Война закончилась, львёнок

      Одежда Гермионы была совершенно испорчена. Кэти приказала эльфу избавиться от нее. Зато взамен приготовила ей кое-что из своего гардероба. Люциус сказал, что ведьма должна выглядеть хорошо. Глядя на Гермиону, Кэт понимала, что эта задача не из легких. Гермиона была худощавой, лицо на данный момент было изуродовано шрамом от когтей. И эти ужасные волосы, которые непослушной кудрявой копной спадали ниже лопаток. По мнению Кэт, эта девушка не могла выглядеть хорошо. Но, поджав губы, она смотрела, как Гермиона молча одевается.       «Только ради Люциуса», — думала Кэт, которая с радостью бы просто отсиделась в комнате, пока в формально ее доме присутствуют эти люди. Ее задело, что вчера они выгнали ее, когда речь зашла о делах. И это при том, что она сливала Люциусу информацию не только из кабинета Министра, но и из его постели. Зато эта грязнокровка осталась. Хотя Люциус ненавидит таких, как она.       Гермиона оделась и выпрямилась. На ней были белая блузка и черные штаны, которые были чуть свободны, но с помощью магии она их подогнала по размеру под себя. Сверху она накинула темно-синюю мантию, расшитую золотом. Ткань была тяжелой и дорогой. Эту зачарованную мантию Кэти подарил Люциус, и отдавать ее Гермионе даже на время совершенно не хотелось. Но деваться было некуда: здесь с собой у девушки больше ничего не было.       Да, в одежде Кэт Гермиона определенно выглядела лучше, чем в обычной министерской форме, но это по-прежнему было далеко до уровня «хорошо» в понимании Люциуса.       — Нужно уложить тебе волосы, — натянула улыбку Кэти; она позаботилась о том, чтобы Гермиона увидела, насколько эта улыбка фальшивая.       — Не надо, — Гермиона подняла руки и начала заплетать косу, — я уже давно их не укладываю.       — Это заметно, — бросила Кэт и отвернулась.       Гермиона проигнорировала укол. Ей совершенно не нравилась эта девушка. Все, что она о ней знала, претило Грейнджер. Кэти спит с Кингсли лишь для получения информации для Люциуса — в этом Гермиона была больше, чем уверена. При этом она спит и с Люциусом, хотя тот женат. И как человек она Гермионе совершенно неприятна.       Сейчас нужно было сосредоточиться на собрании, которое было экстренно созвано из-за вчерашних событий. Хотя Гермиона предполагала, что ей придётся отчитываться перед Алдриджем и Кингсли, она не думала, что будет назначено целое собрание. Кто на нем будет присутствовать? Почему она должна подобную информацию выносить на обозрение других, непричастных к делу, людей? Ей определенно все это не нравилось.       Но сосредоточиться было нелегко. Несмотря на то, что Гермиона успела принять огромное количество лекарств, все тело ощущалось одним сплошным болезненным синяком. Грудь жгло холодом, который так и остался с ночи. И после успокоительного, которым ее накачал вчера Люциус, мысли разбегались. Гермиона посмотрела на себя в зеркало, которое принесла Кэти, и поняла, что выглядит жалко.       Вещи определенно ей шли, но лицо с уродливым красным шрамом, который Люциус не разрешил закрыть, не придавало ей привлекательности. И взгляд — такой растерянный. Настоящая жертва. Гермиона поджала губы. Так дело не пойдет. Закрыла глаза, позволив себе отгородиться от мыслей и эмоций, заталкивая их подальше, во тьму. С этим она разберется позже. Глаза распахнулись, и теперь отражение выглядело устрашающе. Бесстрастное лицо, искаженное шрамом. Отлично.       Пусть на часах было уже двенадцать, но для воскресенья в Атриуме Министерства Магии было слишком много народу. Гермиона стремительным шагом шла к лифтам, а чуть позади следовали Северус и Люциус. Должно быть, это выглядело впечатляюще. От быстрой ходьбы мантии развевались и шелестели. Двое мужчин шествовали рядом с Гермионой, сопровождая ее, словно охрана.       Все трое притягивали взгляды в этот момент. На них оборачивались, удивленно вскидывая брови. Склоняли друг к другу головы, чтобы высказать какие-нибудь предположения, возникающие при виде этой сцены.       — Неужели слухи расходятся так быстро? — презрительно скривившись, спросила Гермиона, старательно игнорируя любопытные взгляды.       — Ты бы знала, насколько, — усмехнулся Малфой.       Когда они с Люциусом успели перейти на «ты», она не знала, но, похоже, обоих это устраивало, и ведьма решила не заострять внимание. Гермиона заметила репортеров, которые пока вели себя достаточно прилично, не бросаясь на нее с камерами и самопишущими перьями. Они кучкой стояли рядом с фонтаном, провожая троицу взглядом до лифтов. Возможно, дело было как раз в Северусе и Люциусе, которые, судя по их суровому виду, не готовы были позволить случиться импровизированному интервью.       Гермиона нервничала. Неизвестность вызывала тревогу, хотя ведьма убеждала себя, что ни в чем не виновата и закон на ее стороне. Но сам факт собрания по этому поводу заставлял живот неприятно скручиваться. Когда все трое уже были перед конференц-залом, Северус легко коснулся пальцами ее руки. Гермиона подняла взгляд на мужчину.       — Я буду с тобой, — сказал он ей как раз в тот момент, когда Люциус распахнул дверь, и Грейнджер, вскинув голову и распрямив плечи, вошла в зал.       Ведьма неприятно удивилась количеству людей, что собрались здесь. Ее что, действительно будут судить? Честное слово, если бы она сейчас была не в конференц-зале, а внизу, в палате суда, почти ничего не изменилось бы: атмосфера была соответствующая. Гермиона поискала глазами Кингсли и обнаружила, что он сидит во главе стола и о чем-то горячо спорит с одним из судей Визенгамота, которых здесь было достаточно. Алдридж, встретившись с ней взглядом, ободряюще кивнул. Остальные были не так дружелюбны на вид.       Заметив ее, Бруствер слегка прищурился, и в его темных глазах мелькнула тревога, но он быстро придал лицу бесстрастное выражение и выпрямился. Кингсли указал вошедшим на места за столом, и Гермиона села во главе, напротив Министра, а Северус и Люциус по бокам от неё. Бегло окинув взглядом сидящих за столом, девушка сжала зубы: около тридцати человек пришли послушать ее доклад.       — Итак, Гермиона Джин Грейнджер, — пробасил Кингсли, обращаясь к ней, слегка наклонив голову, — вы были приглашены на всеобщее собрание для зачитывания доклада по вчерашнему инциденту. Будьте добры, доложите, что вы делали в Тупике падших и что послужило причиной применения Непростительных заклятий. Вы готовы?       