дневник мыслей

— Это не смешно, — сказала я. Финн странно смотрел на меня, а после отвернулся и принялся вырисовывать тёмные линии на бумаге. Последовав примеру парня, я стала рисовать на свободную тему. Хотелось выплеснуть все эмоции за сегодняшний день, поэтому я взяла простой серый карандаш. Неопределённость. Добавив желтый, я задумалась. Испытала ли я радость сегодня? Да. Кайли помогла мне в этом. Голубой. Странное ощущение. Я мысленно представила Финна, не желая в действительности смотреть на него. — Извините! — послышался весёлый голос Кайли за дверью. Подняв взгляд, я увидела девушку, которая оглядывала класс. — Мисс Кэт, мне очень нужно пару человек для рисования плаката! Выступление завтра в час дня, а у нас нет художников! Представляете, Эмили же заболела, но я надеялась, что она выздоровеет к этому времени! — Конечно, Кайли! Думаю, Финн и Мей будут не против. — Можно ещё Мэгги взять? Она прекрасно рисует! — уточнила президент школы и улыбнулась. Кайли улыбалась очень мило, и я подумала, что нельзя отказать такой девушке. — Хорошо. Бери и Мэгги. — Спасибо! Выйдя за Финном, я подошла к Кайли. — Надеюсь, ты не против, — сказала девушка и, взяв меня за руку, направилась в зал. Он уже был украшен бутонами цветов из бумаги — они висели на стенах и свисали с потолка. — Открытие… — мой телефон завибрировал и я достала его из кармана, перестав слушать. мама 14:57 Мэгги, я записала тебя к психологу. Сегодня в 17:00. Опять. Порывисто вздыхаю и отправляю незамысловатое «о’кей», надеясь, что смогу прогулять этот приём. — …Ага, а ещё… Мэгги, ты слушаешь? — передо мной появляется Кайли и я быстро киваю. — Да, извини. Она ещё что-то долго рассказывала об открытии мероприятия, связанного с открытием сезона школьных игр. Оказывается, школа, в которой я теперь учусь — третий год подряд побеждает в баскетбол среди других учебных заведений. — Сюда приклеим мяч! А сюда название команды! Хорошо? Мне нужно отойти, вы начинайте… Кайли бегом направилась к выходу, стуча на каблуках, оставляя нас втроём. Мей ушла в другой угол зала, беря на себя мяч, оставляя нам огромный плакат. — Ну… — начинает Финн. — Я пишу, ты украшаешь, — резко обрываю, не в силах спорить. Зрение размывается. — Я сейчас подойду. Иду к сумке, чтобы взять таблетки. Всё происходит как в замедленной съёмке — вот я достаю упаковку, беру две красные таблетки, глотаю их, запивая водой из бутылки, а потом сознание отключается, как по щелчку пальцев, и я падаю.

