«...Надеждою будет»

Тантал отстранил ее от тела Бейбарсова и потащил к выходу. — Но… — Пять минут. Он сейчас в естественной клинической смерти — потом мне нужно будет какое-то время поддерживать это состояние, ибо оно не есть хорошо даже для некромага. — Глеб… — Мы ему поможем! Я обещал, помнишь?! Мама! Не в моих интересах его угробить, я еще даже не зачат! Ах ты… Сволота черноглазая, вся в… Чертовы Бейбарсовы. И угораздило же… связаться! Скрестив руки, Таня в ожидании уставилась на парня. — Я не могу ничего изменить сам, — признался Тантал. — Могу лишь сказать, как это сделать, потому и собрал команду. Мир меняется лишь руками живущих, а меня, как такового, вообще еще нет. — И?! Что делать?! — Я погружу в клиническую смерть и тебя — останется лишь спуститься в Тартар, добраться до Канцелярии и найти отца. Лишь! Как же легко и просто у вас все!.. — И что дальше? — Я говорил: у Лигула нет власти над твоим эйдосом, он может лишь выцыганить его всеми правдами и неправдами. Неправды будет много, но… Ты справишься. Ты отличишь ложь от истины. Ты должна остаться при своем эйдосе и при этом вытащить Бейбарсова! — А если попытаться его реанимировать? — Можно. Возможно, даже, получится… Но тогда неизвестно, чем завершится сделка. Должно быть заключено соглашение. Истории следует пойти по правильному пути… Таня кивнула, хотя ей хотелось ругаться. — Хорошо, будь по-твоему… Разберемся по обстоятельствам. С чего начнем? — Тебе нужно умереть, — просто пояснил парень, и рыжая закашлялась. Что ж… В Канцелярии Мрака она еще не бывала. Какого черта с тобой все так сложно, Глеб?.. — Мне странно, — нехотя призналась Таня, коснувшись дверной ручки комнаты магспирантов. — Мне странно все. Называть тебя сыном, осознавать предназначение… Глебу. Понять, что я не властна над судьбой, над реализацией собственных желаний, над всем… — Мне тоже странно видеть тебя такой, — вздохнул парень. — Отчего же? — Ты выглядишь, как моя мать, говоришь ее голосом, смотришь так же. Но… ты не она. Прости, но моя мать была сильной, взрослой женщиной, а ты все еще зеленая девчонка. — Ну прости! — возмутилась рыжая. — Я моложе ее лет на восемь и силы ещё не… — Я не о том. Глядя на тебя, я начинаю понимать то, что так и не смогла объяснить Жанна: моя мать умрет не восемь с чем-то лет спустя, она погибнет на поле боя вместе с отцом менее, чем через год. Та Таня, что растила меня, была пустой оболочкой, с расколоченным сердцем и выпитой душой. Показать тебе? — Я уже многое видела, — покачала головой драконболистка. — Так посмотри последнее. То, что принадлежит лично тебе. Тантал осторожно положил ладонь на ее щеку. — Ты останешься, — сообщил Бейбарсов, отложив отполированный меч. Где они были?.. На Лысой Горе? Незнакомая избушка, полностью заваленная оружием и артефактами… Полумрак. Пыль. — Не могу я остаться, сам знаешь. Наша сила в единстве. — Уже нет. Осталась лишь одна партия, и эта партия моя. Таня торопливо одевалась — так ловко, насколько позволяло ее новое… положение. Не такое уж оно и… глобальное, отметила девушка, глядя на себя недалекого будущего. Притянув, некромаг поцеловал ее — с отчаянной жадностью, с нежностью, с… прощанием. Видеть со стороны, как выглядят эти поцелуи… Рыжая покраснела. Так вот, как оно… Меж тем, молодой предводитель опустился перед ней на колени и приложился головой к округлившемуся животу. — У тебя нет права на риск, Таня, — изрек он. — А у нас нет права проиграть. Скоро все решится — и, если получится, этот кошмар закончится. — Этот кошмар еще долго не закончится, уж поверь. Поднявшись, Бейбарсов снял с шеи амулет и передал его девушке. — Зачем? — не поняла та. — На память. — В каком смысле «на память»? Бейбарсов тяжело вздохнул и начертил в воздухе некий символ — а потом рыжая ощутила, как ноги сами повели ее к креслу, как колени подогнулись и