбой, на которой бы тебе разрешили взять микрофон в руки, могла бы быть свадьба Гарри и Шей, но к счастью всех гостей, которым бы пришлось слушать твой бессвязный бред, они расстались, — Томлинсон наконец перестает толкать меня в сторону ресторана и дает несколько минут, чтобы переварить информацию. — Я посмотрел в интернете, какие свадьбы сегодня проходят в Нормане, выписал адреса и нашел самую многочисленную. Женятся итальянцы, у них там больше двухсот приглашенных, это почти все население нашего города, уверен, что никто и не подумает, что ты не их родственница. — Я ведь даже не похожа на итальянку! — Итальянцы иногда сами не похожи на итальянцев. — Что я буду желать незнакомым людям? — А вот это уже не моя забота, это ведь ты хотела сказать тост. Поройся в заметках, может у тебя есть заготовки. — Ты сумасшедший, — усмехаюсь я, с опаской глядя на пафосный ресторан. Даже не знала, что в Нормане есть что-то пафосное. — И чертовски сексуальный, — добавляет Луи. — Ну так что, мы идем? Возможно, несколько месяцев назад я бы отказалась от этой затеи, но точно не сейчас. Томлинсон каждый мой день в этом городе делает незабываемым, и я не собираюсь давать заднюю и отказываться от мечты, пусть даже такой дурацкой. — Черт, конечно! Луи смеется и хватает меня за руку, уверенно заходя в ресторан. В большом зале, украшенном живыми цветами, в хаотичном порядке стоят круглые столы с цветочными композициями и свечами, на сцене какая-то незнакомая мне группа исполняет каверы на популярные песни, уже довольно пьяные гости веселятся и танцуют, а невеста в потрясающем сверкающем платье и жених принимают поздравления и обнимаются со всеми, кто к ним подходит. Пахнет пионами и чем-то сладким, яркие цветные прожекторы освещают импровизированный танцпол, официанты быстро передвигаются между столиками, поднося закуски и подливая вино в опустевшие бокалы. Мы с Луи в нашей одежде больше похожи на грабителей, которые пришли забрать все свадебные подарки, но сейчас меня это нисколько не волнует. Даже страх того, что нас выкинут отсюда пинками, пропадает, когда я вижу всю эту красоту. — Вау, — присвистываю я, оглядывая зал. — А итальянцы умеют отрываться. Вокруг стоит смех, кто-то хлопает в ладоши в такт музыке и подпевает песням, и я забываю о том, что меня ждет за стенами этого ресторана. Запрещаю себе думать о всех проблемах, откидываю в самый дальний угол своего сознания страхи и обещаю себе просто получать удовольствие от того, что в данную секунду я нахожусь в таком классном месте с Луи. — И как мы это сделаем? Тут столько людей, все танцуют и кричат. — Сейчас что-нибудь придумаю, — задумчиво произносит Томлинсон и хватает с подноса проходящего мимо официанта два бокала с шампанским, один из которых протягивает мне. — Но сначала выпьем за молодоженов! Луи поднимает тонкий бокал вверх, чокаясь со мной, и я смеюсь. Мы выпиваем шампанское до дна, оставляя бокалы на чьем-то столе, а затем Томлинсон тянет меня прямо вглубь зала, проводя через толпу танцующих итальянцев, подводя к сцене. — Надеюсь, ты уже подготовила свой тост, — улыбается парень, жестом прося подождать меня пару минут. Луи ловко запрыгивает на сцену, подходя к одному из солистов кавер-группы, что-то говорит ему на ухо, указывая в мою сторону, и когда певец замечает меня, я неловко взмахиваю рукой. Он утвердительно кивает, давая Томлинсону пять, и Луи спускается ко мне. — Я сказал, что ты двоюродная племянница дяди невесты, так что этот парень пригласит тебя на сцену, чтобы ты пожелала молодоженам любви и счастья. — А если у невесты нет дяди? — Скажем, что перепутали свадьбы? Мы смеемся, Томлинсон заставляет меня выпить еще один бокал шампанского для храбрости, но я говорю, что тогда не произнесу и двух слов, после чего он только настойчивее просит меня допить алкоголь. Ему не терпится посмотреть на то, как я облажаюсь. — Ты так боялась делать татуировку, а сейчас готова выступить перед толпой незнакомых людей с воодушевляющим тостом, — с улыбкой произносит Томлинсон. — Я горжусь тобой, Райлс. — Иногда мне кажется, что я сплю, потому что все, что со мной происходит, не похоже на реальность, которую я ожидала по возвращению в Норман. Но ты каждый раз напоминаешь мне о том, что это не сон. — Сочту это