More Than Words

Adore Delano – I Can’t Love You

Мерлин, я понятия не имела, что такого Стайлс находил в сигаретах. Как по мне, на вкус они были просто отвратительными. А еще от них кружилась голова. Неужели Стайлсу настолько нравилось чувствовать себя потерянным в реальности, что он курил пачками? Когда я выкурила первую сигарету, мне стало противно, и я с недоумением воззрилась на скуренный бычок: и почему Стайлс казался таким привлекательным, когда их курил? Мне даже нравилось, как от него пахло дымом. А на вкус эта штука – такое дерьмо. Я даже решила скурить еще одну, надеясь, что, может, это хотя бы приведет в порядок мои нервы. Не помогло. Я злилась. В последнее время я была в таком состоянии все чаще, и мне это совсем не нравилось – я была добрым человеком, я не срывалась на людей просто так. Почему Стайлс был таким глупым и упрямым? Почему он не понимал, что действует неразумно? Его работа на два фронта была очень полезной, но только пока на дворе не было войны. Неужели он не понимал, что его могут рассекретить в любой момент? Что будет намного лучше, если он сбежит сам, вместе с нами? Неужели он не понимает, как я за него волнуюсь? Я агрессивно стряхнула пепел с сигареты. Хотелось что-нибудь ударить. Бить, пока из меня не выйдет весь пар. А в идеале – пока все мои проблемы не решатся сами собой. Я стояла во внутреннем дворе школы, прислонившись плечом к дереву. Я тут торчала уже, по меньшей мере, минут сорок. Я думала, что на свежем воздухе мне полегчает, но я ошибалась. В одиночестве у меня было больше времени и возможностей обдумать все, что было сказано в кабинете Стайлса: Иззи и Луи считали, что Гарри лучше остаться в школе. Гарри не собирался отправляться на поиски крестражей вместе с нами. Нам нужно было уезжать уже совсем скоро. Уезжать совсем скоро – значит, прощаться со всеми дорогими мне людьми. Возможно, навсегда, потому что неизвестно, кто и как выкарабкается из того, что происходило. Прощаться с Найлом, Самантой, Олли и Льюисом, не видеть их и не знать, что происходит в их жизнях: и хорошее, и плохое. Расставаться с Хогвартсом. С Гарри. Уезжать совсем скоро – значит, снова отправляться без какого-либо плана в неизвестность и надеяться, что нам помогут какие-то высшие силы. Потому что у меня и правда не было ни единой идеи, где Волдеморт мог спрятать крестражи. Я предполагала, что в этом году так и не приступлю к учебе, не начну свой выпускной год в Хогвартсе, но теперь, когда это должно было правда случиться, мне было совсем не по себе. А как же Найл? Саманта? Олли и Льюис? Они что, все останутся здесь? А если на школу нападут, что они будут делать? Наверное, мне стоит поговорить с ними на свадьбе. Сказать, что им всем стоит не возвращаться в школу: если в ней не будет меня, их некому будет предупредить. Мерлин, а мы вообще едем на свадьбу Найла и Саманты? Или у меня отберут и это? Мир казался таким нечестным. Почему вся эта чертовщина происходила со мной? Почему Волдеморт выбрал меня? Почему я не могла быть обычной девушкой? – Потуши сигарету, – привычный менторский тон сейчас даже не заставил меня вздрогнуть. Даже несмотря на то, что я была глубоко в своих мыслях. За прошлый год я перестала бояться Гарри. – Я совершеннолетняя и могу решать, что мне тушить, а что нет, – пожала плечами я и сделала еще одну затяжку. Мне не нравилось. Но теперь я делала это специально: Стайлс выводил меня из себя все чаще и чаще, и мне уж очень хотелось ему отомстить за это. Пусть попробует, каково мне. Стайлс испепелял меня таким взглядом, что можно было еще одну сигарету от него прикурить. Не то чтобы я собиралась – хватит с меня этой дряни. И ему бы бросить неплохо. – Я твой учитель и могу дать тебе отработки за курение на территории школы. Он стоял очень близко. Между нами было меньше метра, и Стайлс был таким крупным, что, казалось, загораживал собой весь мир вокруг меня. Я могла бы податься вперед и обнять его. И даже поцеловать. Он бы так удивился, что я смогла бы выцепить для себя пару секунд настоящего счастья. В тот момент счастье казалось таким простым и достижимым. Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Нет. Совсем не достижимым. Это глупости. – Я уеду до начала учебного года, как ты себе это представляешь? – ответила я. Гарри поджал губы, а я отвела взгляд. И давно я стала такой дерзкой? Видимо, жизнь все-таки помотала. Я не хотела с ним резко разговаривать, и я не хотела ругаться. Больше всего на свете я хотела, чтобы мы вообще больше никогда не спорили – с Гарри было так хорошо, когда мы не в ссоре. Но пока что такое было выше моих сил. Да и Стайлс своим поведением совсем не помогал. – Нам нужно поговорить. Я не удостоила эту фразу ответом, потому что понятия не имела, что вообще можно было сказать. У меня сердце колотилось где-то в районе груди от осознания того, что я открыто перечила Стайлсу. Да и от того, что он стоял так близко ко мне. Нам нужно поговорить. После такой фразы начинаются самые неприятные на свете разговоры. Пара секунд, и новый директор Хогвартса начнет меня отчитывать за то, что я с ним неподобающе разговариваю, что я себя веду как идиотка, и так далее. – Не знаю, о чем ты, – пришлось сказать мне, когда Стайлс не продолжил говорить. – Как минимум, о твоем поведении. – Не я здесь веду себя не так, – фыркнула я. – Мы на войне. Волдеморт может в любой момент в тебе усомниться. А может просто так решить от тебя избавиться: Дамблдора все равно больше нет, следовательно – и пользы от тебя. Наверное, это звучало очень резко, но во взгляде Стайлса проскочило что-то, похожее на удивление. Что, не думал, что я могла мыслить так далеко? – Я здесь нужен для того, чтобы контролировать ситуацию – если что, я смогу вас вовремя предупредить, – повторил Стайлс, и я лишь закатила глаза. Его отговорки не менялись и не приобретали больше смысла. Почему бы не попросить нас предупредить ту же Макгонагалл и не сбежать вчетвером? Гарри был самым умным в этой команде. Если я с кем-нибудь и найду крестражи, так это с ним. Я снова промолчала, заметив, как рука с сигаретой начала дрожать. О, нет, я не дам ему вывести меня из себя. Во всяком случае, не на его глазах. – Грин, только у тебя проблема серьезнее. Я сделала еще одну затяжку и постаралась абстрагироваться от его присутствия. Нет, он меня не волнует. – Ты прекрасно знаешь, что я не могу дать тебе то, что ты от меня хочешь. Сердце ухнуло куда-то вниз. Словно я села в лифт, и он поехал. Только в отличие от поездки в лифте сейчас мое сердце на место не встало. Я забыла, как дышать, умерла на несколько секунд и, кажется, познала дзен. Нет, только не об этом. Я уже давно подозревала, что он знает, что я в него влюбилась. Но я думала, что Стайлс слишком любил избегать людей, чтобы действительно поднять эту тему для разговора. – Не понимаю, о чем ты, – пожала плечами я, внимательно изучая узор облаков на небе. Солнце заходило и смотрелось очень красиво, но мне хотелось спрятаться куда-нибудь подальше. Я избегала его взгляда, и мне хотелось сбежать. Это было такой детской реакцией. Другого я пока что себе позволить не могла. – О том, что ты испытываешь ко мне симпатию, – спокойным голосом продолжил бывший преподаватель Зельеварения, и мне захотелось его убить. Почему он так спокойно говорил о том, что не давало мне жить уже целый год? Он что, не понимал, что происходит, в какой пучине я погрязла? – Я не могу дать тебе то, что ты там себе намечтала. И это даже не из-за разницы в возрасте. – А из-за чего? – вырвалось из меня прежде, чем я успела подумать. Тупица. Ну какая же ты идиотка, Грин!.. – Твои чувства безответны. Я ожидала любого ответа. Я настолько этого ожидала, что даже впервые за время нашего разговора встретилась со Стайлсом взглядом. Я ждала, что мы начнем ругаться. Что он будет пытаться мне доказать, что шестнадцать лет разницы – неправильно, что люди не поймут, что мы не можем себе позволить такие риски. Твои чувства безответны. Гарри смотрел на меня привычным взглядом – словно видел меня насквозь. Стоял совсем рядом, но не приближался, как будто это могло что-то испортить. Во всем этом не было ничего привычного. Все это время я каждый день напоминала себе, что Гарри наверняка ничего ко мне не чувствует, но в душе теплилась надежда. Иначе влюбленности не работали. Безответны. У меня внутри все сжалось, а губы задрожали. Нет, я не буду плакать перед Стайлсом – я и так слишком часто это делала. Я бросила докуренную сигарету на землю и сделала единственную правильную вещь за последнее время: молча ушла.