сверху легли тяжелые цепи. — Так будет лучше. Я же сказал, что ты останешься, — спокойно отозвался некромаг. — Бейбарсов!!! — Я живым не вылезу, мы оба это отлично понимаем. Но ты и наш ребенок выжить должны. — Отпусти меня немедленно!!! — Прощай, — покачал головой Бейбарсов и прикрыл за собой дверь. Следует отметить, Таня вывернулась — в какой-то момент магия цепей ослабла, и она скинула их, как груду веревок, и тут же помчалась на улицу. Бежать было тяжело, в животе тянуло, но… — Куда ты лезешь, — прохрипела Жанна, с недюжинной силой отталкивая ее от сражавшихся. — Я должна! — Ты беречь себя должна, дура! — Там Глеб! — выкрикнула Гроттер. — Там мясорубка! Это рыжая и сама отлично видела, потому и бежала. Отбив очередной удар мечом, Глеб развел руки в сторону — а затем все павшие маги встали… — Я за твоей душой сам явился, — сообщил Лигул, появившийся из-за спин стражей. — Тебя я и ждал, — хмыкнул Глеб. Часть личей окружили стражей, оттесняя живых — часть сражалась с теми, кто оказался за кругом, часть выступала естественным ограждением, «чтобы не мешались». Меч Бейбарсова завибрировал и засиял. — Глеб, — выдохнула Таня. — Это же… Я читала про такое… — Ловушка, — хмуро ответила Жанна. — Это жертва. Белый свет, синие и серебряные искры — все то, что Таня видела, когда наблюдала за собственной гибелью, только теперь все было больше, ярче и страшнее. Масштабнее. Ужаснее. — Глеб!!! — закричала будущая мать, но Жанна не позволила ей сдвинуться с места. — Это изгнание мрака ценой жизни. Смерть для некромага, потому что некромаг- сгусток мрака! В тебе тоже есть мрак, а еще ты носишь некромага… — Глеб… Парень, спрыгивающий со ступы и несколько минут спустя дарящий ей черную розу. Навязчивый поклонник, не гнушающийся ни кровью вепря, ни божественными артефактами… Идущий к своей цели любыми путями. Бездарный лопухоид — а вскоре их вождь, бесстрашно бросавшийся на стражей. ГЛЕБ. Стихло все внезапно. Минута тянулась за минутой, а Жанна все также сжимала обессилевшую Таню в объятиях, гладя по голове и тихо давясь слезами. — Все… Хорошо, — шептала она. — Все закончилось. Мы победили… Глеб победил. Личи легли обратно — остался лишь один, что при жизни был сильнее остальных. Тот, который прежде являлся сильнейшим светлым магом, и даже смерть не смогла обратить его дар во тьму! Поле опустело: уцелевшие стражи исчезли. Единственный, кто остался с той стороны — невысокая сгорбленная старушка с красным носом, что деловито ходила по полю и собирала что-то в свой рюкзак… На негнущихся ногах Таня прошла к месту сражения и, всхлипнув, подобрала с земли обломок бамбуковой трости. — Я тебя защищу от всего и всех, — услышала она хриплый голос Аббатиковой, — перед началом боя я обещала Глебу, что ни оставлю ни тебя, ни вашего ребенка. Таня кивнула. Они обе любили одного и того же мужчину, и теперь никого, кроме друг друга, кроме общей памяти у них и не осталось. Нет… У нее осталось больше. Самое ценное, что вообще могло остаться на свете. — Готова? — спросил Ант, глядя на Таню. — Тогда лучше ляг. Падать будет больно. Гроттер пожала плечами и послушно последовала совету. Парень же… извлек из кармана обрывок веревки, один конец которой привязал к запястью некромага, а другой закрепил на руке Тани. — Нить Ариадны, временно извлек из контрабаса, — пояснил он. — Укажет тебе путь к отцу. Еще и контрабас разобрал, зараза... — Так что мне там делать? — Ты… поймешь сама. Веришь мне? — Верю. Тантал кивнул. Прежде, чем кто-то сказал хоть слово, он положил руку ей на сердце и на мгновение прикрыл глаза — а потом голова Тани обессилено упала на грудь Бейбарсова. — Куда ты ее отправил?! — завопил Ягун, выслушав объяснения. — В Тартар. Не отвлекай. Я держу их обоих на этом свете. — И… И как они очнутся?! — Я слежу за их состоянием! Мне надо не проморгать возвращение сознания в