за комплимент. — А сейчас на сцену поднимется родственница невесты, которая хочет произнести тост в честь наших молодоженов! Давайте поддержим ее аплодисментами! — Твою мать, это он про меня? — в ужасе спрашиваю я, в панике всовываю ему в руки бокал, на что Луи только смеется и указывает взглядом в сторону сцены. Зал наполняется громкими аплодисментами и поддерживающими возгласами, а я с ужасом и не очень элегантно забираюсь на высокую сцену, понимая, что я даже не знаю имен жениха и невесты. Микрофон предательски пищит, оглушая всех гостей, но пьяных итальянцев это мало волнует. Все внимает концентрируется на мне, и в какой-то момент становится так тихо, что, клянусь, я слышу как делятся мои клетки. — Всем привет! — решаю поздороваться я, предварительно похлопав по микрофону ладонью, что оказывается плохой идеей, потому что противный писк снова пронзает ресторан. — Свадьба — это прекрасный праздник, потому что именно в этот день рождается новый корабль под названием «семья», которому суждено плыть по реке «любовь» в поисках лучшей и счастливой жизни, — начинаю нести всякий бред я, смотря на Луи, который от стыда прячет лицо за ладонью. — Я знаю, — оглядываю зал, судорожно пытаясь найти хоть намек на имя невесты, и, бум, нахожу неоновую вывеску прямо над столом молодоженов с их именами. — Я знаю Франческу с раннего детства, помню как мы лепили из теста для пиццы маленьких человечков, которым потом откусывали головы, — наигранно смеюсь, втираясь в доверие к публике через рассказы о выдуманном итальянском детстве, а потом вижу непонимающее выражение лица невесты, которая явно пытается вспомнить, происходило ли с ней что-то подобное в жизни. — Доминико прекрасный парень, уверена, он будет отличным мужем для нашей Франчи, хоть и кажется, что он начинает лысеть, потому что свет люстры отблескивает на его голове, но ведь волосы это не главное в жизни, правда? — Луи жестами показывает, что меня несет не в ту степь, и я откашливаюсь прямо в микрофон, собирая мысли в кучу. — Этот день и правда является для вас особенным, потому что именно с этого мгновения вы будете идти по жизни вместе, как одно целое. Очень важно иметь в своей жизни человека, который принимает тебя со всеми недостатками и погрешностями, которому нравится просто сидеть и молчать вместе с тобой и который в трудные моменты всегда найдет, что сказать, — встречаюсь с взглядом голубых глаз Томлинсона, в котором читается понимание, и он коротко кивает, словно подтверждает мои слова. — Считай, ты схватил джекпот, если встретил такого человека, и Франческа уж точно сорвала куш, пойдя ва-банк и отхватив такого парня. Может, он и за мою свадьбу заплатит? — глупо шучу я, ожидая, что сейчас весь зал взорвется смехом, но на деле на меня непонимающе смотрят несколько десятков людей. — Что же, надеюсь, что вы проживете счастливую жизнь и умрете в один день. Только не завтра, а то это будет самый короткий брак в истории человечества. Поздравляю молодоженов! Хорошо, что итальянцы оказываются очень компанейскими, потому что как только я выкрикиваю последнюю фразу, все начинают чокаться и радостно вопить, а жених дарит своей невесте нежный поцелуй, хотя на ее лице отчетливо читается «кто эта сумасшедшая, которая только что произнесла такой странный тост?». — Браво! — хлопает в ладони Луи, когда я спрыгиваю со сцены. — Я даже проронил слезу, пока ты не начала всех хоронить. — У меня природный дар ораторского искусства. — Скажешь тост и на моей свадьбе? Потому что без него мне точно будет скучно. — Мои услуги не бесплатные, а беру я не мало. Тебе не по карману, Томлинсон. — Значит, мне придется больше работать, чтобы оплатить твой феноменальный тост. Свет разноцветных прожекторов играет на лице Луи, парень едва сдерживает смех, пальцы спрятаны под рукавами свитшота, а взгляд голубых глаз выражает легкую гордость за меня и заботу. Пытаюсь смотреть на Томлинсона с благодарностью, но не удивлюсь, если на неделе по моему взгляду читается, что я просто хочу в туалет. — Слушай, — смотрю в сторону невесты, которая разговаривает с охраной ресторана и указывает пальцем в нашу с Луи сторону. — Думаешь, она говорит этому головорезу о том, что на ее свадьбу пробрались любители выпить нахаляву? — Похоже на то, — Томлинсон