Гермиона кивнула, глядя только на Кингсли, и приступила к отчету. Она рассказала все как есть, включая то, что она и Северус встречались с информатором и теперь им известны имена. О том, что Северуса оборотни хотели схватить для разговора с Селвином, девушка сообщать не стала. Стоило ведьме закончить доклад, на неё обрушился шквал вопросов.       — Неужели такая талантливая ведьма, как вы, мисс Грейнджер, не смогла найти более подходящего заклинания для сражения с оборотнем, чем применение столь отвратительной магии? — спросила седовласая женщина; Гермиона не помнила ее имя, но знала, что та является членом суда.       — У меня не было времени поискать более подходящее заклинание, — ответила Гермиона, стараясь скрыть в голосе раздражение. — Мунганд не желал ждать, пока я соберусь с мыслями.       — Вы думали о последствиях? — спросил молодой мужчина, который был заместителем главы Отдела магических происшествий и катастроф.       — Нет, — спокойно ответила Гермиона, глядя ему в глаза, — я думала лишь о том, как мне остаться в живых.       — Для столь юной девушки вы достаточно решительно применяете подобные заклинания, — обвинительные нотки так и слышались в словах очередного судьи.       — Я была на войне, а потом прошла профессиональную подготовку, — твердо сказала Гермиона. И боковым зрением увидела, как Кингсли удовлетворенно кивает. Значит, пока она держится хорошо. — Поэтому я знаю, что нужно делать в таких ситуациях.       — Вы не единственный мракоборец в Министерстве, мисс Грейнджер, но за последние пять лет вы первая, кто использовал Непростительное. А уж про Адское пламя я вообще молчу. Даже в войну Министерство использовало подобные заклятия крайне редко…       — Давайте уточним, что в войне Министерство вообще не принимало участие большую часть времени, — ответила Гермиона, вскинув бровь и нацепив фальшивую улыбку. Все это начинало ее изрядно бесить.       — Да как вы смеете, мисс Грейнджер…       Голос судьи так и звенел от недовольства, но его перебили, поспешно сменяя тему.       — Вы готовы отдать воспоминания для проведения внутреннего расследования? — спросил седовласый мужчина, тоже член суда.       Теперь Гермиона возмущенно уставилась на него. Она открыла было рот, чтобы рассказать, что об этом думает, но Северус перебил ее:       — Если мы выберем человека, которому сможем доверять, то рассмотрим такую возможность, — спокойно произнёс он вкрадчивым и бесстрастным голосом, и впервые Гермиона не похолодела от подобной интонации, а почувствовала колоссальную поддержку. Северус привлек всеобщее внимание, позволив Гермионе выдохнуть, потому что она сама не заметила, как от напряжения впивается ногтями в кожу. Не дав никому перебить себя, он продолжил: — Так как данные, которые могут быть получены из воспоминаний мисс Грейнджер, являются совершенно секретными.       — Мастер Снейп, — возмущенно воскликнул мужчина, — вы, вероятно, не понимаете всего положения вещей…       Пока он рассказывал Северусу об этом самом положении, Гермиона поймала взгляд Снейпа. Он едва заметно ей кивнул, а потом снова перевел взгляд на мужчину, который как раз закончил тираду и почему-то выжидательно уставился на Гермиону. Ведьма поняла, что пропустила какой-то вопрос. Поэтому Гермиона просто рявкнула:       — Видимо, это вы все не понимаете, что происходит, когда ваша жизнь висит на волоске, раз сидите тут и разглагольствуете о том, что я применила Непростительное заклятие. Реальность такова: я сделала это, чтобы спасти жизнь себе и своему напарнику! Вы забыли, над каким делом мы работаем? Вы забыли, что их целью является тюрьма и, если она падет, мы все снова окажемся втянуты в войну? Вероятно, вы также забыли ознакомиться со статисткой смертей магглов от рук Пожирателей смерти, к которым нас и хотели отвести. Я вам подскажу: по восточному побережью эта цифра составляет двадцать девять человек. Это начиная с мая. Или смерти магглов не являются достойными вашего бесценного внимания? Завтра они могут заявиться к вам домой! Так почему вы тратите мое время на эту бессмысленную разборку?       Гермиона услышала возмущенный гул голосов, который вспыхнул после ее слов.       — И теперь вы решили уподобиться этим самым Пожирателям? — воскликнула седовласая женщина. — Словно вы… вы такая же, — она смерила ее сердитым взглядом и бросила: — Достаточно посмотреть, с кем вы явились…       Гермиона сжала кулаки. О да, она заслужила все эти осуждающие взгляды и нападки. Неприятные слова и обвинения. В конце концов, она виновата. Но их осуждение никогда не сравнится с ее собственным. Она себе лучший палач. И она устала защищаться.       — Если отойти от личностей, — лицо и тон Северуса были невозмутимы, но глаза прожигали женщину тяжелым взглядом, который она не выдержала и, вздернув нос, отвернулась. Он презрительно скривился, переведя взгляд на остальных: — И вспомнить все положения, то станет ясно, что мисс Грейнджер действовала в рамках процедур, установленных ее Отделом. Ведь, согласно написанному, мракоборец может использовать Непростительные заклятия, если его жизни угрожает опасность.       — Но требовала ли ситуация того? После стычки с пятью оборотнями вы оба выглядите очень даже здоровыми, — язвительно заметил кто-то из судей, и послышался одобрительный гомон.       — И вам не оказывали помощь в больнице Святого Мунго, — заметил с усмешкой другой.       — Так и есть, — согласился Северус, — потому что состояние здоровья было настолько критичным, что мы обратились к частному врачу, являющемуся лучшим специалистом в Британии. Мистер Малфой!       Люциус взмахнул палочкой, и перед каждым возник пергамент.       — Отчет о состоянии здоровья Северуса Снейпа и Гермионы Грейнджер за вчерашний вечер. Его подготовил Людвик Стоун. Имя, я полагаю, вам знакомо? Если отчета будет недостаточно, то я могу пригласить его лично. Он готов явиться в течение получаса. Как видно из данных бумаг, состояние мисс Грейнджер было критичным на момент осмотра целителя. До принятия мер у нее было сломано три ребра, сотрясение мозга, множественные ушибы и гематомы. Но тем не менее, она смогла помочь своему коллеге, ранения которого привели бы к скорой смерти, не доставь она его в мое поместье. Также и мисс Грейнджер, и профессор Снейп, к сожалению, получили ранения от когтей оборотня и теперь вынуждены находиться в неведении в отношении своей дальнейшей судьбы до следующего полнолуния.       