тела. После запущу процесс реанимации. Будешь отвлекать, возникнут сложности! — И сколько он будет так держать? — поинтересовался Ягун, толкнув Свеколт. — Сколько нужно. Вообще клиническая смерть длится от трех до шести минут, после — смерть биологическая и необратимые изменения. Но Тантал «закупорил» их в этом состоянии, так что зомбаков мы не получим. Сколько это продлится? Не знаю, там время течет по-другому… Несколько часов там могут длиться считанные секунды здесь, не просто ж так говорят, что перед смертью мимо проносится вся жизнь… — Я думал, ты все знаешь о смерти, — заметил Шурасик. Он вновь почувствовал себя самым умным в определенных областях знания. — Я никогда не была такой же темной, как Глеб, и никогда не балансировала на грани острия ножа, — холодно отозвалась девушка. Таня очнулась в серой пустыне, на песке и пепле. Здесь не было надежды — одна обреченность, одно безмолвие, жар и мрак. Нескончаемая пустыня… И мрачные тени, желающие сожрать, желающие поглотить душу. Призрачная нить на запястье светилась и тянула в сторону, и девушка, покачиваясь, поднялась на ноги и побрела вперед. Песок попадал в неудобные туфли и стирал в кровь ноги, поэтому, выругавшись, она их выбросила — и тут же пожалела, потому что теперь ступни жгло раскаленным песком. Одумавшись, Таня склонилась обратно за ненавистными босоножками, но… их уже засосало в песок. Скрипнув зубами, она продолжила путь. Нить тянула все сильнее, — периодически приходилось даже срываться на бег. Таня задыхалась, от жажды и усталости, и ноги нестерпимо горели от мозолей и жара. Вскоре она ожидаемо потеряла счет времени: путь превратился в одну бесконечную муку… Жанна выдохнула, увидев, как спустя всего пару минут на ногах Гроттер возникли ужасные ожоги — Тантал же не повел и бровью, он застыл возле тел. Проследив по направлению ее взгляда, Ягун ойкнул и помчался за бабусей. — Нет! — скомандовал Ант, на мгновение очнувшись от транса. — После! Все после! Это Тартар, там не будет легко! Не вмешивайтесь! — Там даже для некромага не будет легко, а она светлая… — Не совсем, — тихо возразила старушка, однако, убирая банку с заживляющей мазью. — Смотрите. Перстень Феофила изредка искрил: сначала зеленью, потом, все больше и больше, красным… — Сделай со мной то же самое, — потребовал Ванька, глядя на Жанну. — Я ей помогу. Мы с некромагом связаны! Мы его найдем, и… — Это их испытание, — мрачно возразила девушка. Здание резиденции возникло перед ней внезапно, унылое и серое, как все вокруг. Таня решительно прошла мимо стражей, что хищно смотрели на то, что было скрыто за ребрами, и поднялась по винтовой лестнице. Они ей не мешали — не велено, видимо. Что ж… Тени… Кругом лишь тени. А еще дикий холод: проклятое платье Склеповой ни капли не грело. Как вообще можно согреться здесь, в Тартаре?! Здесь лишь смерть! Лишь расплата за грехи! Если когда-то Глеб согласился отдать ее эйдос… Как можно его винить, когда понимаешь?! Таня толкнула тяжелую дверь, к которой ее тянула нить, и оказалась в огромном полутёмном кабинете. — Глеб? — нервно спросила она, оглядываясь. — Глеб, зараза! — Ты чего тут делаешь, Танька? — изрек сидящий в кресле парень. — Какого… сунулась? И как? — Потом расскажу. Я за тобой. Поднимайся, нам… — Не так быстро, милая девушка, — услышала она за спиной тихий вкрадчивый шепот. Карлик, которого она отлично помнила с эпизода с жемчужиной, восседал за огромным дубовым столом и с интересом наблюдал за ней. И он выглядел… довольным. — Мы как раз обсуждали цену, уплатив которую, господин Бейбарсов сможет покинуть мое гостеприимное общество, и никак не можем прийти к консенсусу. — Вот как. И что же это за цена? — хмыкнула Таня, уже зная ответ. — Ваш эйдос, мадемуазель. — А с каких пор некромаги могут, подобно стражам, забирать эйдосы? Их отдают добровольно или продают. И я со