щурится, присматриваясь к охраннику, который быстро кивает и уже направляется к нам. — Наверное, пора сматываться. Луи хватает меня за руку, уводя вглубь ресторана, где пьяные и веселые итальянцы продолжают танцевать, мы ловко обходим всех гостей, пока перед нами не появляется какой-то парень в расстегнутой рубашке и с галстуком, заброшенным на правое плечо. — Отличный тост, прекрасная синьорина, — парень буквально вырывает мою ладонь из руки Томлинсона, чтобы оставить на ее тыльной стороне поцелуй. — Если вы не замужем, я бы с радостью предложил вам свою кандидатуру, у меня огромный виноградник в Италии. — Придется встать в очередь, Челентано, — закатывает глаза Луи, притягивая меня ближе к себе. — Можешь показывать свои виноградники и остальные причиндалы кому-нибудь другому, эта синьорина в ближайшее время увидит только мой виноградник. Взрываюсь смехом, пока парень матерится по-итальянски и активно жестикулирует, а Томлинсон продолжает наш небольшой побег от плохой копии Дуэйна Джонса. — Кажется, оторвались, — говорю я, подпрыгивая на месте, чтобы разглядеть в толпе охранника. — Теперь можем просто… — Случайно не меня ищете? — звонкий бас разрезает барабанные перепонки, и я, съежившись, поворачиваюсь в сторону выхода. Перед нами стоит огромный вышибала, плечи которого длинной с целый экватор, серьезное выражение лица, хмурые брови и плотно сомкнутые губы немного пугают, в левом ухе сверкает гарнитура, провод который прячется под черной рубашкой громилы. — Приносим прощения за доставленные неудобства, — вмешивается Томлинсон, вставая передо мной. — Эта моя племянница, и у нее деменция, поэтому она плохо ориентируется в пространстве. Силой затащила меня сюда, потому что подумала, что это церковь, ей перед смертью нужно отпустить парочку грехов, поэтому пока не найдет священника, не успокоится. Зло смотрю на Луи, а он лишь незаметно для вышибалы пинает меня в бок, прося, чтобы я ему подыграла. — Где же святой отец Бенедикт… Камбербэтч? — полоумно выпаливаю я, оглядываясь по сторонам. — Мне срочно нужно искупить все свои грехи! — Видите, — Томлинсон крутит пальцем у виска. — Совсем крыша поехала. Думает, что Шерлок это священник. Я уже и не знаю, что делать, сдавать ее в дурку как-то жалко, племянница все-таки. У вас случайно нет на примете хорошей сиделки? — Если вы не исчезнете отсюда через секунду, тогда я сам вас вышвырну, — грубо произносит охранник. — Хорошо-хорошо, — Луи приподнимает руки вверх. — Мы сами уйдем, не хочется, чтобы нас выносили отсюда вперёд ногами. Шаг, второй, третий — и мы с Томлинсоном уже оказываемся на морозной улице, шумно и с облегчением выдыхая, потому что наше присутствие на чужой свадьбе не закончилось скандалом и дракой, а желание оказалось выполненным. — Бенедикт Камбербэтч? — переспрашивает парень, широко улыбаясь. — Черт, МакКейн, как ты каждый раз умудряешься ляпать что-то подобное? — Не знаю, я запаниковала, и в голову почему-то ворвалась мысль о том, что мне пора пересмотреть все серии «Шерлока», — пожимаю плечами я. — Да и имя Бенедикт очень подходит для священника. — Ты уникальная, Райлс, знаешь об этом? Смущенно выдыхаю, недоверчиво смотря на Луи. Наряженная новогодняя ель недалеко от входа в отель мерцает желтыми огнями, большие красные шары крутит поднявшийся холодный ветер, маленькие снежинки остаются на волосах и попадают в глаза, размазывая макияж, но сейчас меня это абсолютно не волнует. — Еще одно твое желание выполнено, — с гордостью произносит Луи, перекатываясь с носка на пятку. — Знаешь, — непроизвольно делаю шаг навстречу Томлинсону, ежась от холода. — Мне не очень хочется, чтобы мой список желаний становился меньше, может мне стоит вписать еще пару пунктов? — Так нравится проводить время со мной? — наигранно спрашивает Луи, прикладывая ладонь к груди. — Мне было бы очень приятно, не знай я, что это правда, а так я не особо удивлен — каждая секунда рядом со мной дарит людям незабываемые эмоции. Старательно пытаюсь не рассмеяться, как вдруг Томлинсон делает несколько медленных шагов навстречу ко мне, пока не оказывается совсем рядом, буквально на расстоянии двадцати сантиметров. Улыбка с лица мгновенно пропадает, сердце бешено бьется, а ладони дрожат, поэтому я быстро прячу их в