Гермиона почувствовала, как все сидящие здесь люди начали рассматривать шрам на ее лице.       Кингсли схватил листок и быстро пробежал по нему взглядом. На его губах заиграла улыбка, и, стукнув ладонью о стол, он встал и громко произнес:       — Думаю, вопрос исчерпан! Мисс Грейнджер была вынуждена использовать Непростительные, так что обойдемся дисциплинарным взысканием с лишением части премии.       — А расследование? — спросил кто-то из судей.       — Мистер Алдридж, думаю, вы, как непосредственный начальник, должны заняться этим лично, — пожав плечами, сказал Бруствер, и тот утвердительно кивнул.       Кингсли осмотрел недовольные лица, которые бросали подозрительные взгляды на Гермиону.       — Есть возражения? — Гермиона могла поклясться, что услышала угрозу в голосе. Все молчали. — Отлично. Тогда все свободны.       Послышались звуки отодвигаемых стульев, нестройный гул голосов, возмущенное шипение. Еще пара минут, и конференц-зал опустел. Не сговариваясь, на своих местах остались Гермиона, Северус и Люциус, а также Кингсли и Алдридж. Стоило двери закрыться за последним членом собрания, Бруствер выдохнул и ударил ладонью о стол.       — Это какое-то сумасшествие, — заключил он, немного расширив глаза; потом его взгляд обежал Гермиону, он встал со своего места и, схватив стул, подсел к ней, чтобы осмотреть рану. Он поморщился: — Мерлин, выглядит не очень хорошо.       — Знаю, — буркнула Гермиона, легко коснувшись подушечками пальцев покрывшиеся легкой корочкой глубокие царапины, и тоже поморщилась.       — Как же так вышло, — покачал головой Бруствер, но это был больше риторический вопрос, а в его взгляде читалось сожаление. — Мне жаль, что тебе пришлось это пережить. Целитель не говорил, останется шрам?       — Предлагаю перестать обсуждать внешность мисс Грейнджер и перейти ближе к делу, — ледяным голос отчеканил Северус, презрительно осматривая Гермиону и Кингсли, которые вели непринужденную беседу, пока их ждали остальные.       Бруствер усмехнулся и кивнул.       — Откуда все знают про вчерашние события? — хмуро посмотрев на бесстрастное лицо Снейпа, Гермиона снова вернулась к разговору с Кингсли.       — Вчера кто-то из тех, кто был в отряде быстрого реагирования, скинул эту информацию в прессу, — лицо Бруствера приняло серьезное выражение, губы поджались: он терпеть не мог, когда в его бывшем отделе заводились крысы. — Я уже распорядился найти этого человека, и вот он точно не обойдется дисциплинарным. С самого утра меня атаковали совы. Видимо, в это мирное время все настолько расслабились, что подобные вещи требуют малого собрания Визенгамота.       — У вас как всегда бардак с кадрами, — надменно произнес Люциус, хмыкнув.       — Приступайте, наконец, к работе и наведите порядок, — вскинув бровь, парировал Кингсли.       Малфой усмехнулся. Ему уже не терпелось приступить к работе в Министерстве, но он все еще не решался перемещаться по Англии, пока не пойманы все Пожиратели смерти. Поэтому приходилось действовать и наращивать влияние чужими руками.       Пока Кингсли с Люциусом продолжали сыпать язвительные словечки друг в друга, Гермиона нервно дергала ногой и кусала губу. Гарри должен узнать как угодно, только не так, не из газет. И родители сегодня будут в ужасе. Грейнджер даже не знала, что именно там про нее написали. Она почувствовала прожигающий взгляд и повернула голову. Северус смотрел на нее, читая эмоции. Он явно понимал направление мыслей в ее голове. Его спокойное лицо и затягивающие темные омуты гипнотизировали. Смотря в его глаза, Гермиона проваливалась в них.       Девушка вздрогнула, когда Люциус, откинув голову, рассмеялся, вырывая ее из наваждения. Она перевела на Малфоя взгляд как раз в тот момент, когда, взяв свою трость со змеиной головой, он встал, кинув напоследок Министру:       — У нас будет возможность проверить, — его глаза хитро блеснули. Слишком хитро, надменно и властно. Гермиона искренне надеялась, что Кингсли насторожит такой взгляд и он что-нибудь заподозрит. Только сейчас она вспомнила про мисс Кеннет, и досада стиснула грудь. Она не могла рассказать ему все как есть, но и просто бездействовать тоже было неправильно.       — Я улажу вопрос с репортерами, — продолжал тем временем Малфой, глядя на Северуса, — пока вы тут… беседуете.       Снейп кивнул, и они обменялись долгими взглядами, прежде чем Люциус удалился, взглянув напоследок надменно на Гермиону.       Ведьма выдохнула, глядя, как Алдридж расписывается в лежащих перед ним документах, не участвуя в разговоре. Надо решать проблемы постепенно. Сейчас обсуждение полученной информации и план дальнейших действий. Потом все остальное.       — Гермиона, подготовь, пожалуйста, воспоминание, — попросил Кингсли, наколдовав стеклянный сосуд и протягивая его ей. — Это формальность, но тем не менее…       Пока она выстраивала воспоминание для передачи его Алдриджу, скрывая некоторые детали, Северус и Кингсли обсуждали имена Пожирателей смерти, которые удалось выяснить. Подобного рода окклюменция отняла, казалось, последние силы. Ей нужно было скрыть некоторые детали и собственные эмоции, бушевавшие в ней тогда. Гермионе не нужно было, чтобы у Алдриджа возникли дополнительные вопросы. К тому моменту, как она поставила наполненный светлой искрящейся субстанцией сосуд, у Гермионы кружилась голова, грудь жгло холодом, а тело ломило. Даже дышать удавалось с некоторыми усилиями. Дотронувшись до лба, она поняла, что температура нещадно ползет вверх.       Мысли путались, и в обсуждении она почти не участвовала. Гермиона мечтала уйти и спрятаться где-нибудь подальше от всей этой реальности, но понимала, что ей еще не скоро выпадет такая возможность. До завтрашнего рабочего дня предстояло решить еще огромное количество проблем. Нельзя было допустить, чтобы кто-то вот так мог остаться без подмоги, как они. Это нужно было исправить. И изучить Аркан. И понять, как смотреть в глаза Гарри и что ему сказать… И убедить родителей, что с ней все хорошо… С ней ведь все хорошо?       — …Тогда так и сделаем, — воскликнул Кингсли, поднимаясь. — Если не возникнет ничего из ряда вон выходящего, встретимся в пятницу. Гермиона, задержу тебя на пару минут.       Гермиона подняла голову, обменявшись взглядами с Министром. С неохотой ему кивнув, она обратилась к Северусу:       — Подожди меня, пожалуйста. Я недолго.       Она видела, что Северус вообще не хотел уходить и оставлять ее наедине с Бруствером. Его взгляд тяжелым грузом опустился на нее, как бы спрашивая: «Ты уверена?» Гермиона кивнула.       