***

— Да не волнуйтесь так, миссис Картер! У девочки стресс на фоне перехода в новую школу, ничего серьёзного! Открываю глаза. Перед глазами — белый потолок с парой пятен, которые сразу бросаются в глаза. Захожусь кашлем от неосознанной задержки дыхания, но, как оказывается, зря: это выдаёт меня. — Боже, Мэгги! Как ты себя чувствуешь?! Мама держит меня за щёки, её ладони слишком тёплые. Мне жарко. Я мотаю головой. Выдавливаю улыбку. Такие лёгкие действия слишком тяжело мне даются, поэтому я прикрываю глаза на пару секунд, чтобы собраться с силами и мыслями. — Мне нужно забрать её! — Конечно, я напишу освобождение… — Мне кажется, из нас двоих только тебе нужны таблетки. Успокоительные, — хриплым голосом говорю я и слышу непроизвольно вырвавшийся смешок медсестры. Мама испепеляет взглядом нас двоих — я чувствую это каждой клеточкой тела. — Собирайся, Мэгги. Поедем домой. Голос, не терпящий возражений. Полный ледяного спокойствия и недовольства. Мы выходим из школы в тишине, а когда оказываемся в машине, начинается: — Как ты ведёшь себя, Мэгги?! Не могла промолчать? Я же волнуюсь! А ты выставляешь меня дурой! — Как зовут сегодняшнего психолога? — пропускаю мимо ушей всю речь матери, абстрагируясь. Смотрю на качающийся брелок с запахом кофе, от которого меня тошнит — благо, сейчас открыты окна. — Ох, чёрт. Совсем забыла… — кидает взгляд на часы и сжимает руль сильнее. Да я сама могу стать грёбаным психологом! Читаю людей, как открытые книги. — Мэри. Для тебя — миссис Вулфард, поняла? Я позвоню ей после приёма, и чтобы никаких!.. — Жалоб и проделок, я помню. Миссис Вулфард. Интересно. Мне нравилось перед встречами представлять своих психологов. Будет ли она высокой? низкой? худой? полноватой? в очках или без них? какого цвета у неё волосы? что она носит? как выглядит её кабинет? эти вопросы я задавала себе каждый раз перед новым психологом, который ничуть не помогал мне. Не спорю, может, эта миссис Вулфард кто-то вроде Бога, которая излечит меня одним касанием, но я давно не верю в религию. Перестаёшь верить в кого-то свыше, когда он тебе не помогает. Если ему видно всё и вся, так почему бы не помочь нуждающимся? С этими мыслями я не заметила, как мы проехали пару кварталов и оказались в частном секторе. Разноцветные дома стояли на небольшом расстоянии друг от друга, но каждый был отделён высоким забором. Кажется, три метра. Я мельком оглянула дом, возле которого мама остановилась: выполненный в бело-чёрных тонах, двухэтажный и просто огромный. Наверное, если сложить каждый дом, в котором я прожила, таких размеров всё равно не достичь. — Чего ждёшь? Вперёд! — легонько докоснувшись до плеча, говорит мама. Я киваю и выхожу, ловко подбирая рюкзак с заднего сиденья. — Удачи, Мэгги. Не отвечаю. Хочется прошептать «спасибо», но язык отчего-то не желает этого говорить. Выдавливаю лишь вялую улыбку и подхожу к воротам. Собираюсь постучать, когда они открываются. За ними никого не оказалось. Значит, работают с пульта. Пожав плечами, мимолётом кидаю взгляд на часы и прохожу дальше. 17:00. Я унимаю бешеное биение сердца и стучу в дверь. Её открывают сразу же, словно только и ждали моего первого шага. Передо мной стоит женщина с темно-бордовыми волосами, проницательными карими глазами и мягкими чертами лица. Её рост — немного выше среднего, отчего мне приходится поднимать подбородок. Миссис Вулфард улыбается и отходит, пропуская меня в белую прихожую с парой чёрных элементов. Небольшой диванчик, подставка для зонтов, полки для обуви, шкаф для верхней одежды — вся мебель чёрного цвета, отчего я мысленно восхищаюсь — всё выглядит так гармонично! — Здравствуй, Мэгги. Пойдём в кабинет. Мне не дают даже поздороваться. Сразу к делу. Впрочем, я и не против. Все походы к психологам стали как обыденностью — я рассказывала о чём-то пару сеансов, а потом маме звонили со словами извините, не можем помочь вашей дочери и мои сеансы прекращались. К такому привыкаешь. Сначала ходишь с тяжестью на сердце, — может, проблема во мне? что со мной не так? я больна? я сумасшедшая? почему я? — а потом тебе становится всё равно. плевать. Теперь не больно. Лишь вязкое разочарование окутывает сердце, не желая расставаться. Ненависть горит ярким неугасаемым пламенем, поджигая каждый орган. Огонь втекает в вены и бежит по ним быстрее крови, постепенно вытесняя её. И вот, вчера в твоих венах текла кровь, а сегодня — ненависть к себе. Иногда я думаю, что стоило прыгнуть. — Присаживайся. Мы заходим в светлый кабинет, и мне в глаза бьёт яркий свет — когда зрение восстанавливается, я вижу панорамные окна, которые не удосужились завешать. — Итак. Сегодня мы просто познакомимся поближе, хорошо? — мягкий голос заставляет расслабиться, но я тут же беру себя в руки. Киваю, откидываясь на спинку чёрного дивана. Картины, развешанные по всему кабинету миссис Вулфард, приковывают взгляд. Есть в них что-то… притягательное? — Твой любимый цвет? Никогда не говори чёрный. Это самый худший ответ из всех. Red flag, если быть точной. Твой любимый цвет — чёрный? Что ж, поздравляю, ты точно не в порядке. «Безопасный» ответ? — Желтый. Или зелёный… — делаю вид, что задумалась. — Хорошо. А животное? У тебя нет любимого животного? Крайне неверный ответ. — Зайчики, — улыбаюсь во все зубы. — Замечательно… Что ты видишь на этой картинке? Никогда не отвечай, что именно ты видишь. Видишь бабочку? Нет там никакой бабочки, что за абсурд! — Эээ… — склоняю голову вбок. — Медведя на поваленном дереве? Миссис Вулфард на секунду теряет обладание — я замечаю это по взметнувшимся бровям. Даже таких как она можно удивить. Обвести вокруг пальца. Её же оружием. Обожаю играть со психологами в их собственные игры. Это как моё хобби. Кто кого переиграет? Взрослый человек со стажем или неуравновешенная девчонка с парочкой психических заболеваний? — Ясно… Мэгги, любишь рисовать? — Обожаю. Это правда. Во всяком случае, мама говорит так каждому психологу. Вообще-то, она говорит это всем, потому что её дочь умеет только рисовать. Мэгги обожает рисование! Единственное, чему я научилась достаточно хорошо, чтобы этим кичились родители. В особенности, мама. Отец предпочитает не говорить об этом. Он лишь поддерживает меня в каждом начинании. Мама не такая. Она всегда считала, что я должна быть лучшей во всём. В каждом деле. Лёгкая атлетика? Мэгги, займи первое место на соревнованиях! Танцы? Мэгги, ставь ногу ровнее! Игра на гитаре? Мэгги, что за ужасное звучание!

