«...Надеждою будет»

«Не смей отпускать, — услышала Таня в голове голос — голос Бейбарсова, разве что какой-то более… звонкий, высокий, — если отпустишь сейчас, будешь сожалеть всю недолгую жизнь. Не смей, я сказал!!!». В следующий момент Бейбарсова снесло со ступы мощным потоком синих искр, и сильнейший маг современности отправился в вертикальный и достаточно бесславный полет в песок. - Что за... Что произошло дальше, никто так и не понял, но все происходило очень и очень быстро. Стадион рукоплескал победительнице Сборной Вечности, проигравшие драконболисты поочередно отправлялись в небытие, а к распростершемуся на песке некромагу уже стремились отряды Магщества. Выругавшись, Гроттер направила контрабас вниз — и, спрыгнув наземь, бросилась наперерез приспешникам Кощеева. Она не успеет, понимала девушка. Она не успеет, их слишком много… Да и кто она, собственно?! Их десятки, и все с «Раздирателями»! Они же только и ждут, пока… Да никаких ее сил не хватит, чтобы остановить это стадо! «И буду любить вечно»… Слова, все еще звучавшие в воздухе, резали хуже всякого ножа что сердце, что гордость. Таня бежала, выбиваясь из сил, бежала так быстро, как никогда не бегала… Она не успеет, никак, да и что она сделает?! А главное, зачем? Где-то на задворках рассудка маячила навязчивая мысль, что у нее есть Ванька и она любит его, а некромаг ей сдался разве что из уязвленного самолюбия да из старомодных понятий о чести. «Я оставляю тебя, потому что люблю»… Дешевые эффекты! Позер, гордец, глупец! Он почти получил, что хотел, но решил поиграть в героя! «БЕЙБАРСОВ», — беззвучно закричала драконболистка, когда магфицеры оттеснили ее в сторону и плотным кольцом окружили преступника, дерзнувшего ограбить хранилище артефактов. Дерзнувшего быть некромагом, дерзнувшего бросить вызов сильнейшему и посмевшему победить. …Чем бы все закончилось, неизвестно — только рядом с переломанным телом прямо из воздуха соткался высокий парень, как две капли воды похожий на человека, к которому она сейчас пыталась прорваться. Вставший в боевую стойку некромага незнакомец что-то произнес — рыжая не слышала, что, только… Магфицер беспомощно оглянулся на своего шефа, что с торжествующим видом восседал на трибунах. О чем они говорили с Кощеевым, тоже так и осталось для нее тайной, но тот отозвал свою свору. Трибуны вновь вопили, — то требуя объяснений, то восхваляя Гроттер, Таня оторопело переводила взгляд то на юношу, то на Бейбарсова, а тело Глеба все так же лежало в песке. У купола драконбольного поля страдала Припятская, чья душа требовала сенсационных подробностей… К ним еще, кажется, спешили преподаватели, но Тане все казалось, что ей по голове долбанули тяжеленным набатом. Двойник Бейбарсова — только более… утонченный? Гибкий? Со знакомыми и одновременно незнакомыми чертами лица, он продолжал стоять возле «оригинала», не пропуская к тому ни одного постороннего — и разве что на Гроттер не смотрел, как на врага. — Кто ты? — куснув губу, спросила девушка. Парень молчал. Ни на Сарданапала, ни на Медузию, ни на Ягуна с Иваном он не обращал никакого внимания; ему было наплевать на весь мир — весь его мир сейчас сосредоточился на Тане. Его взгляд был нежным. Почти таким же, как у Глеба, но немного другим: глубоким и особенным. Если Глеб всегда смотрел на нее с тщательно скрываемым желанием, этот — с тоской и печалью, точно на старое, туманное, любимое воспоминание. Так обычно смотрят на могилы некогда любимых людей, отчего-то подумалось рыжей. Глеб отрегенерировал пару минут спустя. — Какого…? — только и спросил он, поднявшись на ноги. Его шатало. Кровь заливала его рубашку — раздался характерный треск срастающихся костей, и на место встали ребра; кровь текла с его рта; кровь заливала песок. Кровь была всюду — ее сегодня пролилось слишком много. Такие травмы обычно называют «несовместимыми с жизнью», вот только некромагу, в особенности сильнейшему, следует очень постараться, чтобы получить их от простого падения. Искры... Те искры, что устроили это падение... — Если б ты оставил ее сейчас, я уже ничего не смог изменить, — в подтверждение ее мыслей ответил незнакомец. — Только не сейчас. События, что приведут нас к финалу, начались именно в этот день. Бейбарсов прищурился; его двойник дернул головой. — Когда за тобой придут, не соглашайся, — вновь разомкнул уста парень. — Ни за что не соглашайся! Он врет, изначально врет — а если уж дойдет дело, я тебя вытащу даже из Тартара, клянусь. Главное — она, — и он указал в сторону Тани. — Если ты ее любишь, ты не позволишь. Не сейчас. Не снова! Драконболистка и Глеб переглянулись. — Я тоже не против понять, о чем он, — ответил последний на немой вопрос. — У Глеба, как мне казалось, не было брата, — пробормотала подоспевшая Елена. Сестры Бейбарсова оказались среди пробившихся на драконбольное поле перед тем, как Соловей что-то сделал с куполом и полностью заблокировал выход. — Я ему не брат, — бросила копия Глеба, — а сын. Мое почтение, мама, — обратился он к рыжей. — В этот раз ты не умрешь, обещаю. Парень поклонился и телепортировал, а Тане только и осталось, что непонимающе смотреть то на Бейбарсова, то на Ваньку, то на преподавателей, то на утихающий водоворот синих искр.