Когда они остались вдвоем, Кингсли подошел к ней, и в глазах его не было веселья.       — Ты не хочешь бросить это дело? — спросил он, и Гермиона подняла на него взгляд, удивленно приподняв брови. — Я подумываю назначить тебя своим заместителем. Но хотел сделать это после завершения дела. Но я подумал, что может не стоит ждать завершения…       — Кингсли, — Гермиона нахмурилась, — ты же знаешь: я не могу. Только об этом я и думаю, и меня задевает твоя позиция.       Кингсли закатил глаза и вздохнул. Он сел на свое место и указал Гермионе на стул рядом.       — Моя позиция обусловлена тем, что я не могу тратить силы на то, что не касается магического мира.       — Но ты же понимаешь, что это не просто так. На войне Орден защищал магглов.       — Но мы не Орден. Мы — Министерство Магии, и у нас есть регламенты.       — Соберем Орден? — ей стало противно от того, с какой надеждой она задала этот вопрос.       — Из-за убийства магглов? Из-за нескольких Пожирателей? Я больше, чем уверен: никто не откликнется. Сейчас слишком спокойная жизнь…       — Не у всех…       Большая ладонь Бруствера накрыла руку Гермионы — она подняла глаза. Что-то в его лице заставило ее подумать, что он передумал, но Кингсли лишь сказал:       — Я соберу Орден, если вы не поймаете их к февралю.       — Три месяца? — Гермиона хотела возмутиться, но поняла, что это единственное, что он может ей предложить на данный момент, и, тяжело вздохнув, кивнула.       — Ты нормально пережила ночь? — спросил он, осматривая ее осунувшееся лицо.       — Более-менее. Мне Снейп помог…       Кингсли нахмурился и убрал руки, поправляя мантию.       — Он в этом, конечно же, специалист, — язвительные нотки проскользнули в его голосе, когда он слегка приподнял уголок губ в ухмылке.       Гермиона проигнорировала его тон и поняла, что разговор окончен. Она встала и замешкалась, посмотрев в его карие глаза. Он заслуживает знать про Кэти. Но она не могла вот так на него это вылить. Гермиона поняла, что не может ему рассказать. Устало улыбнувшись, она попрощалась с ним и вышла.

***

      Гарри потянул Луну за руку, чтобы забежать в небольшое красивое кафе, которое попалось им по пути. Нос девушки был уже красным от холода, но лицо светилось от счастья, отчего она казалась просто невероятно красивой, даже несмотря на ярко-желтую шапку и растрепанные волосы, рассыпавшиеся поверх голубого шарфа.       — Гарри, — воскликнула она, когда он потащил ее за один из свободных столиков, — мы же не дошли до конца.       — Дойдем, — ответил Гарри, разматывая ее шарф и стягивая шапку, — но прежде тебе нужно согреться.       Он снял с нее остальную верхнюю одежду и затем разделся сам. Сделав заказ, Гарри посмотрел на Луну и ее красный нос и засмеялся:       — Ты, похоже, совсем замерзла.       — Может, чуть-чуть, — сказала она, натягивая рукава до самых пальцев, — но есть отличный способ это исправить. Например, сделать вот так.       Луна прильнула к Гарри, обхватив талию руками, и уткнулась носом в шею, втягивая его запах.       — М-м-м, как хорошо, — блаженно выдохнула Луна, и Гарри снова засмеялся.       — Ты слишком часто говоришь это в последние сутки, — сказал он, обнимая девушку и захватывая ее локон двумя пальцами.       — Это из-за тебя, — прошептала она ему на ухо, лизнув мочку, отчего Гарри судорожно вздохнул, а его пальцы сжались на ее руке. Она засмеялась и села ровно.       Гарри рассматривал ее лицо, все еще удивляясь, как будто видел впервые. Сегодня они с трудом вылезли из постели, проведя там почти все выходные. Но прежде, чем их разделят рабочие дни, решили трансгрессировать в Эдинбург и прогуляться по Королевской миле. Для Гарри это было в новинку: просто гулять вот так вместе, болтая ни о чем, слушать ее рассказы и обниматься. Много и тепло обниматься. Он не хотел сравнивать, не хотел думать о прошлом или о будущем. Просто был счастлив в моменте, обнимая хрупкие плечи и вдыхая ее запах с легким ароматом корицы.       Он наклонился, поцеловав ее в нос, и Луна смешно нахмурила его. Немного отогревшись и выпив не одну чашку чая, они продолжили свой путь по Хай-стрит, смешавшись с десятками туристов, которые бродили с фотоаппаратами, несмотря на холодный день и пронизывающий ветер.       — Смотри, Гарри, — Луна схватила газету, когда они проходили мимо ларька с журналами. Девушка быстро пробежала глазами по статье. — Магглы прозвали их «Маньяки с побережья»… Следствие пришло к выводу, что действует преступная группировка… Склоняются, что это сатанисты или последователи какой-либо запрещенной субкультуры. Они привлекли профайлеров из Америки для поимки преступников… Премьер-министр магглов прокомментировал убийства на восточном побережье и пообещал, что будет выделено столько кадров, сколько потребуется, чтобы положить этому конец… — Луна опустила газету и встревоженно посмотрела на помрачневшего Гарри, который внимательно ее слушал, но при этом мысли уже уносили его куда-то далеко. — Гарри, ситуация выходит из-под контроля, как мне кажется. Об этом деле узнает все больше магглов, а теперь еще и будут привлечены специалисты другой страны.       — Это, конечно, плохо, — Гарри взъерошил волосы, пропустив их сквозь пальцы, — но я не знаю, что делать в этой ситуации…       Луна положила газету назад и взяла парня за руку, продвигаясь дальше по улице.       — Я, кажется, понимаю, чего они хотят, — медленно произнесла она и встретила заинтересованный взгляд Гарри, — но ты мне не поверишь ни за что.       — И все же? — Гарри вскинул бровь и остановился перед Луной, чтобы видеть ее лицо.       — Я думаю, они пытаются нарушить «Статут о секретности».       Легкая улыбка коснулась губ Гарри, когда он недоверчиво на нее посмотрел.       — От этого никто не выиграет, Луна, — он поправил ее шапку, сильнее натянув ее на уши, и поцеловал девушку в губы, немного расслабившись. — Им это ни к чему.       Луна обхватила его шею, прижавшись к телу Гарри, и покрыла его лицо легкими поцелуями, прежде чем ответить:       — Дело здесь не в выигрыше. Я думаю, им просто нечего терять, поэтому нужно размышлять, исходя из этого.       — Статут не нарушит никто, — устало повторил Гарри, — не переживай. В итоге мы разберемся с ними.       Луна улыбнулась ему и кивнула, не желая спорить дальше. Она знала, что эта теория была сумасшедшей, но что-то ей подсказывало, что в ней был смысл.