своим прощаться не намерена. — Даже ради господина Бейбарсова? Таня прищурилась. — Ваша душа светла, и удерживать здесь я Вас не в силах… Зато вправе удержать месье некромага. — А зачем он Вам? — Он? Мне он ни к чему! Некромагом больше, некромагом меньше, некромагом раньше, некромагом позже… Некромаг обречен на Тартар. Его душа не представляет никакой ценности, она гнилая изначально — но эйдос светлого мага… Светлого, со склонностью к тьме… Мне нужен такой — тем более, у меня уже собралось немало Гроттеров. Господин Бейбарсов отказался принести его, но пришёл его хозяин, в связи с чем повторяю предложение: Ваша душа в обмен на свободу Бейбарсова. Ант говорил про вранье. — Человеку дана долгая жизнь, — поразмыслив, возразила Таня, — а некромагу дано еще больше. Пока его эйдос с ним, он может измениться. Не на этом ли зиждутся ваши законы?! — Некромаг изначально… — Это ложь! Я не отдам Вам свой эйдос, и не позволю оставить здесь некромага! — Вот как? — Он мой, — жестко ответила Таня. — Я его выбрала, и буду с ним. — Взываете к праву любви, мадемуазель Гроттер? Бросьте, — ухмыльнулся карлик. — Это не любовь. Ваше чувство темное и порочное. Я не чувствую в Вашем чувстве света — лишь долг, забота и… похоть. Жажда запрета. Некромаг и светлая ведьма! Даже звучит… Рыжая обхватила себя за плечи: ей все еще было очень холодно. — Если быть с Глебом значит отречься от светлой магии, так тому и быть. Я принимаю эту тьму. — Гроттер! Бейбарсова точно отодвинуло от них. Они оказались отделены от него если не стеной, то расстоянием… Проклятым холодом. — Быть темным не значит быть обреченным на Тартар. Глеб, мы видели примеры, — выкрикнула девушка, зная, что тот услышит. Лигул прищурился. — Я отпущу некромага, — внезапно произнес он. — И даже пообещаю, что он не вернется сюда до самой смерти. — Что? — не поняла девушка. Слишком легко. — Я отпущу его с Вами, мадемуазель, чтобы посмотреть, как Вы рухнете во тьму следом за ним. Два сильных и темных эйдоса… Будет очень приятно заполучить их в свой дарх. — Посмотрим, — ответила Таня. — Посмотрим, — хмыкнул карлик. — Ведь связав себя с некромагом нитью Ариадны, Вы навеки связали и свои эйдосы. Знаете… Я в любой момент могу прервать нашу беседу, бросить Бейбарсова в бездну и ждать, пока Вы естественно очернитесь! Но это не в моих интересах. Ваш эйдос может попросту бездарно сгнить. — Я не… — О. Вы были не в курсе. Как же славно, как забавно! — потер ручки горбун. — Финал теперь будет один. Я получу сильный темный эйдос, полный внутреннего света… Если тот сохранится. А в придачу крохотную гнилую песчинку, которая воссияет под воздействием нити Ариадны. Таня сглотнула и кивнула. — Ну что ж… Сыграем, мадемуазель. Скоро встретимся. Карлик повел ручкой, и некромаг начал растворяться в воздухе, и следом за ним, за нить, потянуло и Таню. …Тело Тани выгнулось само собой одновременно с телом Бейбарсова, и Тантал моментально приложил обоих «дефибрилляторами» в виде двух мощнейших потоков некромагии. Один раз… Второй… Третий. Четвертый. Пятый. Восьмой. — Зовите Ягге! — вскрикнул Ванька, но старушка покачала головой. — С этим я ничего сделать не могу. Неожиданно к Анту присоединилась бесшумно вошедшая в комнату молодая некромагиня, носящая имя Маланьи Нефертити — а спустя мгновение и Жанна с Леной… — В следующий раз не берись, если сомневаешься. Запустить сердце заново просто, но если человек перед этим не пробыл в таком состоянии около часа… — холодно пояснила Маланья. — В таком месте. — Я бы справился, — возразил парень. — Справился. Но с последствиями. Посмотри… — Что за… — пробормотала Таня. Она села, схватилась за отчаянно ноющую голову и обнаружила, что ее волосы отрасли минимум на десять сантиметров — теперь они спускались намного ниже плеч. — Такое бывает, — объяснила Нефертити. — Внезапный всплеск жизнедеятельности