карманы своей куртки. Луи не отводит с моего лица взгляда, и мне кажется, словно на эту секунду весь мир остановился и в нем нет никого, кроме нас. — Я правда не хочу, чтобы это заканчивалось, — тихо признаюсь я. — Мне нравятся все идеи, которые ты придумываешь, чтобы исполнить мои дурацкие желания, и когда мы делаем это, то я забываю обо всем, что меня пугает и волнует. — Думаешь, что как только я помогу тебе с последним желанием, то я исчезну? — почти шепотом спрашивает Томлинсон, медленно поднимая руку, чтобы кончиками пальцев заправить мои выбившиеся пряди волос за ухо. И я благодарна ему за то, что он произнес эти слова вслух, потому чт у меня никогда бы не хватило на это смелости. — Да. Иногда мне кажется, что я уже и не помню, как жила до повторного знакомства с тобой. — Может ты и не рада своему возвращению в Норман, но ему рад я, МакКейн. Что-то невидимое давит на мои легкие, тяжело дышу, пытаясь сохранять самообладание и спокойствие, потому что слова Луи пробуждают во мне миллион разных эмоций. Стараюсь запомнить каждую секунду происходящего, и понимаю, что даже если весь мир сгорит в огне или на нас обрушится метеорит и уничтожит все живое, я буду не против. Это мгновение с Томлинсоном все, что мне нужно, и плевать, что будет завтра, главное то, что происходит сейчас. И если бы я только могла остановить время или ставить свою жизнь на повтор, я бы навечно осталась около этого ресторана рядом с Луи, от которого пахнет сигаретами и до ужаса приятным терпким парфюмом. — У меня есть одна идея, как убедить тебя в том, что даже когда мы сдадим наш проект, я никуда от тебя не уйду, но не уверен, что она тебе понравится, — усмехается Луи. — Ты столько раз помогал мне, так что я тебе доверяю, Лу. Можешь рассказать об этой идее. Парень внимательно смотрит на меня, словно во взгляде ищет подтверждение моим словам, и тогда я киваю, раз и навсегда признаваясь, что полностью и безоговорочно доверяю ему во всем. Теплые пальцы скользят по моей щеке, останавливаясь на подбородке, Луи приподнимает мою голову, заставляя смотреть ему в глаза. — Я не собираюсь ничего рассказывать, Райлс. Я собираюсь тебя поцеловать. Успеваю лишь выдохнуть, когда Томлинсон кладет вторую руку на мою шею, нежно притягивая к себе. Секунда — и его губы накрывают мои. Наши грудные клетки соприкасаются, становится ужасно жарко, несмотря на то, что на улице мороз. Луи аккуратно и нежно целует меня, стараясь притянуть ближе и даже не думая останавливаться. Одной рукой зарываюсь в волосы Томлинсона, а второй хватаюсь за его запястье, словно удерживаю его от того, чтобы он ни на секунду меня не отпускал. Минуты превращаются в часы, и мне становится плевать на время. Все, что мне хочется — это ощущать губы Луи на своих, чувствовать аромат его парфюма и понимать, что этот парень будет рядом со мной в самые разные моменты моей жизни. Надеюсь, что он не солгал мне, иначе мое сердце разобьется на части, если Луи исчезнет. Поцелуй становится более глубоким, все движения словно превращаются в слова, которые мы хотели сказать друг другу, но не решались. Это не просто поцелуй, но и благодарность за то, что мы снова появились в жизнях друг у друга. Мороз больно обжигает губы и щеки, и наше горячее дыхание будто прижигает все раны, но чувство эйфории перекрывает эту легкую физическую боль. Томлинсон прислоняется своим лбом к моему, оставляя мимолетный и легкий поцелуй на моих губах, из-за чего я улыбаюсь, как полная дура. Большим пальцем парень проводит по щеке, и мне до одури хочется скинуть эти дурацкие куртки, чтобы почувствовать Луи ближе к себе. — Могу сказать, — улыбается Томлинсон одним уголком губ. — Что первое и единственное желание в моем личном списке только что исполнилось, МакКейн. Вспоминаю, как Луи упоминал о своем списке желаний, когда мы сидели в спортзале. Тогда он сказал, что не уедет из Нормана, пока не выполнит его. — Только попробуй исчезнуть, — тихо выдыхаю я, прикрывая глаза. — Я никуда не денусь от тебя, Райлс, — с улыбкой произносит Луи. — Странно, что я вообще тебя поцеловал. Теперь можешь признаться в том, что сделала на меня приворот. Смеюсь, зарываясь лицом в расстегнутую джинсовую куртку Томлинсона, а парень крепко обнимает меня, оставляя на макушке поцелуй.