***

      Снейп сидел в гостиной ее дома, пока Гермиона в своей комнате стягивала с себя вещи Кэт, складывая их в отдельную стопку. Она переоделась в платье с длинным рукавом, которое едва открывало колени, и сверху накинула министерскую мантию. Чтобы не замерзнуть, решила надеть черные утепленные гетры и потом уже натянула ботинки. После чего выпила все зелья, которые ей вручил Северус. Мазью смазала шрамы. Лекарства подействовали почти сразу. К тому времени, как ведьма сложила вещи Кэти в коробку, чтобы передать ее с Северусом, она чувствовала себя уже более живой. Врач сказал отлежаться пару дней. Что ж, это не про них.       Спустившись вниз, Гермиона увидела, что Северус стоит у окна и смотрит на снегопад. Услышав ее шаги, он обернулся, и девушка поймала его взгляд — настороженный, мрачный. Она поняла, что у них состоится неприятный разговор. Гермиона знала, что его не избежать. Но страха не было. Она спокойно на него посмотрела, ожидая, что он начнет. Снейп вздохнул, зажав пальцами переносицу и прикрыв глаза. Такой жест был ему свойственен, когда мужчина хотел отгородиться от собеседника или когда его мысли не нравились ему.       — Ты отвратительно держишь обещания, — наконец произнес он, и его голос звучал вкрадчиво и спокойно. У него все было под контролем.       Гермиона медленно кивнула, не прерывая зрительного контакта. Она остановилась у подножия лестницы, и их разделяло метра три, но она прекрасно видела отражение эмоций в его глазах. Снейпа не убедить, если он решит что-то. А она не будет просить. Почему-то все изменилось за эти два дня. Слишком многое произошло. Она по-другому взглянула на себя и на него.       — Я обещал тебя отстранить, если ты будешь ставить под сомнение мои приказы, — проговорил Снейп, прожигая ее взглядом.       — Да, — согласилась Гермиона, закусив губу, и слегка наклонила голову вбок, ожидая дальнейший вердикт.       — В такой ситуации, как эта, я должен знать, что ты подчинишься. Но ты действуешь, как тебе вздумается, — она услышала нотки раздражения в его голосе.       — Так и есть, — снова согласилась Гермиона, и его глаза сверкнули. Он прищурился, склонив голову, словно пытаясь углубить взгляд и понять, что за игру она затеяла. Но сегодня Гермиона выставила прочные щиты, не опуская их ни на минуту. У Северуса не было шанса проникнуть в её сознание без палочки. Девушка подошла к дивану и поставила на него коробку с вещами, а потом сложила руки на груди, опершись бедром о спинку, и бесстрастно поинтересовалась: — Хочешь отстранить меня?       Северус кивнул. Гермиона стиснула зубы.       — Хорошо, — сказала она пустым голосом.       Северус не верил своим ушам.       — Хорошо? — скривился он и подошел к ней, заставив смотреть на себя. — Мне надоело разговаривать с бездушной куклой… Достаточно окклюменции на сегодня.       Она покачала головой. Гермиона ни за что не перестанет использовать ее в ближайшие дни. Слишком много навалилось: много переживаний, эмоций и событий, которые лучше анализировать с закрытым разумом. Разговор с Гарри, который предстоял ей сегодня, страшил сильнее всего.       — Ты хочешь, чтобы я просила тебя? Но ты ведь все решаешь сам. Если ты захочешь, то отменишь свои требования о безоговорочном подчинении и оставишь меня в отряде. А если нет, то, что бы я ни сказала, будет не важно…       Его глаза метали молнии из-за ее непослушания. Из-за этого глупого упрямства. Из-за этих пустых глаз, безжизненного лица. Она не такая. Это же Гермиона Грейнджер — живая девочка, вечно требующая объяснений, задающая миллион вопросов. Ему нравилась она такая, а не вот эта пустая оболочка, равнодушная ко всему. Снейп прекрасно понимал, что это ее способ справиться со стрессом и переживаниями, но это было чересчур. Гермиона полностью сбежала от эмоций. Так окклюменцию использовать было опасно — кому, как не Северусу, это знать. Он жил так годами. И когда плотина в итоге прорвется, не каждый сможет пережить все разом.       — Гермиона… — начал было Северус, но она прервала его, положив руку на его грудь. Снейп опустил взгляд — сначала на руку, потом перевел его на девушку, прищурившись. — Что ты делаешь?       Даже через сюртук пальцы закололо от прикосновения. А еще Гермиона через ткань чувствовала жар его тела — ему ничуть не лучше, чем ей.       — Меня ждут родители, — ответила девушка, и рука соскользнула, безвольно упав вдоль тела. — Подумай до вечера, оставишь ты меня или нет. Я все равно приду в Штаб, так как мне нужно объясниться с Гарри.       На секунду что-то мелькнуло в ее взгляде, и она тяжело вздохнула, но тут же взяла себя в руки и вернула прежнее бесстрастное выражение.       — Я знаю, что ты можешь быть не объективен: в конце концов, мы стали общаться ближе… Тебе нужно все взвесить.       Гермиона прошла мимо него, оставив Снейпа стоять на том же месте. Уже стоя в камине, она добавила:       — Передай вещи мисс Кеннет и мою благодарность Малфою.       Стоило Гермионе выйти из камина родителей, она тут же оказалась в объятиях Джин, которая так крепко ее сжала, что Гермионе стало тяжело дышать. На смену ей сразу же пришел Вендел. Он взял ее за плечи и отодвинул, оглядывая ее усталое лицо. Погладил по волосам и прижал к себе.       — Что случилось? — спросил он с тревогой в голосе.       — Засада, — ответила Гермиона, у которой в груди зашевелился холод. Она устало присела на диван, поманив за собой родителей. Она видела, как мама тихо плачет, глядя на нее, и погладила ее по руке, тихонько сжав. — Все выглядит страшнее, чем есть на самом деле, — успокаивающе сказала Гермиона, а потом указала пальцем на шрам: — Это заживет, не переживай.       Гермиона коротко рассказала родителям всю историю, упустив самые страшные подробности. Говорила она в основном с папой, потому что мама не могла успокоиться. Стоило ей закончить свою историю, как Вендел спросил:       — Что теперь будет с тобой за применение Непростительных заклятий? — его лицо было спокойным, но голос слегка дрожал, и в глазах плескалось беспокойство. Гермиона знала, что он держался только ради мамы, хотя сам напуган до чертиков. — В газете писали, что будет суд…       — Никакого суда не было, — отмахнулась Гермиона, натянув улыбку, — и не будет. Не волнуйтесь: пресса, как всегда, преувеличивает. Все уже закончилось. Со мной ничего не будет.       