организма. Сопутствует подобным некро-ритуалам. Бейбарсов хмыкнул: с его шевелюрой наблюдался тот же самый эффект, но сейчас его шевелюра была последним, что его волновало. — Какого черта, Танька?! — яростно вопросил он, переведя взгляд на Гроттер. — Тот же вопрос. Развел… геройство! — буркнула девушка. — Наш сын нам все доступно объяснил. Но ты-то с какого туда сунулась?! — А как бы ты оттуда вылез?! — Как-нибудь… — С какой сделкой бы тебя отпустили?! — Мы как раз обсуждали детали. — Я слышала про эти детали! Выбора не было! — Честно говоря, это, и правда, был перебор, — сообщил Ягун. — Отправить мамашу в Тартар следом за папашей… — Это требовалось, чтобы предотвратить апокалипсис! — взвился Ант. — Риск всегда был и будет. Так надо, чтобы все выжили, включая твою драгоценную Лоткову! Комментатор насупился. — Я… Таня попыталась выпустить зеленую искру, но… — Да. Ты отреклась от светлой магии, — подтвердил ее слова Тантал. — И это умеренная цена. — Темной не так уж и плохо, — согласилась прежде молчавшая Склепова. — Жить можно. — В том мире это произошло немного позже. Все же, время… — Мы теперь навсегда связаны нитью Ариадны? — Это неважно. У нас есть Эзахеттр. — Что ж… Хорошо. С тобой мы позже поговорим, — тихо прошипел Глеб, глядя на отпрыска. — Пошли. Я хочу отдохнуть перед ритуалом. Таня не успела что-либо возразить, ее просто вынесли из комнаты на плече. Впрочем, идти сама она бы все равно не смогла нормально, так уж сильно болели ожоги на ногах. — Интересно, — только и обронил Ант. — Ась? — На мгновение почувствовал себя провинившимся ребёнком. В чем-то даже нравится. — А где ваши преподы-то? — деловито поинтересовалась Маланья. — Дружно тянут время, пудря череп Кощееву, — пояснил Гуня. — Ну что ж… Поможем. Просто так этот мешок костей остров не покинет, — и Ант поднялся на ноги. — Объясните Нефертити, в чем дело. — Ей можно? — Она и так видела лишнего. Ее помощь не помешает. Постарайтесь только не вызвать друг друга на дуэль… Жанна, не выдержав, нервно расхохоталась, а спустя мгновение к ней присоединилась и Елена.

***

Тантал без стука вошел в кабинет директора, в одно мгновение пересек помещение и уселся напротив председателя Магщества. Преподаватели и ухом не повели — магфицеры, правда, ощетинились, но плевать ему было на магфицеров. — Доброго времени суток, уважаемый, — хмыкнул он. — Кто ты? — Родственник Глеба Бейбарсова. Жил в тайге с учительницей, обучался дару, никого не трогал. Обычная жизнь некромага. Как узнал, что ему грозит опасность, решил вмешаться. — Близнец? — Нет, — с усмешкой ответил Ант. — Мы не братья. — Откуда яйцо? Только я знал, где оно спрятано. — Зачем лишние вопросы? Не вмешивайтесь в мои дела, господин Кощеев, и обойдется без дальнейших сюрпризов, — пообещал Тантал. — Я знаю и про некоторые другие… личные Ваши подробности. Не становитесь на моем пути — тогда я не встану на Вашем. Я Вам не враг. Медузия прищурилась: разговаривать в таком тоне с Кощеевым… Себе дороже. Впрочем, парень явно жизнью не дорожит; он сюда отправился, заранее зная о небытие. — Полагаю, мы пришли к соглашению, — хмыкнул молодой человек. — Не лезьте к Глебу Бейбарсову. Не лезьте к его невесте. Не мешайте мне. Разрази Громус, я не крал то, что было украдено у Вас этой ночью. Ухватив со стола Сарданапала бублик, парень также стремительно покинул кабинет. — Вы все слышали, — подтвердил пожизненно-посмертный глава Тибидохса. — Разрази Громус. Я свидетельствую в том, что все последние три дня этот парень не покидал Буян. — Разрази Громус. Мы свидетельствуем в этом, — присоединилась к клятве доцент Горгонова. — Разрази Громус, — подтвердил Соловей. Последовали клятвы Поклепа, Зубодерихи, Готфрида… — Осталось не так уж и много, — пробормотал Тантал, выходя на крышу Башни привидений. — Впрочем, кому я вру? На остров опустилась ночь. До