И плевать, Мэгги, что я в этом не разбираюсь, я же твоя мама, я знаю, как лучше!

Почему ты огрызаешься?! Я для тебя стараюсь!

Мы отошли от темы. На самом деле, я действительно люблю рисовать. Тем более, зачем отрицать, если они уже знают ответ? При таком раскладе дел нужно лишь соглашаться, потому что это единственный правильный вариант ответа. Вот только есть то, о чём я умалчиваю. — И какими цветами чаще всего рисуешь? — интересуется психолог. Чёрным и белым, но вам я этого не скажу, миссис Вулфард. — Обычно я рисую пейзажи, поэтому яркими, но также мне нравится рисовать бушующий шторм. Не знаю, на сколько это хороший ответ. Тут я никогда не врала. Говорила правду. Хоть где-то же она должна быть? И так по кругу. Мне задают вопрос — я отвечаю заученный текст, придуманный ещё пару лет назад, на самом первом сеансе Всё повторяется. Каждый поход к психологу. Но тут что-то пошло не так. — Хватит шаблонных вопросов. Я изучила записи твоих прошлых психологов. Обзвонила даже мистера Вана, — тут уже не сдержалась я; — Все эти ответы знает каждый твой психолог. Ты же понимаешь, что тебе не смогут помочь, если будешь отпираться? В этом и проблема, Мэгги. Ты не хочешь быть спасённой. — Может, меня просто не нужно спасать?.. — Нужно, — вздох, — Мэгги, я не хочу начинать наши сеансы с ссор. Давай так: ты расскажешь мне о своём дне. Как в школе всё прошло, как… — как новый коллектив? На этот вопрос я отвечать не хотела, поэтому быстро ответила на первый: — Замечательно, если не учитывать то, что я упала в обморок. — И чем это вызвано, как ты считаешь? Меня охватила злость. Не сдержавшись, сжимаю кулаки. Отросшие ногти, которые я покрыла чёрным лаком пару дней назад, тут же впиваются в кожу, оставляя чёрные полосы. Почему я так реагирую? Обычно я никогда не показываю злость. Стараюсь сдерживать эмоции. Держать их в узде и не показывать другим. Эмоции — слабость. — Я откуда знаю? Реакция организма, стресс? Мне о таком не докладывают, спросите лучше маму. — Мне интересно твоё мнение, а не мнение врачей или твоей матери. — Я не знаю. Я выпила таблетки, а через минуту упала в обморок. Всё. — Слабость до этого была? Я задумалась. Зрение размывается. — Я не могла чётко видеть? Скорее вопрос, будто миссис Вулфард сможет ответить за меня. Женщина лишь кивает и записывает в свой блокнот услышанное. Так проходит весь сеанс. Она задаёт неординарные вопросы — я отвечаю. А потом, ближе к шести, раздаётся чей-то голос снизу: — Мам, я дома! И голос до жути знакомый, но я всё равно не могу понять, чей. Психолог улыбается, а после говорит: — Сын. Ну, что же, Мэгги, — выделяет моё имя, — наш первый сеанс окончен. Я провожу тебя. Когда я выхожу, начинается дождь. Мелкие капли воды оседают на волосах, на хмуром лице, на руках, рюкзаке, кроссовках, пока я не сажусь в машину к отцу. Он лишь улыбается. Мы едем домой. Прижимаюсь лбом к стеклу и прикрываю глаза. Сеанс миссис Вулфард не такой, на какие я ходила раньше. Хочется поделиться с папой. — Она не такая, как остальные психологи, — прошептала я. Он сразу понял и уточнил: — Хочешь об этом поговорить? — Да, наверное. Миссис Вулфард по другому ведёт сеанс. То есть, никаких этих банальных вопросов. Мне даже… понравилось? Только маме не говори, пожалуйста! Хриплый смех служит мне ответом, мол, хорошо, я сохраню этот секрет. Я улыбаюсь. Становится легче. Может, она сможет мне помочь. По крайней мере, я на это надеюсь.