Гермиона не могла выносить этих взглядов, полных жалости и беспокойства. Это только выбивало из колеи. Она хлопнула в ладоши и встала.       — Так вы меня на ужин звали или предаваться невеселым разговорам? Я сейчас умру от голода…       — Ты говорила, что применение таких заклинаний разрывает душу волшебника, — начала Джин, посмотрев на дочь, и Гермиона прикрыла глаза, глубоко вдыхая. — Что теперь с твоей?       — Каких-то изменений я пока не чувствую, — честно ответила она, — так что узнаем позже.       Родители сидели и внимательно смотрели на нее, словно ожидая, что она поведает им еще что-то. Гермиона устало вздохнула.       — Так, — девушка натянула улыбку, — вы меня накормите, или мне лучше навестить миссис Уизли?       Подмигнув им, она повернулась и пошла по направлению к кухне, вынуждая их двинуться следом.       — А что твой профессор? — спросила Джин, помогая дочери накрывать на стол. — Он не мог вместо тебя использовать заклинания?       — Изначально никто не хотел никого убивать, но драка переросла в нечто большее. И когда я приняла такое решение, в это время у Северуса не было палочки.       — Гермиона, каждый год в это время происходит какая-то ерунда с тобой, — сказал папа, доставая приборы и раскладывая их. — Будь осторожна. Мы с мамой не переживем еще трех недель в больнице, не зная, будешь ли ты в порядке.       Гермиона нахмурилась. Что-то в словах отца показалось странным, но мама уже задавала какой-то вопрос, и она не смогла зацепиться за эту мысль, отвечая Джин. Пока они ужинали, Гермиона засыпала родителей вопросами об их клинике, о Живоглоте, об отдыхе, который они планируют в январе. Она не давала им сменить тему, и понемногу они расслабились, и даже мама улыбалась, рассказывая, как обычно удивляет их гостей книзл. Они успели поужинать, выпить чай и восхититься чудесным десертом, когда мама, которая уже немного расслабилась благодаря тому, что беседа шла в непринужденном формате, спросила у Гермионы, игриво дернув бровью:       — Так Северус Снейп ночует у тебя дома потому-у-у…       Началось. Гермиона улыбнулась в свою чашку. Мама была бы не мама, если бы не подняла эту тему, даже несмотря на то, что еще час назад рыдала по ее душе.       — Не пойми нас неправильно, мы не пытаемся лезть в твою жизнь, — быстро начал папа, бросив настороженный взгляд на жену, — но, согласись, мы можем быть обеспокоены…       — Чем? — усмехнулась Гермиона, не желая облегчать им задачу. Сами захотели говорить об этом — вот пусть сами и краснеют.       — Ну как же, Гермиона, — мама многозначительно посмотрела на нее, пытаясь все вложить во взгляд, но Гермиона в немом вопросе вскинула брови, и Джин цокнула языком, выпалив: — Он же намного старше тебя, почти наш ровесник.       — И-и-и? — протянула Гермиона.       — Не лучше ли обратить внимание на кого-то твоего возраста? — спросил папа, закатывая глаза. Ему было неловко больше всех.       — Мне не нужны отношения, зачем мне обращать внимание на них? — спросила Гермиона, и ей захотелось рассмеяться от того, как вытянулись лица родителей.       Мама прикрыла рот рукой и наклонилась к ней, шепча и немного краснея:       — Так вы что же, просто… просто спите?       Гермиона заметила, как папа закрыл глаза рукой пробурчав: «О, Боже», — пока мама испытывающе смотрела на дочь, и ее щеки заливал румянец, а сама девушка едва сдерживалась от смеха. О, эти замечательные беседы с родителями о сексе, когда каждый хочет провалиться сквозь землю.       — Мам, — от сдерживаемого смеха голос Гермионы звучал немного сдавленно, — даже если и так, ну подумай сама: спала бы я с ним, не устраивай меня все?       — О, Боже, — повторил папа и поставил чашку, отодвигая стул. — Мне надо… В уборную.       Когда Вендел вышел из кухни, Джин подалась вперед, прищурив глаза, которые искрились не только беспокойством, но и интересом.       — Но он же… Он старый, разве нет? У него нет проблем с этим?       Гермиона наконец позволила себе рассмеяться, особенно вспомнив, как быстро Северус оказался «готов» в прошлый раз, едва коснувшись ее. О, с этим у него точно нет проблем.       — Он не старый, мама… У волшебников время идет немного иначе. И живем мы гораздо дольше, чем магглы.       — Но все же, — Джин многозначительно посмотрела на дочь, — он такой мрачный и страшный… И эти глаза…       Джин поежилась.       — Мне он нравится, мама, даже когда он такой мрачный и страшный, — Гермиона улыбнулась Джин и успокаивающе дотронулась до ее руки, — но мы только друзья. Я не сплю с Северусом.       Мама посмотрела на нее, словно взвешивая, стоит ей верить или нет. Кивнув дочери, Джин улыбнулась, но тут, заметив блеск в глазах Гермионы, воскликнула:       — Но ты собираешься! — Джин засмеялась, и она стукнула дочь по руке. — Гермиона!       — Ничего подобного, — округлив глаза в притворном ужасе, сказала ведьма, — с чего ты взяла-то?       — Потому что между вами что-то есть, по твоим глазам вижу, — уверенно заявила Джин и потом вздохнула: — Это твой выбор, конечно, но я бы была счастлива, если бы ты все же нашла себе мужчину без такого багажа лет и опыта. А еще я читала в газете, что он был шпионом на войне столько лет — у него, наверное, с психикой проблемы…       Гермиона чуть не подавилась чаем при этих словах. Знала бы мама, насколько права в этом вопросе, но беда в том, что с психикой проблемы и у ее дочери. Но ей не хотелось обсуждать грани безумия Снейпа с Джин, и, хвала Мерлину, ее спас отец, вошедший в этот момент в кухню. Он спросил у них с улыбкой:       — Надеюсь, вы закончили?       — Конечно, — ответила Гермиона, подливая еще чаю себе и папе под пристальным взглядом мамы, который девушка предпочла упорно игнорировать. Одарив отца широкой улыбкой, она спросила про конференцию, на которую он ездил во Францию, и он с радостью ухватился за эту тему, увлеченно рассказывая о новых фишках в стоматологии, пока Джин сидела молча, сложив руки на груди и прожигая взглядом свою дочь.