полуночи оставалось менее часа… Впрочем… Разница? Сегодня, завтра… Парень ощущал зверскую усталость. Честно говоря, ему до ужаса хотелось отоспаться… — Ты прости, друг, но мне кажется, сегодня ты почти накосячил. В моральном плане уж точно. Рядом с Танталом встал Гуня, протянувший парню бутыль пива. — Да. Это быть жестко, — подтвердил появившийся на крыше Гурий. — Медузия просить передать, что ритуал решили переложить на завтра. Все очень устали. Время же терпит? — Теперь да. Терпит, — согласился молодой некромаг. — Мы справиться, — изрек Пуппер. — А куда нам деваться?! Мы же мир спасаем! — подтвердил Гломов. — Не будь я Гуней… — Кстати, я знаю твое настоящее имя, — внезапно выдал Ант. — Тебя зовут… — Не надо! — …Сергей. Ты мне как-то открылся как-то раз, когда мы сидели вечером. Ты пил пиво, я сок. — Посидим еще и не раз. При других обстоятельствах. — Если… — в духе спартанцев ответил Тантал. — Все быть, — оптимистично пообещал Пуппер. …Дверь они открыли друг другом, врезавшись в нее. Наверное, это были нервы — Таня вжималась в него всем телом, а Глеб… Глеб целовал ее везде, куда мог дотянуться. Поцелуи жгли, но жгли приятно, а кроме того, рыжая все еще ощущала могильный холод, заставлявший дрожать ее там, в Тартаре. — Бейбарсов… — выдохнула Таня, несмотря на… неудобства, ощущая странную тягу в нижней части тела. — Плевать на все. — Я не про это! — Да, она не о том, что ты гонишь коней, — отозвалась стоящая у окна Жанна. — Но и это имеет место быть. Ночь любви должна быть идеальна, Глеб, а вы оба слишком устали. Некромаг, голодным вампиром впивающийся в Танину шею, отстранился и перевел мрачный взгляд на сидящую на подоконнике сестру. И когда успела… — Ты разве не должна быть с Пуппером? — Спектакль окончен, клоуны имеют право на отдых. Ты, кстати, тоже должен прийти в себя, — мягко заметила Аббатикова. — Завтра в полночь мы должны… — Завтра? — Тебе надо набраться сил, Валялкину и Медузии тоже не мешает выспаться. Тане, в конце концов, следует вылечить ноги — как ты только так умудрилась? — В Тартарианской пустыне. Некромагиня кивнула. Она не спрашивала, что было там, внизу, но ясно, что ничего хорошего… — Мазь. От Ягге, — и девушка поставила на стол крошечную баночку. — Сказала, нанести ее Бейбарсов сможет даже в состоянии нервного — и не только нервного, возбуждения. — Я сама, — покраснела Гроттер. — Угу, — хмыкнула некромагиня. — Ты от усталости валишься. Доброй ночи. Покачав головой, Таня упала на кровать и вытянула конечности. Болело все, не только ноги — каждая клеточка… — Обрабатывай, — пробормотала она. — И давай без перегибов в этот раз. — Повинуюсь, госпожа, — губы парня тронула мрачная улыбка. — Как тебе ощущения после клинической смерти? — поинтересовался он, смазывая ожог за ожогом. Таня морщилась от каждого прикосновения, только ныть ноги, и правда, переставали. — Не хочу отвечать. Думаешь, мы вывернемся из рук Лигула? Он нас отпустил, потому что уверен… И будет ждать, пока мы оступимся! — Вывернемся. Уверен, сыночек даст дельный совет — колдовать над тобой, правда, я ему больше не позволю. Может, Жанна неплохо его воспитала, но она всегда была слабейшей из нас. — Не говори ничего про Жанну, — возразила Таня. Там… В будущем… ...Рыжая прищурилась: прошло полчаса, а некромаг все также сжимал в руках баночку, все также сидел на краю постели в ее ногах, и все также задумчиво, точно запоминая, созерцал и задравшийся подол, и… — Чего ты так смотришь? — смущенно выдохнула она, поправляя подол и вырез на груди, и принимая более «подобающую» позу. — Мне все ещё очень нравится твое платье, — признался Глеб, отставил в сторону баночку и покорно вытянулся на ковре. — Орфей. Покачав головой, Таня телепортировала ему подушку — на новый ночной бой за подушку она была неспособна, натянула поверх себя одеяло и тут же провалилась в сон.