***

      Гермиона стояла в библиотеке Штаба, разложив галеоны на столе, и заканчивала колдовать. Она использовала Протеевы чары, немного изменив их, чтобы сообщения мог отсылать каждый, а не один для всех, как было на пятом курсе. Она не желала больше попадать в ситуацию, когда нет возможности позвать кого-нибудь на помощь. И не хотела, чтобы другие оказались в таких обстоятельствах. Тем более что, примени кто-то из них темное заклятие, даже Патронус станет недоступным, если на него вообще будут силы и время в стычке. Еще несколько сложных рун кончиком палочки, и Гермиона удовлетворенно осмотрела свою работу.       Она сделала на всех, даже на себя, но Снейпа пока не видела и не знала, какое решение он принял. В любом случае, даже если он выгонит ее из отряда, монета пригодится кому-нибудь другому, ведь придется найти кого-то на ее место.       Гермиона еще никого не видела. Она сразу скрылась в библиотеке, чтобы заняться делом. Сейчас из гостиной доносились веселые голоса ребят. Она слышала, как смеются Сэм, Оливия и Невилл, обсуждая свои выходные. Разговаривать ведьма ни с кем не желала и поэтому не выходила отсюда, зная, что ее сразу заметят, так как из гостиной прекрасно видно дверь в библиотеку и часть лестницы.       Дверь медленно открылась, и Гермиона вскинула голову, ожидая, что это Снейп, но на пороге стоял Гарри, и она забыла, как дышать. Руки, лежащие на столе, задрожали, когда он подошел и остановился в метре, осматривая ее лицо. Гермиона сжала кулаки, продолжая следить за его зелеными глазами, которые сейчас тоже были, как у нее — бесстрастными. Сделав еще пару шагов к ней, Гарри протянул руку и осторожно дотронулся до следов от когтей, приподнял ее подбородок, осматривая забинтованную шею.       Гермиона не морщилась, пристально наблюдая за ним.       — Как ты? — спросил он, наконец взглянув в ее глаза.       — Хорошо, — ответила Гермиона тихо.       Ей было не хорошо. Она хотела броситься к нему в объятия, чтобы он согрел ее, чтобы холод ушел, наконец. Хотела просить прощения, чтобы его глаза не были такими холодными. Гермиона смотрела в его жесткое лицо, такое непривычное для нее. Ведь это Гарри — ее верный друг, в котором она так нуждается. Но бывают вещи, которые встают между людьми клином, раскалывая то дорогое, что они имеют. И она этот клин вбила лично.       — Хорошо, — тихо вторил он ей. Она видела, как сжались его челюсти и заиграли желваки. Его рука опустилась, и, больше ни сказав ни слова, Гарри развернулся и быстро покинул библиотеку, хлопнув дверью сильнее, чем следовало.       Гермиона стояла, пытаясь справиться с подступающими слезами. Это было хуже, чем она могла себе представить. Ни обвинений, ни прощения, ни слова о том, что он думает. Лучше бы он накричал на нее, сказал, какая она, чем так. Это было гораздо больнее.       Она закрыла рот рукой, сдерживая рыдание. Схватив книгу, которую принесла, чтобы изучить, Гермиона двинулась вглубь стеллажей, желая спрятаться от лишних глаз. Вероятно, сюда могла заглянуть Луна, беспокоясь о ней, но Гермиона не могла сейчас ни с кем говорить. Для начала ей надо успокоиться.       Только дойдя до самого последнего, Гермиона спряталась за полками и трансфигурировала из лестницы кресло. Устало упала в него и свернулась, обхватив колени руками и пряча в них свое залитое слезами лицо. Было темно и очень тихо. Огромные стеллажи с книгами не пропускали звуки, которые могли доноситься из гостиной, и поэтому можно было услышать только ее тихие всхлипывания.       Гермиона не могла бы с точностью сказать, сколько прошло времени, прежде чем она успокоилась, почувствовав опустошение. От слез глаза пересохли и болели, но лежать и продолжать себя жалеть она тоже не могла, поэтому ведьма открыла книгу на нужной странице, предварительно осветив темноту палочкой, и углубилась в чтение.       «Восполнение магической энергии может происходить по-разному. Это зависит от окружающей обстановки, магического спокойствия и душевного состояния пострадавшего. В истории были зафиксированы случаи, когда магия так и не возвращалась, заставляя волшебника вести маггловский образ жизни. Но даже при полном отказе от использования магической силы из-за прямой связи магической энергии и физической оболочки волшебника такие люди не могли похвастаться долгой жизнью, которая была даже короче, чем жизнь обычного человека. Увядание происходит в несколько этапов: сбой заклинаний, отказ палочки, ухудшение самочувствия, понижение температуры, общая слабость, отказ жизненно важных органов, смерть. Некоторые этапы могут происходить одновременно либо меняться местами.       Существует несколько рекомендаций. Самое важное — действительно перестать пользоваться магической силой. Но, если есть возможность, поселиться недалеко от лей-линий, что даст дополнительную подпитку магической энергии. Обеспечить себе спокойную жизнь на время, без негативных событий. Лучше посвятить это время самопознанию и изучению. Оберегать физическое тело…»       Гермиона захлопнула книгу. Похоже, если бы не темное заклятие, которое они используют, она давно бы уже была мертва. Ведьма тяжело вздохнула; щека снова начала гореть огнем, и слабость растекалась по всему телу. Она отложила книгу и села поудобней.       Гермиона едва не вскрикнула, когда увидела шагнувшего из тени Северуса.       — Ты напугал меня, — укоризненно сказала ведьма, не глядя на него.       — Уже поздний час, почему ты здесь? — медленно спросил Северус, остановившись в паре шагов от нее и нависая над девушкой.       Гермиона вскинула голову, решив, что этот день уже не может стать хуже и лучше сразу обо всем услышать.       — Что ты решил? — спросила Гермиона, но он проигнорировал ее вопрос, взяв ее за руку и потянув на себя, чтобы она встала.       Гермиона подчинилась, и он зажег свою палочку, чтобы внимательно изучить рану на ее щеке. Гермиона внимательно рассматривала его лицо, которое было так близко, пока он рассматривал ее щеку. Между его бровями залегла морщинка. От него пахло горьковатым запахом трав и легким ароматом табачного дыма. Он снова курил? А говорил, что нечасто это делает. Все эти запахи, смешанные с его собственным, заставляли жадно втягивать носом воздух, кружа голову. Гермиона закрыла глаза, позволяя его пальцам осторожно нанести мазь на ее щеку, заставляя жар утихнуть.       Когда он отвел руку от ее кожи, Гермиона открыла глаза, сталкиваясь с темным взглядом. В нем был огонь, который она уже видела раньше.       — Что ты решил? — шепотом спросила она, пока ее глаза бегали от его глаз к губам и обратно.       — Ты же знаешь, что я не объективен, — бархатистый голос Северуса прозвучал так близко, обволакивая ее. Гермиона столкнулась с его взглядом, и дрожь пронзила все ее тело от того, что она там увидела.       Что будет, если она шагнет к нему? Сильно это изменит все вокруг? А было ли что-то еще прежним? Его слова лучше всего дали понять, что нет. Уже не было. Она бессознательно двинулась ближе, рассматривая его. Сердце вышло из-под контроля, и она могла поклясться, что Северус точно слышит его. Наверное, сейчас она выглядела жалко, тянущаяся к нему, нуждающаяся в нем. В его руках на ее теле, губах, которые снова подарят тепло. Его глаза были абсолютно черными, и что-то тяжелое и притягательное отражалось в них, заставляя дыхание Гермионы сбиваться. Его пальцы прошлись по линии скулы и коснулись слегка приоткрытых губ, с которых срывалось частое горячее дыхание.       — Это «да»? — спросила она, уже не зная, о чем конкретно спрашивает.       — Да, — выдохнул Северус, и Гермиона поднялась на носочки, целуя его.       «Наконец-то», — билась в ее голове мысль. Едва их губы соприкоснулись, из ее груди вырвался глухой стон. Северус не стал делать вид, что он не хочет этого, тут же притянув девушку к себе, закидывая ее голову назад, чтобы углубить поцелуй, врываясь в ее рот языком. Его руки беззастенчиво бродили по ее телу, пока она сама обхватила его шею, все еще стоя на цыпочках, потому что он был слишком высокий. Руки Гермионы запутывались в его волосах, пока она, как безумная, отвечала на его поцелуи, прогибаясь в пояснице, чтобы быть ближе, в точности повторяя форму его тела и посылая по нему сладкую дрожь.       Это было неправильно. Запретно. Им нельзя. Нельзя… Но это было что-то сумасшедшее, пробивающее все запреты. Что-то, нужное тебе настолько, что становилось плевать абсолютно на все. Стать частью его. В эту минуту.       Северус наслаждался этим, притягивая ее к себе, пока руки гладили и сжимали ее тело. Она была мягкой и податливой. Это было жадно — хотеть столько. Не останавливаться, даже когда перестает хватать кислорода. Он несильно толкнул ее к полкам с книгами, вдавливая своим телом. Они целовались обрывисто, хватая ртом воздух, которого было чертовски мало. Им всего было мало.       Гермиона издала тихий стон, когда его пальцы довольно грубо повернули ее голову, а язык скользнул по линии подбородка к ямке на шее, которая не была закрыта бинтами.       — Мерлин, — выдохнула она, когда почувствовала легкий толчок в районе бедер, а ее руки скользнули вниз по его спине, притягивая его ближе. Их губы снова встретились. Свободная рука Северуса скользнула ей под мантию, находя край платья и приподнимая его, касаясь голой кожи бедра, поднимаясь выше. Ее кожа горела в тех местах, где он прикасался к ней. Гермиона с силой прикусила и оттянула его нижнюю губу, заставив его зашипеть, но тут же отпустила, зализав ее. Он снова толкнулся ей в бедра, но на этот раз гораздо сильнее, заставив ее глухо застонать и откинуть голову, хватаясь за его плечи.       Северус поднял на нее глаза, скользнув одной рукой в ее волосы и заставляя посмотреть на себя. В ее глазах был огонь и дикая страсть. Он хотел видеть ее лицо, ее глаза, когда она чувствовала, как он упирается в ее бедра. Видеть опухшие и искусанные приоткрытые губы, с которых срываются тихие стоны. Он провел большим пальцем по ее губам, встречаясь с затуманенным взором девушки.       Мерлин, они оба сошли с ума, раз делают это в чертовой библиотеке среди пыльных книг. Северус задавался вопросом, почему еще не задрал ее юбку, вбиваясь в мягкое тело. Она жаждала этого не меньше.       Не в силах выносить этой паузы, Гермиона подалась вперед и провела языком по его губам. Это было так необходимо ей сейчас. Руки Гермионы обвивали его шею, забираясь под воротник и притягивая к себе. Она хотела бы добраться до его кожи, но его сюртук был наглухо застегнут. А ее руки тряслись так сильно, что она бы не могла расстегнуть ни одной пуговички.       Обеими руками он скользнул ей под платье, обхватывая ее ягодицы, чтобы приподнять, все еще вжимаясь в нее. Гермиона обхватила его талию ногами и потянулась к пряжке ремня, когда его рука скользнула вниз, отодвигая ее трусики в сторону и проводя пальцами по влажным складкам.       Неожиданно оба замерли, втайне надеясь, что им показалось. Дверь в библиотеку с тихим щелчком закрылась, и несколько легких шагов послышались в сторону стола, где Гермиона оставила зачарованные монеты.       Гермиона тяжело дышала, откинув голову и моля всех богов, чтобы этот человек убрался восвояси.       — Гермиона? — негромкий встревоженный голос Луны.       Ведьма простонала: Луна не уберется, пока не отыщет ее. Северус, видимо, думал так же. Он отпустил девушку, одернув ее платье, и насмешливо осмотрел лицо Гермионы.       — Попробуй объясни ей, что ты делаешь здесь в таком виде, — сказал он ей на ушко хриплым голосом, слыша приближающиеся шаги. Его глаза сверкнули, когда он увидел понимание в ее глазах. В следующий миг он взмахнул палочкой, и дезиллюминационные чары скрыли его. Ведьма почувствовала легкий поцелуй на своих губах, прежде чем легкий ветерок, коснувшийся ее кожи, известил о том, что он ушел.